Дневник последнего полюса Тьерри Мейера

5 января 2013 года. Мы в воздухе, несемся сквозь Белую дымку над белым континентом. Когда «Твин Оттер» взлетел по направлению к пункту предполагаемой переброски на 89-м градусе южной широты, была ясная погода. Но мало-помалу дымка сгладила тени сугробов, которые для летящего на самолете являются единственным признаком покрытой снегом земли, единственным подтверждением ее существования. Туман сгустился до опасного состояния белой мглы. Трижды пилот безуспешно пытается посадить самолет. И уже тогда, когда он готов отказаться от надежды посадить самолет, небольшой просвет позволяет ему опуститься ниже дымки и лететь бреющим полетом всего в десяти или двадцати метрах над снегом, а потом и найти место для посадки. Мы, шатаясь, высаживаемся из «Твин Оттера» в абсолютную белизну и начинаем путь по направлению к Южному полюсу.

На антарктическом плато бело повсюду – до горизонта, пейзаж невообразимо однообразен. Даже время, кажется, здесь растворилось в белой тишине. Утро это или вечер? Земля и небо слились, больше нет ни ориентиров, ни горизонта. В ушах стоит вой ветра. Безжалостный мороз обжигает участки кожи, по недосмотру оставшиеся неприкрытыми. Этим южным летом было –30 °C.

Пять красных силуэтов медленно продвигаются впереди меня. Пятеро смертных, потерянных в этом безжизненном мире, ступающих по сухому и чистому снегу, по незапятнанной памяти нашей планеты. Как представить, что у нас под ногами три тысячи метров льда, аккумулировавшегося многие сотни тысяч лет? Ноги, обутые в большие сапоги, набитые войлоком, скользят на лыжах, словно наощупь. Ватный туман поглощает нас. Двигаясь медленным равномерным шагом, каждый тащит свои сани. Мои товарищи видятся мне как нарочитые вкрапления в белой туче, затерянные в диффузной абстракции крайнего юга. Процессия нелепая, но упрямая, спокойно и уверенно движущаяся вперед.

 

На лыжах к Южному полюсу от 89-й параллели: «последний градус». Солнце не садится, только во время снежной бури меркнет свет.

 

Южный полюс всего в семи днях ходьбы, в точке, пока что скрытой за неясным горизонтом антарктического щита.

6 января. Под лучистым солнцем без малейшего дуновения ветра мы проходим 12 километров в центре этого белого и голубого нигде. Под вечер ветер поднимается, мороз крепчает. Мы заканчиваем ставить палатки, когда шум самолета заставляет нас выглянуть из укрытия. «Твин Оттер» срочно вернулся, чтобы забрать нас. Моника, пилот, категорична: «У вас есть двадцать минут, чтобы свернуть лагерь. Вчера вас оставили в плохом месте: вы идете прямо к запретной зоне!»

Антарктида предстает перед своими редкими посетителями как последняя девственная земля. На этом континенте без границ, без государств и почти без людей правила кажутся довольно забавными. Однако вокруг станции «Амундсен-Скотт» на Южном географическом полюсе американцы для научных целей устроили зоны отчуждения. Во время интенсивной деятельности в высокий сезон руководители ALE упустили из виду это требование. После первого дня марша мы оказались всего в нескольких километрах от «тихой зоны», отведенной для сейсмологических измерений, которые в данном случае не терпят никакого человеческого присутствия.

Мы лихорадочно снимаем лагерь и грузимся на борт бело-оранжевого самолета, который поможет сделать нам «шаг в сторону», к 123-му восточному меридиану, на том же расстоянии от полюса. К счастью, погода ясная: прильнув к иллюминатору, мы видим несколько красных фигурок посреди белого простора, которые машут руками пролетающему самолету. Это Фредерик Паулсен и три его товарища расположились в нескольких километрах впереди нас, чтобы, не напрягаясь, акклиматизироваться к высоте и движению в ледяном воздухе. Завтра мы их нагоним и вместе пройдем этот путь к полюсу, «последний градус».

 

Установка лагеря после шести часов нашего каждодневного марша.

 

7 января. Нас ожидает трудный день – необходимо присоединиться к первой группе. Утро начинается в сложных условиях: буря поднимает в воздух тонны снега. Защищенные от мороза специальной одеждой, затянутые в капюшоны, мы погружаемся в себя. Лыжная маска закрывает глаза, поле зрения ограничено меховой опушкой капюшона. Теперь мы только шагающие машины, цель которых кажется неясной. Каждый тащит свою ношу, погрузившись в собственные мысли, абстрагируясь от места. Мозг пуст, шаг тяжел.

Через несколько часов буря наконец стихает. Мы находим в снегу отметки лагеря, накануне оставленные предшествующей группой. Мы идем по следам лыж, и через несколько мгновений, когда горизонт полностью очищается, замечаем крошечный треугольник палатки. Воодушевленные, мы двигаемся с удвоенной силой. Поскольку я не спускал глаз с ориентира, то мне начало казаться, что он движется вдалеке. Это лишь оптический обман. В белой пустыне ориентиры исчезают, ощущение расстояния ненадежно.

Через три часа, после девятнадцати километров усилий, группы объединяются. Взволнованно встречаюсь с Фредериком Паулсеном и его тремя французскими товарищами, которые разделили с ним многие путешествия: гидом Франсуа Бернаром, логистом Кристианом де Марлиавом и режиссером Жаном-Габриэлем Лейно.

Когда я встретил Фредерика Паулсена в первый раз, Владимир Путин наградил его Орденом Дружбы, самым высоким знаком отличия, возможным для иностранца в России. Этот небанальный факт привлек мое журналистское внимание: Фредерик Паулсен, личность сдержанная, даже скрытная, с недавнего времени поселился вместе со своим предприятием «Ферринг» в моем регионе, кантоне Во в Швейцарии. Я попросил дать интервью, мне выделили двадцать минут. Беседа длилась час. Я вышел после нее ошеломленный. Рядом с письменным столом хозяина на четырех стальных шарах стоял огромный глобус с надписями на кириллице – сокровенная мечта каждого, кто страстно увлечен географией и картами, как я. Конференц-зал, где меня попросили подождать, был также эффектным: громадная библиотека с редкими книгами о полярных регионах. К примеру, в ней есть полное оригинальное собрание парламентских сборников Гренландии, сокровище, спасенное хозяином дома.

Фредерик Паулсен – фигура импозантная. Этот скромный человек производит сильнейшее впечатление. Из-за высокого роста и проблем со зрением он смотрит сверху вниз, что еще раз подчеркивает его физическое превосходство.

