Глава 8. Странная индивидуалка, или Воображаемый допрос секретаря Шишканова

– Ты сказал, что с этим повешением все как-то мутно. Что конкретно ты имеешь в виду? – слово в слово, как до этого Володька Коробов, спросила меня Ирина, когда мы с ней вернулись домой. – Ты допускаешь, что девушка не повесилась, а ее повесили? Ну, то есть произошло убийство?

– Да, вполне допускаю убийство, – ответил я. – Есть кое-какие детали, что навевают сомнения в самоубийстве Лиды.

– Ты про ту подозрительную записку в ноутбуке?

– И про записку в том числе. К примеру, почему она не написала ее от руки?

– Я тоже об этом подумала, – задумчиво проговорила Ирина. – Записка, написанная от руки, была бы убедительнее… – Она немного помолчала и добавила: – А вдруг во всей квартире просто не было ни одной ручки?

– Была ручка. И не одна. Когда осматривался в гостиной, я заметил на журнальном столике рядом с ноутбуком канцелярский настольный прибор с ручками и фломастерами. Фломастером ведь тоже можно было написать предсмертную записку, верно?

– Верно, – согласилась со мной Ирина. – А еще что ты заметил?

– Люстра. Обратила внимание?

– И что – люстра?

– Как ты думаешь, она сама сняла такую большую и тяжеленную люстру? Она что, борец Маша Поддубная или силачка Лариса по прозвищу Печь? Она владеет навыками навешивания и снимания люстр? Знает азы электрики? Во всем этом я крепко сомневаюсь.

– Да, ты прав, – произнесла Ирина. – Не иначе кто-то ей помог повеситься…

– Надо дождаться заключения экспертизы, но главное – вытащить эту информацию из Володьки. Мы договорились созвониться, когда Коробов сам осмотрит место происшествия и придет к каким-нибудь выводам. Но, скорее всего, разговор произойдет завтра…

Я ошибся. Коробов позвонил вечером, около девяти.

– Как дела? – поинтересовался я голосом кота, наевшегося сметаны до отвала.

– Ты обратил внимание на люстру? – спросил он, проигнорировав мой вопрос.

– Обратил, – ответил я. – И считаю, что снимала люстру, чтобы освободить потолочный крюк, вовсе не Лида. Вообще женщине с такой люстрой справиться трудно, почти невозможно. Конечно, если она не занимается тяжелой атлетикой… Я считаю, что в квартире побывал мужчина, который, удушив Лиду, например, подушкой, повесил потом ее на потолочный крюк, имитируя самоубийство и предварительно приготовив место преступления, то бишь сняв с крюка люстру, когда девушка уже была мертва… А потом он же написал на ноутбуке якобы ее предсмертную записку, специально оставив его в режиме ожидания… Кстати, – спохватился я. – Девушку действительно звали Лида?

– Да, ее звали Лида, – не стал скрывать информацию Володька. – Мы нашли ее документы… Лидия Алексеевна Пинчук, одна тысяча девятьсот девяносто второго года рождения. Но главное не в этом… – Коробов эффектно выдержал мхатовскую паузу и продолжил: – Главное в том, что Лида Пинчук в определенных кругах, а также в родном отделении полиции известна как проститутка-индивидуалка с псевдонимом Карина.

– Оригинально, – подхватил я.

– Возможно… Ее анкета есть на сайте «Интим в Москве» и еще на парочке подобных сайтов. Мол, сексуальная, яркая, страстная, темпераментная и глубоко порочная красотка двадцати двух лет, грудь четвертого размера, рост сто шестьдесят четыре, вес пятьдесят два, размер обуви тридцать семь и полная депиляция. Приеду в гости к страстному, щедрому и состоятельному мужчине. Десять тысяч в час просила, между прочим…

– Вот оно ка-ак, – протянул я. – Ай да председатель Общероссийского «Контроля народа», ай да чей-то сын. Значит, господин Масловский и до проституток был падок. Ничем не брезговал. А может, эта Лида вовсе не его куклой была, а секретаря Славика Шишканова? А наш Василий Николаевич ни сном ни духом?

