Глава 5
Профессор Бранберг был лысым, полноватым, вечно ворчливым коротышкой, с которым в институте предпочитали не связываться. Тем не менее полететь с ним в экспедицию считалось большой удачей, так как он был известнейшим астроисториком, побывавшим на многих планетах и участвовавшим почти во всех значимых раскопках. А вот Сергея это радовало мало, поэтому назначение в группу Бранберга он воспринял без особого энтузиазма. Ратный уже работал с профессором пару раз и знал, что тот отличался крайней придирчивостью к мелочам и просто громаднейшим самомнением.
Вот и сейчас, рассматривая предоставленную Сергеем электронную реконструкционную модель, он постоянно морщил лоб, недовольно поглядывая на юношу.
– Что не так, профессор? – наконец не выдержал Сергей.
– Все не так, молодой человек, абсолютно все, – бросил Бранберг. – Вот смотрите, распорки четвертого крыла должны идти под углом в тридцать градусов, а вы ставите сорок пять, а колеса…
– Но, профессор…
– Не надо со мной спорить. – Бранберг выставил перед собой руки, прервав готовые сорваться возражения. – Я знаю, что вы мне скажете: дескать, общая концепция не нарушена, а эти маленькие изменения пойдут на пользу восстанавливаемой машине.
– А разве не так?
Профессор вздохнул и посмотрел на Ратного усталым взглядом.
– Сергей, – сказал он неожиданно спокойным голосом, опускаясь на стоявший рядом стул, – пойми: этот аппарат делало разумное существо, вкладывая в него все свои знания, всю свою любовь, и мы должны воссоздать его именно таким, каким оно его задумывало, не изменяя ни на йоту. Мы, естественно, обладаем бо́льшими знаниями и возможностями, чем этот неведомый изобретатель, но это и накладывает на нас определенную ответственность. Изменишь ты немного конструкцию, и скорей всего этого никто не заметит, мало того, эти микроизменения пойдут на пользу машине, но ведь этот аппарат больше не будет произведением рук давно умершего изобретателя – это будет просто улучшенная копия, ты убьешь сам дух машины. Пойми, не всегда нужно менять что-то в лучшую сторону, иногда лучше оставить все как есть.
Образ профессора поплыл разноцветными пятнами и растаял легкой дымкой воспоминания. Сергей открыл глаза, посмотрел на безмятежно посапывающую под боком Тейрину и, откинув одеяло, осторожно сел на кровати – сна словно не бывало. Бросив взгляд на часы, висевшие на стене, он поднялся, подхватил со стула халат и на цыпочках вышел из спальни, направившись к ведущей на первый этаж лестнице. В принципе, было уже почти шесть, и до подъема оставалась какая-то пара часов, так что ложиться смысла особого не было, зато можно было посидеть над чертежами или привести в порядок скопившуюся документацию.
Спустившись на первый этаж, Сергей прошел по коридору, растерянно заглядывая в непривычно пустые комнаты, и, усмехнувшись, направился в свой кабинет. К радости Тейрины, комнаты наконец-то привели в порядок, освободив от громоздившихся здесь моделей аппаратов, частей двигателей, свертков чертежей, инструментов и прочего сопутствующего барахла, перевезя все это добро в заводское КБ. Девушка уже распределила освободившиеся помещения, выделив одно Сергею для личного кабинета, а в оставшихся двух должны были разместиться перемещенные со второго этажа гостиная и кухня.
– Наконец-то у нас будет настоящая большая спальня, – радовалась Тейрина. – А то живем в огромном доме, а ютимся в какой-то каморке.
Ратный в ответ только пожимал плечами – его все устраивало. Спальня на втором этаже была, конечно, небольшая, всего три на три метра, но кровать влезала, а большего ему было не нужно. Но спорить он не стал, предоставив ей самой заняться перепланировкой комнат.
