Русский след

Еще при жизни Отто Скорцени стал легендой. Его называли королем диверсии. Он известен как организатор крупных диверсионных операций и руководитель сил специального назначения гитлеровской Германии. Разумеется, Скорцени действовал не один. Но имена этих людей по сей день остаются тайной. Даже в своих мемуарах, написанных много позже, Скорцени упоминает лишь несколько своих близких друзей, естественно, немцев.

Лишь сегодня стало известно, что в германском спецназе существовали целые роты русских диверсантов. Многие годы все эти факты хранились под грифом «секретно». Недавно раскрытые архивы проливают свет на самые неприглядные тайны Великой Отечественной войны: среди отборных диверсантов Скорцени отважно и умело сражались бывшие советские граждане.

2 мая 1945 года командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг приказал гарнизону сложить оружие, но война еще не закончилась. Только в ночь с 8 на 9 мая был подписан акт о капитуляции Германии. С советской стороны акт подписал маршал Жуков, с немецкой – начальник генштаба фельдмаршал Кейтель. Однако с точки зрения юридической все не так просто – это был еще не конец войны.

Дело в том, что Кейтелю подчинялись не все вооруженные силы Германии, части СС могли продолжать действовать. Не подчинялись генштабу вермахта и правительства стран-союзниц Германии. О событиях, которые происходили в тот момент в Праге и могли существенно изменить послевоенный расклад сил в Европе, стало можно рассказать только сейчас. Формально Чехия была самостоятельным государством, хотя и под немецким протекторатом, поэтому сопротивление советским войскам там продолжалось и 10 мая. А в это время в стороне от боев на одном из аэродромов в самолет грузился спецназ СС.

Рассказывает Михаил Пушняков, сотрудник КГБ, охотник за нацистскими преступниками: «Скорцени готовил их для серьезной операции по захвату ставки Тито».

Весной 1945-го война на Балканах все еще продолжалась, и ключевой фигурой там был маршал Иосип Броз Тито. Ему удалось сплотить под своим командованием огромные массы людей. Недаром распад Югославии случился сразу после смерти Тито – там все держалось на одном человеке. Изъятие Тито могло резко изменить всю ситуацию, и Югославия вообще бы не была создана.

Чтобы сбить с толку охрану Тито, парашютисты были одеты в советскую военную форму, вооружены советским оружием. Более того, диверсанты в основном были этническими русскими, да и командир у них был тоже русский – Решетников Игорь Леонидович, гауптштурмфюрер, кавалер ордена Железного креста двух степеней, командир роты в составе подразделения специального назначения «Ягдфербанд Ваффен-СС».

Отто Скорцени во время операции «Ягдфербанд»

Вот что сообщает Михаил Пушняков: «Видимо, и в ставке Тито была агентура, которая готова была принять этот отряд.

Я считаю, если бы операция совершилась, они бы захватили Тито. Единственное, что помешало, – нечем было заправить самолеты: бензина нет, керосина нет. Они посидели два часа, немцы доложили, что операция отменяется. Приходит Решетников: «Ребята, расходитесь кто куда хотите». С собой он взял своего адъютанта Иванова и стал перебираться в Австрию. А эти – кто куда».

Последняя операция «Ягдфербанд» не состоялась, но что это была за организация, стоит рассказать.

Разведорган «Ягдфербанд» был создан в начала 1944-го на базе кадров личного состава дивизии «Бранденбург» и других подразделений специального назначения Ваффен-СС. Организационно он был включен в состав главного управления имперской безопасности и непосредственно подчинялся Гиммлеру. Командиром «Ягдфербанд» был Отто Скорцени.

«Ягдфербанд» занимался подготовкой и осуществлением десантных операций по захвату или уничтожению в тылу противника особо важных военных объектов. Кроме этого, подготавливались небольшие группы агентов-парашютистов, в том числе и радистов, для осуществления диверсионных и террористических актов в близких тылах войск неприятеля.

Рассказывает полковник ФСБ Олег Матвеев: «По личному указанию Гиммлера в системе главного управления имперской безопасности фашистской Германии был создан новый орган. Он получил название «Ваффен-СС Ягдфербанд», что в буквальном переводе означает «истребительное соединение войск СС». Данный орган предназначался для ведения разведывательно-диверсионной и террористической работы в тылах армии стран антигитлеровской коалиции».

