Глава 20
Непогода неотвязно следовала за «Орегоном», бредущим на юг. Корабль и экипаж стоически терпели трудные условия, словно это было наказание за плен Тамары. По крайней мере так казалось Кабрильо. Некоторые волны поднимались почти до мостика, и когда «Орегон» высоко задирал корму, вода двумя потоками вырывалась из струйных насосов и улетала почти на сто футов.
Хуан собрал руководящих сотрудников в зале заседаний Корпорации. Это помещение когда-то было разрушено прямым попаданием с ливийского корабля, и при реконструкции Хуан решился на современный подход – стекло и нержавеющая сталь. В столешницу была утоплена микроскопическая сеть проводов; при активации она создавала статический заряд, который удерживал бумаги на столе, каким бы бурным ни было море. При ветре снаружи семь баллов этот заряд увеличивали, чтобы десятки документов и фотографий не упали на пол. На стенах у торцов стола на больших экранах демонстрировалось слайд-шоу снимков дома-цели и его ближайших окрестностей.
Прекрасный жилой дом выглядел так, словно его разобрали во Франции и по камешку собрали на широкой авеню южноамериканского города. Большинство старых зданий Байреса были построены в духе французского ампира – мансардные крыши, узорчатая резьба по камню и бесчисленные колонны. В районе Реколета жили богачи, здесь было множество парков со статуями вождей прошлого. Многие крупные улицы строились еще в те времена, когда фургоны были господствующим видом транспорта, с тем расчетом, чтобы могли разминуться две восьмерки.
Макс Хенли, за которым все признавали отсутствие тактических способностей, не участвовал в совещании и нес вахту в оперативном центре. С Кабрильо были Марк Мерфи, Эрик Стоун, Линда Росс, Эдди Сэн и Франклин Линкольн, их главная гончая. На корабле предпочитали штатское, но Эдди, Линда и Линк были в черной боевой форме. Марк поверх футболки с надписью «Пиво “Девушка из Сент-Поли”» набросил фланелевую рубашку.
Хуан отпил глоток кофе и поставил кружку во встроенный в столешницу выдвигающийся на кронштейне держатель.
– Напоминаю, мы не войдем в аргентинские воды, поэтому остается только подводное проникновение, согласны? – Все закивали. – Рекомендую использовать самый большой «Номад-1000», на десять человек. Вероятно, запас места нам не понадобится, но лучше пусть будет больше, чем меньше.
– А кто там в качестве няньки со стволом? – спросил Линк.
– Не знаю, пока мы не утвердили план. Придется принять как данность, что в таком доме должен быть швейцар. Возможно, он наш ключ. Но пока не знаю.
Эдди поднял руку вопреки повторяющемуся утверждению Хуана, что он может вмешаться когда угодно.
– Если ее держат на верхнем этаже, может, разумнее проникнуть через крышу?
– Во-первых, крыша шиферная, – сказал Эрик. – И можешь не сомневаться, что под шифером очень крепкая основа. При таких пологих скатах должны быть очень прочные каркас и настил.
– Там, небось, какая-нибудь жутко экзотическая древесина, прочнее стали, – добавил Мерф. – Здание построено до того, как начали использовать опорные металлические балки, так что в конструкции должен быть какой-то капитальный изъян. Взрывчатка, заложенная в нужном месте, обрушит всю наружную стену.
– Мне нужно бархатное прикосновение, – возразил Хуан, – а не молот. Следует помнить, что Аргентина – полицейское государство, где на каждом углу полицейские, имеющие право арестовать любого в любой момент. А каждый третий пешеход стукач. Нельзя давать ни малейшего повода смотреть на нас с подозрением. Нужно действовать тоньше.
– Всегда есть канализация, – предложила Линда. – И если мы пойдем таким путем, позвольте мне добровольно остаться вахтенной на мини-субмарине.
– Пожертвуй собой ради общего блага, – усмехнулся Эдди.
– Да, это будет самопожертвование, – так серьезно, как только могла, ответила Линда. – Но ты же меня знаешь. Я сделаю все, чтобы помочь.
В следующие два часа идеи выдвигались, анализировались и отбрасывались. Пятерка в разное время спланировала бесчисленное множество операций, но тут в итоге не придумала ничего лучше слегка измененного предложения Мерфи жахнуть как следует. Слишком много было неизвестных условий – вроде того, сколько человек охраняет Тамару, – чтобы испробовать более тонкий подход.
Когда Хуан прошел через водонепроницаемый люк, в пусковом отсеке для двух субмарин кипела бурная деятельность. Массивные килевые двери размером с амбарные закрыты, пусковая шахта пуста, но в воздухе пахло океаном.
