52

– В чем дело? Почему мы встали посреди дороги? – донесся до меня полный паники голос Ханны.

Она смотрела на меня, ожидая ответа, которого у меня не было. По крайней мере, я не мог ей сказать ничего, что она хотела бы услышать. Я смотрел на телефон и надеялся на возможность ошибки. Но это была не ошибка, не галлюцинация и не плод моего воображения. Это была страшная реальность.

– Уинтер, что там?!

Я попытался что-то сказать, какие-то ободряющие слова, но язык не поворачивался. Я смотрел на экран телефона и думал, как же такое могло случиться.

– Дайте телефон.

– Тебе не надо это видеть.

Мой голос звучал спокойно, но это была лишь маска. Внутри меня раздирали эмоции, я впадал из одной крайности в другую. Ярость и бессилие, злость и бесполезность. Сердце бешено колотилось в груди, а от зашкаливающего адреналина меня начинало тошнить.

Ханна выхватила телефон и посмотрела на экран. Глаза у нее чуть не вылезли из орбит, и телефон упал ей на колени. Она порывисто вдохнула, и руки взметнулись ко рту. Она словно пыталась засунуть вопросы обратно в рот, словно без них можно было бы сделать вид, что этот ужас не имеет ничего общего с реальностью. А как только она скажет что-нибудь, все сбудется. Слова превращали фантазию в реальность, и пути назад уже не было.

– Он мертв? – прошептала она, заикаясь.

– Я так не думаю.

Иногда уместна ложь во спасение, а иногда уместна просто наглая ложь. Если Ханна сейчас сломается, она больше не сможет мне помогать. Я взял телефон, рассмотрел фото и изо всех сил постарался притвориться, что это просто какая-то старая фотография с места преступления. Но я никак не мог отделаться от вида переломанного тела Тэйлора. Я глубоко вдохнул, заставил себя сконцентрироваться и изучить фон. Грязный бетонный пол. Пустая бетонная стена. И уже на самой границе фотографии в кадр попала часть строительных лесов.

– Я знаю, где это. Это первый склад, на который нас привозил Элрой.

Я передал телефон Ханне.

– Звони 911. Пусть пришлют медиков и полицию.

– С ним ведь все будет нормально, да?

Сочетание отчаяния и надежды в ее голосе разбивало мне сердце. Я кивнул. Очередная наглая ложь. Я включил передачу и надавил на газ. Мы преодолели путь длиной в пятнадцать – двадцать минут за десять. Я ехал быстро, насколько это было возможно в условиях города, не останавливался на светофорах, пользовался любой возможностью сэкономить несколько секунд.

Как будто это что-то меняло! Как бы быстро я ни ехал, как бы скоро мы ни добрались до места, Тэйлора не воскресить.

Ворота завода были открыты настежь, и я проехал их на скорости шестьдесят пять, едва успев заметить шлагбаум и охранную будку. Чуть замедлившись на перекрестке, я взял налево, уйдя в занос. Дорога вдоль периметра была длинная и прямая, я дал по газам и быстро поднялся по передачам. Шестьдесят пять, восемьдесят, сто – и вот мы были уже у старых танкеров.

Я повернул на дорогу, которая вела к открытой площадке, и резко остановился перед складом. С размаху открыв дверь машины, я выпрыгнул из нее и бегом кинулся к строению.

На земле были следы, по которым было понятно, что кто-то волок по земле что-то тяжелое, сметая слой грязи и следы нашего сюда приезда. Были и новые следы автопокрышек. Кто-то подъехал к двери, развернулся к ней задом и подъехал максимально близко к входу. Дверь была не заперта, и мне в голову пришло, что здесь нас могла ждать ловушка. Убийца мог сейчас быть внутри, дожидаясь возможности пустить нам пулю в лоб.

Но это не сочеталось с тем, что мы уже знали про него. Он был осторожен – такую грубую ошибку он делать не станет. Он понимает, что мы позвонили 911. Любой на нашем месте поступил бы именно так. Нас с колыбели учат, что, когда происходит что-то ужасное, нужно звонить 911. И он знал, что операторы смогут отследить мое местоположение по сигналу телефона. Устраивать здесь засаду было бы чересчур рискованно – бригады «скорой помощи» и полиции подъедут с минуты на минуту. Но при всем при этом сомнения меня не покидали, и я жалел, что у меня нет пистолета.

Я вломился в дверь, прыгнув из ослепительного сияния солнца в сумеречный мрак склада. Следы на полу заканчивались ровно там, где лежал Тэйлор.

При виде его силы покинули меня. Я весь обмяк, и мне пришлось взяться за стену, чтобы не упасть. Мой мозг пульсировал в такт с сердцем. Я сделал пару глубоких вдохов и сказал себе, что это место преступления ничем не отличается от сотен других, на которых я присутствовал на протяжении многих лет.

Очередная ложь.

Это место очень отличалось. Здесь я не чувствовал себя непричастным к происходящему, не мог держать эмоциональную дистанцию, которая и позволяла мне хорошо делать свою работу. Я знал Тэйлора всего один день, но этот день изменил все.

Истошный визг вернул меня к реальности – он сочетал в себе и крик, и рыдание, и был больше похож на животный, чем на человеческий. Его издавал человек, которого горе разрывает на части, раны которого посыпают солью. Ханна стояла в проеме, белая как смерть, и держалась за него рукой, чтобы не упасть. Она смотрела на меня горящими от ненависти глазами.

– Ты сказал, что он жив!

Ее ладони сжались в кулаки, и она стала бить меня в грудь – снова и снова. Я стоял и просто принимал ее удары. По ее лицу текли слезы, она выкрикивала обвинения. Постепенно ее удары становились все слабее, а затем прекратились. Я обнял ее и крепко прижал к себе, пока она плакала, уткнувшись в мою футболку.

Лицо Тэйлора было месивом. Закрытые глаза опухли от побоев, рот тоже вспух, везде была кровь. Под одеждой не было видно повреждений внутренних органов, но я знал, что они есть. Лицо выглядело ужасно, но этого было недостаточно, чтобы убить его.

Серая футболка была черной там, где она пропиталась кровью. Там-то и были самые опасные раны, повреждения внутренних органов – разрыв селезенки, отбитая печень, сломанные ребра, возможно, даже проникающее ранение легкого. Но пулевых ранений я не видел – если бы они были, крови было бы гораздо больше.

Он лежал на левом боку, правая ступня – под левой голенью, а правая ладонь – на левом предплечье. Эта поза была неестественная и, скорее всего, постановочная. Тэйлор умер не в таком положении. Но убийца оставил его именно так по какой-то причине. Я уже где-то видел эту позу, но не мог сообразить, где именно.

В последний раз я ее видел не на месте преступления, а в учебнике по медицине. Тэйлора оставили в так называемом спасительном положении.