Город лежал в руинах. Создавалось впечатление, что в нем не осталось ни одного неповрежденного здания. Выбитые глазницы окон зияли пустотой, в которой порой вспыхивали зловещие языки пламени. Кривые закопченные зубы разрушенных, иссеченных осколками стен застыли в немом молчании. Улицы и дворы испещрены темными провалами воронок. Везде осколки кирпича вперемешку со стеклом, искореженными кусками метала, земли, а порой и кусками человеческих тел. Раскидистые деревья, растущие вдоль улиц, местами превратились в обугленые скелеты, в безмолвном вопле тянущие к небу свои дымящиеся ветви. Едкий дым от пожаров туманной дымкой застилает город, заставляя слезиться глаза, а порой заходиться в продолжительных приступах кашля. Однако огонь никто не тушит. Выжившие либо спешат убраться из агонизирующего города, либо помогают разбирать завалы, чтобы вызволить зовущих на помощь людей. Впрочем, последних с каждым часом становится все меньше и меньше – крики смолкают. И происходит это отнюдь не потому, что людей успевают спасти…

На самом деле тех, кто спасает, очень мало. Это всего лишь два десятка рабочих с фабрики отца Кая, которая, как ни странно, совершенно не пострадала от налета, несколько примкнувших добровольцев да гарнизон крепости. Хотя от девчонок толку было мало. При виде обгоревших тел большинство из них впали в полный ступор, граничащий с паникой, и Роханцев был вынужден отправить их обратно в крепость.

В городе из гарнизонных остались лишь Сергей с комендантом да еще три девушки, среди которых оказалась и Тейрина. Глядя на нее, Ратный поражался, сколько мужества скрывается в этой худенькой девочке, которая отважно лезла в развалины дома, едва заслышав очередной крик о помощи. И, наверное, именно ее пример заставлял его, стиснув зубы до противного скрежета, помогать разбирать завалы, сдерживая рвотные позывы при виде очередного трупа.

К концу третьего дня он уже ощущал себя бездушной машиной, которая, даже не морщась, равнодушно оттаскивала очередные изуродованные останки в сторону, чтобы они не мешали раскопкам. Внутри души поселилась какая-то холодная пустота, и лишь где-то глубоко внутри бурлил вулкан зарождающегося гнева. Эти люди не были ни в чем виноваты. Это был мирный городок, большая часть населения которого состояла из стариков, женщин и детей. А этот налет явился актом планомерного уничтожения – циничного и безжалостного. Судя по разрушениям, ястанские дирижабли полностью опустошили бомболюки, выбросив свой смертоносный груз на жилища беззащитных людей. А если учитывать размер аппаратов и их грузоподъемность, то оставалось только удивляться количеству выживших. Хотя город практически перестал существовать, превратившись в смердящий гарью труп.

Целью атаки был именно мирный город и его жители. Тот же завод, находившийся в километре от городской черты, практически не пострадал, впрочем, как и крепость с недостроенным портом.

Раненых перевозили в крепость, где в одной из пустующих казарм оборудовали что-то вроде госпиталя, а остальные выжившие разместились в зданиях недостроенного порта. И хотя все прекрасно понимали, что город полностью разрушен, многие предпочли остаться, и даже уже ушедшие вернулись. Сергей смотрел на этих измученных, убитых горем людей, не понимая, что удерживает их здесь.

– Это наш дом и наша родина. Здесь я родилась, вырастила детей и похоронила мужа, – ответила пожилая женщина, когда землянин спросил ее о причине, по которой она остается. – Война когда-нибудь кончится, и город мы восстановим.

В ее словах было столько непреклонной уверенности, что Сергею оставалось только согласно кивнуть. Вскоре эта женщина умерла.

Врачей не хватало. Гарнизонный медик да двое докторов из местной больницы, что выжили в этой бойне, – все, что у них было на несколько сотен раненых. Конечно, люди помогали друг другу, как могли, но это не меняло ситуации, – врачи буквально валились с ног. Сергей видел, как старичок хирург присел перекусить около здания казармы, да так и уснул, зажав в руке кусок хлеба. Однако не прошло и получаса, как он вновь спешил к очередному больному, позабыв про сон и усталость.