Вокруг стройного «Номада-1000» суетились техники. Мини выглядел как уменьшенная копия атомной подводной лодки, только нос у него был выпуклым, из прозрачного акрила, способного выдерживать давление на глубине более тысячи футов, да под носом, точно клешни гигантского морского чудовища, свисали роботизированные манипуляторы. Высота боевой рубки составляла всего два фута, а за ее башней была закреплена большая черная резиновая лодка. К берегу они пойдут на не слишком большой глубине, поэтому «Зодиак» уже заполнили воздухом. Снаряжение загрузили быстро и переместят в надувную лодку, когда будут у берега.
В спасательную команду вошли Кабрильо, Линк, Линда и Марк Мерфи. Хуан не возражал бы против еще одного стрелка, но ему не хотелось увеличивать группу. Майк Троно поведет субмарину и останется на борту, когда остальные поплывут к берегу.
Провожал их Кевин Никсон. Бывший корифей в области голливудских спецэффектов на «Орегоне» руководил тем, что экипаж называл «лавкой чудес». В его обязанности входило создание любой маскировки, какая могла понадобиться оперативникам на берегу, а также документальное сопровождение. И хоть сам он не мастер подделывать бумаги, в его распоряжении двое таких.
– Это должно пройти без проблем, – сказал рослый бородатый Никсон, протягивая Хуану папку.
Хуан пролистал документы. Аргентинские удостоверения личности для всех четверых плюс разрешения на перемещение и на работу. Все документы выглядели подлинными и не новыми. Настоящей была только толстая пачка наличных.
– Первый класс, как всегда, – сказал Кабрильо. – Будем надеяться, ничто из этого не понадобится.
– Аккумуляторы заряжены, навигационные и сонарные устройства отлажены, система жизнеобеспечения в состоянии готовности, – доложил Троно, когда Хуан подошел к нему. – Жаль, я не с вами.
– Неизвестно, в каком состоянии доктор Райт, поэтому нужен Линк, на случай если придется нести ее до «Зодиака».
– Знаю, но… Ну, ты понимаешь, о чем я.
Хуан положил руку Майку на плечо.
– Понимаю.
Появился Макс Хенли.
– Море не успокоится, так что можете отправляться.
Кабрильо приподнял бровь.
– Выпроваживаешь?
– Вовсе нет, просто хочу убедиться, что вы ее привезете. Я не шутил, когда говорил о свидании. Тамара – это что-то!
– Будущее твоей любовной жизни в надежных руках. Насчет погоды ты серьезно?
– Боюсь, что да. Проливной дождь вплоть до завтрашнего вечера. Хочешь отложить операцию?
Спускать и принимать на борт погружаемый аппарат сложно и в спокойную погоду, но Хуан не испытывал искушения повременить. Счет шел на секунды.
– Нет. В другой раз.
– Удачи, – сказал Макс и направился назад в оперативный центр.
Кабрильо не был суеверен и не был фаталистом, но пожелание Хенли его почему-то встревожило. Желать удачи тому, кого ждет опасность, плохая примета. Он встряхнулся.
– Ладно, ребята, по коням.
Он последним прошел через люк в «Номад» и задраил его, заворачивая до тех пор, пока индикатор в тесной рубке не сменил цвет на зеленый. Майк в оборудованном по последнему слову техники кокпите должен был увидеть такой же огонек. Секундой позже техник на пульте управления пуском с помощью тяжелых механизмов поднял лодку с пускового стола и одновременно открыл шлюз, впускающий воду в спусковую шахту.
Вместо флуоресцентных ламп загорелись красные, чтобы помочь экипажу приспособиться к наступающей темноте. Когда искусственный бассейн заполнился, гидравлические рычаги открыли килевые двери. Вода в спусковой шахте грозно плеснула, окатив палубу и вымочив техников брызгами. Подлодка удержалась в спусковых салазках.
Ее медленно опустили в воду; волны плескали в акриловый купол. Здесь было слишком тесно, чтобы рисковать, используя водолазов, поэтому один из рабочих просто перескочил на лодку, пока она еще плавала внутри корабля, и отсоединил тросы. Майк немедленно выпустил воздух, и лодка вышла из корабля.
Вода была непроницаемо черная; на такой небольшой глубине отчетливо ощущалась мощь Южной Атлантики, катившей над ними волны. Пока «Номад» не погрузился на пятьдесят футов, он качался и нырял, танцуя вызывающий тошноту балет.
– У всех все в порядке? – спросил через плечо Троно, задав курс на восток.
– Тут должен висеть знак, указывающий, что я слишком мала для таких плаваний, – сказала Линда, потирая локоть, который ушибла о стальной люк.
