111

— Да, прежде всего, мне потребуется много отваги, и, самое главное, чем больше я буду пить, тем больше я буду писать. Пьер, я люблю тебя, я обожаю тебя, и все мои нервы натянуты до предела. У меня в ногах голова Лулу: наполни мой бокал, я наполню себя, а потом вылью вино в рот Лулу. Не могу вообразить себе большего удовольствия. Вся игра будет длиться долго, пока я всё не выписаю, и тогда я заставлю тебя наслаждаться так сильно, что тебе покажется, будто ты умираешь. Как будто с тебя заживо содрали кожу. Как будто тебя повесили.

Я понял, что Анси, которая уже дрожала, начала писать. По ней пробежала судорога.

— Это чудесно, — сказала она. — Я и тебе дам попробовать. Ты выльешь мне в рот то, что выпьешь. Я солью это тебе, а ты обольешь мне этим горло, живот, ноги. Лулу может всё проглотить, но она оставит себе немного, чтобы облиться. Если хочешь, ты разденешься, и, когда ты будешь под столом, она обольет тебя моей мочой. Когда мне будет хорошо, я высеку Лулу. Она уйдет, и мы трахнемся. Но все это должно длиться долго… я буду писать постепенно… Когда я писаю постепенно, ты увидишь, я от этого задыхаюсь. Ты не представляешь себе, в каком я состоянии, когда писаю таким образом. Чувствуешь, у меня дрожат ноги, их трясет, пока моя моча проникает ей в горло. Обними меня, а я подрочу тебя. Лулу смочит тебе член, она даст мне в руку немного мочи, и я подрочу тебя так, что ты закричишь.

Довольно, Лулу, теперь смочи Пьеру член моей мочой. Только, Пьер, тебе будет страшно и, может быть, уже страшно. Сама я дрожу с самого начала. Я не лгала тебе. Хватит разговаривать. Мне слишком хорошо. Я еще пописаю.

Немного спустя она продолжила:

— Я не лгала тебе. Я делала это один раз — с известным тебе человеком — и не думала, что мне хватит сил сделать это еще раз. Когда я поняла, что тебе это понравится, я решилась. Но, когда я писаю, мне кажется, что в дом приходит беда. О, это слишком! Я еще раз пописаю. Мне нравится писать ей в рот, о! Теперь весь твой язык у меня во рту!

Пока Анси писала, она не переставала разговаривать. Наконец она мне сказала:

— Теперь твоя очередь залезть под стол, и… Через несколько мгновений ты меня трахнешь. Ты погрузишься в меня. Мы будем купаться в моей моче, я дам тебе мочи, которую ты выльешь мне в рот. Если бы ты знал, что от писания я получаю большее наслаждение, чем от наслаждения. О, скорее, лезь под стол, а Лулу будет целовать меня в губы. Скорее, я чувствую…

Под столом мне передалась та дрожь, в которой она передавала мне себя. Она еще дрожала, когда позвала меня. Она крикнула:

— Пьер, скорее, скорее, твой член, ради милосердия! Я больше не могу. Я вошел — и она нежно сказала мне:

— Какой он толстый, замечательный! Я думала, что прогоню ее — Лулу, — но теперь слишком поздно! Лулу, — продолжала она, — полижи ему член между моих ног и высоси поглубже мне дырку на попке. О Лулу, как бы мне хотелось, чтобы тебя было двое: по крайней мерс, у тебя должно увеличиться количество рук, если ты не дрочишь нам дырку языком, пальцем.

— Мадам уже говорила, что никто не умеет лизать прожорливее меня, — сказала Лулу. (Примеч. автора.)