Беларусь, Минск
Ага… вот так. Даже жвачка пригодилась…
Бред Каннингэм, штаб-сержант Корпуса морской пехоты США, отступил на метр и придирчиво посмотрел на собственный смартфон, прилепленный жвачкой к стене и опирающийся на выступающий камень.
Интересно, света хватит…
Он протянул руку и ткнул пальцем в экран. На экране появилось изображение.
– Бред Каннингэм, штаб-сержант, – сказал он.
На экране, к его удивлению, появилось лицо не его контактера из командного центра на базе ВМФ в Раде, Испания, а лицо коменданта морской пехоты США, генерала Реймонда Мебса. Кстати, сказать, генерала в Корпусе уважали как деятельного офицера «с земли» – в отличие от предыдущих комендантов он не был ни летчиком, ни моряком, а начинал с самых низов, с экспедиционной группы морской пехоты в Южном Афганистане.
– Сэр.
– Сержант Каннингэм, вы обеспечили безопасность передачи? – спросил комендант.
Сержант огляделся:
– Никого нет, сэр.
– Хорошо. Доложите, что произошло. Коротко и четко.
– Сэр, по приказу, полученному от непосредственного командира, я покинул территорию посольства с тем…
Когда сержант Каннингэм заканчивал доклад, он вдруг заметил, что справа от него движется гражданский. Пожилая женщина. Чтобы не привлекать внимания к установленному на стене телефону, он подошел к стене вплотную, сделал вид, что собирается мочиться…
Женщина с сумкой шла мимо, кажется, она здесь жила…
– Ходят тут всякие… – громко пробурчала она, – паразиты…
Сержант Каннингэм подождал, пока женщина пройдет, потом быстро снял телефон и вышел на улицу. Приглушил звук…
– Сержант, что произошло? – спросил комендант.
– Гражданские, сэр. Бабушка. Сейчас я сменю позицию.
Подходящая нашлась в соседнем дворе. Времени укреплять телефон на стену уже не было, поэтому сержант выставил его перед собой, как будто делал сэлфи. Место здесь было тихое – невысокий дом старой постройки, арка, лишних людей нет.
– Сэр, передача установлена.
– Подтверждаю, – сказал комендант морской пехоты. – Кстати, вы сказали, сержант, что напали на украинского охранника. Это сомнительный с точки зрения ПВБ поступок.
– Мне нужно было его оружие, сэр, – сказал сержант, – а он не отдавал.
– Надеюсь, вы не слишком сильно его ударили, – комендант позволил себе усмешку, – мы не воюем с Украиной.
– Да, сэр.
– Теперь по вашему докладу. По вашей оценке, сколько там может быть террористов?
– Не менее пятнадцати человек, сэр. Скорее, даже больше.
– Кто они?
– Думаю, профессионалы, сэр. С опытом городских боев и большим количеством оружия. Я едва не погиб, когда по мне открыли пулеметный огонь, и у них точно есть РПГ, сэр. Они сделали два выстрела, и я лично видел, как один из них попал в украинское посольство.
– У них были знаки отличия, сержант?
– Нет. Черная форма, похожая на полицейскую. Больше я ничего не видел – дал очередь, и тут же открыли огонь по мне, сэр.
– Сержант Каннингэм, – вклинился новый голос, – здесь вице-президент Брейди.
– Сэр.
– Как, по-вашему, это террористы или военные? Отвечайте, как считаете нужным. Мне нужно ваше мнение, вы их видели.
Сержант глубоко вдохнул, перед тем как ответить второму человеку в стране:
– Думаю, это военные, сэр.
– Почему вы так думаете, сержант? – снова голос коменданта.
– Бронежилеты, армейское оружие. И еще одно. Нас учат при действиях в группе, что каждый отвечает за какое-то направление и смотрит туда. И нас учат немедленно действовать. Когда я открыл по ним огонь, реакция была мгновенной: один упал, второй тут же открыл огонь на прикрытие, потом присоединился еще один. Он не пытался понять, что происходит, откуда идет стрельба, – он просто открыл огонь на подавление. С рук, из пулемета. Время реакции – просто отличное, почти как у нас. Думаю, с ними нелегко будет справиться, сэр.