– Не-е-ет, – протянул Володька, – вот здесь ты ошибаешься. Лида не была куклой вовсе… А что касается вопроса, не являлась ли она подружкой Вячеслава Шишканова, то это весьма маловероятно. С какой бы это стати стал Масловский сломя голову мчаться на встречу с содержанкой секретаря Шишканова на пятый этаж отеля за пять минут до начала конференции, на которой он основной докладчик? Не-ет, Старый, эта Лида была не куклой, а очень дорогим и близким человеком для Масловского. Другое дело, как у нее так получилось, что она сделалась таковой для председателя весьма влиятельной Общероссийской общественной организации? Вот это вопрос… Влюбила она Масловского в себя, что ли?

– Ну, а что? – заметил я. – Женщины, если захотят, умеют привязать к себе мужчин…

– Уметь-то, конечно, умеют, – в задумчивости произнес Володька Коробов. – А вот чем именно Лида-Карина могла привязать к себе такого человека, как Масловский, как ты думаешь?

– Ну, а чем могла привлечь мужчину-бабника «сексуальная, яркая, страстная, темпераментная и глубоко порочная красотка двадцати двух лет, грудь размера четыре»? – повторил я приведенную Володькой часть анкеты Карины. – Нет никакого сомнения в том, что привлечь Масловского она смогла, конечно, своим глубоким внутренним миром, редкой добротой, невероятной нежностью и неизбывной душевностью…

– А если серьезно? – не принял моей шутки Коробов.

– Ну, а если серьезно, Володь, так это банальнейший секс. Точнее, не совсем банальный… Что-то эта Карина умела делать так, как никто другой из ее соратниц делать не умел, вот господин Масловский и запал на нее, как подросток…

– И как это твое утверждение сообразуется с тем, что в квартире не обнаружено ни интимных игрушек, ни сексуального белья? – не без ехидных ноток в голосе спросил Коробов. И добавил: – Мы даже ни одного презерватива в квартире не нашли.

Это для меня была новость.

– Действительно странно… Ну, тогда, может, и правда, она взяла председателя Общероссийской организации Масловского своими неповторимыми душевными качествами? – не очень твердо произнес я. – Есть ведь такие мужики, которые ходят к проституткам просто поболтать, в жилетку поплакаться, попить кофейку, винца хорошего… Идут за душевным теплом и простой человеческой лаской, которой им недостает дома.

– Ну-у, не зна-аю, не зна-аю, – протянул Володька. – Снимать квартиру, платить за нее, содержать индивидуалку-красавицу и не иметь с ней близости… Это сродни мазохизму, ей-богу! Причем Масловский – типичный бабник, своего случая никогда не упускающий. Не вяжется это как-то. Надо будет еще раз допросить Шишканова…

– Значит, ты не сомневаешься, что Лиду убили? – спросил я.

– Вот в этом я не сомневаюсь, – ответил Коробов. – Ты там видел возле стола стул на боку лежал?

– Видел, – ответил я.

– Его принесли из кухни. Больше ни стульев, ни табуретов в гостиной нет.

– И что с того? – спросил я.

– А с того, что это, предположительно, тот самый стул, который Лида ставила на стол и на который вставала, чтобы будто бы снять люстру. И с которого якобы спрыгнула, когда затянула на своей шее петлю. Однако потолки в квартире настолько высокие, что девушке, с ее ростом метр шестьдесят четыре сантиметра, попросту не достать руками до крючка, на котором висела люстра. Значит, не она ее снимала. И петлю к крюку привязывала не она.

– Я понял, – сказал я. – Это не самоубийство.

– Однозначно! – ответил Володька.

– И кто же, по-твоему, ее убил?

– Возможно, тот же самый человек, что убил Масловского, – предположил Володя Коробов. – И он не профессионал. Убийство Масловского пожарным ломиком явно спонтанное, сработанное наспех тем, что находилось под рукой. Не было бы ломика, были бы огнетушитель или лопата. Повешение Лиды же – вообще прокол на проколе: снятая люстра, поднять которую девушке не под силу, стул, встав на который, до потолочного крючка не достать, та же самая веревка…

– А что веревка?