Напряжение стало спадать лишь к вечеру четвертых суток, к тому же в город прибыло несколько машин с солдатами, которые привезли большие армейские палатки для пострадавших, медикаменты и несколько зенитных орудий. Среди прибывших было и несколько врачей, которые тут же включились в работу, дав отдых уже практически валившимся с ног местным медикам.

Еще через два дня Сергей с Роханцевым и седой полноватый капрал, командир прибывших на подмогу солдат, сидели у коменданта в кабинете, обсуждая события, произошедшие за неделю.

– Ястанцы нанесли удар почти по всем прибрежным городам, – рассказывал седой. – Так что людей не хватает. Полковник Кудсов, командующий обороной полуострова, привлек часть резервистов для помощи жителям разрушенных городов, но это капля в море.

– Значит, все же война?

Капрал покосился на Роханцева и грустно усмехнулся:

– А вы все еще сомневаетесь, штат-капитан? Перед отправлением из Картана я слышал, что ястанцы перешли в наступление по всей протяженности границы, а наши войска отходят к тойгунским укреплениям.

– Черная душа Рикты! – выругался комендант, в расстройстве стукнув кулаком по столу. – И что им неймется? Только ведь все налаживаться начало.

Он поднялся со своего места и принялся нервно расхаживать по кабинету, затем остановился возле окна и, отворив одну створку, достал из кармана мятую пачку с аромами. Достав одну, он сунул ее в рот и долго чиркал никак не зажигающейся спичкой, при этом что-то зло бормоча себе под нос. Наконец, после пары минут мучений и трех поломанных спичек, маленький кусочек дерева вспыхнул ярким пламенем, заставив коменданта победно улыбнуться. Прикурив, Роханцев глубоко затянулся и некоторое время молча смотрел в окно.

– Одного не пойму, – бросил он, не оборачиваясь, – какой смысл в этих бомбардировках? Хотят посеять панику?

– Кто знает, – капрал пожал плечами и хотел что-то добавить, но в это время в дверь постучали.

Роханцев подошел к двери и распахнул ее.

– Господин штат-капитан, радиограмма из штаба дивизии! – телеграфистка щелкнула каблуками и протянула коменданту желтую ленточку. Тот быстро пробежал по ней глазами и, нахмурившись, протянул гостю:

– Вас отзывают.

– Уже? – капрал удивленно вскинул брови и, взяв радиограмму, принялся ее читать, медленно пропуская ленту сквозь пальцы. – Странно, – сказал он через пару минут. – Видимо, дела действительно очень плохи…

Сергей лежал на кровати, заложив руки под голову, и задумчиво наблюдал за небольшой ночной бабочкой, крутящейся вокруг висящей под потолком лампочки.

После бомбардировки прошло уже больше двух недель, и, как ни странно, жизнь в разрушенном городе постепенно начинала восстанавливаться. Выжившие разбирали завалы, хоронили близких и пытались хоть как-то наладить свой быт. Недостроенные здания порта превратились в гигантские общежития, где обосновалась большая часть горожан.

Роханцеву поступил приказ провести срочную мобилизацию, в результате которой гарнизон крепости пополнился почти сотней солдат, набранных из не попавших под общий призыв местных жителей. В основном это были либо мужчины старше пятидесяти, либо те, что не подошли армии по причине инвалидности, или же вообще пацаны, многим из которых еще не исполнилось и шестнадцати лет. Последних Роханцев брал из числа тех, кто в результате налета лишился родителей, и только в том случае, если им некуда было податься.

– Лучше уж так, чем бродяжничать, – пояснил он Сергею, с удивлением смотрящему на марширующих по плацу мальчишек.

Оставшийся в меньшинстве девичий гарнизон крепости полностью перешел под руководство Сергея и обосновался вместе с ним на территории авиабазы. Девушки заняли весь первый этаж бывшего клуба офицеров, оставив второй в полном распоряжении своего нового командира.

Налеты больше не повторялись, хотя ястанские дирижабли стали частыми гостями в небе, проложив свои маршруты над разрушенным городом. Каждое утро, едва солнце поднималось над краем горизонта, черные аэростаты проплывали над головами, унося свой смертоносный груз куда-то в глубь полуострова, чтобы через несколько часов вернуться назад и уйти в сторону моря.