Голос у него приятный, формулировки взвешенные, четкие, ясные – даже на французском, языке новой родины, на котором он говорит с северным акцентом. Фредерик Паулсен рассказывает о своей страсти к полюсам и больше всего о погружении к Северному полюсу, о символическом титановом российском флаге, установленном на арктическом дне, который стоил ему гнева международного сообщества. В конце интервью мой собеседник пожалел, что не было времени, чтобы рассказать мне о его любви к искусству доколумбовой Америки, о своих попытках извести крыс на Южной Джорджии или о его поддержке традиционного ткачества в Бутане. Я спрашивал себя, где заканчиваются пределы интересов этого экстравагантного миллиардера. Но на самом деле я еще ничего не видел.

В последующие годы у меня была возможность лучше узнать Фредерика Паулсена. Я слушал его рассказы, как после начала нового тысячелетия он сделал покорение полюсов своим спортом и отдыхом для души: полезная страсть, выражающаяся в организации невероятных путешествий, дружбе, завязавшейся странным образом, поддержке исследований и развитии науки в полярных регионах. Сегодня он предстает передо мной как воплощение джентльменов XIX века, отличавшихся изобретательным умом и склонностью к скитаниям. Это мечтатель, щедрый богатый человек, который пользуется деньгами, полученными в фармацевтической промышленности, чтобы удовлетворить свои амбиции исследователя. Я научился лучше понимать это воплощение Филеаса Фогга: я увидел его решительность, которую некоторые ошибочно воспринимают как упрямство, смелость и иногда безрассудство. Он идет к своей цели, несмотря ни на что, и не забывает про друзей, которых неизменно берет с собой.

 

Каждое утро новый выход в царство холода.

 

В декабре 2012 года, когда Фредерик Паулсен отправился к своему «последнему» (Южному магнитному) полюсу, меня пригласили принять участие в этой экспедиции. Он запланировал «возвращение» через Южный географический полюс. Этот его визит к Южному полюсу должен был стать четвертым по счету. На этот раз он хотел добраться до него на лыжах!

Вновь появившееся солнце нагревает воздух между двумя тонкими нейлоновыми пленками палатки. На улице –30 °C. Внутри температура поднимается выше 25 °C с солнечной стороны. Палатка-типи просторна и симпатична, вот только те, кто устроился на солнечной стороне, сидят в тепле, а у других мерзнут спины. Если вывесить носок на солнце, то его часть, оставшаяся в тени, замерзнет и станет твердой, как фанера.

В палатке собралось десять человек: кроме хозяина мероприятия и трех уже упомянутых французов, здесь трое россиян, американка-гид и молодой франко-швед, о котором мы еще поговорим. Маленькая компания объясняется на английском под пристальным взором швейцарского журналиста, впервые ступившего на землю Антарктиды. Посреди самого пустынного континента завязывается беседа, отличающаяся вполне простительной горячностью.

 

Фредерик Паулсен (вверху слева) сделал из своих экспедиций место встреч.

 

 

Депутат Михаил Гришанков и его друг Геннадий Терехов были приглашены из России.

 

Палатка-типи, где все собираются (справа и на следующем развороте).

 

Жан-Фредерик, старший сын.

 

Душа компании – 47-летний Геннадий Терехов. Неисправимый шутник и любитель острых ощущений, он проводит свободное время, пилотируя военные реактивные самолеты. Геннадий – страстный курильщик, любитель крепкого алкоголя и сала, несколько килограммов которого он привез в своем вещевом мешке. Коренастый тертый калач Терехов представляет полную противоположность Михаилу Гришанкову – вместе они образуют дуэт наподобие Лореля и Харди, легко переходя от брани к объятиям. Гришанков в настоящее время работает в Газпромбанке, а до этого долгое время трудился в российских спецслужбах. Став депутатом Государственной думы, он сразился с мафией и коррупцией, что стоило ему многих усилий и некоторых проблем со здоровьем. Этот шахматист, любитель романтической музыки, – личность пылкая, эмоции проявляются спонтанно и искренне. Третий «разбойник», Дмитрий Пурим, руководит одной из главнейших российских логистических компаний.

 

 

Спокойная поза мудрого буддиста, рюкзак, полный предметами, о существовании которых простой смертный даже не подозревает, он – любитель рыбалки, который с горящими глазами рассказывает о Камчатке.

Этим вечером Геннадий Терехов дарит шапку-ушанку Фредерику Паулсену. Это подарок Артура Чилингарова, с которым трое россиян хорошо знакомы. Фредерик Паулсен благодарит и бросает один из лукавых вопросов, которые свойственны его манере завязать разговор.

– Какой знаменательный юбилей мы будем праздновать в 2017 году?

– Сто лет Октябрьской революции… – отвечает немного удивленный россиянин.

От сдерживаемой улыбки нижняя губа Паулсена задрожала.

– Вовсе нет. Действительно знаменательное событие в 2017 году – это десять лет нашему погружению к настоящему Северному полюсу!

Группа взрывается смехом. Невозмутимый Фредерик Паулсен продолжает:

– Нужно отметить это событие, организовав небывалую экспедицию.

Поворачиваясь к Кристиану де Марлиаву, он спрашивает:

– Перелет из Сибири до Аляски через Северный полюс на дирижабле, такого еще не было?

– Не на моей памяти.

– Отлично. Я видел, что одно российское предприятие объявляло о строительстве дирижабля, способного поднять невероятный груз до 50 тонн.

Начинается лихорадочная дискуссия. Вспоминают несчастные случаи, которые заставляют задуматься об отмене проекта: в 1897 году произошла авария водородного баллона на дирижабле шведа Соломона Андрэ, дневник которого был найден только через тридцать лет; в 1928 году экспедиция дирижабля «Италия» Умберто Нобиле завершилась исчезновением семи членов экипажа и смертью великого исследователя Руала Амундсена во время спасательной операции.

Дмитрий Пурим знаком с подрядчиками, строящими новый дирижабль, и обещает связать их с Фредериком Паулсеном, чтобы развить идею.

Как семя, которому для прорастания необходимо пережить зиму, проект нового приключения зреет в пустоте замерзших просторов Антарктиды под лучами незаходящего солнца.

День на исходе. В 21 час каждый возвращается в свою палатку, чтобы поспать, надвинув маску на глаза или зарывшись с головой в спальный мешок.

8 января. Я выбираюсь из своего пухового спальника и потягиваюсь. Ради скромного и короткого туалета выхожу, оставив салфетки в глубине спальника, подальше от мороза. Кстати, на Южном полюсе никогда не спят в одиночку: аккумуляторы и электронные приборы нуждаются в человеческом тепле, чтобы не выйти из строя из-за мороза.