21 января 1945 года запомнилось бойцам 5-й танковой армии отчаянным сопротивлением роты эсэсовцев около польского города Иновроцлава – почти сутки они сдерживали советское наступление. Но, несмотря на полное окружение, они не сдавались. Те, у кого кончались боеприпасы, бросались с гранатами под танки. В плен удалось захватить лишь несколько раненых. Такое упорство в конце войны было редкостью. Но еще больше советские солдаты удивились, когда поняли, что перед ними русские.

После первых допросов контрразведчики СМЕРШа впервые узнали о существовании «Ягдфербанд Ост» – истребительного соединения «Восток». Узнали чекисты и некоторые имена. Работа СМЕРШа была усилена, поскольку, несмотря на очевидное уже поражение Германии, бойцы из состава «Ягдфербанд» могли доставить немало неприятностей.

Рассказывает Олег Матвеев: «Постепенно начались аресты агентов данного органа в прифронтовой полосе, и благодаря их показаниям у СМЕРШа сложилась определенная картина деятельности данного органа».

Однако под Иновроцлавом командир той самой роты сумел избежать гибели или ареста. Ему удалось вырваться из окружения с группой диверсантов, но не к немцам, а в тыл Красной армии. Эта группа совершила 200-километровый марш по тылам, после чего сумела вновь перейти за линию фронта.

Говорит Олег Матвеев: «На советско-германском фронте непосредственно работало подразделение «Ваффен-СС Ягдфербанд Ост». В его составе, в свою очередь, находились три специальных роты: первая специализировалась на проведении диверсионно-разведывательной деятельности, вторая несла службу по охране штаба и различных структур данного подразделения, а третья рота занималась борьбой с партизанами. Возглавлял ее некий Игорь Решетников, в общем-то, считавшийся у немцев большим специалистом в этой области».

Для того, чтобы понять, откуда в составе «Ваффен СС» взялись русские диверсанты, нужно мысленно перенестись в 1941 год, в Лугу.

Луга – небольшой город в трех часах езды от Санкт-Петербурга. Центральная площадь, рынок, деревянные двух-трехэтажные дома с затейливой резьбой, маленький вокзал – одним словом, типичный провинциальный городок. Бургомистром немцы назначили известного в Луге адвоката Леонида Элиадоровича Решетникова.

В этот период Луга имела стратегическое значение – через город проходили важнейшие транспортные артерии немецкой армии на пути к Ленинграду. На посту бургомистра Леонид Решетников ничем особенным не прославился, его уголовное дело хранится в архиве Ленинградского управления ФСБ. Но среди прочих документов нашлись его личные дневники, которые проливают свет на историю русских диверсантов под командованием Скорцени.

Осенью 1941 года в комендатуру Луги поступило обращение от местных жителей: они жаловались, что по ночам вооруженные люди регулярно приходят грабить их соседей-евреев. Евреи, понятно, к немцам жаловаться не пошли, а вот их соседям ночные крики уже порядком поднадоели. На новоявленных экспроприаторов была устроена засада, в которую эта шайка и угодила. Главарем был известный в городе уголовник Александр Мартыновский, но, что несколько удивило, вместе с ним был пойман сын бургомистра Игорь Решетников. Немцы пытались обеспечить в Луге элементарный правопорядок, и с уголовниками особо не церемонились, так что судьба этих людей была практически предрешена. Впрочем, Игорь был уверен, что отец вытащит его из неприятностей, как это много раз уже случалось раньше.

Рассказывает Михаил Пушняков: «Этот отец Решетникова работал до войны адвокатом в городе Луге. Он не уделял должного внимания своему единственному сыну. И тот связался с хулиганами, они где-то украли пистолет. Был судим за хранение пистолета, отбыл наказание. А Мартыновский был из числа высланных за 101-й километр в Лугу за какое-то преступление, хотя он выдавал себя за студента медицинского института Ленинграда. И остальные все – уголовники».