– А то, что в доме такой веревки больше не обнаружено. Никакой веревки вообще не обнаружено, нет в доме ни веревок, ни шпагата. И волокон от нее никаких не обнаружили, хотя смотрели тщательно. Не было в этих веревках необходимости у хозяина, сдающего квартиру. И у Лиды нужды в веревке тоже не было. Откуда тогда взялся этот кусок длиной меньше двух метров?

– Веревку принес с собой убийца, – предположил я.

– Именно убийца, – согласился Коробов. – И это еще один его прокол. Но от того, что он не профессионал, нам ничуть не легче… – Было слышно, как он вздохнул. – Ладно, заболтался я.

– А генерал Манаев со товарищи, надо полагать, наняли бы профессионала? – не унимался я.

– По крайней мере, они бы подготовились к ликвидации Масловского более обстоятельно, – чуть подумав, ответил Коробов. – Ведь они не могли не знать, что Масловский под них копает…

– Ты это… позвони, когда Шишканова допросишь, – робко попросил я.

– Ага, сщас, – буркнул Коробов. – Даже не надейся.

– Ну, тогда я его сам допрошу.

– Он не станет с тобой разговаривать, – снова буркнул Володька. – И правильно сделает! На кой черт ему изливать душу перед неизвестно кем, причем задающим вопросы с неизвестно какими целями. А если ты представишься ему как журналист, пишущий книгу о замечательном человеке и гражданине Василии Николаевиче Масловском, Шишканов напоет тебе то же самое, что уже пела Эмма Мутозина. Ничего нового ты, брат, от секретаря не узнаешь. Только насторожишь его своими вопросами, никакого касательства к твоей якобы биографической книге не имеющими. Что нам – Главному следственному управлению и лично мне, старшему следователю данного управления, – будет отнюдь не на руку. Ты понял меня, Старый?

– Понял, – ответил я. – Тогда я допрошу Шишканова виртуально. В своем воображении. И потом расскажу о результатах допроса тебе. Как и обещал тогда, в «Мечте». Идет?

– Идет, – хмыкнул Володька.

– Ну, а если что, ты меня поправишь, ага? – как бы мимоходом попросил я.

– Послушай, тебя случайно зовут не Аристарх Мессинг? – снова хмыкнув, спросил Володька.

– Нет, – ответил я на полном серьезе.

– Тогда конец связи, – сказал Коробов и отключился.

Ах, как бы я хотел присутствовать на допросе секретаря Шишканова. У меня к нему скопилось немало вопросов.

Например, для начала я бы спросил его: «Вы пользуетесь услугами проституток?»

Неплохо, а? Вот прямо так в лоб! Чтобы заставить его смешаться и занервничать.

«Нет, – ответил бы Шишканов, – я, конечно, не красавчик, но пока обхожусь без их услуг».

Тогда я бы спросил: «А с какой целью вы снимаете квартиру за номером десять на третьем этаже в Малом Ивановском переулке в доме номер одиннадцать дробь шесть строение четыре?»

Вячеслав Петрович посмотрел бы на меня, а потом опустил бы глаза и произнес: «Я снимаю… снимал эту квартиру для Василия Николаевича».

«Зачем?» – спросил бы я.

Шишканов немного помялся, а потом бы признался: «Для интимных встреч… Наверное, для вас уже не секрет, что Василий Николаевич очень любил женщин». – «В том числе и проституток?»

Тут возможны три варианта. Либо Шишканов возмутится и скажет, что Масловский уже мертв, так неужели, дескать, надо обязательно марать его имя, ведь он так много нес простым и бесправным людям добра и честно боролся за справедливость. На что последует мой ответ, что никто марать репутацию Масловского не собирается. Просто я хочу узнать правду. И секретарю все равно придется отвечать на поставленный вопрос.