Привезенные и установленные в крепости зенитные орудия безмолвствовали, так как Роханцев не рисковал отдать приказ на открытие огня, боясь повторения бомбардировки, которая наверняка последовала бы, уничтожь они хоть один из дирижаблей. Так что людям оставалось только бессильно скрипеть зубами… и радоваться, когда в стройных рядах ястанских аэростатов, возвращавшихся с очередного налета, зияли огромные бреши.

Меж тем вести с фронта поступали неутешительные. Удар ястанцев оказался намного сильнее, чем ожидалось, и их войска прорвали оборону Тойгунского укрепрайона в нескольких местах, отрезав полуостров от остальной части Руссарии. К счастью, ястанцы не стали развивать дальнейшее наступление вглубь, рискуя надолго увязнуть в гористой местности. Блокировав перешеек, они бросили все силы на штурм портового города Тойгуна. Тем временем оставшиеся на Майдере руссарские войска спешно занимали оборону вдоль перешейка, перекрывая горные дороги, хотя по всему было видно, что штурмовать полуостров противник пока не собирался. Оставалась опасность высадки морского десанта, но, пока руссарский флот надежно блокировал Эндунесский пролив, десантирование врага казалось маловероятным.

– Господин аэр-лейтенант, можно войти? – Девичий голосок, раздавшийся из-за приоткрытой двери, заставил Сергея вынырнуть из пучины раздумий.

– Да, входите, – бросил он, садясь на кровати и с трудом сдерживая зевоту.

– Там прибыла машина с фабрики. Говорят, привезли для вас что-то по просьбе Кая, – доложила вошедшая в комнату девушка, поправляя сползающий с плеча ремень от винтовки.

– А сам он где?

Дежурная пожала худенькими плечами и вновь схватилась рукой за упорно сползающий ремень.

– Ясно, – Сергей вздохнул.

После налета он видел Кая всего пару раз, да и то ненадолго. Парень все время проводил на фабрике, помогая отцу, который был ранен во время бомбардировки. Несмотря на все произошедшее, производство там не остановилось, и завод продолжал выпуск грузовиков, спеша выполнить военный заказ.

Когда Кай приехал на базу за своими вещами, Сергей попросил его достать кое-какие чертежные принадлежности, чем порядком удивил парня. Впрочем, тот не стал расспрашивать, лишь кивнул в ответ, пообещав прислать все, что сможет найти. В тот день они долго стояли перед своим дирижаблем, который так и замер посреди поля на причальной платформе. Шар уже потерял свою форму и был похож на гигантский сморщенный кабачок причудливой желто-серой расцветки. Кай понурым взглядом смотрел на аэростат, не говоря ни слова, затем тяжело вздохнул, резко развернулся и поковылял к ожидающей его машине.

– Хорошо, пойдем. – Сергей поднялся с кровати и, подхватив висевший на стуле китель, направился вслед за девушкой.

Небольшой грузовичок с неожиданно массивной для его размеров угловатой кабиной, спереди которой выпирал округлый цилиндр котла, замер посреди дороги метрах в тридцати от здания бывшего клуба офицеров. Сергей бросил угрюмый взгляд на освещенную прожектором машину и тяжело вздохнул – охрана базы оставляла желать лучшего.

Некогда аэробаза была окружена ограждением из колючей проволоки, вдоль которого пролегал маршрут патрулей. Идущая со стороны крепости дорога перекрывалась массивным шлагбаумом, по бокам от которого располагались два бетонных дота. Однако сейчас шлагбаум отсутствовал как таковой, доты заросли землей, а патруль состоял из четырех девчонок, которые при всем желании не могли контролировать всю территорию базы. Так что неудивительно, что машину остановили так близко от их импровизированной казармы, – скорее удивительно, что ее вообще остановили.

– Аэр-лейтенант Серг тер Эйтан, – представился он, подойдя к паромобилю, возле которого топтались двое пожилых мужчин, нервно косясь в сторону окруживших их девушек с винчестерами наперевес. – Чем могу служить?

– Э-э, господин лейтенант, мы тут вот по просьбе господина Кая вам кое-что привезли, а эти пигалицы нас не пускают, да к тому же грозят своими пукалками, – сказал один из рабочих, срывая с головы необычную треугольную шапку и щурясь от света прожектора.

– Все правильно, они действуют согласно моему приказу, – кивнул Сергей. – Или вы забыли, что мы на военном положении?

– Да мы разве против? – развел руками говоривший. – Все понимаем.