Большой письменный стол, несколько стульев, чертежная доска у стены, пара тумбочек в углах, на одной из которых лежит стопка книг, а на другой разместилась небольшая газовая плитка с подкопченным лайкосником. Вот пока и вся обстановка кабинета.
Зайдя в кабинет, Сергей несколько минут рассматривал закрепленный на чертежной доске эскиз самолета, затем потянулся, зевнул и, взъерошив волосы, направился к плитке. Дело с новой машиной стопорилось. Желание перейти к схеме с одним крылом, взяв за основу модель древнего «Як-18» – конструкцию Сергей помнил хорошо, поскольку некогда сдавал курсовую по его особенностям, – увы, так желанием и осталось. И дело было даже не в отсутствии нужного двигателя, – в конце концов, Рослав закончит доводить его до ума. Однако самолет – это не только мотор, но и обшивка, приборы, вооружение, да и от пилота многое зависит. Вот тут-то и крылась главная проблема.
Сергей вздохнул и, чиркнув спичкой, заставил голубоватые огоньки пламени послушно окружить конфорку, а стоящий на ней лайкосник тихонько заурчать.
В его голове – знания цивилизации, опередившей этот мир на несколько сотен лет, но они практически бесполезны, когда под рукой нет нужных материалов или их аналогов, мало того, нет даже необходимых технологий для их производства. Нельзя построить новую машину из ничего. И в этом он убедился, попытавшись изготовить экспериментальный образец. Результат: пустая «коробка» – макет, который только и может удивлять своими необычными формами. Нет, сейчас главное – терпение. Сначала нужно заложить твердые основы, подготовить хоть какую-то элементарную материально-техническую базу, обучить летчиков, инженеров, рабочих, механиков, но для всего этого нужно время. Ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой, только так и никак иначе, – прыгать через пару пролетов просто глупо, да и ноги можно поломать. Спешить пока не стоит. К тому же они едва справляются с выпуском простых этажерок, – где уж тут думать о более сложной во всех смыслах машине.
Сергей прошел по комнате, сложив руки на груди и скользя по мозаичной плитке пола рассеянным взглядом. Нет, пока для этого ничего не готово: нет хорошо обученных людей, нет нужных технологий – все пока зыбко и шатко. Так что следовало немного притормозить и пересмотреть свои планы, сделать некий гибрид. Следующая машина должна стать переходной ступенькой между нынешними «этажерками» и будущими скоростными монопланами – аппаратами, на которых будут отработаны многие мелочи.
Он уселся за стол, провел руками по лицу от подбородка ко лбу, пригладил волосы и, откинувшись на спинку, задумчиво уставился в потолок. Какую компоновку выбрать? Какой из известных ему самолетов взять за прототип? Сергей закрыл глаза, вспоминая все, что изучал за годы работы в институте реконструкции, затем резко поднялся со стула и, подойдя к чертежной доске, несколькими широкими взмахами карандаша набросал на чистом листе бумаги контуры будущего самолета: «лобастый», с характерным изгибом верхнего крыла, коротким фюзеляжем. Отойдя от доски на пару шагов, он окинул свой рисунок взглядом и удовлетворенно кивнул. Пронзительно свистнувший лайкосник заставил его вздрогнуть и, коротко выругавшись, поспешить к плитке.
– И все же кое в чем я безбожный плагиатчик, – пробормотал он себе под нос на земном языке, наливая горячий напиток в кружку и косясь на чертежную доску. Вздохнув, подошел к окну, за которым ночную тьму уже сменила рассветная полумгла. Солнце пока не встало, поэтому небо все еще украшали холодные огоньки мерцающих звезд. Сергей не отрываясь смотрел на них, чувствуя, как сердце сжалось от неожиданной тоски, а перед внутренним взором возникли лица родителей. Он скрипнул зубами и спешно отхлебнул лайкоса, чтобы протолкнуть подбирающийся к горлу комок. Рабочее настроение полностью улетучилось, захотелось упасть на кровать и, уткнувшись носом в подушку, лежать так без единой мысли. Ратный нервно впечатал кулак в подоконник и, распахнув окно, подставил лицо прохладному ветерку. Жизнь не задалась. Кто как, а лично он никогда не мечтал о неизведанных мирах и карьере прогрессора. Конечно, смотря какой-нибудь сериал о приключениях отважных косморазведчиков, он иногда представлял себя на их месте, но никогда не кипел особым желанием пережить это в реальности. К тому же за всеми героями сериалов всегда, пусть и незримо, стояла вся мощь Земли, а он один…
Сергей покачал головой и грустно усмехнулся, подумав, что нет смысла впадать в хандру – нужно продолжать жить.