– Одну минуту, сержант.
Комендант отключился.
Сержант Бред Каннингэм осмотрелся по сторонам. Дворик, тихий и уютный, малоэтажный дом, машина, доносящийся с улицы шум. Тихая страна в самом центре Европы, превратившаяся в перекипающий на огне котел. Кто-то решил, что здесь неправильная власть, и они начали действовать, присылать в страну мешки с долларами и еще чем-то и раздавать оппозиции через посольство Украины. Если бы они этого не делали, скорее всего, этого кошмара просто не было бы…
Но он есть. И от него некуда деться.
– Сержант, вы на связи, – снова появился комендант.
– Да, сэр.
– Вы проходили подготовку в области тайных операций?
– Да, сэр, в рамках стандартного курса охранника посольства.
– Знаете местный язык?
– Русский. Немного знаю, сэр, по крайней мере, могу объясниться.
– Вы получили ранения?
– Нет, сэр.
– У вас есть местные деньги?
– Да, сэр, немного.
– Сколько именно?
– Около ста долларов, сэр. На пару дней хватит.
– Отлично. Вас не ищут?
– Похоже, что нет, сэр.
– Квартира в городе есть?
– Нет, сэр.
– Хорошо. Вы готовы действовать low level, сержант?
– Да, сэр.
– Хорошо. Не показывайтесь близко от посольства. НТС свяжется с вами и даст вам координаты укрытия. А пока с вами не свяжется НТС, на вашем месте я бы вышел на берег реки Свислочь и посмотрел, что происходит. Если там, конечно, не оцеплено. Большие фургоны, неизвестные люди на крышах… и тому подобное. Понимаете, сержант.
– Да, сэр.
– Не приближайтесь к посольству. Даже не думайте атаковать его в одиночку! Так вы погубите и себя, и остальных.
– Я понял, сэр.
– Тогда – гунг хо, сержант. Вы наш единственный человек на местности. И должны понимать, сколь вы важны. Пока ваша задача – разведать окрестности и возможный маршрут спасательной команды.
– Я понял. Семпер фи, сэр.
– Семпер фи, сержант. Удачи…
Морской пехотинец выключил телефон. Пара минут у него ушла на то, чтобы найти кусок провода и сделать что-то вроде крепления, позволяющего носить автомат под мышкой. Укрепив автомат так, чтобы его не приходилось поддерживать рукой, он вышел на улицу и пошел прочь – одинокая пешка в шахматной партии безумцев, у которой, как и у любой другой пешки, были все шансы пройти в ферзи.
– Храбрый парень… – нарочито спокойно сказал директор НТС по связи, – может, он под контролем?
– Это мой человек, – резко сказал комендант, – я отвечаю за него.
– Что же, теперь мы знаем, что это, скорее всего, военные, – подвел итог вице-президент. – Марк, у тебя есть данные, кто сейчас контролирует Беларусь?
– Там есть сложности сэр.
– Не говори мне про сложности, мать твою. За мои деньги я не хочу слышать про сложности.
– Сэр, мы можем точно сказать, что система управления белорусской армией сохранена и действует. Обмен между частями идет, интенсивность обмена повышенная. Генштаб так же активен…
– Где сейчас Лукашенко? Он жив?
– Никаких данных нет, сэр. Они заявили по телевидению, что президент жив, но его самого не показали. И еще русские.
– Русские?
– Спецназ. Мы засекли позывные двадцать второй бригады спецназа ГРУ, сорок пятой бригады спецназа ВДВ и еще какие-то неизвестные. Судя по теме переговоров, это тоже спецназ. Мы предполагаем, что они действуют по своей разведывательной информации и без взаимодействия с белорусами.
– А белорусы разрешали им находиться на своей территории?
– Официально нет, сэр. Но они там давно. Работают по Украине.
– Что еще?
– Еще… сэр, похоже, они сумели захватить по крайней мере часть документации в посольстве. В том числе и нашей.