– Вот и хорошо. – Землянин повернулся к девушкам, стоявшим по границе светового пятна прожектора: – Молодцы, бойцы! Можете быть свободны.

– Во славу императора! – отчеканили те и, развернувшись, скрылись в темноте.

Сергей вновь повернулся к приехавшим:

– Почему так поздно?

– Как только господин Миханов отпустил, так сразу и приехали, – пояснил второй, до этого молчаливо стоявший у водительской двери грузовика.

– Ясно. Что ж, пойдемте, посмотрим, что вы там мне привезли.

– Как это произошло? Я вас спрашиваю, господа генералы, как такое могло произойти?! – Император оперся руками о стол и бросил гневный взгляд на понурившихся членов Генерального штаба. – Молчите?!

– Мы не ожидали, что ястанская армия… – начал один из генералов.

– Чего вы не ожидали?! – Император пристально посмотрел в сторону говорившего. – Опять хотите оправдываться, господин Большейин? А кто уверял меня, что успеет закончить переоборудование укрепрайона до середины лета, не вы?

Генерал поспешно отвел взгляд. Лайнов пару минут смотрел на его испуганно-растерянное лицо, затем усмехнулся и вновь обратил свой взгляд на карту, где толстую синюю линию оборонительных сооружений рассекали несколько красных, устремляясь к жирному квадрату города Тойгуна. Император глубоко вздохнул, стремясь обуздать клокотавший в груди гнев, и уже спокойным голосом продолжил:

– Генерал Отанов, какова обстановка на данный момент?

Высокий седовласый мужчина с властным лицом коротко кивнул и практически строевым шагом подошел к столу. Поправив пустой рукав своего мундира, он несколько мгновений разглядывал карту, затем взял лежащую на краю стола деревянную указку.

– Судя по последним донесениям, за прошедшие сутки обстановка на фронте не сильно изменилась. Ястанские войска были остановлены в тридцати террах от Тойгуна и перешли от наступления к обороне. Кроме того, генерал Антойнов принял решение отвести свои силы с тойгунской оборонительной линии, так как возникла реальная угроза окружения. На вечер вчерашнего дня линия фронта проходила на участке Велтовка – Сениканск – Тарин. – Указка провела по карте невидимую извилистую линию, соединившую три названных населенных пункта. – Кроме того…

Император слушал докладчика, хмуро следя за движениями указки. Судя по происходящему, они недооценили силу противника, и в первую очередь здесь виновата внешняя разведка, которая в своих докладах твердила о слабости ястанской армии. Лайнов скрипнул зубами – история повторялась. Некогда его отцу так же докладывали о слабости геранской армии, в результате чего Руссария проиграла войну, заключив позорный для себя мир. С другой стороны, Ястания понесла огромные потери в прошлой войне, да и до Герании ей далеко. Да, нескольким ястанским армиям противостоит всего лишь одна руссарская. И тем не менее наступление удалось приостановить.

– …Армия Валова выдвигается на помощь генералу Антойнову.

Император вздрогнул, вынырнув из пучины раздумий, и, бросив взгляд на Отанова, коротко кивнул:

– Хорошо. Усильте армию Валова двумя мехкорпусами и второй аэрогруппой из моего резерва. Всё, все свободны, кроме генерала Кутесова.

Дождавшись, пока присутствующие на совещании покинут кабинет, император жестом указал единственному оставшемуся на одно из свободных кресел, стоявших рядом с рабочим столом на другом конце просторного помещения.

Усевшись на указанное место, начальник военной разведки генерал Кутесов вопросительно посмотрел на императора, который, подойдя к большому сводчатому окну, что-то внимательно рассматривал на улице.

– Помнится, это вы присылали мне доклад о поставках геранского вооружения ястанцам и в связи с этим настаивали на усилении наших войск, размещенных вдоль границы с Ястанией.

– Так точно, ваше величество! – вскочил с кресла Кутесов, но, повинуясь жесту правителя, тут же опустился обратно.

– Понятно, – император вздохнул и, обернувшись к сидевшему, неожиданно спросил: – Что вы думаете о штаб-канцлере Карноте?

– Главе ГУВБИ? – генерал бросил удивленный взгляд на императора.

– Да, о нем.