Возможен вариант, что Шишканов предпочтет соврать и скажет, что про проституток он ничего не знает, мол, Масловский просил ему найти и снять хорошую спокойную квартиру, где бы он мог отдохнуть от семейных проблем, что он и сделал. А водил в нее шеф проституток или не водил, он, дескать, не знает и не ведает. Если Шишканов глуп, он именно так и скажет. Но на недалекого человека он отнюдь не похож: ишь, как ловко и причем документированно нарыл компромат на руководителя Манаева и членов его организации «Против коррупции». Кроме того, вранье Славика Шишканова может явно броситься в глаза, ведь если шеф сам не стал снимать квартиру для интимных встреч с женщинами, а поручил это сделать своему секретарю, то с какой стати он будет приводить в нее проституток? Наверняка он поручит заняться этим своему бессменному секретарю, которому полностью доверяет.

Значит, Шишканов, скорее всего, ответил бы на мой вопрос ясно и коротко: «Да».

А дальше я бы стал развивать успех и уже без обиняков спросил бы у него: «И как часто вы… покупали для него женщин?»

И он бы ответил: «Не очень часто, но… бывало».

«А где вы находили для него проституток?» – поинтересовался бы я как бы мимоходом.

«В Интернете», – ответил бы он просто.

«А вы не помните, какие это были сайты?» – «Нет, их там много».

«А как происходил заказ проститутки?» – задал бы я новый вопрос.

Вопрос этот чисто технического характера, поэтому для Шишканова труда представлять не будет. И он ответит примерно так: «Шеф звонил мне и говорил, в какое время он будет ждать к себе девушку. Я заходил на сайт интим-знакомств, выбирал нужную индивидуалку, работающую по вызову, звонил ей и договаривался, куда ей подъехать и во сколько. Вот и все».

«Так вы даже не видели этих девушек живьем?» – стану напирать я.

«Нет, – ответит он, – я видел только их фотографии в анкете».

Тогда я немного помолчу, собираясь с мыслями. А далее я задал бы Шишканову такой вопрос: «А что значат ваши слова «выбирал нужную девушку»? Масловский сказал вам, каких девушек предпочитает, обозначил приоритеты, параметры, рост, возраст, цвет глаз?»

«Я, конечно, знал предпочтения шефа, – ответил бы мне секретарь. – Я работаю у него длительное время и в достаточной степени изучил его вкусы, привычки, пристрастия».

«И каких же девушек предпочитал Масловский?» – спросил бы я.

«Разных, – скорее всего, ответил бы Шишканов. – Иногда он просил, чтобы я выбрал для него высокую длинноволосую девушку с голубыми или зелеными глазами, иногда хотел провести время с миниатюрной темноглазой девушкой с короткой стрижкой, например, азиатской внешности…» – «А были у Масловского обязательные и неизменные требования к девушкам?»

Бабники, насколько мне позволял судить мой опыт, не очень любят худышек. И Шишканов на мой вопрос, наверное, ответил бы так: «Да, были. Девушка не должна быть младше двадцати и старше двадцати восьми лет. Должна иметь красивую фигуру и ноги, попка должна быть аппетитной и аккуратной, но не крохотной, плоской или слишком объемной. Размер груди, естественно, натуральной, должен соответствовать минимум третьему размеру, но лучше, если это будет все же четвертый размер… Помимо классических услуг она должна исполнять за дополнительную плату, разумеется, и ряд услуг по требованию клиента, а именно: ролевые игры, доминирование и так далее. Скажу так, девушка должна была быть максимально раскрепощена и не иметь в интимных играх никаких ограничений и запретов».

«Как звали последнюю девушку, которую вы… поставили Масловскому?» – задал бы я следующий вопрос.

На какую-то секунду Вячеслав Петрович задумается, после чего уверенно произнесет: «Снежана (ну, или Анжела, Кристина, Джулии, Вика, Лина и так далее)».

«Настоящих их имен вы, конечно, не знаете?» – спросил бы я так, больше для проформы.

«Не знаю, – ответил бы мне вездесущий секретарь. – У всех у них были только псевдонимы».

«А вы находили для Масловского девушку по имени Карина?» – задал бы я Шишканову ключевой вопрос.

Тут возможны два простых ответа: «Да» и «Нет». Но, скорее всего, Шишканов бы задумался, вспоминая всех, кого он выбирал для своего шефа, после чего я бы услышал короткий ответ «Нет»…

Потом я бы тепло распрощался с Вячеславом Петровичем и пожелал бы ему всяческих благ…

– Ну, ты допросил этого своего Шишканова? – вернулась из кухни Ирина, неся на подносе мне кофе, а себе чай.

