Проснулся я поздно. На улице снова царил хаос. Машины подъезжали и забирали гостей, хозяева провожали, приглашая «на посошок». Девушки стояли наготове, держа цветные подносы с водкой, шампанским и легкой закуской.

Бобрик раз за разом прижимал к себе киевского гостя и хриплым с похмелья голосом переспрашивал:

– Ну, как вам? Как? Правда, высший пилотаж?

Я спустился вниз. На кухне не было ни одной живой души. Я открыл холодильник, забитый остатками со вчерашнего пиршества, и стал завтракать. Только я налил себе кофе, как вошел Ярко.

– Приятного аппетита.

– Чего надо? – улыбнулся я.

– Шоколада. Вот от кофе и я не откажусь, – сказал он, подсаживаясь.

– А ты почему не с ними?

– Пошли они… Там все еще настолько прибацанные, что лыка не вяжут. Перегаром несет аж за километр. Мне кажется, это как раз хорошая возможность наведаться к Франю. Мне нужно проявить пленку. Под этим поводом можем смыться.

– Хорошо. В воскресенье утром Франя еще можно будет застать дома.

Когда мы вышли во двор, отъехала последняя машина с гостями.

– Кто куда, а я спать, – сказал пан Роман, зевая.

– А вы куда? – поинтересовалась фрау Ольга.

– Пленку проявлять, – ответил за нас пан Роман. – Пусть идут. Сегодня вы все свободны. Можете расползаться по норам.

Мы сели в авто, и все время, пока мы не выехали из нашей улочки, меня не покидало чувство, что фрау Ольга не сводит с нас глаз.

– Чтоб я скис, если она чего-то не подозревает.

– А это ее обычное состояние – абсолютно всех подозревать. Ей бы в гестапо работать.

– У нее есть любовник?

– Зачем? Она развлекается с клиентами. Есть такое насекомое – богомол. Так вот, когда самка спаривается с самцом, то во время оргазма отгрызает самцу голову. Фрау Ольга – именно такая. Она не нуждается в длительном общении.

– Тебя не пробовала соблазнить?

– Нет. Видать, я не в ее вкусе.

– А вот меня пыталась.

– Иди ты! И как это выглядело?

Я рассказал. Ярко покачал головой.

– Может быть, лучше для нас обоих было бы, чтобы ты ее трахнул.

– Тогда бы я остался без головы?

– Возможно. Не существует правил без исключений. Кто знает, не на тебе ли она споткнулась бы. Неужели ты настолько каменный, что не почувствовал к ней влечения?

– Она довольно привлекательна. Идеальная фигура, задница так и просится, чтобы за нее взяться. Но я не люблю властных женщин. Я не мазохист. Меня удивляет, что ты ее еще не трахнул.

– Я – пас. Я слишком люблю свою жену.

– Ту, которая от тебя ушла?

– Ту самую. Только Оксана меня не бросала. Я сам снял для нее и малой жилье на Майоровке. Чтобы не подставлять семью, понимаешь? А шефам я сказал, что с Оксаной все контакты порваны, она не разрешает мне видеться с дочерью, а я этого не слишком хочу. Я старался изобразить из себя пропащего человека. Не созданного для семьи. Соображаешь? Я не хочу, чтобы меня шантажировали семьей.

– А что, если они у тебя дома тоже затеют шмон?

– А они там найдут разные интересные таблетки, от которых тащатся все наркоманы, сушеные маковые головки, а на плите стоит закопченная кастрюлька для вываривания кокнара. Все должно говорить о том, что я – конченый наркоман.

– Но с женой и дочерью ты видишься?

– Конечно. Но делаю это очень осторожно. И с удовольствием воспользуюсь сегодня тем, что я под твоим прикрытием.

На Новом Львове я попросил его свернуть в улочку, соседнюю с той, где жил Франь. Ярко остался ждать в машине, а я взял короткоиграющую кассету и подался к дому, где два года назад разыгралась удивительная комедия с крадеными джинсами.