Под большой палаткой включены обогреватели, и первые проснувшиеся уже засуетились, чтобы растопить снежные блоки, нарубленные накануне. В меню завтрака сушеные злаки. Нужно заполнить термосы, нагрев около тридцати литров воды – столько нужно на десятерых.

Экспедиционная жизнь – это суровая рутина. Каждое движение обусловлено борьбой с холодом и строгим правилом: никакой человеческий мусор не должен оставаться на ледниковом щите. Все – действительно все – уносят с собой. На каждой стоянке мы достаем лопаты и обустраиваем туалет: копаем квадратную яму в плотном снегу, добрый метр глубиной. Извлеченные из нее блоки служат для того, чтобы построить небольшую стену, которая защищает от ветра и взглядов. Один угол отводят для жидкости, которая остается в Антарктиде. Маленькие пакетики – для твердого, быстро замерзающего, которое забирают с собой.

Прежде чем сняться с лагеря, нужно снова уложить вещи в походном порядке: держать под рукой то, что надевают во время ходьбы, оставлять доступным то, что будет служить во время остановок – горячие напитки, большие перчатки, легкий завтрак, сменные очки и дополнительный слой одежды. Сложить палатку, погрузить свои вещи на сани, надеть лыжи, прикрепить сани. Когда погода хорошая, то надевают солнечные очки, а не маску и покрывают голову легким капюшоном.

Мы встречаемся с Южным полюсом 12 января. Нас ожидает еще пять дней пути в гигантском морозильнике антарктического континентального плато. Температура около –28 °C (средняя в этот период года). Постоянный, стойкий, вездесущий холод диктует свои правила.

И вот – утро дня «последнего градуса». Когда солнце за спиной, легче ориентироваться. Курс определяется по тени лыжной палки, достаточно его поправлять в зависимости от движения солнца, на 15° в час. Есть и другое преимущество в том, что солнце за спиной: лицо защищено от ультрафиолетового излучения, которое здесь сильнее, чем где бы то ни было, поскольку мы находимся на высоте более 2500 метров над уровнем моря, в центре большого белого зеркала. К тому же солнце здесь бьет прямо через дыру в озоновом слое.

 

Минус 30. Каждый член экспедиции тащит свои сани. Золотое правило: не потеть.

 

Я снимаю пуховую куртку перед отправлением. Нельзя, чтобы в пути было жарко. Тепла, производимого от усилий, будет достаточно, чтобы найти идеальную температуру минут через двадцать ходьбы. Когда тебе жарко и ты потеешь, это может быть очень опасно. Если пот замерзает, то вас пронизывает холод. Фредерик Паулсен узнал об этих издержках во время своего первого путешествия к Северному полюсу. Под давлением своих французских друзей он предпочел нижнее белье из синтетического волокна. Впервые в жизни он не надевает хлопчатобумажную сорочку.

Я вошел в однообразный ритм марша, прерываемый только преодолением заструг – наметенных ветрами сугробов-гребней. Шаг должен быть равномерным, достаточно медленным, чтобы дать подняться температуре тела. В первый день я горячусь. У меня потеет голова, я выдыхаю наверх, осевший пар конденсируется на моей маске, которая покрывается коркой непроницаемого льда. После многих часов и серии крепких ругательств я научился отмерять свои усилия.

Поднимается слабый ветер. Вскоре кожа подает сигнал тревоги: мороз, должно быть, опустился на десяток градусов (эффект «виндчилл», когда ветер вызывает резкое падение температуры). Значит, надо одеваться. Особенно важно защитить лицо: надеть маску, накинуть капюшон, отороченный мехом. Нельзя оставлять обнаженными руки более тридцати секунд. Укус мороза коварен, так как он не чувствуется сразу. Последствия осознаешь только потом, когда беда уже случится. На Южном полюсе мы встретились с одним грустным южноафриканцем, его рука была перевязана. Он отморозил палец, и его ждала ампутация.

Между перегревами и переохлаждениями мы постепенно входим в ритм, не слишком быстрый, но постоянный. Группа движется как колонна гусеничных транспортеров. Час с четвертью марша, пятнадцать минут остановки. Все повторяется четыре раза в день через пятьдесят оттенков белого, радужного или ослепляющего, цвета слоновой кости или изумрудного. Солнце играет с облаками. Можно увидеть поразительное преломление, призрачные гало, невероятные паргелии. После передышки снова в путь. Каждый возвращается в свой кокон молчания, убаюкиваемый поскрипыванием лыж по сухому снегу. Кто-то прячет наушники под капюшоном и позволяет уносить себя музыке. Кто-то предпочитает внутренний голос, всплывающие воспоминания, проекты, думы.

 

Фотограф нарушил строй, поручив свой груз человеку во главе колонны, чтобы сделать эпохальный кадр.

 

О чем думает Фредерик Паулсен, мерным шагом продвигающийся в белоснежном просторе, наклоняя свой мощный корпус немного влево при ходьбе на лыжах? Возможно, у него в голове слова датского археолога и поэта Эйгиля Кнута из книги «Философия санных походов». Этот исследователь так хорошо рассказывает о нетерпении, ударяющем людям в ноги, когда они оказываются на освещенном солнцем льду. «Переход, – пишет Кнут, – освобождает нас из нашей собственной тюрьмы». Это «неуловимое внутреннее волнение, симптомы которого чувствуются с нарастающим удовольствием, хотя причина его не становится тотчас понятной. Множатся идеи, как никогда сулящие успех». А с движением приходит ясность: «Чем больше идешь, тем легче противостоять ненужным мыслям, ты позволяешь им набегать, улетучиваться, уступать место одна другой. В полярной пустыне ты становишься существом умиротворенным и гармоничным – совершенным человеком».

К 18 часам мы останавливаемся, ставим палатки. Рутина возобновляется, нужно приготовить ужин.

9 января. Под сенью типи у еды особенный вкус. Франсуа «Бен» Бернар празднует своё 49-летие – это уже пятый раз, когда он отмечает день рождения в Антарктике. Дмитрий Пурим приготовил «фирменное» русское блюдо, хлеб с луком, чесноком и салом. Михаил Гришанков играет в бармена, достает водку и бальзам на травах, в то время как Геннадий Терехов, отчаянно фальшивя, исполняет «Happy birthday to you» на карманном аккордеоне. Русское трио выкрикивает по случаю трехкратное «Ура!» с раскатистым «р». По обыкновению щедрые русские товарищи достают подарки, поднимают тосты, трогательные и искренние. Фредерик Паулсен поднимает свой пластмассовый кубок и поздравляет Бена, хорошего друга, человека, всегда владеющего ситуацией, настоящего товарища… Холода больше никто не чувствует.