Решетников-младший с детства рос избалованным ребенком, при этом всегда имел склонность к авантюрам. Но влияние отца в городе было велико, и практически все шалости сходили Игорю с рук. Теперь ему предстояло познакомиться с нацистской военно-полевой юстицией. Оккупационный режим не предполагает особого гуманизма, и даже отец-бургомистр едва ли мог помочь Игорю избежать виселицы. Однако на судьбу членов банды Мартыновского повлияли партизаны, которые в этот период начали действовать в районе Луги. Чтобы помешать перевозкам вражеских войск и боеприпасов в район Ленинграда, партизаны активизировали свои действия по уничтожению эшелонов, складов вооружения и техники. В ответ немцы начали проводить массированные карательные операции, оккупационный режим ожесточался с каждым днем, Луга была буквально нашпигована различными разведывательными и контрразведывательными органами. Здесь базировались и активно действовали охранные дивизии СС «Полицай», полк дивизии «Бранденбург», группы тайной боевой полиции ГФП и агентура «Зондерштаба Р», подчиненная военной разведке абвер.

Нацисты пускали в ход все: подкуп, угрозы, разветвленную сеть осведомителей. Сотрудники службы безопасности СД предложили Решетникову и его подельникам взяться за хотя и рискованную, но высокооплачиваемую работу. Собственно, особого выбора у Игоря не было: или виселица прямо сейчас, или работа на немцев – таким образом вербовали многих.

Но Решетников для СД был ценным приобретением: авантюрные наклонности в соединении с острым умом и абсолютным презрением к другим людям обеспечили ему в дальнейшем успешную карьеру у немцев. На службе в СД он буквально «нашел себя». Игорь был убийцей по призванию – можно только удивляться, как во внешне вполне благополучной семье мог вырасти такой человек.

Вспоминает Михаил Пушняков: «Это был человек, до предела жестокий по своему характеру. Сколько своих подчиненных, в том числе Герасимова, командира взвода, он избивал по поводу и без повода. Дело доходило до того, что за малейшее неповиновение Решетников вынимал пистолет и стрелял. Так он расстрелял некоего Максимова и других. Его в отряде считали зверем».

Группа Мартыновского и Решетникова сразу прославила себя фантастической жестокостью. Их главной задачей была борьба с советскими разведывательно-диверсионными группами, которые активно забрасывались в тыл к немцам. Как оказалось, это было не самым трудным делом. В погоне за массовостью красноармейцы легко пренебрегали элементарными правилами безопасности.

Об этом говорят воспоминания советской разведчицы Валентины Николаевны Доновой, заброшенной в немецкий тыл: «Когда я приземлилась с парашютом, то рука, на которой были часы, как-то стукнулась о землю, и часы остановились. А сеанс у нас должен быть в 12:00, и я ориентировалась по солнцу, по зениту. И, по-видимому, наши минуты не совпадали».

Валентина Донова

День за днем она слала в эфир свои позывные – ведь нет ничего труднее для разведчика, чем отсутствие связи. А враги уже искали ее. Служба радиоразведки и контроля над эфиром у немцев подчинялась абверу, и ее работа была поставлена поистине образцово.

Из воспоминаний Валентины Доновой: «Пять дней я так работала, и немцы запеленговали станцию и меня уже искали. И когда я на пятый день вышла к селу Буды, там до Луцовки оставалось три-четыре километра, меня встретила их жандармерия».

Хотя в разведшколе рассказывали, как нужно вести себя при аресте, все это было почти бесполезно – в СД работали профессионалы, и переиграть их было совсем непросто. Самое трудное – сохранить веру в себя и в своих командиров. Такое удавалось немногим – тем более когда разведчик сталкивался с небрежностью тех, кто остался в тылу.

Валентина Донова продолжает рассказ: «Он мне сказал: «Мы ваши позывные знаем, мы по рации нашли вас, поймали, запеленговали. Если вы не согласитесь, мы сами будем работать». Это был немец, Вальтер Гроссман, он мне так сказал. Но я подумала: «Ну хорошо, все равно я смогу сорвать эту радиоигру и дам своим знать о том, что я работаю по принуждению у немцев».

Когда я стала давать свои позывные, подумала, что сейчас дам знать, что я поймана немцами, пусть они стреляют – сразу убьют меня, и все. Я уже на это пошла, и я была уверена, что меня убьют. И, давая свои позывные, я между позывными дала открытый текст: «Поймана немцами», – два слова».

Попытка сорвать радиоигру могла стоить разведчице жизни. К счастью, немцы ничего не заметили. Впрочем, не услышал этого и русский радиоцентр, как не заметили там и условных знаков о работе под контролем. Даже намеренные ошибки в радиограммах не насторожили командиров.