– Ну… – он на секунду замялся, – из дворянской семьи, в семнадцать лет поступил в столичную военную академию, через четыре года окончил ее с отличием, после чего несколько лет служил офицером по особым поручениям при Генеральном штабе. В двадцать шесть лет…

– Стоп, его биография меня не интересует, – прервал разведчика Лайнов. – Хочу услышать ваше личное мнение. Насколько я знаю, после подачи того злополучного доклада именно он обвинил вас в некомпетентности и паникерских настроениях. Или я не прав?

– Правы, ваше величество, я даже подавал в отставку, но вы ее не приняли…

– Я людьми просто так не раскидываюсь, особенно такими, как вы, – бросил император, вновь отворачиваясь к окну. – Так ваше мнение?

Лицо Кутесова помрачнело, он пару минут о чем-то напряженно размышлял, затем мотнул головой и устремил на императора взгляд, полный решимости: – Могу сказать одно: в данный момент у некоторых преданных вам офицеров фигура штаб-канцлера вызывает определенное беспокойство.

– И все?

Генерал кивнул, не отводя взгляда от резко обернувшегося к нему правителя Руссарии, в глазах которого блестели искорки раздражения. Император грустно усмехнулся и, покачав головой, пробормотал:

– Вот только заговоров нам сейчас и не хватало.

Он подошел к столу и, опустившись в свое кресло, некоторое время сидел молча, в задумчивости барабаня пальцами по полированной столешнице, сделанной из редкого марного дерева.

– Хорошо, – наконец проговорил государь, откидываясь на спинку кресла и пристально глядя на собеседника. – Я учту ваше замечание. А пока вновь подготовьте мне полный доклад и на этот раз передайте его лично моему секретарю.

Сергей чертыхнулся и зло посмотрел на обломанный кончик карандаша.

Все, что ему удалось начертить за прошедшую неделю, – лишь общий эскиз самолета. Да еще сделал на скорую руку чертеж крыла с приблизительными размерами. Дело продвигалось медленнее, чем он думал. Обычным карандашом и линейкой Сергей пользовался много лет назад, будучи студентом первого курса, когда они проходили «Исторические основы конструирования». Тогда многие студенты удивлялись бесполезности этих занятий, так как в их время основным рабочим инструментом инженера-конструктора являлся портативный мод-графический планшет. В зависимости от комплектации и установленных программ этот аппарат позволял не только рассчитать практически любую конструкцию, но и построить ее объемную модель. Кроме того, в него была заложена возможность смоделировать среду с нужными условиями: задать уровень гравитации, состав атмосферы и нужные погодные условия. Это позволяло подвергнуть воссоздаваемые аппараты всевозможным испытаниям, а уж потом воплощать их «в железе». Увы, его планшетка сгорела вместе с капсулой, и об ее отсутствии можно было только сожалеть.

Впрочем, куда большая проблема возникла с расчетами. Приходилось не только делать все вычисления вручную, вспоминая хорошо подзабытые формулы и методы, но также переводить полученные результаты в местную систему измерений. Последняя, хоть и базировалась на десятичной основе, все же несколько отличалась от земной.

Как результат: три исписанные тетради по тридцать страниц в каждой и полная неуверенность в правильности результатов, проверить которые все равно было негде и некому. К тому же все линейки, аналоги транспортиров и прочих чертежных приспособлений, естественно, имели разметку в местной системе измерений, что порой сбивало с толку.

Сергей вздохнул и несколько секунд внимательно рассматривал желтоватый лист бумаги, закрепленной на деревянной поверхности чертежной доски.

И все-таки на данный момент оптимальное решение – построение обычного биплана, маленького маневренного одноместного самолетика с пулеметным вооружением. Особенно если учитывать имеющиеся в его, Сергея, распоряжении двигатели. Один он снял с дирижабля, а второй, отремонтированный с учетом его замечаний, привезли с фабрики вместе с чертежными принадлежностями. Естественно, хотелось что-нибудь помощнее, но, увы… Сергей более или менее разбирался в двигателях внутреннего сгорания и даже прошел при институте специальный курс пси-обучения, позволивший ему узнать тонкости их конструкции, но все же его специализацией при реконструкциях являлся планер. Двигательными установками обычно занимался другой член их группы.