– Нужно продолжать жить, – повторил он вслух. – Столько лет прошло, а все равно иногда накатывает.
Он отвернулся от окна и, отхлебнув из кружки остывший лайкос, несколько минут смотрел перед собой бездумным взглядом, затем вздохнул и, пройдясь по комнате, остановился перед висевшей на стене большой картой мира. В отличие от Земли, эта планета имела всего три континента, называемые Лакинос, Аранта и Ендора.
Руссария располагалась на последнем из них, являющимся самым большим по площади и похожим на огромную растекшуюся во все стороны кляксу, основная часть которой лежала в Северном полушарии. Ниже Ендоры находился континент Лакинос, изгибающийся причудливой запятой от экватора до Южного полюса планеты. Последний континент Аранта очертаниями напоминал земную Африку, сильно вытянутую по вертикали. Протянувшись через половину Северного и Южного полушарий, он находился на другой стороне планеты и был лишь немногим меньше Ендоры. Кроме того, Лакинос мог похвастаться гораздо меньшим количеством государств на своей территории – их всего пять. Тогда как его собратья были похожи на разноцветные лоскутные одеяла. На теле той же Ендоры насчитывалось больше десятка стран, да и Арантанский континент отставал от нее не слишком сильно. Смешно, но в первый раз полную карту мира Сергей увидел всего пару лет назад, случайно забредя в один из книжных магазинов. В тот момент, глядя на нее, он впервые смог оценить величие своей новой родины, занимавшей почти четвертую часть Ендории. По сравнению с ней соседние страны казались жалкими карликами. Руссария – огромная, ослабленная несколькими войнами страна, протянувшаяся широкой полосой с запада на восток континента и занявшая почти всю его середину. С севера ее берега омывали холодные воды Ледяного океана и Эйского моря, а на юге – моря Дождей и океана Туманов. На западе она граничила с Геранией и Латией, а на востоке – с Ястанией и еще несколькими небольшими государствами.
Стук в дверь заставил Сергея оторваться от созерцания карты. Несколько мгновений он стоял на месте, думая, что ему показалось, но стук повторился снова, причем на этот раз он был более требователен. Ратный бросил удивленный взгляд на часы и, озадаченно хмыкнув, направился к входной двери.
– Серг, это кто?
Сергей обернулся и, посмотрев на стоявшую у ведущей наверх лестницы Тейрину, спешно застегивающую пуговицы форменной рубашки, махнул рукой:
– Наверное, с завода. Что вскочила-то? Еще рано.
Воров и чужаков он не боялся, так как дом хорошо охранялся, и если охрана кого-то пропустила, то, значит, этот человек безопасен. Поэтому Сергей совершенно спокойно открыл дверь и окинул вопросительным взглядом стоявших за ней двух незнакомцев, одетых в одинаковые серые двубортные костюмы. Оба высокие, мускулистые, с военной выправкой, с короткими стрижками и на первый взгляд настолько одинаковые, что в свете фонаря различить их можно было только по цвету волос. У одного они были черно-бело-рыжие, у другого русого цвета с вкраплением иссиня-черных прядей.
– Господин Эйтан? – спросил «трехцветный».
– Да, с кем имею честь говорить?
– Экзац-капитан Грег тер Фьюрсов, ГУВБИ, – ответил «трехцветный», пристальным взглядом смотря куда-то за спину Сергея. – Вы должны проехать вместе с нами и ответить на пару вопросов.