Приближается еще один день рождения: Жана-Фредерика Паулсена, старшего сына Фредерика, который будет отмечать свое 27-летие. У молодого человека два паспорта, французский и шведский, но он чувствует себя скорее англичанином. На Белом континенте он во второй раз. В 2008 году он взобрался с Беном на гору Винсон (4892 метра), высшую точку Антарктиды. Эта экспедиция предоставляет ему желанную паузу в работе, он ценит физические испытания, возможность измерить, оценить свою силу и ее пределы. Для него это пребывание вне времени подарок: «Уже очень давно я не проводил целую неделю со своим отцом. Это прекрасная возможность, чтобы поговорить с ним о моем настоящем, о моем будущем… а также лучше понять его. Это нам помогает сблизиться».

11 января. Этим утром солнце скрылось. Придется ориентироваться по компасу, пытаясь держать курс прямо на юг. Из-за нескончаемых корректировок курса, производимых нашим американским гидом Уинслоу Пасси, мы подолгу топчемся на месте. Она то и дело проверяет верность направления, установив компас на левую палку, но выписываемые группой зигзаги всех утомили. Люди уходят внутрь себя, чтобы из-за этих виляний посреди небытия не иссякла последняя надежда.

Мгла немного рассеивается и Жан-Фредерик Паулсен замечает первым:

– Посмотрите направо: черная точка!

Мы сворачиваем и через пятнадцать минут, когда «черная точка» становится явственной, взбираемся на бруствер между двумя зелеными флагами, двумя вымпелами по бортам… автодороги. Снег утрамбован, заструги выровнены, наши санки, кажется, внезапно полегчали наполовину. Мы на трассе длиной в 1000 километров, которую гусеничные транспортеры с «Мак-Мёрдо», самой большой станции Белого континента, проходят в начале каждого лета, чтобы снабдить станцию «Амундсен-Скотт» на Южном полюсе. Её обозначают флажками через каждые 400 метров. Вскоре мы замечаем две новые черные точки: два огромных резервуара с керосином, установленных на краю дороги. Эти первые признаки человеческого присутствия кажутся нам нереальными. Они говорят, что приближается конец экспедиции. Конец испытаниям и конец чуду. Тишина скоро улетучится, бесконечность пространства уменьшится. К стремлению добраться до точки, где сходятся все меридианы, в этот момент добавляется и легкая ностальгия по цивилизации.

12 января. Этим утром мы сворачиваем палатки в последний раз. На горизонте инопланетный силуэт станции «Амундсен-Скотт» пляшет над блуждающей мглой. Южный полюс в пяти километрах, но чтобы его достичь, мы должны проследовать путем, указанным Национальным научным фондом – американским учреждением, которое курирует эту местность. Нужно обойти взлетно-посадочную полосу с вереницей транспортных самолетов «Геркулес», миновать запретную зону, идти вдоль анфилады ящиков со складом имущества, оставить позади «летний лагерь» и его большие отапливаемые палатки. Внушительное строение станции, торжественно открытой в 2008 году, высится на сваях. Оно словно шагнуло прямо из «Звездных войн».

Под сверкающим солнцем мы прибываем на Южный географический полюс. Звездно-полосатый стяг развевается рядом с белым щитом, напоминающим о первых посетителях Южного полюса двумя фразами, взятыми из их дневников. Запись, оставленная потомкам Руалом Амундсеном 14 декабря 1911 года, хладнокровна: «Итак, мы добрались и смогли установить знамя на Южном географическом полюсе». Слова Роберта Фалькона Скотта 17 января 1912 года полны разочарования человека, через несколько недель умершего от истощения: «Полюс. Да, но в обстоятельствах, совершенно отличных от тех, которых мы ожидали». Высота – 9301 фут, или 2835 метров. Южный географический полюс расположен на ледниковом щите, который сползает к западу со скоростью приблизительно 5–10 метров в год. Каждый год небольшой опознавательный знак на невысоком шесте переустанавливают точно над полюсом.

 

Южный географический полюс перемещается примерно с той же скоростью, что и льды Антарктиды, на 10 метров в год.

Ежегодно 1 января его точное расположение отмечают знаком, который делают из латуни зимовщики базы «Амундсен-Скотт».

 

Наша маленькая радостная группа направляется к кругу из флагов немного в стороне от станции: это «церемониальный полюс», в центре которого зеркальная сфера, установленная на невысоком столбе, выкрашенном по спирали красной и белой краской. Ну а упомянутые флаги принадлежат двенадцати странам, которые первыми подписали договор об Антарктике в 1961 году.

Фредерик Паулсен фотографируется здесь в четвертый раз за одиннадцать лет, но этот визит отличается от предыдущих: он стал своего рода инициацией. Паулсен сильно стер ноги, обморозил нос. Он только что пережил «самую сложную физически» из своих двадцати четырех полярных экспедиций. Он дошел до Южного полюса пешком. Это победа на пике боли и на пределе усилий.

Десяток приглашенных им друзей высаживаются из прилетевшего «Баслера» вместе с его младшим сыном Полем-Николя. Хлопают пробки шампанского. Поль-Николя Паулсен разворачивает маленькую трубу из зеленого пластика и увенчивает своего отца серебристой короной. Наша группа вместе с новоприбывшими плотно сбивается вокруг смешного и трогательного символа – зеркального шара для фотографии на память. И снова русские кричат «Урррррра!».

Конечно, Фредерик Паулсен предвкушал эту необычайную встречу на вершине мира. Он был бы рад отпраздновать здесь взятие своего последнего полюса, но природа распорядилась по-другому. Южный магнитный полюс, находящийся в море на широте французской станции «Дюмон-Дюрвиль», оставался непокоренным. Судно, которое должно нас туда доставить, «Астролябия», все еще в ледовом плену, но надежда, что оно освободится до прихода зимы, не потеряна. После совместной трапезы на Южном полюсе наша маленькая группа поднимается на борт «Баслера». 13 января в 3 часа утра мы снова находимся на базе «Юнион Гласьер». Кроваво-красный свет, исходящий от повисшего над горизонтом незаходящего солнца, озаряет окрестности гор.

 

Последнее усилие. Фредерик Паулсен в четвертый раз прибывает на Южный географический полюс – но первый раз на лыжах. Гости, высадившиеся из «Баслера», сопровождают его на последних метрах.

 

«Ура! Ура! Ура!» – русский тост на Южном полюсе. Позади Геннадия Терехова и Михаила Гришанкова видна зеркальная сфера «церемониального полюса».

