Глава 11

– Всем, всем, всем! – настойчиво пропищала радиостанция. – Срочно занять боевые позиции! Противник движется в направлении города! Повторяю – срочно занять позиции! Получасовая готовность! Рабочие команды на эвакуацию!

Час от часу не легче! Нельзя сказать, что я всерьез рассчитывал избежать драки, но хотелось верить в лучшее.

– Доложить, как поняли… Прием.

– Понял тебя. Выполняю. – Мне не нужно было называть свой позывной – находившийся на связи Витя Пащенков прекрасно знал мой голос. Доклады продолжались:

– Я Рубин, вас понял, прием.

– Сварог – Центру – отправляю рабочих, готовлюсь к бою. Прием.

– Беркут, выполняю…

– Орел 1…

Наконец все командиры участков обороны доложили о принятии сообщения. За это время я успел по резервной радиостанции отдать все необходимые указания своим непосредственным подчиненным и спешно выдвинулся к командному пункту. Времени оставалось совсем ничего. Дом – обыкновенная пятиэтажная бетонная панелька, в котором расположился временный наблюдательный пункт № 2 нашего узла сопротивления, – находился на правой стороне от столичной трассы, отличный вид на которую открывался уже с третьего этажа. Наблюдательный пункт № 2 – он же командный пункт или временный штаб левого крыла моего сводного отряда, как ни назови. Оборудовали мы его как раз на третьем этаже, выбрав себе двухкомнатную квартиру во втором подъезде. Квартирка, до того как мы выкинули почти всю мебель, за исключением двух столов и четырех стульев, была довольно уютная. Вот только запах тлена не выветрился до сих пор, хотя со дня, когда были вынесены последние трупы, прошло больше недели. А лежали они здесь долго. Я уже говорил, убитых было так много, что мы хоронили их либо прямо во дворах, либо грузили тела штабелями на грузовики, вывозили на кладбища и закапывали в огромных братских могилах, выкопанных экскаваторами. Ни на миг не задумываясь над «увековечиванием» памяти, даже не пытаясь определить, кто есть кто, и хотя бы составить список захороненных, тем самым зарабатывая порицание от потомков. Но не до того. А ведь, возможно, лет через двадцать– тридцать найдутся активисты-энтузиасты, обзовут нас как-нибудь по-нехорошему, и на их призывные крики придут новые поисковики… Будут они, проклиная нас, «не похоронивших по-людски», копать и в поисках истины перетаскивать кости из одной могилы в другую, оставляя частицы телесного праха здесь и перемещая другую его часть на новое место. Оставляя иногда до половины костей в одной могиле и закапывая остальное в другой. Здесь пара ребер… там пара ребер… А полноги вообще в отвал выбросили. Кому как, а я бы не хотел, чтобы вот так меня… Другое дело, найти, чтобы показать родным – вот тут лежит ваш дед или прадед. Оставить прах на месте, поставить памятник, и на этом все… Но это мое мнение, может, кто-то считает по-другому. Может, я и не прав и «истина где-то рядом»? Кто знает…

– Серый, – окликнув белобрысого крепыша, одного из двух остававшихся в квартире и ведших наблюдение бойцов, я опустился на стул. За прошедшие сутки набегался вдосталь, и ноги ныли. – Вода есть?

– Щас, – отозвался тот, исчез в соседней комнате и почти сразу появился с полуторалитровой бутылкой минералки. – Холодная, мы их в тряпку, а сверху водой, – похвалился боец, протягивая бутылку мне.

– Воды не жалко? – спросил я, пытаясь вспомнить его фамилию. Моему подразделению придали новых бойцов, и я еще не сумел запомнить их фамилии. Уже, наверное, и не успею.

– Да мы ее столько натаскали… – Серега провел ладонью выше головы. Запасов воды пока хватало, для обороняющихся навезли ее выше крыши. Понятное дело, с большой долей вероятности часть ее перейдет в руки к противнику, но и тут мы предприняли некоторые меры – вода, предназначенная для нас, всегда находилась в правых от входа углах комнат, вода, предназначенная противнику и напичканная слабительным, – в левых. Можно было бы, конечно, вкачать в бутылки какой-нибудь яд (доктора бы посоветовали, какой лучше), но где гарантия, что в пылу боя этой водички не хапнет кто-то из своих?