– Это так срочно?
– Да, – кивнул капитан, продолжая буравить взглядом что-то у него за спиной.
Ратный обернулся и увидел стоявшую позади Тейрину, которая с философско-задумчивым видом крутила в руках свой пистолет. Заметив, что Сергей на нее смотрит, девушка виновато улыбнулась и вложила оружие в кобуру.
– Подождете пару минут, я оденусь, – сказал он, тайком грозя ей пальцем.
– Хорошо, господин Эйтан, – кивнул Фьюрсов. – Мы…
– Что ты церемонишься с этим инженеришкой, Грег! – неожиданно перебил капитана его спутник, выхватывая откуда-то из-за спины пистолет и направляя его на землянина. – А ну руки в гору, и скажи своей девке, чтобы шутить не вздумала, пристрелю сразу же.
Тейрина, дернувшая было руку к кобуре, замерла и растерянно посмотрела на Сергея, который послушно поднял руки вверх. Он отрицательно покачал головой. Девушка зло зыркнула глазами на пришедших и, вытащив обойму, кинула ее к порогу.
– Какая послушная! – оскалился Грег и, махнув пистолетом в сторону калитки, добавил: – Пошли, инженер.
– Обуться хоть можно?
– Обойдешься, – скривился в презрительной ухмылке гувбивец. – Топай давай.
– Ну-ну, Арк, не так резко! – осадил своего напарника Фьюрсов. – Господин Эйтан уже все понял, правда ведь?
Ратный кивнул и, ободряюще улыбнувшись понурившейся Тейрине, вышел из дома, чувствуя струящийся по спине противный холодок испуга. Спустившись с крыльца, он неторопливо поплелся к калитке, морщась от прикосновения к голым ступням холодных камней садовой дорожки. За оградой виднелась приземистая туша легкового паромобиля, позади которой замерла темная громада военного грузовика. Выйдя за распахнутую калитку, Сергей с удивлением увидел стоявших рядом с грузовиком людей Кутесова, которых держали на мушке несколько солдат. Один из охранников проводил Ратного взглядом и угрюмо поинтересовался у проходившего мимо него Фьюрсова:
– Офицер, вы сами-то понимаете, во что ввязались?
– У меня приказ, – спокойным голосом ответил капитан, останавливаясь и наблюдая за тем, как напарник усаживает задержанного в машину, предварительно надев ему наручники.
– Я понимаю, но неужели вы думаете, что все это окажется безнаказанным? Или вам неизвестно, что господину Эйтану покровительствует сам император?
Капитан вздрогнул и, пристально посмотрев на говорившего, нервно дернул щекой.
– Приказ есть приказ, – буркнул он и, развернувшись к подошедшему лейтенанту, скомандовал: – Оцепить дом, никого не впускать и не выпускать до тех пор, пока наши люди все здесь не проверят.
– А что с этими? – лейтенант кивнул на охранников.
– С этими? – Фьюрсов на мгновение задумался, затем махнул рукой: – Заприте в какой-нибудь из комнат и, как только вся эта кутерьма закончится, отпустите.
Он развернулся на каблуках, пронзительно скрипнув покрывавшим дорогу гравием, и быстрым шагом направился к паромобилю.
Император Герании был очень бледен, его руки постоянно тряслись мелкой дрожью, и было заметно, что на ногах он держится с большим трудом. Однако он решительно отверг принесенное ему кресло и, опираясь на трость, нетвердым шагом подошел к огромному круглому столу, за которым собрался Военный совет империи.
– Господа. – Голос Гарбша III был едва слышен, поэтому собравшиеся старались вести себя как можно тише. – Я собрал вас, чтобы объявить о том, что пришло время, когда империи вновь нужно продемонстрировать свою мощь. Враги думают, что мы ослабли, и готовятся сожрать нас с потрохами, но это не так, мы сильны, как никогда.