 

«Юнион Гласьер» – семь шеренг по девять палаток, выстроенных на леднике, – похож на зимнюю стоянку римской армии. С 2010 года этот лагерь обустраивают в ноябре, в начале антарктического лета, и полностью разбирают в конце января. Это детище компании ANI, которая потратила двадцать лет, настраивая механизмы туристического бизнеса в Антарктике, и еще пять, чтобы найти подходящее место и устроить на нем ледяную взлетно-посадочную полосу, способную принимать громадный Ил-76. Российский транспортный самолет, который из-за шумности не жалуют в цивилизованных краях, получил достаточный простор для своих десяти пар колес.

 

Лагерь «Юнион гласьер» принимает большинство туристов, посещающих белый континент. Нам пришлось задержаться на 10 дней, ожидая, пока «Астролябия» освободится ото льда.

 

Расположенный в стратегически важном месте, неподалеку от массива Винсон – наивысшей точки континента, привлекающей многочисленных кандидатов на завоевание «семи вершин», «Юнион Гласьер» стал плацдармом туризма на Белом материке. Каждый год сотни туристов платят по 42 950 долларов за недельную поездку «Чили – Южный полюс» («гид, еда и размещение включены»). Искатели приключений и альпинисты в большинстве своем заказывают дополнительные услуги, намного более дорогостоящие. Все безропотно соглашаются на пятичасовой полет из Пунта-Аренас в самолете без иллюминаторов и бизнес-класса с совершенно непредсказуемым расписанием вылета.

Майк Макдауэлл – основатель ANI. Как вы помните, в 2007 году он погрузился со своим другом Фредериком Паулсеном к реальному Северному полюсу. Этот первопроходец приключенческого туризма предлагает своим клиентам посетить останки «Титаника», а также полететь на орбитальную станцию (семь человек уже заплатили по 50 миллионов долларов) и готовит вместе с россиянами тур вокруг Луны (предполагаемая цена 150 миллионов долларов).

«Юнион Гласьер», у которого кроме планировки нет ничего общего с военным лагерем, располагает всеми современными удобствами. Мы, возвращающиеся с «последнего градуса», на привилегированном положении. У нас есть право на душ, обустроенный в отапливаемой палатке, работающий благодаря изобретательной системе топления снега.

15 января. Этим вечером в палатке, которую обычно занимают гиды, устроена большая трапеза для двадцати друзей Фредерика Паулсена. За большим столом по русской традиции тосты следуют один за другим. Порой возникают неловкие моменты – например, когда грузины и русские намекают на свои территориальные противоречия. Или когда кинорежиссер Жан-Габриэль Лейно делает выпад в адрес англичан, представленных депутатом Парламента Джеймсом Грэем, смеясь над их манерой чествовать своего героя Роберта Фалькона Скотта, «этого лузера, высокомерие которого привело его людей к смерти…». Но словесные перепалки после всего, что было, как холостые выстрелы. Антарктида не перестанет быть этим вечером мирным континентом.

Ужин задумывался как прощальный. Но Ил-76 сломался в 3200 километрах отсюда, на другом конце маршрута: в Пунта-Аренас, на юге Чили. Для его ремонта ожидают низкорослого механика, способного влезть внутрь двигателя. Его спешно везут из Дубая.

Мы стараемся абстрагироваться от ожидания; учимся пригибаться во время бури, встряхивающей палатки. Когда нисходящие ветры утихают, я отправляюсь исследовать окрестности лагеря вместе с необыкновенными людьми, приглашенными Фредериком Паулсеном.

Днем мы пытаемся взойти на нависающую над лагерем вершину, посещаем сераки, образующие большой ледяной вал. Вечером обсуждаем будущее дыры в озоновом слое, исчезновение которого самые большие оптимисты предвидят к 2060 году.

 

Ожидание и отдых в палатках «Юнион Гласьер».

 

Экипаж «Илюшина», Фредерик Паулсен и его сыновья Жан-Фредерик и Поль-Николя (слева).

 

Улыбающийся Кристиан де Марлеав, логист и соратник.

 

 

Поль-Николя спорит с гляциологом Мортеном Рашем и с Тьерри Майером.

 

Речь заходит и о потеплении климата, проявления которого здесь менее заметны, чем в Арктике, но, тем не менее, ощутимы: впервые положительные температуры (+2 °C) были отмечены на «Юнион Гласьер» в декабре. Большие синеватые углубления появляются на поверхности ледника.

Во время прогулки по леднику мы разделили свое собственное открытие Антарктиды с датским ученым Мортеном Рашем, изучающим арктические экосистемы. У подножия обрывистого известнякового берега он находит мелкую гальку, тогда как ниже на границе ледника накоплены большие блоки, и объясняет: «Наличие этой морены, называемой «protalus rampart», показывает, что ледник отошел недавно».

Мортен Раш любит факты и ненавидит нравоучения. «Неопровержимый факт, что в изменении климата, – говорит он, – решающую роль играет рост влияния человека. Но мы должны научиться управлять этой ситуацией. Само по себе изменение климата не является чем-то дурным. Мы должны представлять перспективу. Самое важное, чтобы экономическое и научное сообщества работали заодно, а не возводили бы между собой стены».

В молчании санных переходов написавший о них книгу Эйгиль Кнут мысленно общался с близкими. «Когда живешь рядом с родными, – пишет он, – удается разглядеть лишь долю их истинной личности, тот краешек души, который делает их привлекательными именно для вас». Но ощущение полноты мироздания, испытанное в арктической пустыне, открывает ваши глаза: «Ты убеждаешься, что каждый из твоих близких, родителей и друзей, есть завершенное творение, человек в истинном смысле этого слова».

 

Окрестности лагеря «Юнион Гласьер». В направлении, указываемом пальцем, видна красная пунктирная линия. Она отмечает место посадки на лед, откуда члены экспедиции отправляются на экскурсию (следующий разворот).

 

 

К счастью, у Фредерика Паулсена есть возможность пойти еще дальше – пригласить друзей в этот полярный мир, чтобы лучше их узнать. И чем дольше длится ожидание в лагере, тем глубже можно понять каждого из них. Например, достопочтенный Джеймс Грэй, депутат от партии консерваторов, признается, что его совершенно не интересовали полярные регионы, когда он через друга получил приглашение принять участие в экспедиции, организованной Фредериком Паулсеном, на остров Врангеля – остров замерзших мамонтов на крайнем северо-востоке Сибири. Он был поражен «невероятным смешением совершенно разных людей», объединенных предпринимателем. «Немного похоже на то, как все происходит в романах Агаты Кристи, – говорит он, – когда герои изначально не знакомы, и вдруг один убит, все под подозрением и никуда не деться… Если исключить убийство, то механизм человеческих взаимоотношений идентичен, люди раскрываются».