Из воспоминаний Валентины Доновой: «Дважды я давала точки. Я продолжаю работать с удлиненными знаками раздела, и приходит глупая радиограмма: «Мы не расшифровали радиограмму, помоги расшифровать». Вы представляете, к немцам приходит такая радиограмма!»

Впоследствии Валентина Донова сумела расстроить радиоигру, потом чудом уцелела в плену, а после войны провела несколько лет в ГУЛАГе и была реабилитирована много позже.

В начале войны гитлеровским спецслужбам удавалось легко переигрывать советских коллег. Прежде всего немцы по максимуму использовали все наши ошибки. Так, они расшифровали код советских разведгрупп. Все оказалось очень просто: из-за нехватки шифроблокнотов кто-то из партийных боссов приказал снять с них копии, которые и были выданы диверсантам. Многократный повтор гамм шифра создал немецким криптоаналитикам практически идеальные условия для работы.

Вторым серьезным нарушением конспирации было использование прекрасно знакомых между собой людей для комплектования групп, работавших в одном и том же районе. В такой ситуации даже один предатель мог опознать практически всех.

Задания, которые давали диверсионным группам, не всегда были продуманы. Например, им приказывали поджигать русские деревни. Такова была директива Сталина – «Гони немца на мороз». Именно за попытку поджечь деревню Петрищево была схвачена Зоя Космодемьянская. Такой прием успешно использовали финны по время Зимней войны, но финны сначала эвакуировали население, а потом поджигали строения. У нас же диверсанты должны были поджигать дома и хозяйственные постройки деревень, в которых продолжали жить крестьяне, – к сожалению, это тоже правда 1941 года.

Захваченные разведчики были полностью деморализованы, узнав, что их шифр вскрыт, а о них самих немцы знают все – даже цвет половичка перед дверью квартиры в Ленинграде. С одной стороны, советская пропаганда твердила, что мы самые-самые, с другой – неопровержимые факты немецкого превосходства: тайны никакого секрета не представляют, выданные задания ошибочны, если не сказать преступны. Трудно представить, что творилось в душе этих ребят, когда они понимали, что весь их риск был абсолютно бесполезен.

Вспоминает Михаил Пушняков: «Эти группки наши, как правило, дислоцировались и ночевали в прилегающих деревнях. И мирное население знало, что это наши разведчики. И когда приходила мартыновская группа и говорила: «Где тут наши ребята?» – то население их принимало за советских разведчиков. И указывали, у кого они ночуют, куда они приходят, когда уходят на задания, и прочее, и прочее. Таким образом, мартыновцы, Решетников, Герасимов знали обстановку досконально».

Действовали провокаторы нагло и уверенно. Появляясь в какой-нибудь деревне, где могли находиться партизаны, они выдавали себя за народных мстителей. Вид людей в гражданском, чей командир неизменно ходил в форме капитана Красной армии, действовал безотказно. С ними выходили на связь партизаны, и тогда начиналось самое главное, ради чего немцы кормили этих подонков.

Рассказывает Михаил Пушняков: «Зимой 1943 года в одну деревню из Себежа выехал отряд Мартыновского, вернее, один взвод под командованием Павла Герасимова, для поиска и борьбы с партизанами. И в этой самой деревне они встретили группу партизан в количестве шести человек. Внезапно группа была обстреляна этим карательным отрядом под руководством Герасимова. Все шестеро были уничтожены, среди них одна женщина. Женщина была в сапогах. Герасимов сапоги с убитой снял, сначала носил сам, а через некоторое время передал своей сожительнице, Мюллер, которая и носила всегда эти сапоги».

Ни о какой дружбе между Решетниковым и Мартыновским речь не шла, это было беспрестанное соперничество, хотя они и действовали вместе. Нравы, царившие в отряде, были весьма своеобразными. О том, что это были за типы, говорит всего один факт: в расстрелах участвовала лично любовница Решетникова, некая Маруся. Когда же потом Игорю приглянулась другая девушка, он недолго думая решил все проблемы, застрелив старую любовницу.

Со временем отношения между командиром и его заместителем окончательно испортились. В результате уже в Германии Мартыновский был убит Решетниковым. Насколько сейчас известно, мотивом убийства было ограбление Мартыновского, поскольку тот возил с собой награбленные драгоценности. Во время попойки Решетников застрелил Мартыновского, его жену и тещу. Правда, немцам сказал, что сделал это из-за того, что Мартыновский собрался бежать из отряда.