На мой звонок донеслось шарканье тапочек, и заспанный голос Франя выдавил:

– Кто там?

Я назвался. Но Франь долго не мог меня припомнить, или делал вид, что не может. Он сопел, покашливал, десять раз переспрашивал, пока, наконец, не открыл дверь и не впустил меня в дом.

– Ну, чего приперся? – зевнул он во весь рот, отводя меня в кухню. – Поговорим здесь, а то в комнате у меня телочка.

– Есть дело. Просмотри сейчас вот эту кассету.

– Сейчас? Говорю же тебе, что там меня телочка ждет. Считай, что ты меня согнал прямо с горячего тела.

Он тяжело упал на стул и осовевшими глазами глянул в окно, словно не веря, что там, на улице, может быть такая хорошая солнечная погода.

– А ей тоже будет интересно, – сказал я. – Там как раз эротические сцены.

– Порнушка? Ха! Ты что, загнать мне ее хочешь? Да у меня этого добра целый склад. Я тебе сам хоть ящик продам. «Ферму» видел? Там про одну семейку. Отец и дочь. Отец имеет свинью, а дочь спаривается с псом, кабаном и жеребцом. Самое интересное – с кабаном. Ты видел, какой у кабана член? Он как спираль, а длинный такой, что атас. Короче, я тебе за сто рубасов отдам.

– Это не простая порнушка, – перебил я его. – Тут снимались лучшие актеры конкурирующей фирмы.

Наконец в глазах Франя блеснула искорка интереса. Он вытащил из холодильника чешское пиво.

– Хочешь?

– Давай. Может, как раз пива тебе и не хватает, чтобы въехать, о чем речь.

– Я вчера перебрал. Садись.

Мы выпили пива, и Франь спросил:

– Какой фирмы?

– Пана Ромка и пана Зеня.

Франь внимательно поглядел на меня и открыл вторую бутылку.

– Что ж ты сразу не сказал?

– Вот, говорю.

Он подошел к умывальнику, плеснул себе в лицо холодной водой, вытерся и, взяв кассету, двинул из кухни. Ровно через четверть часа он вернулся обратно. Очевидно, то, что он увидел, произвело на него неизгладимое впечатление.

– Где ты это взял?

– Это только рекламный ролик. Есть еще трехчасовая кассета.

– И ты хочешь мне ее загнать?

– Нет. Подарить.

– Зачем?

– Человек, который мне ее передаст, хочет разрушить фирму пана Ромка. Оригинал этой кассеты находится на фирме. Вы легко ее найдете.

– А ты здесь при чем?

– Посредник.

– Вечно ты во что-нибудь вляпаешься. Оно тебе надо? Ты же дилетант.

– Вот я и обратился к специалисту.

Франь рассмеялся.

– Итак, ты знаешь того, кто это снимал?

– Да.

– Ты хоть представляешь, что с нами будет, если, например, оригинала не окажется там, где ты сказал? Мы же окажемся крайними.

Я кивнул.

– Я знаю, что кассета и фотографии там. В сейфе.

Франь с минуту подумал и сказал:

– А где копия?

– Ты ее получишь, если переговоришь со своими. Эту рекламу стоит показать тем, кто на этой кассете снят. Понимаешь? Тогда они на пару с милицией уничтожат фирму Романа. А вы, в награду, ее перехватите.

– Да уж понятно, что сами нападать не будем. Дело тут тонкое.

– Но, Франь, я тебя предупреждаю – если опять захочешь заняться самодеятельностью, на этот раз так легко не улизнешь. За мной стоит крутой человек, – брал я его на понт, – сразу пришьет.

– Ну-ну, не стращай меня. Позвони в понедельник после шести.

Я вернулся в машину.

– Ну, как? – спросил Ярко. – Клиент созрел?