Потом Фредерик Паулсен пригласил его в экспедицию к Полюсу холода в Якутии, где их дружба скрепилась при –65 °C. «Мы хорошо друг друга понимаем по многим причинам, – говорит Джеймс Грэй. – Мы примерно одного возраста, у нас схожий интеллектуальный подход к вещам. Мы испытываем одинаковое презрение к банальностям… Фредерик не слишком словоохотлив, но, чтобы его понимать, мне не нужны долгие разговоры».

Во время этой встречи зарождается интерес Джеймса Грэя к полярным регионам. Он старается стать их глашатаем в британском парламенте.

Но сейчас парламентарий, стоя на импровизированной сцене, изображает Фредерика Паулсена в роли полярного Дон Кихота. Эммануэль Дюран, друг Паулсена, хозяин книжного магазина, приехавший из Москвы, убивая время, сочинил театральную пьесу, и все готовят постановку. В ней встречаются призраки Скотта и Амундсена, появляется совершенно неожиданный на этом континенте медведь, идет сбор средств в пользу пингвинов…

«Зачем он нас сюда завел? – спрашивает себя Эммануэль Дюран. – Я думаю, в поисках истины. Мы как на закрытом судебном заседании. Здесь уже больше не расскажешь о себе неправдоподобных историй».

Именно любовь к России объединила Фредерика Паулсена и швейцарского журналиста Эрика Хесли. Вместе они много путешествовали по Сибири. «Фредерик Паулсен – личность сложная, часто непредсказуемая, но ему свойственна истинная, ничего не требующая взамен щедрость», – говорит Хесли. В качестве доказательства он рассказывает историю, произошедшую с его преподавательницей русского языка, очень пожилой дамой, которая ребенком научила Эрика любить язык и страну, которую она покинула десятилетиями раньше, в двадцатых годах.

«Когда Фредерик Паулсен спросил меня, как я выучил русский, – рассказывает Хесли, – я поведал ему о пожилой даме, приближавшейся к закату своих дней. Чуть позднее, когда он приступил к исполнению обязанностей почетного консула России в Лозанне, он выразил сожаление, что она не может быть с нами, и все русские гости аплодировали. Я вернулся в больницу, чтобы рассказать об этой дани уважения моей пожилой учительнице. Но Фредерик Паулсен меня опередил. «Такой большой господин на таком крохотном табурете…» – сказала она мне. В ее комнате стоял огромный букет цветов с российским флагом. Для нее это было невероятным счастьем. Ее страна возвращала ей то, что она отдавала в течение всей жизни в изгнании, посвященной возвеличиванию русского духа. Она сказала мне, что теперь может спокойно умереть».

20 января. После недели, проведенной в «Юнион Гласьер», безумство стихий стихает, и монструозный Ил-76 с неожиданной грациозностью опускается на припай. Мортен Раш, Эрик Хесли, Джеймс Грэй, Эммануэль Дюран, русское трио, сыновья и друзья Фредерика Паулсена возвращаются на Север, в темные ночи и повседневную жизнь. Нас же с Фредериком Паулсеном и тремя французами ждет маршрут к Южному магнитному полюсу. Успех экспедиции зависит от судьбы «Астролябии», по-прежнему затертой льдами, не позволяющими ей достичь станции «Дюмон-Дюрвиль», где мы должны ее встретить. «Дюмон-Дюрвиль» находится на другом конце континента, почти в 3000 километрах отсюда. Фредерик Паулсен знает путь к ней: в прошлом году, прибыв на борту «Астролябии» с Мишелем Рокаром, он пересек континент в противоположном направлении через Южный полюс.

В лагере, освобождающемся от своих временных постояльцев, наступает конец лета. Через несколько дней температуры упадут, и на всем Белом континенте останется только горстка зимовщиков. Гиды и временные служащие «Юнион Гласьер» уже улетели на транспортном самолете. Сложенное горками имущество присыпали снегом, который потом утрамбовали: в таком виде в течение девяти месяцев оно будет ждать следующего сезона.

22 января. Наконец приходит радостная новость. После многих дней неуверенного продвижения во льдах «Астролябия» смогла освободиться и достичь берега. «Дюмон-Дюрвиль», заставлявшая нас ожидать, теперь требует, чтобы мы приехали немедленно, чтобы не задерживать отправление судна. Через 36 часов ожидается новое понижение давления, в результате которого лед может дойти до побережья и снова запереть «Астролябию», на этот раз на всю зиму.

 

«Астролябия» освободилась из ледового плена. Наша экспедиция, ожидавшая на другом конце континента, должна без промедления отправиться в путь.

 

Остается… пересечь Антарктиду. Мы настойчиво просим у Марка де Кейсера, метеоролога базы, дать нам прогноз погоды. Буря, объявленная в горах Элсуорт, приближается к нашему лагерю. Нужно отправляться без промедления.

23 января. Трансантарктический маршрут позволяет прочувствовать необъятные размеры пустынного материка. Наш «Баслер» не способен пересечь его за один полет – придется делать одну, а то и несколько остановок. Возможны два пути: первый проходит через Южный полюс и франко-итальянскую станция «Конкордия», второй предусматривает только одну посадку на итальянской базе «Марио-Дзуккели». Разгорается небольшой спор: Франсуа Бернар предпочитает второй вариант, позволяющий ему фотографировать крупную колонию пингвинов и тюленей. А вот Жан-Габриэль Лейно, напротив, был бы рад навестить «Конкордию», строительство которой он снимал десять лет назад.

 

Мы покидаем «Юнион Гласьер». Прощайте, горы Элсуорта.

 

Однако решение в любом случае остается за пилотом. Оно таково: наш полет пройдет с посадками на Южном полюсе и на «Конкордии». Последняя – одно из самых труднодоступных мест континента, а также одно из самых холодных (минимальная наблюдавшаяся температура здесь –84,4 °C). На «Конкордии» у пилотов будет десятичасовой отдых, положенный по правилам.

Джим Хаффи, пилот, который сопровождал Фредерика Паулсена во многих его путешествиях, заканчивает посадку экипажа на борт. Он верен себе: четок, энергичен, приветлив. И это несмотря на то, что он только что узнал про исчезновение «Твин Оттера», пилотируемого Бобом Хисом, в Трансантарктических горах. Джим Хаффи слишком хорошо знает о рисках своей профессии, чтобы понимать, что надежда найти коллегу живым ничтожна, но он не подает виду. (Местоположение останков самолета будет определено через несколько дней. Оно расположено на высоте 3900 метров, и даже спустя год после трагедии никто не сумел до них добраться.