Немецкий офицер связи сообщил Скорцени об инциденте. Того заинтересовал лишь вопрос, кем заменить Мартыновского. Кандидатура Решетникова Скорцени вполне устроила, и на утреннем построении было объявлено о новом назначении.

Вообще говоря, немецкая верхушка не скрывала своего презрительного отношения к тем, кого посылала на смерть. Со славянами все было ясно и без объяснений. Но и с теми, кого официально считали арийцами, особо не церемонились. В частности, Гиммлер открыто называл литовцев и эстонцев низшей расой, о латышах отзывался несколько мягче, но и к ним выказывал пренебрежение. Ближе к концу войны позиция нацистов к иным народам смягчилась. Остро нуждаясь в пополнении вооруженных сил, немцы засунули расистские бредни в дальний ящик. Незаметно были признаны арийским народом даже славяне белорусы. Впрочем, в германских войсках специального назначения во главу угла всегда ставилась исключительно профессиональная подготовка.

Рассказывает Олег Матвеев: «Агентура специального назначения, которая готовилась в составе «Ваффен-СС Ягдфербанд», проходила специальную подготовку, как правило, в спецшколе под городом Трутнов, что в Чехии, в так называемых Черных горах, в бывшем доме отдыха для офицеров люфтваффе. Там под руководством некоего Гиля, офицера СС, функционировала специальная школа, где из числа в основном русских коллаборационистов готовились кадры для проведения диверсионной деятельности за линией фронта».

Здесь диверсанты тренировались, отдыхали, отсюда команды террористов, куда входили разведчики и подрывники, направлялись для ведения контрпартизанской деятельности в Хорватию, Венгрию, Югославию. Спецназу Ваффен-СС работы хватало всегда. Готовились они и для засылки в глубокий советский тыл, для чего особенно тщательно изучали парашютное дело.

Говорит Олег Матвеев: «В кадровый аппарат «Ваффен-СС Ягдфербанд» из числа русских коллаборационистов включались не просто люди – это были, как правило, бывшие советские военнопленные, уже изменившие Родине, которые согласились на сотрудничество с немецкими спецслужбами, которые уже имели определенные заслуги перед абвером или управлением имперской безопасности. Многие из них имели по две-три ходки за линию фронта с выполнением определенных задач, большинство запятнало себя кровью во время службы в каких-то охранных полицейских батальонах, во время проведения карательных акций».

Самая успешная операция русских диверсантов Скорцени состоялась в Венгрии – одной из наиболее последовательных союзниц Германии. В середине 1944 года венгерский диктатор адмирал фон Хорти решил выйти из союза с Германией. Для Германии это было неприемлемо. Венгерские дивизии довольно успешно сдерживали наступление Красной армии, и прекращение их сопротивления означало бы для обороны Германии создание бреши, которую невозможно закрыть.

Как стало известно, фон Хорти тайком от рейха решил подписать сепаратный мир с Россией. Гитлер вызвал Скорцени и приказал позаботиться о ситуации. После успеха операции Скорцени с Муссолини Гитлер верил, что тот сумеет справиться и с этой задачей. Отто действительно сумел разрешить проблему: он узнал, что фон Хорти находится под большим влиянием своего сына Николаса, а тот через югослава Тито ведет переговоры с СССР.

О ситуации доложили Гитлеру, и в Венгрию были переброшены все лучшие подразделения спецназа, в том числе и рота Решетникова. Фон Хорти-младший был захвачен командой Скорцени во время встречи с югославами. Отто лично завернул Николаса в ковер, отвез в аэропорт и отправил в Германию.

Участники операции по свержению адмирала Хорти (Отто Скорцени в центре)

Впрочем, адмирал Хорти прореагировал совсем не так, как рассчитывал Скорцени: он объявил по радио, что Венгрия присоединяется к России и что Германия проиграла войну. Однако венгерские дивизии не спешили капитулировать, поскольку ждали письменного приказа. Сам Хорти вместе с дивизией венгерских гвардейцев засел в крепости.

В это время Скорцени окружил резиденцию Хорти дивизией СС и направил своих «коммандос» на штурм крепости сразу с нескольких направлений. По сей день эта операция считается классической. Главным было обеспечить внезапность и синхронность действий всех подразделений.

