Эдвард задумчиво смотрел на Оливию. В эту минуту она напоминала маленького испуганного зверька, потерянная, отчаявшаяся, слишком много выпившая. Поистине адская смесь. Эдвард понимал, что должен бежать от нее куда глаза глядят. До этого она казалась ему слишком резкой, напористой, недостаточно хорошо воспитанной и вызывающей. Теперь же обращалась к нему за помощью. Доверчивый взгляд ее огромных голубых глаз просто гипнотизировал его.

Он следил за каждым ее жестом, ловил каждое слово, каждый ненароком брошенный взгляд. Когда он слышал ее звонкий переливчатый смех, у него кружилась голова. Эдвард не понимал, чем эта женщина, резкая, непредсказуемая и глупая, так его привлекает. Было что-то особенное, интригующее. И еще она чертовски сексуальна. Это невозможно отрицать.

Оливия хотела, чтобы он честно указал ей на ее недостатки. Эдвард не знал, как поступить. Люди обычно ничего не хотят знать о своих недостатках, всячески их отрицают, прячут голову в песок, стоит об этом заговорить. А она сама его об этом попросила.

– Давайте выйдем на террасу и там поговорим, – Оливия решительно направилась к двери. Дядя Эдварда взглянул на нее и плотоядно облизнул губы. От мысли о том, что этот грязный сладострастник может прикоснуться к ней, Эдварда мутило.

Он взял ее под руку и вывел из комнаты, забрав бокал шампанского и предложив вместо него стакан воды.

Уже совсем стемнело. На фоне черного неба серебрилась полная луна. На террасе было холодно. Эдвард закрыл дверь, чтобы их разговору не мешал гул голосов из гостиной. Оливия стояла у перил и задумчиво смотрела на небо. Ее и без того короткое платье задралось еще больше, высоко обнажая бедра. Он отвел глаза от этого соблазнительного зрелища и снял пиджак, чтобы накинуть его на плечи Оливии.

– А кастрюля опять вверх тормашками, – неожиданно сказала она.

Эта странная женщина в очередной раз удивила его. О чем она говорит? Он накинул пиджак ей на плечи. Она вздрогнула от неожиданности. Хотя Эдвард старался действовать осторожно, все равно умудрился испугать ее.

Судя по всему, она довольно сильно опьянела. Хорошо, что он избавил ее от общества этих негодяев. Он стазу понял, что Хьюго и Каспер нарочно стараются ее напоить и оставлять Оливию с ними наедине опасно.

– Что вы имели в виду, говоря о кастрюле вверх тормашками?

Вместо ответа она молча указала на небо.

– Вы луну называете кастрюлей?

– Да. На мой взгляд, она очень похожа на перевернутую кастрюлю.

Эдвард задумчиво взглянул на небо. Да, Оливия права. Луна действительно напоминала перевернутую кастрюлю.

– А на что, по-вашему, похоже созвездие Орион?

– Орион – великий воин, он похож на вас.

Язык у нее заплетался, она едва держалась на ногах. Долгий перелет и несколько бокалов шампанского – дьявольская смесь. Быть может, поэтому она говорила ему все что в голову взбредет, не заботясь о впечатлении, которое производит.

– Я совсем не похож на воина.

– Нет, вы настоящий воин, – убеждала она. – Ведь вы спасли меня от этих негодяев.

– А мне показалось, вам весело с ними, – заметил он, придвинувшись ближе к ней. Оливия дрожала от холода. Ему вдруг захотелось ее согреть.

Оливия взглянула на него и улыбнулась, отчего у Эдварда перехватило дыхание. Еще никогда ее улыбка не была такой обворожительной. Он не мог не улыбнуться в ответ. Оливия продолжала любоваться ночным небом. Эдвард задумчиво смотрел на нее сбоку. У нее удивительно длинные ресницы и такие милые трогательные ямочки на щеках. Он не мог пошевельнуться, чувствуя, как затвердела и увеличилась в размерах плоть.