Я открутил пробку, с наслаждением сделал несколько глотков, затем еще. Вдоволь напившись, вернул бутылку разведчику.

– Сергей, спасибо, – поблагодарил и без перехода потребовал: – Докладывай обстановку…

– Да тихо все. – Мой разведчик замялся. Я нахмурился – «мол, маловато информации будет», хотя что было докладывать? То, что противник еще не появился, это я видел и без него. Боец молчал.

– Ладно, Серый, забирай своего «брата», – я кивнул на второго бойца, – и до особой команды в подвал, а мы поближе к дороге выдвинемся. – И обращаясь к сопровождавшим меня разведчикам: – Так, орлы, кончай перекур. Топаем, и быстро. – По моим прикидкам, до явления ваххабитов оставалось никак не больше десяти минут.

Ближайший к дороге наблюдательный пункт, надежный, «не убиенный» блиндаж, располагался на углу частной постройки. От противника наше укрытие уверенно скрывали густые заросли грецкого ореха, разросшегося в виде огромных кустов. Они же прикрывали нас от чужих взоров и в случае внезапного отхода через сад. А сад, надо сказать, некогда был хорош, в нем росли даже районированные персики! Впрочем, плодов на деревьях почти не было, да и не до них, я кожей начал чувствовать растущее напряжение, время замедлилось, а воздух словно сгустился, заставляя легкие вздыматься все чаще и чаще. Подключенные к малогабаритным аккумуляторам мониторы, стоявшие на столе, слегка мерцали, передавая вид окрестностей в чуть притемненных красках. Недавно поступившее к нам оборудование пришлось как нельзя кстати – система наблюдения «СТ-4», состоявшая из полутора десятков основных и дублирующих видеокамер, транслировавших изображение на плоский жидкокристаллический монитор, позволяла контролировать все окружающее пространство, не покидая укрытий. Красота! Сиди себе, попивай чай да в экран пялься. Для надежности и охвата большей территории мы использовали комплекс, состоявший из трех «СТ-четвертых», подключенных к одному ноутбуку. В случае непосредственной опасности весь комплекс в течение нескольких секунд укладывался в кожаный кейс, который с легкостью переносился одним человеком. У кейса имелись и дополнительные лямки, с помощью которых он быстро превращался в рюкзак.

Противник появился не раньше и не позже, чем его ждали – в отведенные полчаса «обитатели норок», то бишь «хоббиты», уложились успешно. Гремя траками, выплевывая из себя клубы гари, «хоббитовская» бронетехника появилась в пределах видимости и, подобно гигантской змее, скользя по асфальту, готовилась вползти в город.

Едва на экране центрального монитора показалась голова движущейся колонны, как я передал Центру:

– Ваххабиты на горизонте. Готовлюсь к встрече. – И в ответ получил нечто неожиданное:

– Всем, всем, всем! Приказываю: пленных не брать… – Секундная пауза, и… – Покидающих позиции без приказа командиров расстреливать на месте! – И еще раз: – Пленных не брать! До связи… – Щелчок и долгая тишина в эфире. Что ж, пора работать! Подняв глаза на экран и глядя на ползущую стройными, почти бесконечными рядами колонну техники, порядку и организованности которой можно было только позавидовать, я невольно хмыкнул – сидевших на броне потенциальных пленных было слишком много, чтобы всерьез рассчитывать на их быстрое и бесспорное пленение. Н-да, переданный приказ не следовало расценивать иначе как неуклюжую попытку психологической терапии. Тем не менее…

– Пленных не брать! – громко повторил я находившимся рядом бойцам. – Руслан! – Мне пришлось окликнуть своего связиста, забравшегося в оставшийся без хозяев сад и, пользуясь тем, что со стороны трассы его не видно, пытающегося сорвать одиноко висевшую на дереве, давно перезревшую, погрызенную осами грушу. – Выйди на командиров групп, передай приказ штаба: «Пленных не брать, трусов и дезертиров расстреливать на месте без суда». – На мне две радиостанции, могу все это передать сам, но не расслаблять же радиста?! Тот все еще вошкался под деревом. – Сатаев, да оставь ты, наконец, эту грушу!

Терпение мое заканчивалось, но радист, словно оглохнув, продолжал трясти злосчастное дерево.

– Руслан, сука! – рявкнул я. – Задолбал! Бегом ко мне!