В 10 часов 30 минут самолет готов. Рюкзаки пятерых пассажиров и четырех членов экипажа погружены и зафиксированы в кабине. Погода лучше, чем ожидалось. Прямо перед посадкой на Южном полюсе сквозь мглу появляется перед нами обозначенная вехами взлетно-посадочная полоса, которой мы пользовались две недели назад. Под ледяным ветром экипаж заполняет баки, расположенные в крыльях. Двадцать минут тяжелой работы, и мы снова взлетаем. Пассажиры клюют носом, веки у нас отяжелели. Уже четыре часа полета, а мы все еще далеко от середины пути… Антарктида огромна.

Ветер был благоприятным, и нам хватило пяти часов, чтобы добраться до «Конкордии». Самолет остановился у подножия лестницы, ведущей на станцию. Прием итальянских и французских руководителей радушен, но фотографироваться рядом с самолетом мы не стали – в –38 °C воздух обжигает кожу даже без ветра.

В то время как экипаж отправляется на положенный отдых в обогреваемую палатку, руководители станции хотят показать нам результаты своих исследований. Глаза смыкаются, а наши хозяева предлагают завтрак. Который теперь час на самом деле? Мы покинули «Юнион Гласьер» в 10 часов 30 минут утра по чилийскому времени, добрались до Южного полюса, который живет по новозеландскому времени (шестнадцать часов разницы), прибыли на «Конкордию», на восемь часов опережающую Париж и Рим. В Антарктиде жизнь бурлит в течение одного полярного летнего «дня», длящегося три месяца. Время здесь – абстракция. Посему каждая станция выставляет свои часы в соответствии со страной-опекуном.

Но тяга Фредерика Паулсена к знаниям выдерживает и разницу во времени, и холод. Ступая по скрипящему под ногами снегу, мы отправляемся с визитом на станцию. Жан-Пьер Ривет и Элен Фараджи, сотрудники Национального центра научных исследований Франции, сопровождают нас до телескопа «Астеп», предназначенного для использования при экстремальных температурах. Они готовятся зимовать здесь: их работа – смотреть на звездное небо в течение полярной ночи, чтобы находить экзопланеты. Атмосфера над Антарктидой такая чистая, что ничтожные изменения светимости звезды – то есть свидетельство присутствия планеты на ее орбите – могут быть уловлены с большой точностью. Здесь многое почти как космосе – мы сейчас в том месте Земли, которое больше всего на него похоже.

Чуть поодаль огромная металлическая дверь закрывает вход в вырытый в снегу зал. Эта дверь, гигант из дерева и стали, имеет 6 метров в высоту и весит несколько тонн. Но в ее центре, внизу, есть маленькая дверка, через которую проходят исследователи. Жан-Габриэль Лейно, который не отрывает глаз от видоискателя своей камеры, идет следом за Фредериком Паулсеном и его товарищами в эту ледяную пещеру.

Ценнейшие керны – смысл существования станции «Конкордия». Они хранятся здесь при постоянной температуре –20 °C. Это трехметровые полупрозрачные цилиндры диаметром с большую банку варенья, суммарная длина которых составляла на момент нашего визита 3270 метров. Это архив 800 000-летней истории климата!

 

Логистика – ключевой момент в любой экспедиции в Антарктику. В начале южного лета на ледовом щите, на полдороге к Южному полюсу, устраивают склад.

 

Мы находимся на вершине купола С (3230 метров над уровнем моря), на возвышении ледникового щита. Стекание ледника в этом месте ничтожно, и слои льда, в который за несколько лет превращается снег, здесь имеют мощность более 3 километров. А каждый трехметровый кусок керна содержит в себе эквивалент архива климата за тысячу лет.

Посетители, выходя из этой пещеры с научными сокровищами, испытывают легкое головокружение от осознания того, что только что видели тысячи сложенных штабелями веков. Однако наше возвращение к действительности оказалось жестким: раздался мощный приглушенный шум и сразу за ним – крик боли. Только что хлопнула огромная, но плохо зафиксированная дверь. Жан-Габриэль Лейно, все время сконцентрированный на своей камере, был ближе всего. Монстр задел его спину, в клочья разорвав куртку и придавил ему ногу. Жан-Габриэль воет от боли. Все пытаются помочь ему, но дверь слишком велика. Наконец, несчастный оператор освобожден при помощи рычага, а затем доставлен в больницу на станции. Вердикт суровый: тройной перелом малой берцовой кости, перелом большой берцовой кости и вывих лодыжки.

24 января. Странная атмосфера царит в самолете, который уносит нас вместе с одиннадцатью учеными к станции «экзопланеты». Пилот замкнут, размышляя о пропавших товарищах где-то в Трансантарктических горах или о том, какой будет посадка, с учетом наступающей ночи и неблагоприятного прогноза погоды. Впереди, занимая два первых кресла на левом борту «Баслер БТ-67», наилучшим образом устроен Жан-Габриэль Лейно. Его загипсованная нога обернута спальным мешком. Киношнику дали успокоительных, и он старается храбриться. В то время, когда его втаскивали на самолет, он даже шутил и давал советы Бену, который продолжит снимать репортаж вместо него. Но во время полета я вижу, как он молча качает головой, прикрывая глаза рукой. Ужасное невезение… Мы все разделяем его грусть и разочарование из-за этого нелепого несчастного случая.

 

 

Экспедиция совершает заход на базу «Конкордия». Посещение грота, где хранятся ледяные керны из буровой скважины. Это архив 800 000-летней истории климата. Несчастный случай произошел в момент закрытия тяжелой двери…

 

В оранжево-сиреневых сумерках начинаем снижаться. Слева темный океан, покрытый айсбергами. Горизонт, затянутый облаками, предвещает бурю. Самолет очерчивает круг над островом Буревестников, на котором приютилась станция «Дюмон-Дюрвиль». Несмотря на потряхивающий его ветер с открытого моря, наш двухмоторник благополучно приземляется на снежную взлетно-посадочную полосу.

Едва самолет остановился, пилот выходит из кабины: «Приближается непогода, мы должны срочно убраться отсюда!» В то время как экипаж заправляет самолет, люди со станции разгружают имущество пассажиров. В сутолоке нужно отложить багаж раненого, которого доставят в ближайшую больницу: в город Крайстчерч в Новой Зеландии, за 3000 километров… Ему предстоит шесть длинных месяцев выздоровления, после которых придется заново учиться ходить.