К тому же надо было учитывать свои скромные возможности. Построить легкий биплан с деревянным каркасом и тканевой обшивкой наподобие тех, что делали в начале двадцатого века на Земле, – это одно. В конце концов, первые подобные самолеты делали чуть ли не вручную. А вот моноплан времен великой войны двадцатого столетия, даже с обшивкой из фанеры, – это уже совсем другие технологии. Сергей реально оценивал свои возможности, прекрасно представляя, что даже при постройке легкой этажерки столкнется с множеством трудностей.

В частности, одно лишь крыло биплана состояло из двух десятков нервюр, нескольких лонжеронов и прочих «радостей» типа закрылков и тросов управления. Все это надо было еще как-то изготовить, а затем и собрать в единую конструкцию. Так что постройка самолета в одиночку займет месяцы, если вообще он сможет его построить. Конечно, можно привлечь к работе девушек, но много ли будет от них толку? Нет, ему просто необходима была команда единомышленников и хоть какая-то производственная база. А вот в последнем оставалось только уповать на Кая и его безграничную любовь к небу. Хотя, скорее, тут понадобится убеждать отца парня, и вот с этим-то могут возникнуть сложности. Одно дело – потакать прихотям сына, а совсем другое – вложиться в непонятные идеи обычного аэр-лейтенанта. Хотя если действовать через того же Кая…

Ратный криво усмехнулся, подумав, что использовать мальчишку в личных, пусть и благородных, целях – последнее дело. Он в раздумье прошелся по комнате, затем уселся за стол и, взяв лежащий на нем нож, уже в который раз за сегодняшний вечер принялся затачивать карандаш.

В принципе, выход оставался один: пойти к Роханцеву и поговорить с ним начистоту, представив тому свой фантастический план. Существует большая вероятность, что комендант просто откажет ему, и тогда придется действовать на свой страх и риск, только вот помощь ему все равно понадобится.

Он бросил карандаш на стол и, подойдя к кровати, растянулся на ней, не раздеваясь. Несколько минут лежал, рассматривая потрескавшийся потолок комнаты и вспоминая отца и мать, которые наверняка уже давно оплакали своего невернувшегося сына. Стало грустно, сердце противно сжали тиски тоски и непонятной безысходности.

– Тер Эйтан, можно? – раздался из-за двери знакомый голосок Тейрины.

Сергей тряхнул головой, усилием воли разгоняя туман накатывающейся депрессии, и резко сел на кровати.

– Входи уж, – буркнул он с наигранным недовольством в голосе и тихой благодарностью в душе к вовремя пришедшей девушке.

Дверь скрипнула, и Тейрина вошла в комнату в сопровождении одной из подруг.

– Что-то случилось? – спросил Ратный, поднимаясь и застегивая распахнутую на груди рубашку.

– Ваше приказание выполнено, господин аэр-лейтенант. Оболочка разрезана, скатана в рулоны и уложена в ангаре, – отрапортовала девушка, пришедшая с Тейриной. – Будут еще какие-то приказания?

– Быстро вы! – хмыкнул озадаченный землянин. – Молодцы! Пока можете быть свободны.

После того как он при помощи Роханцева и десятка солдат демонтировал двигатель, спущенная оболочка дирижабля осталась валяться серой грудой рядом с причальной платформой, и Сергей приказал девушкам разрезать ее на полосы. Материя внешней оболочки была хорошего качества и в дальнейшем вполне могла подойти для обтяжки крыльев. А вот прорезиненный материал баллонетов забрал себе Роханцев, заявив, что передаст тот горожанам для их нужд, да и новый тент для грузовичка сделать не помешает. Сергей не стал возражать, тем более что пару кусков этой довольно специфической ткани он припрятал для нужд своего небольшого отряда. Шинели девушек постоянно промокали под дождем, которые в последнее время стали довольно частым явлением, и он задумал заставить их сшить что-то типа плащей-накидок, а то многие уже вовсю кашляли и фыркали носами.

Меж тем девушка не торопилась уходить, а топталась на месте, бросая жалостливые взгляды в сторону Тейрины, которая крутилась вокруг чертежной доски, широко раскрытыми глазами разглядывая его рисунки.

– Что-то еще? – Он на секунду замялся, пытаясь припомнить имя своей подчиненной и мысленно ругая себя за свою забывчивость.

– Рядовая Алита, господин аэр-лейтенант. – Девушка вытянулась в струнку, заставив Ратного поморщиться.

– Вольно. Давай говори, что случилось.