Свизюк повиновался, с таким упорством подтягиваемая ветка взмыла вверх, груша дернулась туда-сюда, сорвалась и упала бойцу под ноги.

– Вот. – Руслан подхватил с земли лопнувший от удара о твердую поверхность плод. – Достал! – сообщил он, и его лицо осветила победная улыбка.

Следовало бы рявкнуть еще разок или даже дать бойцу в «рог», но вместо этого я почему-то улыбнулся.

– Ты все слышал? – Сатаев кивнул, куснул грушу, сунул ее в руки тут же принявшегося есть Васенкова и потянулся к своей радиостанции, установленной на частоту роты.

– Балбес! – Не дожидаясь, когда Руслан передаст сообщение, я продолжил наблюдение.

Выехавшая на бугор колонна ваххабитов остановилась, и шедшие в ее голове самоходки начали расползаться в разные стороны. Противник готовился к штурму тщательно.

– Всем, кроме наблюдателей, укрыться в блиндажах, – приказал я, не дожидаясь, когда первая из выползших на поле самоходок развернется и выберет себе цель в городе. – Как поняли? Прием. – На этот раз указания я отдавал сам, не перекладывая на плечи радиста.

– Пророк принял, – первым отозвался радист Илюхи Покровского.

– Алебастр понял, – отрапортовался радист, прикомандированный к первой роте батальона ополченцев, вслед за ними доложились группы капитана Никитина – Никитос и лейтенанта Громова – Гром.

Грохнуло совсем рядом, от угла одной из пятиэтажек полетели бетонные ошметки. Я невольно втянул шею в плечи. При следующем разрыве лишь слегка поморщился. Когда же над головой пролетел пятый или шестой снаряд (падая метрах в трехстах за нашими спинами), окончательно перестал обращать на них внимание.

Обстрел города продолжался. Пока еще беспорядочный, он с каждой минутой нарастал в своей интенсивности, и вдруг все потонуло в нескончаемом грохоте – откуда-то со стороны рабочего поселка начала бить ствольная артиллерия.

– Командир, вахи зашевелились, направляются к нам в гости, – доложился пялившийся в монитор Юрка. Все понятно, по-другому и не должно быть – под прикрытием огня артиллеристов бронетехника начала движение к городу.

– Принял, – отозвался я и потянулся к радиостанции:

– Гости на подходе, гости на подходе, встречайте. – И без малейшей паузы: – Все слышали? – Короткий вопрос и такие же короткие, емкие ответы.

– Да, – отрапортовал Никитос.

– Ждем, – послышался глас Пророка.

– Щас мы им. – Оптимизм Громова неистребим.

– В готовности, – отозвался старлей Минохин, командовавший ополченцами.

Не доезжая до черты города метров триста, танки и БМП расползлись в разные стороны и, остановившись, начали из разнокалиберных орудий методично утюжить наши позиции, а точнее, окраинные, благополучно оставленные подразделениями дома. Мои гранатометчики при большом желании имели возможность слегка попортить ваххабитам кровь, но пока молчали. Противотанковые средства используем позже, когда для этого придет время. Меж тем прикатившая на броне ваххабитская пехота расползлась по полю и залегла в пахоте, не слишком торопясь попасть в город. Ваххабиты не дураки, учиться умеют.

Под грохот разрывов я передал Центру координаты точки с наибольшим сосредоточением техники. Оставалось надеяться, что информацию о месте нахождения ствольной артиллерии, с нарастанием бившей по городу, сообщили наши наблюдатели, рассредоточенные вдоль столичной трассы.

Ваххабиты продолжали «бомбардировать» городские кварталы. А нам… а нам оставалось только ждать. Я вновь взялся за радиостанцию.

– Старый– Центру, Старый– Центру. Прием.

– Центр на приеме, – донесся голос ефрейтора Пряхина.

– Координаты Цветку передал? – Земля дрожала в горячечной лихорадке; чтобы хоть как-то переорать грохот, мне пришлось отойти в дальний угол «убежища». Помогало мало.

– Давно, – тут же откликнулся радист.

– Так какого хрена… – начал я, но, сообразив, что вопрос не по адресу, оборвал себя на полуслове: – До связи.