Хуан прошел в спартанскую кабину и плюхнулся рядом с Троно в кресло второго штурмана.
– Ожидаемое время прибытия?
– Секунду. – Майк закончил вбивать цифры в навигационный компьютер. На экране мгновенно появился ответ. – Нам предстоит провести в этой консервной банке пять часов, если не наткнемся на корабли береговой охраны или флота.
– В такое волнение они нас не услышат. – Хуан откинулся, чтобы видеть остальных. – Пять часов. Можно вздремнуть.
– Марк, можешь лечь на мою койку, – сказал Линк. – Уляжемся «ложечками».
– Даже не мечтай, великан. Ты никогда не дашь мне побыть маленькой ложечкой.
Плавание проходило без происшествий. Не было ни судов, приходящих в Буэнос-Айрес или уходящих из него, ни военных патрулей. Поднялись на поверхность в миле от берега. Близость суши отчасти успокоила волнение, хотя дождь не прекращался. Сквозь дымку сияли огни небоскребов в центре города и призрачное марево, выдающее мегаполис. Так называемый южноамериканский Париж в бурю выглядел зловеще. В миле от них раскинулось пространство злобы и страха, где государство контролировало все стороны жизни граждан. Здесь попасться означало смерть.
Хуан организовал погрузку снаряжения в водонепроницаемые мешки. Эти мешки передавали ему снизу, а он по очереди привязывал их к «Зодиаку». Он подозревал, что снаряжения слишком много, но существовало множество вариантов развития событий и следовало быть готовыми ко всему.
Он надел наушники.
– Проверка связи, как слышишь, прием?
– Слышимость чистая и громкая, – ответил из кокпита подлодки Майк.
– Пригляди за лавочкой, пока нас не будет.
– Понял, Председатель.
Хуан подождал, пока трое остальных выберутся из люка и сядут в лодку, и тогда отвязал удерживавшие ее тросы. Они поплыли, и Хуан посмотрел на последний привязанный к палубе мешок со снаряжением. Вопреки всему он надеялся, что использовать его не придется.
Электрический мотор «Зодиака» гудел, но этот гул заглушали звуки шторма, а благодаря низкой посадке лодка была практически невидима. Хуану пришлось чуть изменить направление из-за течения могучей Рио-де-ла-Платы, реки, которая и привлекла испанских поселенцев, основавших Буэнос-Айрес.
Они двигались к промышленной портовой зоне, где стояли без дела большие фрейтеры: мало кто сегодня поддерживал торговые связи с разбойничьим государством. Кабрильо заметил, что эти корабли принадлежат Кубе, Ливии, Китаю и Венесуэле. И не удивился.
Из-за непогоды в доках было пусто и тихо, насколько они могли видеть со своего низко сидящего в воде надувного плота. Большие краны замерли неподвижно, в их кабинах не горели огни. Лодка подошла к заброшенному причалу, обросшему ракушками и водорослями, которые пахли йодом. Благодаря речному течению мусора в воде не было, и это бросалось в глаза.
Пока Хуан выключал мотор, Линк привязал «Зодиак».
– Здравствуй, милая, я вернулся, – пошутил Марк.
Все были в штормовом обмундировании, но Мерфи больше других напоминал утонувшую крысу.
Кабрильо не обратил внимания на шутку. Лицо его было сосредоточенным.
– Ладно, все знают план. Придерживайтесь его. Свяжемся, когда возьмем дом под наблюдение.
– Мы будем готовы, – ответил Линк.
Хуан и Линда сняли непромокаемые брюки и куртки. Под ними на Кабрильо обнаружился костюм за тысячу долларов: Хуан быстро накинул элегантный тренч. Его кожаные ботинки-броги на самом деле были берцами с нескользящей резиновой подошвой. Линда была в очень коротком красном коктейльном платье с глубоким декольте. Плащ-тренч у нее был черный, сапоги доходили едва не до бедер. Как и башмаки Хуана, ее сапоги обеспечивали легкость движений и хорошее сцепление. Только другая женщина могла бы заметить, что это не самая модная обувь. Никаких каблуков.
Первым по лестнице, встроенной в причал, поднялся Хуан. Бросив двум остающимся товарищам взгляд, говоривший «Заглянете под юбку – пожалеете», Линда последовала за ним. Она достала из кармана маленький женский зонтик и раскрыла его. Хуан был выше Линды на добрых десять дюймов, поэтому не мог укрыться под ее зонтом; когда они пошли по причалу, ему пришлось несколько раз уворачиваться, чтобы тонкие металлические спицы не выкололи ему глаз.