– Да, вы правы, мне действительно было весело с ними. – Она подмигнула ему. Теперь они стояли очень близко друг к другу. Он чувствовал ее ни с чем не сравнимый аромат, от этого кружилась голова. Она опять посмотрела на него. Так трогательно. Губы ее чуть приоткрылись. На мгновение Эдвард забыл обо всем. Этот дом, вечеринка, положение в обществе – все вдруг стало не важно. Оливия, судя по всему, в эту минуту переживала то же самое. Чуть пошатнулась, дыхание стало шумным и прерывистым. Она смотрела не отрываясь на его губы. Волосы ее растрепались. От этих томных взглядов плоть Эдварда стала твердой как камень. Оливия облизнула пухлые упругие губы. Опасная женщина. Рядом с ней он забывал обо всем на свете. Но расслабляться нельзя. Эдвард понимал, что просто обязан нарушить затянувшееся молчание.

– продекламировал он стихотворение Альфреда Эдварда Хаусмана.

Оливия удивленно посмотрела на него и рассмеялась:

– Так вы любите стихи, Эдди? А я думала, в вас нет ни капли романтизма.

– В этом стихотворении нет ничего романтичного. В нем речь идет о любви мужчины к женщине, не отвечающей взаимностью. По-моему, это глупо.

«И ты ведешь себя не менее глупо», – подумал Эдвард не в силах отвести взгляда от ее соблазнительных губ. Больше всего на свете Эдварду вдруг захотелось поцеловать ее. Но он понимал, одним поцелуем дело не ограничится. Придется принять эту женщину в свою жизнь. А этого нельзя допустить, поскольку отношения с ней свяжут его по рукам и ногам. Эдвард отодвинулся от Оливии, и мысли его прояснились.

– Нет, Эдвард, вы не правы. Мужчина, который написал эти строки, совсем не глуп. Романтичная натура. Жаль, вы этого не понимаете. – И Оливия опять уставилась в темное ночное небо.

Он заметил, что она сильнее запахнула пиджак.

– Хотя подобные строки могла бы написать и женщина. Одинокая, отчаявшаяся, мечтающая о любви. Женщина, которую никто никогда не полюбит, – добавила она.

Волна нежности захлестнула Эдварда. Оливия так погрустнела, что у него защемило сердце. От женщины, которая говорила ему дерзости в машине и смеялась над глупыми шутками Каспера и Хьюго, не осталось и следа. Теперь это было нежное, потерянное, хрупкое создание. Куда девались жесткость, раздражительность и резкость?

– А вы не думали о том, чтобы найти себе какое-нибудь дело по душе? Увлечение? Кроме любви в мире существует множество интересных вещей, – мягко заметил он, прекрасно понимая, что она чувствует. – Вы должны найти себе занятие, которое будет приносить удовлетворение и радость.

– Например?

– Ну, я не знаю. Интересную работу, спорт.

– А вы занимаетесь спортом?

– Да, совершаю пробежки по утрам.

– И я тоже.

На лице у нее опять показалась гипнотическая улыбка, сводящая его с ума. Через мгновение она опять помрачнела.

– Во время пробежек мне всегда приходят в голову мрачные мысли, потому я их ненавижу, – сказала она.

– Тогда зачем вы их совершаете?

Оливия взглянула на Эдварда и в задумчивости провела рукой по груди. Полы пиджака распахнулись, открыв платье. По его телу пробежала сладостная дрожь. Ее обнаженные ноги, округлые бедра, пышная грудь. Все это приводило в настоящее исступление.

– Вы думаете, у меня от природы такая хорошая фигура? Глубоко заблуждаетесь. Моя привлекательная внешность – плод каждодневного упорного труда.

Эдвард так не считал. Никакие пробежки не способны подарить женщине такую привлекательность и сексуальность, как у Оливии. Интересно, понимает ли она это?

– Если так, зачем вы демонстрируете его всем и каждому? Зачем носите такие короткие открытые платья? Если бы у меня была такая фигура, как у вас, я бы прятал ее от посторонних глаз. Берег, словно бесценное сокровище.

– И что, ходили бы в бесформенных, скрывающих тело одеждах?