Он воздел руку со сжатым кулаком над головой и погрозил им невидимому противнику.
– Сильны! – Император закашлялся и, покачнувшись, оперся руками о стол, обводя собравшихся мутным взглядом. – Мне докладывают, что в головах правителей некоторых стран бывшей Артанской коалиции бродят мысли вновь испытать нас на прочность. Так вот, их намерения надо решительно пресечь! Мы должны показать, что шутки с нами плохи!
Гарбш III вновь зашелся в кашле. Жестом приказал пододвинуть к себе кресло и буквально рухнул в него. Подбежавший доктор схватил запястье обмякшего императора и, достав из кармана часы, несколько мгновений вслушивался в прерывистое биение пульса. Отпустив руку, он бросил обеспокоенный взгляд на стоявшего за спинкой кресла принца и, поджав губы, едва заметно качнул головой из стороны в сторону. Адлоф понимающе кивнул и, шагнув вперед, склонился над хрипло дышащим императором:
– Отец, позволь, я продолжу.
Гарбш посмотрел на сына пустым взглядом, точно не узнавая его, и пробурчал в ответ что-то неразборчивое. Молодой человек вздохнул и, резко выпрямившись, приказал увести императора в покои, а сам занял его место за столом совета.
– Итак, господа, я продолжу, если, конечно, никто не против?
Взгляд его серых глаз скользнул по лицам собравшихся и замер на штандарт-генерале Таусе. Заметив, что принц на него смотрит, глава военного ведомства Герании на мгновение скривил рот в снисходительной улыбке и тут же сделал вид, что внимательно разглядывает расстеленную на столе карту. Наследник престола усмехнулся и, взяв лежащую на столе длинную указку, постучал ее кончиком по карте.
– Итак, наша цель – Латия, одна из стран – основательниц Артанской коалиции. Ее разгром поставит крест на создании нового союза и значительно ослабит наших врагов. Все страны Западной Ендоры будут у наших ног, останется их только взять.
– Извините, ваше высочество. – Министр иностранных дел виновато прокашлялся, когда Адлоф недовольно посмотрел на него. – Я, конечно, человек не военный, но, насколько мне известно, у Руссарии до сих пор заключен с Латией союзный договор. Не получится ли так, что придется воевать на два фронта?
– Господин Штанквер, Руссария сейчас не в том состоянии, чтобы ввязываться в новую войну, – вам ли это не знать. Однако на всякий случай мы сосредоточили вдоль границы двенадцатую армию обер-генерала Филте и седьмую армию генерала Класта. В случае объявления Руссарией войны эти армии сразу же начнут наступление, нанося превентивный удар. Еще вопросы есть?
Все промолчали, полушепотом обсуждая между собой услышанное. То, что Герания готовится к войне, для членов Военного совета не было особым секретом. Все последние годы страна ударными темпами наращивала свой военный потенциал, спешно перевооружая свою армию и флот, однако само собой подразумевалось, что это будет война с Руссарией. То, что целью вторжения является Латия, для многих стало большой неожиданностью, и было заметно, что некоторые из собравшихся находятся в полной растерянности.
– Вижу, вопросов нет, – сказал принц, заводя руки за спину и с невозмутимым видом оглядывая гудящий, точно паровой котел, совет. – Посему предлагаю закончить наше заседание. Штандарт-генерал Манкест!
Все сразу замолчали. Высокий худощавый старик с зачесанными назад редкими, абсолютно седыми волосами вытянулся в струнку и щелкнул каблуками:
– Ваше высочество!
– Мой отец возлагает на вас руководство данной кампанией и надеется, что вы не посрамите империю.
– Сочту за честь, ваше высочество, – склонил голову генерал.
– Вот и хорошо! – Он еще раз обвел всех пристальным взглядом. – А теперь я вас покину, господа.
Принц коротко поклонился и быстрым шагом направился к выходу из зала.
– Хвала императору! – неожиданно раздался из-за спины недружный хор голосов.