Им потребовалось пятнадцать минут, чтобы миновать многочисленные портовые сооружения и выйти к главным воротам. Мигающий свет в караулке означал, что охрана смотрит телевизор. Хуан и Линда лениво прошли мимо и через несколько минут поймали на пустой улице такси. Кабрильо назвал адрес по соседству с домом генерала Эспиносы. По одному из законов хунты таксист обязан был переписать имена и адреса клиентов из их путевых документов: еще один способ следить за гражданами. От отсутствия свободы по коже Кабрильо поползли мурашки.
Он взял газету, оставленную кем-то на сиденье, и прикрыл ею голову, когда они с Линдой вышли из такси.
Когда такси исчезло за углом, они прошли пешком последние несколько футов до цели. В большинстве зданий на первых этажах размещались различные торговые заведения – в основном бутики для живущих поблизости богатых женщин, но и несколько ресторанов, уже закрывавшихся в такой поздний час. Пешеходов на широком тротуаре, кроме Линды и Хуана, не было. Машины, припаркованные у бордюра, представляли все самые дорогие немецкие марки.
В свете, падавшем из окон жилых домов, дождь казался серебряным и золотым.
В угловом доме, где жил Эспиноса, была стеклянная с медью вращающаяся дверь; Хуан с Линдой вбежали в нее, как пара счастливых любовников, смеясь тому, как промокли, и тому, что наконец добрались до дома.
Кабрильо почти сразу затормозил и рассмеялся.
– Ох ты. Не туда попали, – сказал он, пьяно улыбаясь. И увел Линду обратно. Швейцар даже не успел выйти из-за стойки, а хорошо одетая пара уже исчезла. Они пробыли внутри здания семь целых и одну десятую секунд.
Более чем достаточно.
– Говори что-нибудь, – велел Хуан, как только они вышли.
– У швейцара пистолет в наплечной кобуре, – сказала Линда. – На входную дверь направлена одна камера.
Хуан остановился, несмотря на дождь.
– Это все, что ты увидела? – спросил он насмешливо и разочарованно.
– Что? А ты что увидел?
– Ладно, пистолет под мышкой бросался в глаза. Костюм сшит так, чтобы подчеркнуть его наличие. Всякий проходящий мимо должен его увидеть. Это средство для отпугивания. А вот чего ты не должна была видеть – и не увидела – это пистолет, привязанный к голени. Брюки-клеш должны его скрывать, но скрывают недостаточно надежно. У парня с двумя пистолетами, вероятно, под стойкой есть еще и автомат. Это не обычный швейцар, а солдат Девятой бригады. Теперь расскажи о камерах.
– О камерах? – переспросила Линда. – Мы пробыли там две секунды. Я же сказала, там одна камера, направленная на входную дверь.
Хуан вздохнул. У него не было желания давать урок в такую погоду, но он чувствовал, что, если хочет, чтобы Линда поднялась на более высокий уровень, выбора нет.
– Хорошо. Мы провели в вестибюле чуть больше семи секунд. Отныне тебе нужно быть очень внимательной. Ты заметила одного охранника и одну камеру. Да?
Линде не хотелось отвечать, но она промямлила:
– Да.
– Внутри есть вторая камера, прямо над вращающейся дверью, она накрывает лифт и стойку швейцара. Похоже, она установлена недавно. Провода видны и вроде как прихвачены наживую. Готов спорить, что ее установили после того, как привезли в это здание профессора Райт, и изображение она передает в пентхауз.
– Как ты ее увидел?
– Отражение в зеркале рядом с лифтом.
Линда покачала головой.
– Заметив зеркало, я увидела в нем только нас. Ну… если честно, себя.
– Человеческая природа, – ответил Хуан. – Первое, что люди ищут в зеркале или на фото, это себя. Обыкновенное тщеславие.
– И что нам теперь делать? Проверить черный ход, служебный?
– Нет, там тоже есть камеры. Один раз мы можем изобразить подвыпившую заблудившуюся парочку, но повтор нам с рук не сойдет. Если они снова нас увидят, вызовут полицию или сами нас задержат.
– Значит, используем идею Марка?
– Молот, да.
В нескольких домах дальше по улице они нашли вестибюль и спрятались там от дождя. На улице было так тихо, что приближение полицейской машины они засекли бы куда раньше, чем она покажется. Хуан вызвал по рации Линка. – У нас все тип-топ. Как у вас?
– Марк на улице, уже замкнул провода в машине, – доложил Линкольн. – Я нашел то, что нам нужно, и жду сигнала от тебя.
– По машинам! Сколько вам до нас?
– Если не будет неприятностей с полицией в порту и мы не перевернемся, будем через час.
– До встречи. – Хуан переключил частоты. – Майк, ты здесь?
– Мерзну вместе с рыбами.