Часть бойцов при поддержке танков ворвалась в крепость через главные ворота, часть проникла туда через подземные коммуникации, русская рота «Ягдфербанд» разоружила целую венгерскую дивизию. Благодаря своей стремительности операция прошла практически бескровно.

В результате Скорцени успешно захватил фон Хорти и доставил его прямо в кабинет Гитлера. Кукольное венгерское правительство развалилось, и Венгрия оставалась с Германией до конца войны.

Однако кроме успешных операций были у Скорцени и весьма крупные провалы. Так, например, НКВД переиграл его в операции «Березино».

Рассказывает Олег Матвеев: «Деятельность «Ваффен-СС Ягдфербанд Ост» во многом была скована и парализована благодаря проведению такой уникальной контрразведывательной операции, как «Березино».

Вспоминает Владимир Макаров, историк спецслужб: «На последнем этапе этой игры было решено легендировать наличие в советских тылах крупной группировки – порядка 2000 немцев под командованием полковника Шернхорна, которые якобы желали продолжить борьбу за фюрера до победного конца».

Верховное командование вермахта получило легенду о том, что в белорусских лесах якобы укрывается крупная немецкая воинская часть, которая намерена прорваться через линию фронта к своим. Эта часть испытывает нехватку оружия, боеприпасов, продовольствия и медикаментов, поскольку имеет много раненых. Обманув немцев, советская контрразведка намеревалась заставить их направить свои ресурсы на поддержку окруженных войск. Когда на это было получено лично согласие Сталина, начальник 4-го управления НКВД Павел Судоплатов и его заместитель Наум Эйтингтон, талантливые сценаристы по проведению подобных игр, взялись за разработку детального плана предстоящей операции. В центральном лагере военнопленных, находившемся в подмосковном Красногорске, выбор пал на подполковника Генриха Шернхорна. Он был настроен пессимистично, понимая, что Германия проигрывает войну, и поэтому согласился сотрудничать с НКВД.

В условиях строгой конспирации Эйтингтон вместе с Шернхорном, а также еще тремя агентами из военнопленных и оперативной группой выехали в Березино, а оттуда в лесной лагерь у озера Песчаного, в Червенском районе. Радиоигра с немецкой разведкой началась. Самым главным и трудным было заставить немцев поверить в существование группы Шернхорна.

Вспоминает начальник 4-го управления НКВД Павел Судоплатов: «Шернхорн как главарь этого отряда писал все донесения в Берлин, и мы все это передавали по рации. А немцы несколько раз присылали на своих самолетах людей для проверки всей этой легенды, для снабжения оружием, медикаментами, продовольствием, боеприпасами и всякими другими вещами. Это продолжалось года полтора-два».

Немецкая разведка строила большие планы относительно отряда Шернхорна. Операцию, получившую с немецкой стороны название «Браконьер», возглавил Отто Скорцени – он намеревался передислоцировать отряд Шернхорна к линии фронта и ударить в тыл частям Красной армии. С этой целью было налажено снабжение якобы существующего отряда по воздуху.

Было совершено несколько сотен вылетов, вес сброшенных грузов измерялся десятками тонн. Скорцени послал Шернхорну четыре разведгруппы. С двумя из них связь была потеряна, от двух других Скорцени стал получать информацию – попросту говоря, они были успешно перевербованы. По всей видимости, отличился здесь и Игорь Решетников – его группа была выброшена в район, где якобы находился полк Шернхорна. На свою удачу, на соединение с ним Решетников не пошел. В результате группа была единственной, которая сумела выйти живыми обратно к немцам. Однако Игорь не сумел вскрыть обман, подготовленный специалистами НКВД. Связавшись по радио, Решетников сообщил Скорцени, что, хотя и не видел Шернхорна, но слышал от местных жителей о некой группе немецких войск, что еще больше уверило немцев в существовании этой группы.

Поверив в существование полка Шернхорна, Скорцени бросил на его поддержку все имеющиеся у него ресурсы. Адольф Гитлер верил в счастливую звезду Отто Скорцени. Он надеялся, что операция «Браконьер» будет одним из тех чудес, которые смогут изменить ход истории, очередным подарком, которые ему уже не раз преподносил Скорцени, решая малыми силами почти неразрешимые задачи. До последних своих дней фюрер живо интересовался делами группы Шернхорна, веря, что все еще может измениться. Однако на этот раз Гитлер ошибся.

Руководил действиями так называемой группы Шернхорна не кто иной, как Рудольф Фишер, впоследствии ставший известным как Рудольф Абель.

