229

«У меня Ретиф, несмотря на все его слабости (а их у него очень много), вызывает симпатию по целому ряду причин. И прежде всего благодаря его истинному добросердечию, огромной человечности, всегда сопровождаемой осознанием того, сколь бесчеловечно относится человек к себе подобным, страстному стремлению улучшить природу человека, масштабному видению мира, желанию быть полезным современникам и, больше того, потомкам и, наконец, откровенно исповедаться в своих грехах. Стоит подчеркнуть, что в эпоху, когда во Франции вошло в моду ниспровергать Шекспира и Жанну д'Арк, Ретиф превозносил их достоинства. Он думал о том, чтобы расширить интеллектуальные горизонты людей, и отдался этой задаче без остатка. Его творчество отражает бесчисленные стороны бытия, глубочайшие бездны, в которых лишь его жизнь сумела сохранить свою целостность. Несовершенный, как все люди, он никогда не пытался казаться тем, чем не был. Он был человеком, может быть, слишком человеком, и потому мы обязаны ему столь многим, что, по-видимому, придется отдавать ему долг на протяжении многих лет». (Джедда, Саудовская Аравия, 27 февраля 1948 г.). Прим. перев.