– Двигайся к пункту Бета.
Все пункты были намечены заранее.
– Пошел.
В голосе Майка Троно прозвучала легкая запинка. Майк знал, что у Председателя дурное предчувствие.
– Зачем перебрасывать подлодку? – спросила Линда.
– Мне пришло в голову, что в такую погоду полиции нечем заняться. И как только поднимут тревогу, в погоню за нами ринутся все байресские легавые.
Линде вдруг передалось дурное предчувствие Хуана.
Они обошли квартал, перемещаясь, только когда были уверены, что их никто не видит. Один раз пришлось прятаться за помойными баками возле стройки – мимо проехала полицейская машина. Полицейский не смотрел по сторонам. Он сосредоточился на дожде и дороге. Они увидели только какого-то несчастного с собакой. Обе пары сделали вид, что не заметили друг друга. Погода была чересчур скверной для обмена любезностями.
Хуан коснулся микрофона в ухе.
– Действуй, Линк.
– Хочу, чтобы ты знал: все идет гладко. Легко надурил охранников, хотя по-испански еле-еле и местный из меня, как из носорога. Стоит сказать, мол, это для Девятой бригады, и все вопросы отпадают.
– В этом прелесть полицейского государства. Никто не высовывается. Знают, что могут отшибить голову.
– Марк сразу передо мной, и мы подъезжаем.
– Мы вас увидим.
Пятнадцать минут спустя из-за угла выехала и начала приближаться странная автоколонна. Впереди Мерф вел неприметный компакт-седан. Мигалка на его крыше крутилась, мерно вспыхивая оранжевым, как бы возвещая о появлении второй машины, в которой и было все дело. Линк сидел за рулем колесного крана с надписью «Управление порта Буэнос-Айреса». У крана не было кузова, скорее башня, как у танка, смонтированного на тяжелой подвеске. Колеса крана были вдвое больше, чем у легковушек. Стрела максимально сложена, но все равно торчала как таран.
Действовать предстояло быстро, потому что большой кран в дорогом жилом районе неизбежно привлечет внимание. Хуан сбросил пальто и пиджак, сорвал белую оксфордскую рубашку. Полетел в сторону галстук. В конце концов, все это была маскировка. Под всем этим обнаружилась черная футболка с длинным рукавом на резинке и две пустые плечевые кобуры. Хуан надел пару толстых черных перчаток.
Линда очутилась у дверцы седана со стороны водителя еще до того, как Марк остановился. Она выключила работавшие на батарейках мигалки и сняла их с крыши. При этом присоски, удерживавшие мигалки, непристойно чмокнули. Мерф кинулся к крану одновременно с Председателем. Пока Марк бежал к кабине, Хуан подпрыгнул, ухватился за крюк, болтавшийся под стрелой, и взобрался наверх.
Там его встретил Линк, который передал ему МР-5 и пару автоматических пистолетов марки «пять-семь», излюбленное оружие Кабрильо – ведь на близком расстоянии маленькие пули калибром 5,7 миллиметра пробивают любой бронежилет. Длинный глушитель на стволе автомата делал его нескладным и трудноуправляемым.
Команда двигалась как в танце. Хуан сунул пистолеты в наплечные кобуры. Одновременно Марк уселся в кабине, а Линда прыгнула в седан. Сидя верхом на стреле крана, Франклин Линкольн крепче сжал опору ногами за секунду до того, как Мерф включил гидравлику и стрела устремилась вверх.
Все происходило очень быстро.
Согласно плану.
Стрела, выдвигаясь, поднялась до пятого этажа. Марк старался по возможности уменьшить шум двигателя, жертвуя скоростью ради незаметности, но Хуану казалось, что кран ревет, как разъяренный зверь. Они с Линком поднимались на стреле, которая нацелилась на одно из неосвещенных окон. В окне под объектом их операции вспыхнул свет: хозяина квартиры разбудил шум. К счастью, окна Эспиносы оставались темными.
Марк протаранил стрелой окно, и Линк с Кабрильо прыгнули в комнату. Приземлились на ноги как кошки, и, когда дверь приоткрылась и какой-то человек в камуфляже заглянул, чтобы узнать, что происходит, у обоих было наготове оружие. Прогремели два выстрела, и человек упал.
Линк связал охраннику руки, накинув на них пару пластиковых хомутов. Пули у них с Хуаном были из твердой резины – не смертельно, но достаточно, чтобы вывести из строя взрослого мужчину. Сила удара такой пули примерно равнялась силе удара бейсбольной битой. Они прикидывали, не использовать ли ампулы с транквилизатором, но даже лучшим препаратам требовалось несколько секунд, чтобы свалить человека.