Очередной снаряд ухнул на углу здания, и на экране левого монитора появился черный квадрат – погасла одна из видеокамер. Тут же, восстанавливая «электронное зрение», включилась дублирующая. Но через минуту вырубилась и она. Со всех сторон доносился грохот, скрежет, визг. Но настоящая вакханалия началась, когда по городским кварталам ударили многочисленные «Торнадо» – реактивные системы залпового огня, пришедшие на смену давно устаревшим «Градам». Под прямыми попаданиями 152-миллиметровых снарядов здания крошились и рушились целыми подъездами. Хорошо продуманные оборонные «редуты» заваливались обломками бетонных стен и засыпались тоннами вывороченной земли. Огневой шквал достиг своего апогея, а наши минометчики из артиллерийской бригады все медлили. Очередной снаряд упал совсем рядышком от нашего укрытия. Ударило по ушам, накатившая воздушная волна проникла через щели, помещение наполнилось пылью и едкими запахами какого-то неизвестного мне взрывчатого вещества. Звуки разрывов заставляли вздрагивать в такт земле. Три минуты, и искусственное «торнадо», промчавшееся над нашими головами, оставив после себя изувеченные кварталы, иссякло. Лишь ствольная артиллерия продолжала мутыжить городской центр и прилегающие к нему улицы.

Показалось мне, или же на самом деле послышались звуки летящих мин, мгновенно умчавшихся в направлении рабочего поселка – не знаю, но через секунду действительно раздался визг, и два 130-килограммовых снаряда рухнули на вражескую бронетехнику, расположившуюся в нескольких сотнях метров от давно заброшенного автовокзала. Разорвавшись, они опрокинули и измочалили несколько БМП, при этом придавив разлетающейся броней с десяток боевиков и еще столько же, если не больше, превратив в грязно-красное месиво многочисленными осколками. Значит, не показалось. И точно – прошло всего ничего, а к поселку уже летели новые снаряды. То, что они летели в цель, легко определялось с помощью косвенных признаков, а именно потому, что количество разрывов в глубине города заметно уменьшилось, можно сказать, практически сошло на нет. В ожидании нового «привета» от минометчиков заворочались, окутываясь клубами дыма, стальные коробочки, в панике рванули врассыпную, давя собственный десант. Две «бехи» столкнулись лбами, кто-то из наводчиков нажал кнопку электроспуска, и находившаяся напротив боевая машина пехоты вспучилась грохотом разорвавшегося боекомплекта. А «Тюльпанчики» порадовали новым залпом. Теперь часть снарядов рухнули на верхний участок подъема – полыхнули самоходки, один снаряд снова шлепнулся на «бехи», но по-прежнему большая часть почти полуторацентнерных снарядов улетела в направлении «Торнадо» и находившейся где-то там, за горизонтом, ствольной артиллерии. Через минуту минометчики порадовали меня еще одним слаженным залпом. И еще, и еще, и так десять минут. И вот все умолкло. Стрельба прекратилась с обеих сторон – отдельные выстрелы и разрывы не в счет. «Тюльпаны» пополняли боезапас, ошарашенные неожиданным огневым налетом ваххабиты восстанавливали былой порядок. Примчалось несколько санитарных «уазиков». Враг пребывал в растерянности. Судя по всему, минометчикам удалось задуманное – «Торнадо» и ствольная артиллерия противника приказали долго жить. Молодцы минометчики, а я, дурак, все пытался их поторопить. Нервы, это все нервы. Ведь мог бы догадаться, что чудом уцелевший в череде «оптимизаций» дивизион «Тюльпанов» будет молчать до последнего, до момента, когда можно будет ударить по дальнобойным «залповикам», не опасаясь быстрого ответного удара. Ваххабиты в своей наглости лоханулись, они подвели дальнобойную технику слишком близко и поплатились. Мне со здоровым злорадством представилось, как ярко полыхают покореженные вражеские машины.

На несколько минут артиллерийская канонада и вовсе смолкла, ваххабиты расползались в разные стороны, «Тюльпаны» меняли позицию.

Но затишье оказалось не столь долгим, как мы надеялись – «хоббиты» справились с паникой довольно быстро, и теперь вся их техника не переставая лупила по центру города. Пытаясь наудачу поразить спрятавшийся где-то среди высотных домов дивизион минометчиков. Но тщетно. «Тюльпаны» продолжали производить опустошение в чужих порядках. И это радовало. Внезапно, как по команде (собственно, почему как?), стрельба в нашу сторону стихла, и почти тотчас послышался звук, исходивший от быстро приближающихся вертолетов.

