53
Марш сказал:
«Но на обратном пути ничего не случилось, так? Мистер Нэш добрался домой благополучно».
«Да, – подтвердил я. – Благополучно».
Хотя, наверно, «благополучно» – не самое удачное слово.
«В восемь тридцать пять вы увидели, как он повернул на Бичем-клоуз. Вы всегда так точно отмечаете время?»
«Старая привычка».
«Даже когда работа уже кончена?»
«Она не совсем была кончена».
«Хотели убедиться, что он вернулся».
«Да. Я сказал миссис Нэш, что он едет домой, – а вдруг он не приехал бы?»
«Куда еще он мог деться?»
«Не знаю».
Он опустил взгляд на мои неподписанные показания.
«Он повернул на Бичем-клоуз в восемь тридцать пять. А из аэропорта выехал в начале восьмого. Довольно долго получается...»
Но говорить ему я не собирался. Есть вещи, о которых лучше не говорить. А посадить человека за то, что у него в голове и больше нигде, нельзя.
«Пробки», – сказал я.
Ему очень легко было проверить. Позвонить в транспортный отдел. М4 и А4 в восточном направлении между семью и восемью вечера.
«Пробки?.. Да, понятно. Восемь тридцать пять. Миссис Нэш позвонила нам в восемь сорок шесть. Одиннадцать минут. Вы увидели, как он повернул на Бичем-клоуз. Потом вы уехали. Потом, через десять-пятнадцать минут, из-за вашей „интуиции", из-за какого-то дурного предчувствия повернули обратно».
«Да».
«Почему так поздно? Почему вы не вошли в дом одновременно с мистером Нэшем? Почему все-таки вначале уехали? Если собирались... вмешаться, то чего вы ждали?»
«Я не думал...»
«Но через десять минут уже что-то подумали. Сказали констеблю: „Я знаю, что делаю". Если уж вы сочли нужным принять участие...»
Взгляд старшего по должности. Полицейский всегда и везде должен быть полицейским. Выходит, я его подвел, Марша?
«Я должен был вмешаться раньше», – сказал я.
«Вы о нем беспокоились – о мистере Нэше – или о ней?»
Я должен был вмешаться в Фулеме, после той квартиры, но я дал ему пройти. Решил, что с ним обошлось. С ним и с Сарой. С нами всеми.
«Вы относились к ней... к миссис Нэш так же, как к другим вашим клиентам?»
«Можно с ней повидаться? – повторил я. – Хотя бы на минуту».
Он посмотрел на меня так, словно в рот ему попало что-то нехорошее. Кремень в глазах то появлялся, то пропадал.
«Вы знаете, что я этого не могу», – сказал он. Его руки по-прежнему лежали на моих показаниях.
Он довольно долго на меня смотрел – казалось, стоял на краю какой-то расселины и, может быть, даже нуждался в моей помощи.
Пододвинул ко мне мои показания.
«Ну ладно, – сказал он. – Я думаю, достаточно. Подписывайте».
Потом добавил:
«Между прочим, мы добрались-таки до Дайсона. Теперь не выкрутится. Сядет надолго».