Рассказывает Владимир Макаров: «Вот сейчас мы можем поставить точку: Советы действительно надули Скорцени. То есть матерый диверсант Третьего рейха был обведен вокруг пальца, и это был виртуальный поход по заснеженным лесам Белоруссии группы Шернхорна. А на самом деле эта группа состояла из 35 чекистов, которые при помощи передвижных радиостанций имитировали несколько сот километров марша по заснеженным лесам Белоруссии».

28 марта 1945 года Шернхорн получил радиограмму за подписью начальника генштаба вермахта генерал-полковника Гейнца Гудериана о награждении его, по приказу Гитлера, рыцарским крестом. Несмотря на публикацию материалов об операции в середине 1950-х годов в ГДР, Скорцени практически до своей смерти был уверен в реальности существования группы Шернхорна и искренне сожалел, что операция «Браконьер» окончилась безрезультатно. За успешно проведенную радиоигру, которая приняла характер стратегической, ее руководители Павел Судоплатов и Наум Эйтингтон были награждены полководческими орденами Суворова – это единственный случай, когда такую награду получили чекисты.

Окончание войны Решетников и Скорцени встретили в Вене. Однако Решетников был не столь известен, как его командир, поэтому ему удалось затеряться в хаосе послевоенной Европы. В 1948 году он был пойман в Германии – опять попался на грабеже, и американский военно-полевой суд опять приговорил его к расстрелу.

Ничего хорошего это ему не сулило. СС было признано преступной организацией, и на самом деле американцы с нацистами особо не церемонились. Если кто-то и мог уцелеть, то только те, кто был ценен для американцев, но таких было немного. В основном союзники следовали положениям ялтинских соглашений по преследованию нацистских преступников. Учитывая сомнительные заслуги перед СС, Решетников едва ли мог рассчитывать на снисхождение.

Впрочем, и в этот раз его счастливая звезда не подвела. Ему удалось связаться с представителями спецслужб, и он тут же согласился на вербовку. Однако опыта у американцев было маловато: фамилию ему сменили на «Ракетников», а остальные данные оставили прежними. Под этой легендой он и был направлен в советскую зону оккупации.

Решетников был разоблачен еще на начальном этапе фильтрации – сотрудники НКВД легко вычислили его настоящую фамилию по его установочным данным. Так что карьера Решетникова как американского шпиона была совсем короткой.

Вспоминает Михаил Пушняков: «Решетникова судили сначала как агента американской контрразведки, военной контрразведки».

Поскольку в СССР на этот момент была отменена смертная казнь, Решетникову опять повезло. Одной только работы на американцев и службы в СС было достаточно для вынесения максимального наказания. Поэтому следствие по его делу было проведено относительно поверхностно, про его подвиги в начале войны особо не спрашивали, а сам Решетников инициативу не проявлял. Получил он тогда за измену Родине 25 лет – это был максимум. И отправился в лагерь в Воркуту.

И, может быть, вышел бы на свободу, если бы псковские чекисты не разыскали за военные преступления его бывшего подчиненного Павла Герасимова по прозвищу Пашка-моряк. В отряде Мартыновского Герасимов был командиром взвода и прославился особой жестокостью во время проведения карательных операций, а потом их с Решетниковым дорожки разошлись почти на 20 лет.

Рассказывает Михаил Пушняков: «После ареста три дня он не сознавался: «Да что вы?! – выступал с таким апломбом, возмущался. – Арестовали безвинного человека, я узник Освенцима, четыре года провел в этом лагере, на краю смерти был, воевал, вот у меня медаль, а вы меня обвиняете, что я служил в каком-то отряде. Не знаю я ни Мартыновского, никого не знаю, вам за это будет нагоняй, что вы безвинного человека хотите привлечь к ответственности». Три дня он так себя вел. Потом решили сделать личное опознание. В комнате посадили его и еще двоих, примерно сходного возраста, в сходной одежде, всех из числа заключенных, которые содержались в следственном изоляторе. Вводят Решетникова. Только ввели, Герасимов сразу встает: «Уведите этого зверя, все я вам расскажу».

В процессе расследования всплыли преступления Решетникова в начале войны, дело было пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам, оба бывших карателя приговорены к расстрелу. В последней записке, написанной Решетниковым, четыре слова: «Проклятье лежит на мне».