– Вот скотобозники! – Мне не приходилось гадать, чтобы понять, куда намылились пятнистые стрекозы. – Всем, кто меня слышит – ПЗРК к бою! – проорал я в микрофон радиостанции и понял, что безнадежно опаздываю.

Вертолеты неслись низко и потому в пределах видимости появились неожиданно, мгновенно выскочив со стороны полей и промчавшись над нашими головами. Через минуту с их пилонов сорвались «НАРы». Послышались разрывы, и летящих к врагам мин стало меньше, но окончательно огонь минометов не прекратился. А «МИ-24» зашли на разворот, хищно клюнув носами, понеслись к цели. Я выругался – странно видеть работающих против нас «крокодилов». Даже не верилось. Мне все казалось: вот сейчас вертолетчики передумают, развернут боевые стрекозы в обратном направлении, и их огневая мощь обрушится на противостоящую нам сторону. Но надежды тщетны – с подвесок срывались все новые и новые порции смерти. Минометчики еще могли бы спастись, бросив технику, но предпочли биться. Последний снаряд ушел к противнику за долю секунды до того, как вокруг боевых машин стали рваться очередные «НАРы». Мне совершенно отчетливо представилась картина гибели артиллеристов.

– Стрелы один – четыре, доложите о готовности, – я вывел из укрытий расчеты ПЗРКа.

– Стрела один, на позиции.

– Стрела два, к бою готов.

– Стрела три, не вижу цели.

– Стрела четыре, чисто. – Голосе говорившего слышалось разочарование.

– Наблюдать. – Мой взгляд скользнул по мониторам – к бронетехнике подошли тяжело груженные «Уралы». Залегшие ваххабиты зашевелились, поднимаясь из черной пахоты и направляясь к машинам с боеприпасами. Сейчас бы туда с десяток снарядов.

– Старый, – подала голос клипса с микрофоном, закрепленная на левом ухе, – «Крокодилы» в недосягаемости. Ушли на юго-восток, как понял? Прием.

– Понял тебя. Всем Стрелам уйти в укрытия. Быть в готовности, они еще вернутся, – и не в силах удержаться, – пидоры.

Артобстрел продолжился, и сразу же ослепла еще одна видеокамера. Да и черт с ней, оставшихся вполне хватит, чтобы отслеживать передвижение противника, который, видимо, посчитав, что произвел достаточные разрушения на въезде в город, полностью перенес огонь на его центр. Моя рука потянулась к радиостанции.

– Всем проверить целостность подрывных линий. Прием.

– Есть проверить…

На экранах мониторов началось шевеление, многочисленные боевые машины пехоты, бронетранспортеры, танки, заурчав моторами, выдыхавшими клубы черного дыма, размешивая черноту пахоты гусеницами и колесами, поползли в сторону города. Они двигались, постепенно выкарабкиваясь на асфальт трассы и вытягиваясь в линию, после чего застывали в ожидании десанта. Волоча на подошвах жирную грязь, вслед за ними плелись пешие ваххабиты. Добравшись до первой попавшейся на пути техники, боевики сразу же лезли на броню, набиваясь муравьиной кучей. И не важно, что на отстоявшем чуть дальше БТРе или БМП не находилось ни одного представителя пешей братии. Испытав шок от попадания мин, боевичье, собираясь взять реванш, подбадривало самое себя. Гортанные выкрики мятежников прорывались и через рев моторов, и сквозь звуки отдаленной пальбы. Мой палец коснулся кнопки тангенты.

– Всем занять огневые рубежи. Приготовиться к бою! – По груди стало расползаться нечто неприятно-щемящее. – Швецов, Коршунов, остаетесь здесь, ведете наблюдение, связь со мной постоянная. Обо всех изменениях обстановки докладывать немедленно. В случае прорыва противника отходить на запасную позицию самостоятельно. Виктор, – от моего окрика Коршунов вздрогнул, – ты за старшего. Понял?

– Так точно, товарищ старший прапорщик.

– Остальные, уходим в темпе. В темпе, я сказал! – рявкнул на замешкавшегося бойца и первым выбрался из душного чрева подземного укрытия.