– Прекрасно…
…
– Колин, что у вас?
Директор АНБ подключился к разговору.
– Сэр, мы дистанционно отслеживаем все переговоры из этого района, посольство поставлено на особый контроль.
– И?
– Черная дыра, сэр. Похоже, что они деактивировали все средства связи, имевшиеся в посольстве, и не имеют ни одного своего. Мы не можем дистанционно прослушивать их. Кто бы это ни был, им многое известно, сэр.
– Что еще?
– Сейчас мы работаем по телефонам всего Минска, пытаемся отследить закономерности. Мы предполагаем, что вокруг посольства у террористов есть сообщники, и вот у них-то могут быть активные средства связи. Мы пытаемся найти купленные примерно в одном месте и в одно время, сэр.
– Понятно.
– Еще мы пытаемся отследить весь массив информации по Минску за последнее время. Но флуктуации там большие, сэр.
– Колин, когда я слышу слово «флуктуации», мне хочется прервать финансирование.
– Сэр, я имею в виду, что Минск крайне неспокойный город сейчас и к этому мы приложили руку. Сейчас у нас есть огромный массив различных писем, твитов, звонков, сообщений, видео, и большинство из них – о чем-то чрезвычайном. Сложно выделить что-то, что прямо относится к нам и нашей проблеме…
– Адмирал, то, что происходит в Минске, не имеет к нам никакого отношения! – сказал госсекретарь.
Директор АНБ лишь сухо усмехнулся:
– Работа идет, сэр, но требуется время.
– Барри?
Директор ДБР только пожал плечами.
– Хорошо, – подвел итог вице-президент, – мы знаем, что это военные и, значит, скорее всего, они не станут резать головы на камеру…
– Звонок премьер-министра Польши, – сказал вошедший техник, – по звуковой линии.
– Сэр! – снова зашел техник. – Звонок с борта номер один.
Все взгляды обернулись на вице-президента страны. Тот кивнул.
Борт номер один был переоборудован в две тысячи шестнадцатом финансовом году, до этого на переоборудование не было средств. До переоборудования средства связи на борту номер один были откровенно допотопными, уровня примерно середины девяностых – в любом корпоративном «Гольфстриме» они были лучше. Сейчас самолет президента США был оборудован высокоскоростной закрытой линией доступа в особую сеть Интернета для госслужбы и армии, не имеющей ни одного хоста с Интернетом обычным. Это позволяло проводить видеоконференции в полете.
Вице-президент США показался на экране, он выглядел старым и усталым. Вместо пиджака на нем был домашний свитер. Но все, кто собирался в этот день в Белом доме, знали, что этого человека нельзя было недооценивать. Однажды он сорок пять минут выступал перед собранием нефтяников – рабочих в Северной Дакоте, не зная о нефти больше, чем средний американский обыватель. И потом победил в Дакоте с разгромным преимуществом.
– Что у нас происходит? – спросил президент, не тратя время на приветствия.
Докладывать взялся советник по национальной безопасности.
– Господин президент, несколько часов назад группа хорошо вооруженных террористов захватила американское посольство в Минске. Сейчас они закрепились в здании, требований пока не выдвинули.
– Подтверждение есть?
– Да, сэр. Один из морских пехотинцев покинул территорию посольства и вышел с нами на связь…
– Что значит – покинул территорию посольства?
– Сэр, его послали оценить обстановку на улице. Он видел нападение и пытался противостоять, но сделать ничего не смог. По его словам, это были хорошо вооруженные и подготовленные боевики в количестве не менее пятнадцати человек. Спутниковые снимки показывают, что периметр посольства нарушен, на территории видны трупы. Извините, сэр.
– Чьи трупы?
– Скорее всего, морских пехотинцев, сэр.
Президент провел руками по лицу.
– Кто это сделал?
– Мы не знаем, сэр. Предположений много – это могут быть и чеченские террористы, и белорусские хардлайнеры, и пророссийские боевики, и украинские сепаратисты с территории России. Кто угодно.
– Кто-то взял на себя ответственность?
– Нет, сэр.