– Созреет в понедельник вечером.

– В день, когда их будут брать, мы должны найти какую-нибудь правдоподобную причину, чтобы исчезнуть. Это, кстати, тоже проблема.

– А чего нам бояться?

– А того, что заметут и не спросят. А когда разберутся, уже поздно будет. Между прочим, я собираюсь проведать жену.

Ярко притормозил у телефона.

– Подожди минуту, я им позвоню, – сказал он, копаясь в бардачке. – Никудышная у меня память на цифры. Полгода пройдет, пока запомню. А тут еще и новый телефон… Ага, вот он.

Наконец он достал пачку «Космоса» и выскочил из машины. Я от нечего делать смотрел, как он раскрывает пачку и набирает номер, записанный на внутренней стороне. Разговор длился не более полминуты.

– Я еду к ним, – сообщил он, швыряя пачку обратно в бардачок. – Тебя где высадить?

– В начале Лычаковской. Часа через два подберешь. Тебе времени хватит?

– Хватит. А ты чем собираешься за это время заняться?

– Сделаю один визит.

– И не хочешь сказать мне, кому?

– Лучше тебе знать поменьше. Скажу только, что это в наших интересах.

Я вышел на Лычаковской, проехался наверх на «двойке» и пешком прошелся к дому пани Алины. Хозяйка принимала солнечные ванны в саду, разлегшись в шезлонге и пыхтя какой-то белой тоненькой сигаретой в длиннейшем мундштуке. Она была одета по-домашнему в китайский шляфрок. Около нее на столике стояла целая батарея алкоголя, несколько тарелок с закуской и фруктами. Судя по пустым бокалам, пани Алина только что принимала гостей.

– О-ой, пан Юрко! Как я рада! Ну, как там ваша новая работа? Садитесь и угощайтесь. У меня тут были гости из Польши.

В ее голосе слышался еле заметный хмель. Я удобно развалился в плетеном кресле с доброй порцией югославского вермута и сказал:

– Не знаю, благодарить ли вас, или наоборот…

– Я была против того, чтобы вы шли на эту работу, – вздохнула пани Алина. – Но Дзвинка так просила… Я не могла ей отказать. Вы уж простите меня за всю эту комедию. Но разве вы хотите сказать, что вам там плохо?

– А разве вы не ориентируетесь, что это за банда? Я еще с таким криминалом дел не имел. Торговля девушками и малолетними девочками – это вам не шутки.

– О малолетних я впервые слышу.

– Разве Дзвинка вам не рассказывала?

– Нет. Возможно, не хотела меня пугать. Потому что, если бы я узнала о подобном, никогда бы вас не рекомендовала на эту работу. Я давно знаю пана Романа, знаю, чем он занимается, но ничего такого и не представляла. И что теперь? Что же вы намерены делать?

– Спасать Дзвинку.

– Каким образом?

– Пани Алина, вы же не будете отрицать, что Дзвинка попала туда благодаря вам? Ну вот, теперь у вас есть возможность загладить свою вину.

– Что от меня требуется?

– На этот момент – только обещание помочь, когда такая помощь понадобится.

– Я готова для вас и Дзвинки на все. Меня ничего с паном Ромком не связывает. А Рома тоже нуждается в спасении?

– Не думаю. Она, кажется, прижилась. А нам с Дзвинкой, возможно, придется подыскать какое-нибудь надежное убежище.

– Не бойтесь, я так вас спрячу, что вся милиция Советского Союза вас не найдет. Как вам нравится вилла в Карпатах?

– Превосходно.

– А примерно через месяц я подготовлю вам документы для выезда за границу. Сначала в Венгрию, а оттуда в Австрию.

– Вы правда все это можете?

– Я могу все, – сказала она не без спеси.

Ее план пришелся мне по душе настолько, что я задумался, стоит ли действовать в паре с Ярком. Его план был куда более опасным и при этом не слишком надежным.