Должно быть, дежурный охранник, который наблюдает за видео из вестибюля, подумал Хуан, бросая отобранный пистолет под кровать с пологом на четырех столбиках; ее огромные размеры говорили, что, вероятно, это спальня хозяина и генерала сегодня нет. А значит, нет и китайцев-дознавателей. Он предположил, что Тамару охраняют не больше трех человек. Они попали в перерыв.
За дверью спальни тянулся коридор с полом из красного дерева под восточной ковровой дорожкой. Из открытой двери в нескольких шагах от спальни лился свет, и по его сероватому оттенку Хуан понял – там у охраны пост видеонаблюдения. Высота потолков в коридоре составляла не менее одиннадцати футов, и такой сложной лепнины Кабрильо никогда не видел.
Открылась другая дверь. Мужчина в трусах протирал глаза, прогоняя сон. Двойным ударом в лоб Кабрильо вырубил его на несколько часов. Линк прикрывал ему спину; Хуан заглянул в эту новую комнату. Кроватей две, но спали только на одной. В голове мелькнула случайная мысль о том, что хозяйке дома вряд ли нравится, что на ее отличном тонком белье спят солдаты.
Он приоткрыл следующую дверь и увидел ванную, выложенную плиткой, с такой большой ванной, что хоть дистанцию плыви. Распахнув дверь пошире, чтобы впустить больше света из коридора, он увидел на туалетном столике три лезвия и три зубные щетки в хрустальном стакане.
Еще одна дверь вела в стенной шкаф с полотенцами и простынями, а следующая – в кабинет генерала. Огромный стол, а за ним на столике чучело ягуара. Судя по размерам, самки-подростка. Кабрильо все меньше нравился Эспиноса.
Позади грянул выстрел, громкий звук отразился от высокого потолка. Линк выглянул из-за косяка, и еще один выстрел превратил лепнину в дорогие обломки. Хуан перебросил МР-5 за спину и достал один из пистолетов. В отличие от автоматных, тут пули были тяжелые свинцовые. Мокрая обувь хлюпала, но Хуан решил, что выстрелы оглушили охранника.
Он пригнулся, высунул голову из-за угла и спровоцировал выстрел. Пуля прошла высоко, но выдала местоположение аргентинца. Тот прятался за дверью в конце коридора; в комнате горел свет, и в щели между дверью и полом Хуан видел его ноги. Он положил пистолет на ковер и дважды быстро выстрелил. Латунные гильзы пролетели в нескольких дюймах от его лица.
Крик прозвучал почти так же громко, как выстрелы. Пуля попала охраннику в ступню и раздробила тонкие кости. Охранник выскочил из-за двери на одной ноге, и Кабрильо выстрелил снова. Пуля чиркнула по нижнему краю двери, но ей хватило инерции, чтобы пробить плоть. Аргентинец упал, воя от мучительной боли, поднимавшейся от покалеченной ступни. Линк сорвался с места, целясь из пистолета в невидимого стрелка.
Он вбежал в комнату, автоматически проверяя углы и пинком отшвырнув пистолет охранника.
– Через секунду мы заберем вас, мэм, – сказал он Тамаре Райт, сидевшей на кровати в наручниках и с кляпом во рту. На ней было то же платье, что и на «Натчезской красавице».
Хуан вошел сразу за ним; когда Тамара узнала Председателя, паника и страх, стоявшие в ее глазах, рассеялись. Он освободил ее от кляпа и бросил его Линку, который тут же заткнул рот раненому охраннику, чтобы заглушить его стоны.
– Как… Как вы?..
От волнения Тамара не могла выговорить вопрос.
– Потом, – только и ответил Хуан.
В чехле за спиной Линк нес ножницы для резки металла. Он выхватил их, как самурай катану. Не потребовалось и десятой части его силы, чтобы перекусить цепь, привязывавшую Тамару к кровати. Наручники снимут на «Орегоне».
– Они вас ранили? – спросил Хуан.
– Нет, нет. Ничего особенного. Только все время спрашивали…
– Потом, – повторил он. Добраться к Тамаре было самой легкой частью операции. А вот благополучно убраться всей командой будет труднее. – Плавать умеете?
Она молча уставилась на него, услышав такой неуместный вопрос.
– Так умеете?
– Да, а что? Неважно. Я знаю, потом.
Хуана восхищало ее присутствие духа и не удивляло, что Макс захотел назначить ей свидание. В Тамаре Райт была внутренняя сила, которую не уменьшили даже последние несколько дней ужаса.
Он постучал по устройству связи.
– Доложите обстановку.
В ухе послышался волшебный голос Линды:
– Швейцар позвонил сразу, как услышал выстрелы. Думаю, до появления копов у вас самое большое минута.