Адлоф резко остановился на пороге и, улыбнувшись своим мыслям, шагнул в дверь, предупредительно распахнутую дворцовой стражей.
Удар. Голова, точно привязанная, мотнулась в сторону, а лицо еще больше онемело.
– Повторяю свой вопрос, господин Эйтан, как ваше настоящее имя? – В голосе допрашивающего слышатся неприкрытый сарказм и злорадство.
Сергей с трудом поднял голову и, сглотнув наполнившую рот кровь, с трудом выдавил:
– Серг тер Эйтан, аэр-полковник Руссарских АэрС.
Новый хлесткий удар бросил его вместе со стулом на пол, лицо превратилось в сплошную занемевшую маску. Это было довольно неприятно, но зато боль от ударов почти не ощущалась. Сергей провел языком по зубам, проверяя количество выбитых, и, языком выдавив сквозь опухшие губы осколки, мысленно выругался.
Его избивали уже около часа, и если так пойдет дальше, то он банально не выдержит. Естественно, нанвиты блокировали нервные окончания, вызывая онемение лица, но Сергей понимал, что они далеко не всесильны и при некоторых физических повреждениях не смогут помочь. Да, они ускоряют регенерацию, да, убивают враждебные для организма вирусы, да, могут срастить кости, помогут вырасти новым зубам на месте сломанных, но для всего этого нужно время и покой. А вот если во время избиения у него лопнет в мозгу какой-нибудь сосудик… или начнется внутреннее кровотечение, или от удара сломается ребро и пробьет легкое, в такой ситуации они будут просто бессильны, да и от пули не спасут.
С другой стороны, если он начнет рассказывать правду, то далеко не факт, что ему поверят. Самый лучший исход в данном случае – психбольница. В конце концов, из нее когда-нибудь да выпустят. В худшем случае продолжат выбивать правду и задолбят до смерти. Если же поверят, то дальнейшая его судьба может сложиться по-всякому, но при любом раскладе спокойной жизни больше не будет. Ни один из возможных вариантов Сергея не устраивал.
«Нет, надо терпеть и надеяться на лучшее. Кутесов должен помочь, только бы ему сообщили, только бы сообщили…» Ратный мысленно выругался, с ненавистью глядя на склонившегося над ним дюжего мордоворота в серой форме. Тот оскалился и одним рывком вернул стул в прежнее положение вместе с привязанным к нему землянином.
– Ну что, господин Эйтан, будем говорить? – лениво поинтересовался сидящий за столом капитан, чье одутловатое лоснящееся лицо выражало смертельную скуку от наблюдаемого процесса.
– Что вы хотите услышать? – хотел спросить Сергей, с удивлением услышав вместо своего голоса какой-то малопонятный хрип. Но гувбивец его понял.
– Правду, господин Эйтан, правду, – ответил он, наклоняясь вперед и пристально глядя на измученного мужчину. – Скажите правду, и все это тотчас прекратится.
– Я ее и говорю, но вы мне не верите. Почему?
Мордоворот занес руку для удара, заставив Ратного невольно сжаться, но офицер жестом руки остановил его.
– Почему, господин инженер? – следователь поднялся из-за стола и, взяв стул, поставил его напротив. – Ну как вам сказать, – сказал он, опираясь на него правой ногой и окидывая Ратного взглядом, каким обычно разглядывают какое-нибудь не особо приятное насекомое, прежде чем его раздавить. – Наверное, все дело в том, что настоящий аэр-лейтенант Эйтан погиб, и это зафиксировано вон в тех документах, – он ткнул своим мясистым пальцем в сторону стола, на котором лежала серая картонная папка. – У вас хорошая легенда, господин инженер, или кто вы там. Четвертый аэроотряд второй имперской аэрогруппы потерял почти весь летный состав во время битвы за Табрусский перешеек, и вы, наверное, думали, что свидетелей не осталось. – Капитан покачал головой: – Вы ошиблись, очень сильно ошиблись.