– Да, допросил, – ответил я, снимая с подноса чашку с кофе. – И хочу тебе сказать, что вполне успешно.

– И что он тебе интересного сообщил?

– Помимо квартиры, которую он снял для Масловского, он еще и поставлял ему проституток.

– Неплохо устроился этот Масловский, – хмыкнула Ирина.

– Неплохо, – согласился я.

– И это все, что ты вынес из допроса Славика Шишканова? Признаюсь, у меня были догадки на этот счет.

– Нет, не все, – сказал я. – Еще я выяснил, что у Масловского были конкретные предпочтения и требования к девушкам.

– И какие же?

– Он предпочитал девушек от двадцати до двадцати восьми лет с красивой фигурой и ножками, аппетитной аккуратной попкой и…

– Такой, как у меня? – прищурилась Ирина, не дав мне договорить.

– Такой, как у тебя, больше ни у кого нет, – вполне искренне ответил я.

– А еще что? – прищурилась Ирина.

– Помимо фигуры, ножек и всего прочего девушки должны были иметь минимум третий размер груди, конечно, натуральной, и помимо классических сексуальных услуг оказывать и иные, которые мог потребовать Масловский.

– Например? – хитро посмотрела на меня Ирина.

– Ну-у, ра-азные, там… – протянул я неопределенно.

– Все ясно, – криво усмехнулась Ирина. – А этот Вася Масловский был еще тот парниша… Это все, что ты узнал? Больше тебя в виртуальном допросе Славика Шишканова ничего не зацепило?

– Зацепило, – ответил я.

– Что именно?

– Он выдает информацию как-то… по долькам, что ли, какими-то кусочками, – произнес я раздумчиво. – Дозированно.

– То есть? – удивленно посмотрела на меня Ирина. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, вот смотри: сначала, на первом допросе у Коробова, он говорит, что он лишь секретарь и простой исполнитель. Потом, на том же допросе, выясняется, что это Шишканов, пусть и по приказу своего шефа Масловского, нашел документированный компромат на Манаева и его приспешников, после чего он отдает Володьке флешку с содержанием доклада. Теперь, после разговора со мной, выясняется, что помимо квартиры, которую Шишканов снял для любовных утех Масловского с женщинами разного толка, секретарь поставлял шефу еще и проституток-индивидуалок. Интересно, что будет содержаться в той части информации, которую Славик Шишканов выдаст на третьем допросе?

– И что это все значит? – спросила Ирина и уточнила: – Ну, то, что Шишканов выдает информацию частями?

– Это значит, что он знает всю информацию полностью, – ответил я. – По крайней мере, про то, что касается председателя Масловского, он знает больше других.

Ирина как-то странно посмотрела на меня. В ее взоре содержалось и восхищение, и испуг.

– А ты не забываешь о том, что так называемый разговор с Шишкановым ты проводил виртуально?

– Нет, не забываю, – бодро ответил я. И добавил на полном серьезе: – Завтра старший следователь Главного следственного управления Володя Коробов вторично и реально допросит секретаря Шишканова. И Вячеслав Петрович скажет ему примерно то же самое, что сказал сегодня мне на допросе воображаемом. Вот увидишь…

– Я уже говорила, что обожаю тебя? – посмотрела на меня Ирина.

– Что-то не припомню такого.

– Говорила, говорила. Ты опять меня обманываешь…

– Ну, разве только самую малость, – признался я.

– А раз говорила, то теперь я хочу сказать тебе, что ты гений.

– Ну, так уж и гений, – скромно потупился я. – Просто очень талантливый человек. Такое случается.

– Ладно, пусть будет «очень талантливый человек», – согласилась Ирина. – Так вот: я этого человека очень люблю…

– Какого такого «этого человека»? – спросил я шутливо.

– Тебя! – последовал ответ.

«Блин!.. – от восхищения внутри все загорелось. – Как, оказывается, прекрасно, когда тебя любит женщина, которую любишь ты…»