– Ну, я… – Алита смутилась.

– Жених у нее тут в городе, – пояснила Тейрина, не оборачиваясь. – Хотела выходной попросить.

– Жених? – удивился Сергей, который знал, что практически всех парней старше восемнадцати лет призвали как раз незадолго до бомбардировки. – И сколько же ему?

– Восемнадцать на днях исполнилось, – отвела глаза девушка.

– А тебе?

– Я на полтора года старше…

– Ясно. – Сергей вздохнул и, подойдя к письменному столу, вынул из ящика бланк пропуска. – Пишу с десяти утра до шести часов вечера. Надеюсь, хватит?

– Так точно, аэр-лейтенант! – обрадованно встрепенулась Алита.

– Вот и ладно, – улыбнулся Сергей.

– Тейрина, ты идешь? – девушка вопросительно посмотрела в сторону подруги.

– Нет.

– Ясно. – Алита бросила взгляд на лейтенанта и, хитро улыбнувшись, шмыгнула за дверь.

– Тейрина, что за привычка болтаться у меня в комнате? – буркнул Сергей, втайне радуясь присутствию девушки, и присел к столу.

Та нравилась ему своей наивной непосредственностью и вечно неувядающим энтузиазмом во всех делах, за какие бы ни бралась. Ростом ему до плеча, худая, с маленькой грудью, очертания которой совершенно скрывались мешковатой формой, – своим видом она скорее напоминала нескладного, только начавшего оформляться подростка, чем девятнадцатилетнюю девушку. И тем не менее между ними возникла тонкая ниточка привязанности, которая крепла с каждым днем, несмотря на то что сам Ратный никак не хотел этого признавать.

– А что это такое? – спросила Тейрина, указывая пальцем на чертеж.

– Не уходи от темы…

– Да пусть болтают! – отмахнулась она. – И все же, что это?

– Самолет.

– Са-мо-лет, – по слогам произнесла девушка слова незнакомого языка. – Странное название, язык сломать можно. А зачем он?

– Ну, думаю, поможет нам справиться с ястанскими аэростатами, – улыбнулся Сергей.

– Так он тоже должен летать? – удивилась та. – А где у него баллоны с газом?

– Они ему не нужны, у него же есть крылья.

– Правда? – Девушка недоверчиво посмотрела на землянина. – И он будет ими махать?

– Махать? – Сергей недоуменно посмотрел на свою гостью и задорно рассмеялся, заставив девушку обидчиво надуть свои тонкие губки.

– Нет, Тейрин, – наконец сказал он, – махать он ими не будет… впрочем, смотри.

Сергей вырвал из тетради чистый лист бумаги и, сложив самолетик, запустил его в полет через комнату. Бумажная птичка взмыла к потолку и медленно спланировала к ногам девушки.

– Примерно так. Только у моей еще будет двигатель.

– Здорово! – Девушка подняла игрушку и неумело отправила ее в полет, завершившийся под кроватью. – Ой! – пискнула она и кинулась спасать самолетик.

– Пыли тут у вас, – констатировала она, выбираясь из-под кровати со своей добычей, и тут же поинтересовалась: – А когда начнем его строить?

– Ну… – Сергей вздохнул. – Нужно дерево, и придется много пилить, строгать, так что даже не знаю, с какого конца взяться…

– Так, может, обратиться к дяде Густу?

– К кому?

– К моему дяде, – пояснила девушка. – Он в соседней деревне живет, и у него своя лодочная мастерская. Он в этом деле мастер и все что хочешь вам выпилит, особенно если я попрошу.

– Тейрина! – Сергей вскочил со стула и, в два шага оказавшись рядом с девушкой, обхватил ее за талию, приподняв над полом. – Ты же настоящее чудо и сокровище. Я тут голову ломаю…

– Естественно, я чудо, – сдавленно пискнула та и тут же добавила: – Только очень-очень хрупкое…

– Ой, извини, – землянин виновато улыбнулся, опуская девушку на прежнее место, хотя, судя по легкому разочарованному вздоху, та совсем не была против неожиданного порыва чувств аэр-лейтенанта.

Но Сергей этого не заметил. Стоя рядом с Тейриной, он смотрел на свой чертеж, не зная, что его величество случай уже раскручивает новый виток истории, начало которого огласит стрекот мотора пока еще не построенного биплана.