Он опустил ногу на пол и, вернувшись к столу, открыл папку. Достав оттуда пару фотографий, подошел к Сергею и буквально сунул их ему в лицо.
– Знаете этих людей?
Ратный пару минут разглядывал потрепанные фото, где были запечатлены незнакомые ему молодые офицеры, затем отрицательно мотнул головой:
– Нет.
– Да? Странно, – следователь сделал удивленное лицо, – это же ваши боевые товарищи. Вот этот, – он щелкнул пальцем по одной из карточек, – почти три месяца был с вами в одном экипаже. Как же вы можете их не знать?
– Я потерял память, капитан. Это в ваших бумагах не написано?
– Написано. Ах, как удобно! Можно помнить, кого надо и что надо, и не помнить всего остального. А главное, и придраться не к чему. – Гувбивец пару раз хлопнул в ладоши. – Браво, господин Эйтан, браво! Однако вот незадача. Мы показали ваше фото этим офицерам… Никто вас тоже не узнал. Как вы это объясните?
Сергей неопределенно повел плечами:
– Лет-то сколько прошло.
Онемевшие губы опухли и едва шевелились, так что офицеру пришлось нагнуться почти вплотную, чтобы расслышать. Сергей едва удержался от желания нанести удар головой в маячащее перед лицом ухо, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.
– Возможно, возможно, – кивнул тот, бросая фото на стол и прикуривая вытащенную из кармана арому. – Видите, господин Эйтан, я даже не спорю с вами, так мне охота добраться до истины. Может, вы просто расскажете мне правду, а?
– А я и не вру.
– Ай, ай, опять неверный ответ.
И снова хлесткий удар по лицу. Сергей от неожиданности прикусил язык, невольно вскрикнув при этом, а резкий удар под дых заставил его закашляться, выплевывая кровавую слюну.
– Хватит, Став, не переусердствуй, – поморщился капитан. – Отдохни немного.
Громила хмыкнул, но послушно отошел в сторону, заняв место рядом с обитой железом дверью.
– Видите ли, господин инженер, – следователь вытащил из папки листок бумаги, – все бы хорошо, если бы не этот доклад. Вот послушайте кусочек: «Я отчетливо видел, как идущий впереди нас 345-й вдруг резко стал снижаться. Скорей всего, были повреждены баллонеты и потеря газа стала слишком велика. В следующий момент геранский снаряд попал в гондолу, и она в буквальном смысле разлетелась на куски. По всей видимости, взорвались топливные баллоны с газом. Я полностью уверен, что экипаж весь погиб, так как не видел, чтобы кто-нибудь выпрыгивал с парашютом. Аэр-лейтенант Ив тер Парсан».
Он аккуратно положил документ обратно в папку и вопросительно посмотрел на Ратного.
– Ну, я же жив, – прохрипел тот, едва балансируя на грани сознания. – Жив…
– Так… – следователь устало потер лоб двумя пальцами, собирая кожу на нем в вертикальные морщины. – Похоже, говорить правду вы не хотите, господин Эйтан. Что ж, на сегодня мы с вами закончим, но завтра жду вас в это же время, не опаздывайте, пожалуйста. – Он улыбнулся своей шутке и бросил быстрый взгляд на избивавшего Сергея охранника.
Как он оказался в камере, Ратный не помнил. Пришел в себя уже лежа на полу, рядом с невысокой деревянной койкой с тонким матрасом, поверх которого было брошено зеленое потрепанное одеяло. С трудом поднявшись на ноги, доковылял до вделанного в стену умывальника и, открыв его, несколько минут плескал в свое опухшее окровавленное лицо ледяную воду. Несмотря на действие нанвитов, весь организм был как один огромный ноющий синяк. Голова гудела, тело ломило, а ватные ноги постоянно подкашивались. Закрыв кран, он доплелся до кровати, упал на нее и, подумав, что еще один такой день он точно не выдержит, потерял сознание.