Кабрильо думал, что меньше.
– Уходим.
– Марк готов.
Трое американцев ушли тем же путем, каким Хуан с Линком проникли в дом. Крюк висел прямо за выбитым окном. Линк поднял Тамару над разбитым стеклом и поставил на металлическую платформу, окружавшую трос под крюком. Стоять на ней было удобно, но на самом деле назначением платформы было мешать крысам карабкаться по тросу в многовековой битве моряков с грызунами.
Линкольн встал сразу за ней, загораживая ее своим телом и крепко держа.
– Не волнуйтесь. Дядюшка Франклин вас держит.
– Вы хотели сказать «племянник Франклин»? – усмехнулась она.
Как только Хуан ухватился рукой в перчатке за трос, Марк опустил их на землю плавно, как на лифте. Линда уже подвела машину к тротуару и держала дверцу раскрытой. Дворники яростно сражались с дождем.
Марк выпрыгнул из кабины крана, и они с Линкольном усадили Тамару на заднее сиденье между собой. Место для ног было забито снаряжением, и Линку пришлось поднять колени к голове. Линда скользнула на пассажирское сиденье, предоставив вести Хуану. Вдалеке послышались сирены. Хуан включил передачу и беззаботно отъехал от тротуара.
Пожалуй, трудности позади, подумал Хуан, но не стал говорить этого вслух.
Судьба, тем не менее, услышала.
Большой черный шестиместный лимузин вылетел на перекресток и остановился в нескольких футах от их бампера, заставив Кабрильо резко затормозить. Дверцы распахнулись, и из лимузина выскочил рослый лысый мужчина в форме. В руке он держал пистолет и сразу открыл огонь.
Пули начали дырявить лобовое стекло, и сидевшие в седане пригнулись. Хуан дал задний ход и потянулся к зеркалу заднего обзора, чтобы повернуть его. Мимо его запястья пролетела пуля, так близко, что его овеяло теплом, но теперь он мог смотреть назад, не высовывая голову наружу.
Они пятились, пока не отъехали на пятьдесят футов – расстояние, на котором поразить цель способен только настоящий снайпер. Только тогда Хуан вдавил в пол педаль ручного тормоза и закрутил руль. Влажный асфальт помог ему выполнить на прискорбно маломощном автомобиле пируэт, достойный голливудских погонь.
Он отпустил тормоз, включил первую передачу и резко ускорился. Еще одна пуля угодила в машину – случайный выстрел разбил боковое стекло.
– Все целы? – спросил он, не отрывая глаз от дороги. Ехать приходилось словно сквозь водопад.
– Да, мы в порядке, – ответил Марк. – Кто это был?
– Генерал Филиппе Эспиноса, в чей дом мы проникли. Должно быть, возвращался с ужина, когда позвонил швейцар.
– Это он задавал мне вопросы, – сказала Тамара, – он и еще жуткий китаец по имени Сунь. Я определила, что он из Пекина, и совершенно уверена, что из государственной безопасности.
– Здесь, в Аргентине, несомненно, по дипломатическому паспорту.
Сирены приближались. Хуан замедлил ход. Единственный способ уйти – не привлекать к себе внимания и надеяться, что они сумеют оторваться от Эспиносы, который наверняка их преследует. – Марк, твоя шляпа волшебника готова?
– Жду команды, Председатель.
Хуан задумался о последовательности команд. Эспиноса, несомненно, знаком с кем-нибудь из полиции, скорее всего, с начальником или с комиссаром. Минут за пятнадцать генерал дозвонится своему другу, а тот в свою очередь свяжется с кем-нибудь пониже в полицейской иерархии – и так далее, пока описание их машины не передадут всем полицейским патрулям на улицах. Если им удастся избежать встречи с Эспиносой и не привлекать к себе внимания, к началу общей тревоги они будут на полпути из города.
Он оглянулся как раз в тот момент, когда в квартале от них из-за угла, накренившись, вылетел лимузин. Хуан вел перегруженный «мицубиси» и не питал иллюзий, что сможет перегнать большую восьмицилиндровую американскую машину, даже если та бронированная (как, вероятно, и было).
Хуан дважды быстро повернул и сбросил скорость, когда мимо, сверкая мигалкой, промчалась полицейская машина, а за ней другая.
Его надежды испарились, когда в зеркале заднего обзора он увидел, что обе машины резко затормозили. Им потребовалось несколько мгновений, чтобы развернуться на узкой улочке; при этом они вынудили Эспиносу остановиться. Очевидно, генерал был знаком с кем-то, стоящим в пищевой цепочке гораздо ниже, чем предполагал Кабрильо. Ему следовало бы догадаться, что такой человек, как Эспиноса, должен знать и районного комиссара.