Эдвард кивнул и опять пододвинулся к ней. Он ничего не мог с собой поделать. Эта женщина притягивает словно магнит.

– Если бы вы были моей женой, Оливия, я бы запер вас в спальне и никому не показывал, – неожиданно для самого себя признался он.

И оба погрузились в раздумья. Казалось, они могли читать мысли друг друга. Эдвард впервые в жизни пожалел, что выпил так мало шампанского. Может, тогда рассудок помутился бы и он смог хоть раз в жизни совершить безрассудный поступок. Судя по выражению лица Оливии, она поняла, о чем он подумал.

Оливия отошла от перил, споткнулась, схватилась за стену, чтобы не упасть, и случайно столкнула локтем стакан с водой, который принес Эдвард, тот упал и со звоном разбился. Эдвард подскочил к девушке и обнял за талию, чтобы поддержать. Она прижалась к нему, не думая о последствиях. Он обнял ее еще крепче. Оливия взглянула на него. Во взгляде огромных голубых глаз читался вопрос. Эдварду показалось, что воздух на террасе стал густым и тяжелым. Быть может, причиной тому ее вожделение к нему? Эдвард сжал Оливию еще сильнее.

– Господи, как хорошо! – пробормотала она и потерлась об него, как кошка.

Эта короткая фраза возбудила его еще больше. Эдвард уткнулся носом в ее мягкие шелковистые волосы, от которых исходил нежный волнующий аромат. Нужно немедленно прекратить это. Он здесь не для того, чтобы соблазнять одиноких женщин.

– Оливия, как вы себя чувствуете?

– Я чувствую себя просто отлично. – Оливия опять потерлась об него.

Эдварду очень нравилось обнимать ее. С ней было хорошо. Однако это неправильно, к тому же нет времени на подобные глупости. Непростительный эгоизм с его стороны. Он должен поддерживать брата, утешать мать и постоянно успокаивать отца. Эдвард попытался отстраниться от нее. Не тут-то было. Оливия крепко обхватила его. Ее чувственность сводила с ума. Все совершенно вышло из-под контроля. Он ничего не мог с собой поделать.

– Оливия, вы меня… – «Опьяняете», – чуть было не сказал он, но вовремя удержался. Да, ее присутствие опьяняет. Оливия взглянула на него потемневшими от вожделения глазами. Эдвард тоже испытывал сильнейшее возбуждение. Интересно, это так же заметно?

– И что же я с вами делаю? – Оливия облизнула нижнюю губу.

Мысли ее путались. Ее охватило какое-то животное чувство. Она не думала о последствиях, не испытывала стыда за свое поведение. Судя по всему, с ним произошло то же самое. Он медленно провел пальцем по ее подбородку. Ему хотелось прикоснуться к губам. Хотя бы раз. Не выдержав, он провел пальцем и по губам, стирая помаду. Без помады ее губы выглядели еще восхитительнее. Оливия не выразила ни малейшего протеста, вообще никак не прореагировала, даже не пошевелилась. Ее дыхание обжигало.

– Вы сводите меня с ума. Вы слишком сексуальны, – прошептал он.

В эту минуту для него не существовало ничего, кроме теплых пухлых губ, неповторимого аромата и стройного тела женщины, которую он обнимал. Кружилась голова. Он хотел, чтобы она поняла, как сильно его возбуждает.

– Ваше присутствие меня опьяняет. – Эдвард посмотрел ей прямо в глаза.

Опять провел кончиками пальцев по ее подбородку. Оливия не думала о последствиях, ей было очень хорошо. В эту минуту она была по-настоящему счастлива. И пусть счастье продлится всего лишь до конца ее короткого отпуска, не стоит об этом думать. Она была готова отдаться ему. Бросила на него благодарный взгляд.

Вдруг он почувствовал сильный запах шампанского, исходивший от нее. Все встало на свои места. Она просто слишком много выпила и не понимает, что делает. Но почему ее состояние передалось и ему? Ведь он-то практически не пил. Эдвард резким движением разомкнул объятия.