Аэропорт Арланда

До вылета оставалось больше двух часов. Мадлен прошла электронную регистрацию и направлялась к пункту досмотра. Она путешествовала налегке, и таможеннику надо было проверить только дамскую сумочку и кобальтово-синий плащ. Стаканчик со льдом ей пришлось оставить, когда она проходила контроль.

Замороженная вода может содержать взрывчатые вещества, думала она, вытряхивая последние кусочки. Доля правды здесь есть. Изотопы в замороженной воде сохраняют свои свойства Проходя через металлодетектор, она закрыла глаза. По какой-то причине магнитное поле действовало на нее, и шрам под волосами начинал ныть. Иногда у нее даже разыгрывалась головная боль.

Она взяла с конвейера сумочку и плащ и вышла в зал ожидания. В толпе ей бывало тревожно. Слишком много лиц, слишком много судеб, о которых невозможно не думать, и люди пребывают в таком трагичном неведении о своей уязвимости. Мадлен торопливо прошла прямо к паспортному контролю.

Когда она стояла в очереди, разболелась голова – магнитное поле сделало свое дело. Мадлен нашла в сумочке таблетку, проглотила и положила пальцы на шрам под волосами.

Чиновник изучил ее документы, французский паспорт на имя Дюшан и билет в один конец в Киев. Он едва глянул на нее, после чего вернул документы. Мадлен посмотрела на часы, проверила табло. Кажется, самолет вылетал по расписанию, до отлета еще полтора часа. Мадлен села отдельно от всех, в дальнем углу зала.

После Киева и встречи в Бабьем Яре она сможет оставить все позади. Договор с Вигго будет выполнен до конца.

Она устала, бесконечно устала, и особенно раздражал гул всех этих голосов. Болтовня ни о чем и ор, смешиваясь, усугубляли ее головную боль.

Мадлен попыталась слушать гул, не вслушиваясь в слова и фразы. Ничего не вышло – отдельные голоса то и дело притягивали внимание.

Она достала из сумочки телефон, сунула в уши наушники и включила радио. Шла какая-то культурная передача. Мадлен услышала мягкий мужской голос с норрландским акцентом.

“Эдмунд – младший брат в семействе Певенси. Этот вечно ноющий, завистливый мальчик, по моему мнению, является интереснейшим персонажем. Его злость, как мне видится, устроена по библейскому образцу. Он – Иуда Искариот и Варравва среди образов этой детской книги. Кроме того, он мститель-ненавистник и предает брата и сестер”.

Мадлен знала, что ненависть – это месть труса, и все же то, что она сделала, было необходимо. Ее месть была бы невозможной без глубоко укоренившейся ненависти, которую она направила на людей, причинивших ей боль. Но скоро все кончится.

Обсуждение продолжил женский голос, более резкий: “Другой пример – Джек из “Повелителя мух”. Он, как и Эдмунд, завистлив, склонен к манипуляциям, ненависти, и им руководит желание отомстить. Но с этими качествами мальчик не родился – они развились у него позже, утащив его на сторону зла. В “Повелителе мух” злоба представлена Зверем, который, как считают дети, свирепствует на острове, где они очутились. Зверь также символизирует страх, поселившийся в сердцах детей”.

В жертву Зверю приносили отрубленную свиную голову, подумала Мадлен.

Да она же читала эту книгу. Свиная голова привлекала мух, и тот, кто подвешивал ее в качестве жертвы злу, становился повелителем мух. Или что-то в этом роде.

Обсуждение было слишком претенциозным: участники пришли к выводу, что зло притягивает к себе людей мстительных, склонных к ненависти.

Мадлен сменила частоту и нашла просто шум. Тихий, успокоительный шум – теперь она могла слушать собственные мысли.

Я хожу по песку Венёбуктен, собираю камни, думала она.

Шум моря и ветра – только мои. Мне десять лет, на мне красная куртка, красные штаны и белые резиновые сапоги.

Шум в наушниках – это море. Мадлен путешествовала в мыслях. Аландское море, несколько дней назад.

Та, которая называла себя моей матерью, не вынесла позора. Я показала ей ее фотографии, где она стоит рядом и ничего не делает.

Фотографии, на которых ребенок кричит от боли, фотографии, на которых ребенок не понимает, что происходит, фотографии, где я – десятилетняя, голая на подстилке на песке.

Она не выдержала и забрала свой стыд с собой на дно.

Шум чуть изменился, и Мадлен вспомнила слабый гул автомобильной трассы где-то на заднем плане. Запах шампуня, свежевыстиранной простыни. Она закрыла глаза, позволив воспоминаниям прийти. Комната белая, она, Мадлен, маленькая, ей всего несколько дней от роду, кто-то держит ее в объятиях. Женщины в белых отутюженных формах, у некоторых рты закрыты медицинскими масками. Ей тепло, она сыта и всем довольна. Она чувствует себя в безопасности и ей никуда не хочется – только лежать, прижавшись ухом к чьей-то груди, которая поднимается и опускается в такт ее собственному дыханию.

Один пульс на два сердца.

Рука гладит ее по животику, ей щекотно. Открыв глаза, она видит над собой рот со сломанным резцом.