…
– Что происходит в Беларуси? – Президент вспомнил про происходящее там. – У нас есть кто-то, к кому мы можем обратиться? Или эта страна идет ко дну и вот-вот превратится во второй Афганистан?
На сей раз ответил вице-президент:
– Нет, сэр. Мы не знаем, к кому обратиться. Мы поддерживаем контакт с белорусским послом в Вашингтоне, но он не получает надлежащих ответов на свои запросы из Минска. Президент Лукашенко, возможно, ранен и находится в госпитале, возможно, убит – мы не знаем его судьбу. В центре города продолжается митинг, правда, полиция держит ситуацию под контролем. Армия также под контролем, но мы не знаем, под чьим. Военные подразделения перемещаются из пунктов постоянной дислокации, берут под контроль трассы и столицы штатов, активность переговоров очень высокая, но кто ими командует – непонятно. Разведка предполагает, что контроль белорусской армии может осуществляться прямо из Москвы, из центра боевого управления армией России. Белоруссия входит в ОДКБ, многие офицеры говорят по-русски и являются приверженцами жесткой линии. Не исключено, что Россия уже взяла эту страну под свой контроль – не политический, но военный.
– А оппозиция?
– Сэр, они проводят митинг, – сказал госсекретарь, – но они деморализованы. В отличие от Украины, у них нет прямого объекта для ненависти. Они не знают, стоит ненавидеть диктатора или он уже умер и ненавидеть его нет никого смысла. Полиция и КГБ применили к ним брутальное насилие, когда они пошли штурмовать здание КГБ, мы предполагаем, что речь идет о каком-то типе нелетального оружия большой мощности, возможно, инфразвукового, которое мы используем для защиты своих баз. В отличие от Украины, большая часть Минска им не поверила и не оказывает помощь.
– То есть их дело проиграно?
– Дело борьбы за демократию никогда не бывает проигранным, сэр.
Президент скривился.
– Оно бывает проигранным, когда мы пытаемся кормить очередной народ демократией, как ребенка с ложки. Масса сопротивления, крик – и все обляпано этой самой демократией. Есть хоть кто-то, кто контролирует ситуацию?
– Милиция направила свои силы в адрес посольства, они заняли позиции по периметру, сэр. Но больше они ничего не предпринимают. Полагаю, у них нет антитеррористического подразделения достаточной квалификации, а если и есть – оно занято другим делом.
– Есть что-то еще, что я должен знать?
– Премьер-министр Польши только что звонил по звуковой, – сказал вице-президент, – он предложил использовать для освобождения наших заложников спецподразделение ГРОМ. Он так же настойчиво напомнил нам о наших обязательствах в рамках Львовского и Вильнюсского процессов…
Судя по молчанию, все поняли, что президент вовсе не горит желанием что-либо предпринимать.
– Кто-то связывался с Россией?
– Нет, сэр.
– И не надо. Это сделаю я сам. Наша главная задача – добиться освобождения американских заложников, вопрос о наказании террористов будем решать потом. Чрезвычайно важно, чтобы к этой ситуации было привлечено как можно меньше внимания, особенно сейчас. Как только газеты выйдут с аршинными заголовками, Конгресс взбесится, а у нас будут связаны руки. Польша сейчас напоминает о львовских обязательствах очень не вовремя. Мы не можем себе позволить…
В тесное помещение комнаты заседаний СНБ вошли сразу несколько охранников, один начал что-то шептать на ухо вице-президенту.
– Что происходит? – спросил президент.
– Похоже, наши неприятности только начинаются, – ответил он, – только что Секретная служба получила информацию о заминированной машине, направляющейся в центр города. Нас переводят в убежище.
Президент, несмотря на возраст, отличался невозмутимостью картежника.
– Что ж, похоже, мне не стоит возвращаться в Вашингтон, верно? – сказал он. – Я выйду на связь, когда мы где-то приземлимся. Удачи.
– И вам, сэр.
– И помните – ни одного необдуманного шага. Позволить себе еще одну войну мы не можем. Мы и мир-то уже не можем себе позволить.
Слова эти прозвучали зловеще.