«Астролябия» уже вышла в море, чтобы опередить шторм. Ветер усиливается, вертолет со станции снует туда-обратно, доставляя людей и багаж на судно. Вездеходы светлыми пятнами выделяются на фоне сумрачного неба и темного моря, нарастающий шум ветра предвещает бурю. В окружающей обстановке есть нечто драматическое, и это усиливает напряжение.

 

«Астролябия» вышла в море к Южному магнитному полюсу, последнему непокоренному…

 

Жан-Габриэля Лейно, оператора экспедиции, эвакуируют в Новую Зеландию после несчастного случая.

 

Во время последнего рейса человек с базы кладет огромные мешки прямо на сиденье пилота. Тот вспыхивает гневом. Следуют две минуты крепкой брани, прежде чем раздраженный Бен соскакивает со своего места, чтобы поставить всех на свое место – и людей, и вещи. Пилот может взлетать. Пережив вспышку возмущений, мы покидаем Белый континент. Разражается буря.

Вертолет двигается боком, поднимаясь над бухтой. Кажущаяся крошечной рядом с айсбергами «Астролябия» медленно движется к открытому морю. Переваливаясь с боку на бок в шквальных порывах ветра, вертолет опускается на ее палубу в последний раз и возвращается на базу к зимовщикам.

25 января. Красный корпус «Астролябии» взламывает молодой лед и пробирается между айсбергами высотой по тридцать метров. Мы идем вдоль обрывов с голубоватыми отсветами – мимо огромного плавучего календаря, сложенного накопившимися за сотни тысяч лет пластами. При приближении судна пингвины Адели спасаются бегством, семеня как маленькие девочки, а затем падают и скользят на животе. Мы беспокоим тюленя Уэдделла, разлегшегося на своем ледяном «диване». В открытом море мимо нас проплывают две косатки, показывая свои грозные плавники.

Мы находимся в поясе льда, стерегущего Антарктиду. Порой он непроходим – с середины декабря «Астролябия» в общей сложности провела в плену двадцать три дня. Перед нами белая поверхность, сливающаяся с такой же белой мглой. Судно наваливается на лед, чтобы разломить его, перемещая гулко бьющиеся друг о друга глыбы. Мужественно пробивая себе путь, оно ползет со скоростью три узла в течение двадцати часов. Вдруг вечером все меняется. «Астролябия» набирает скорость, и начинается бортовая качка. Больше нет льда, сдерживавшего волны. Шторм – 9 баллов.

Многие пассажиры приклеили за ухо пластырь, помогающий перебороть тошноту: они походили на секту, для которой знаком отличия был маленький бежевый кружок на шее у основания черепа. Самые осторожные возвращались в свои люльки. Ученые, не все из которых удерживались на ногах во время качки, переименовали судно в «Тошнолябию».

26 января. Ночь была неспокойной. Двигаясь прямо на север, «Астролябия» попадает в эпицентр волнения с ураганным ветром. Фредерик Паулсен спал как сурок. Он неподвержен морской болезни и наслаждается внушительным завтраком в кают-компании, где качает еще сильнее, чем на корме. После четырнадцати лет странствий его восьмой полюс перед ним и совсем близко.

Но внезапно странное спокойствие возвращается на судно. Дело в том, что гляциолог, потерявший равновесие в своей каюте, глубоко поранил бедро гвоздем и судовой врач попросил капитана Станислава Замору стабилизировать судно, чтобы прооперировать больного. В течение часа «Астролябия» удерживается на волне, прежде чем возобновить свой упрямый танец, при котором форштевень направлен на магнитный полюс.

Фредерик Паулсен присоединяется к стоящему на вахте Заморе. Капитанский мостик расположен в десяти метрах над водной поверхностью, но волны ударяют по иллюминатору, и стеклоочистители работают беспрестанно. Тем временем желанная точка приближается, и постепенно волнение охватывает всех. Взоры устремлены на два экрана, показывающие точное положение судна.

Од Шамбодю, молодой исследователь из Института физики Земли в Страсбурге, начинает взволнованную беседу с Кристианом де Марлиавом и Фредериком Паулсеном. Объяснения о магнитном полюсе, о геомагнитном полюсе, о формировании магнитного поля Земли, строении ядра, прекрасном изоляторе, которым является мантия… Идущая в Южном океане «Астролябия» с ее учеными пассажирами – это плавающая энциклопедия, рай для любителей науки.

В своей красной парке – доспехах Русского географического общества – Фредерик Паулсен осматривает горизонт. Еще немного, и он получит недостающий элемент, соберет свою полярную мозаику. Океан становится немного спокойнее, волнение умеренное, солнце наконец выходит из-за туч, словно для того, чтобы поприветствовать этот миг. Стюард отправлен за шампанским, которое хранится в холодильниках судна, рядом с кают-компанией.

 

Южный магнитный полюс. 26 января 2013 года. «Достигать – значит действовать вместо того, чтобы мечтать».

 

Прямо по курсу в синеве океана возникла белая масса. Это великолепный плоский айсберг только что материализовал последний, столь долгожданный полюс.

В 11 часов 15 минут по времени станции «Дюмон-Дюрвиль» экспедиция достигает своей цели. «Мы над полюсом, на 64°01’ ю. ш. и 136°8’ в. д.», – объявляет капитан Станислав Замора, кладя судно в дрейф. Звенят бокалы с шампанским. Сияющий Фредерик Паулсен цитирует диалог из «Королевского пути» Мальро:

– Что для вас значит достигать?

– Действовать вместо того, чтобы мечтать.

Фредерик Паулсен выдерживает паузу, чтобы насладиться эффектом перед тем, как процитировать две последние реплики:

– А для вас?

– Потерять время…

Миг спокойствия воцаряется посреди Южного океана. Все чокаются, обмениваются сувенирами, пьют шампанское, когда резкий шум прерывает разговоры. Альбатрос обрушивается с небес на капитанский мостик. Оглушенная крупная птица лежит на носовой палубе. Находившийся на борту шотландский орнитолог берет ее на руки. Он бережно держит птицу, гладит ее по голове. Это светлоспинный дымчатый альбатрос среднего размера, с двухметровым размахом крыльев.

Он – еще одно живое и веское доказательство того, что «Астролябия» находится над магнитным полюсом, объясняет орнитолог: птицы ориентируются благодаря земному магнетизму. В этой точке земного шара, где магнитные силовые линии направлены к центру Земли, этот альбатрос просто растерялся.

С тысячью предосторожностей ученый несет птицу на корму и, удостоверившись, что она пришла в себя, сажает ее на фальшборт. Помешкав несколько секунд, альбатрос наконец поднимается в воздух и улетает, преисполненный величия.