Через несколько секунд все три машины начнут преследование, а описание маленькой «мицубиси» передадут по полицейской связи всему Буэнос-Айресу. Он оказался прав в одном. Вывести Тамару из дома было самой легкой частью ночной работы.
Они свернули в узкий переулок, и Хуан крикнул Марку Мерфи:
– Давай!
Мерф уже опустил свое окно и принялся быстро выдергивать чеки из дымовых гранат. Гранаты были собственной разработкой Корпорации и давали дым быстрее и более густой, чем те, что были на вооружении армии США. После разрыва третьей гранаты Хуан не увидел позади ничего, кроме плотного дыма, который поглотил даже свет фонарей и окон второго и третьего этажей.
– Хватит, – сказал Хуан и повернул еще несколько раз. В горле у него пересохло, но руки продолжали свободно лежать на руле, а внимание не ослабло ни на йоту.
– Просто интересно, – сказал Линк с заднего сиденья. – Кто-нибудь знает, где мы?
– Линда? – спросил Кабрильо.
Она внимательно изучала экран портативного навигатора.
– Да, – сказала она, – знаю. Мы движемся в общем направлении порта, но впереди лабиринт улиц. Надо свернуть налево, там довольно широкая авеню.
Внезапно на перекрестке из боковой улицы вынырнул лимузин. Он шел за седаном, так сильно нажимая на подвеску и покрышки, что колпак слетел с колеса и, вращаясь, улетел в сторону, как пластиковый диск. Шофер знал окрестности даже лучше полицейских патрулей и догадался, куда свернет Кабрильо.
Из пассажирского окна высунулся телохранитель с большим пистолетом и открыл огонь. Линк развернулся внушительным торсом и выпустил из своего автомата целый магазин. Резиновые пули были бесполезны против «Кадиллака», но психологическое воздействие автоматной очереди заставило шофера нажать на тормоза и развернуть машину. «Кадиллак» задел несколько припаркованных машин, запустив цепную реакцию пронзительных гудков сигнализации и мигания фар.
Линк бросил автомат и достал из кобуры «беретту». Если лимузин был бронированным, пули из пистолета произвели бы не больше эффекта, чем резиновые, но это все же лучше, чем ничего.
– Подбавить дыма? – спросил Марк.
Улица была слишком широка, чтобы перекрыть ее с помощью гранат, поэтому Хуан ничего не ответил, продолжая смотреть в зеркало. К тому времени как «Кадиллак» возобновил погоню, за ним уже шла полицейская машина. Скоро на элегантных улицах района Реколета их соберутся десятки. Нужно было бросить машину и найти другую.
Слева от них находилась строительная площадка. Мостовая была вскрыта большим желтым экскаватором, фасад большого здания с колоннами покрывала паутина строительных лесов. Присмотревшись внимательнее, Хуан понял, что это не здание, а большие орнаментальные ворота. Он решил, что за закрытыми воротами парк, и повернул туда, выжимая все возможное из маленького четырехцилиндрового двигателя.
Машина удерживалась на раскисшей почве, и Хуан нацелил ее нос на ворота.
– Держитесь!
Они пролетели сквозь леса, взгромоздились на низкую ступеньку – автомобиль тряхнуло – и врезались в ворота. Хуан ожидал катастрофического удара, но ворота ремонтировались, и в конце рабочей смены их просто прислонили к стене. Цепь, соединявшая чугунные узорные створки, осталась на месте, но сами они с лязгом рухнули на землю, и «мицубиси» с ревом пролетел по ним. Сотрясение даже не заставило сработать подушки безопасности.
Хуан сразу понял свою ошибку. Это не был парк. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это. Перед ним словно раскинулся город лилипутов, разбитый на аккуратные квадраты – тысячи прекрасных зданий в одну пятую натуральной величины. Они были такими же нарядными, как все те, что они видели этой ночью, с мраморными колоннами, бронзовыми статуями, коньками крыш и всевозможными религиозными символами.
Это был не парк. Кладбище. А здания – и не здания вовсе, а скорее грандиозные мавзолеи.
«Сементерио де ла Реколета» было, вероятно, самым знаменитым кладбищем на земле после Арлингтонского национального в Вашингтоне и Пер-Лашез в Париже. Здесь в ошеломляюще нарядных мавзолеях покоились самые богатые и знаменитые, в том числе Эва Перон. Сразу после открытия кладбище стало одной из главных достопримечательностей.
Но еще это был лабиринт с проходами, чересчур узкими для машины, со всех четырех сторон окруженный стенами.
Хуан завел их в тупик.
