Утром неожиданно ударил двадцатиградусный мороз, превративший мокрые от вчерашнего дождя деревья в причудливые белесые от инея и покрывшей их корки льда изваяния. Даже в казарме стало прохладно, несмотря на то что в обеих печах, стоявших в противоположных углах комнаты, с ночи пылал жаркий огонь. Некогда здание офицерского клуба отапливалось при помощи котельной, но сейчас она была разрушена, и пришлось для обогрева ставить металлические печи, растапливаемые обычным углем или дровами. В принципе, тепла они давали достаточно, но не сегодня. Хотя подобный мороз в здешних местах был, скорее, исключением из правил – обычно всю зиму столбик термометра редко опускался ниже минус пяти градусов.

Тейрина, стоявшая у окна, поежилась и, бросив взгляд на беззаботно посапывающую на кровати Алиту, вздохнула. Их как членов создаваемой аэр-лейтенантом группы аэронавтов освободили от всех дежурств. В последние месяцы они целыми днями торчали в ангаре, который на некоторое время превратился в самый настоящий учебный класс. Для этих целей даже изготовили несколько парт, пристроив их в дальнем углу и повесив напротив доску. Изучали все, начиная от конструкции самолета и заканчивая обслуживанием двигателя. Причем Эйтан заставлял учеников вникать во все малейшие детали, то и дело возвращаясь к пройденному материалу и повторяя его по нескольку раз. Теперь Тейрина могла не только практически по одному звуку двигателя определить, что с ним не так, но и – по ее мнению – сама руководить постройкой очередного биплана. А вот к полетам они пока так и не приступили, хотя весь мужской состав группы горел желанием поскорее подняться в воздух. Максимум, что им дозволялось, это рулежка по аэродрому, при этом лейтенант стоял на крыле, внимательно следя за всеми действиями пилота. Однако с сегодняшнего дня все должно было измениться. Постройка учебного биплана была закончена, и вчера Серг сделал на нем первый полет, а значит, пришло время от теории переходить к практике.

Девушка мечтательно улыбнулась. За последнее время в их отношениях все же наметился некий сдвиг, хотя на первый взгляд это было незаметно. Эйтан строг с ней так же, как со всеми, а внимания уделял меньше, чем той же Алите, у которой не получалось даже толком запустить двигатель, но… но Тейрина чувствовала, что между ними пролегла некая тонкая ниточка взаимопонимания. Она была малозаметна, едва ощутима, но она была: брошенный взгляд, в котором сквозила неприкрытая нежность, неловкий комплимент, какая-то неожиданная неловкость, когда они остались одни… Маленькие приметы чего-то большего.

Тейрина прижала руки к груди, чувствуя, как быстро заколотилось сердце. Ей хотелось верить, и одновременно она боялась… боялась, что все это – ее девичьи фантазии. К тому же шла война, и каждый раз, когда Серг улетал, она молилась Пресветлой, чтобы та защитила его.

– Опять о своем лейтенанте мечтаешь. – Лежавшая на кровати Алита потянулась. – Бросила бы ты это уже, Тей, да нашла себе какого-нибудь парня из города, а то так в девках и останешься.

– Не нужен мне другой, Ал! – Тейрина улыбнулась, задумчиво водя пальцем по стеклу окна, запотевшему от ее дыхания.

– Уверена? – Алита села на кровати и, взъерошив свои коротко стриженные волосы, зевнула. – А то смотри, у моего Инва дружок есть…

– Не нужен…

– Ну как знаешь! – Девушка снова потянулась. – Ух, отоспалась на неделю вперед. Сколько там на часах?

– Десять, – ответила Майкунова, бросив взгляд в сторону висящих над дверями часов.

– Так уже пора собираться, а то твой Серг наряд вкатит и не посмотрит, что мы такие красивые. – Девушка вскочила с кровати и тут же подпрыгнула на месте, легонько при этом взвизгнув. – Пол ледяной! – Подхватив стоявшие рядом сапоги, она принялась быстро наматывать портянки.

– А вот дрыхнуть не надо, а то я уже собиралась одна идти, и пусть бы тебе потом пару нарядов влепили, соня.

Алита сунула ногу в сапог и с прищуром посмотрела на стоявшую у окна подругу.

– Ты бы так со мной не поступила…

– Ну, я думала…

– Тей!

Тейрина ловко поймала запущенную в ее сторону смятую портянку и, показав язык, быстро выскочила в коридор, не обращая внимания на возмущенные возгласы подруги.

Сергей вел свой биплан вдоль береговой полосы. Особой нужды в полете не было, однако он решил проверить работу двигателя в подобных погодных условиях. Сильные морозы в здешних местах были крайне редки, однако время от времени случались. К сожалению, война не считается с погодой, и ястанские аэростаты не станут дожидаться теплых деньков. И хотя в последний месяц их полеты над городом практически сошли на нет, он хотел быть уверен в своей легкокрылой машине – твердо знать, что на нее смело можно положиться даже в такую погоду.

К сожалению, на морозе двигатель наотрез отказался заводиться, выдавая при попытке его завести лишь глухое похрипывание, при этом винт лениво делал пару оборотов и вновь замирал. Пришлось загонять машину обратно в ангар и уже там запускать двигатель. Внутри было довольно тепло, так как строение отапливалось двумя самодельными печками, похожими на огромные бочки с трубой, которые давали достаточно тепла, хоть и требовали постоянного внимания. После подобного запуска мотор Маслоуна работал без перебоев, однако Сергей все равно не решался подниматься высоко, барражируя примерно в двухстах метрах над землей. Пройдя пару раз вдоль берега, он уже развернул машину в сторону аэродрома, как неожиданно его взгляд зацепился за черную точку, медленно плывшую над морем. Одиночная цель. Пару минут он колебался, затем решительно бросил машину в правый вираж, направляя ее к маячившей вдалеке цели.

Судя по всему, ястанские аэростаты базировались где-то за проливом. Видимо, именно по этой причине маршруты их возвращения частенько пролегали недалеко от Наймарской крепости, располагающейся в самой крайней точке Мадерского полуострова. Так что оставалось только курсировать вдоль берега, высматривая подходящую цель. Этим Сергей обычно и занимался в последние два месяца. Утром и днем проводил занятия со своей группой будущих пилотов, а к вечеру садился в кабину истребителя, отправляясь на очередную охоту.

Андре удалось непонятно откуда достать несколько коробок зажигательных патронов для «Тиссонов», и это принесло свои плоды. Фюзеляж биплана украсился еще тремя звездочками, а остатки пары «Эстаров» и одного легкого разведчика класса «Стай» надежно скрыли воды Рекайского пролива. Последний вообще вспыхнул от одной очереди, и Сергей, шедший на него в пике, едва успел отвернуть в сторону, молясь, чтобы его хрупкий самолетик смог выдержать подобный резкий маневр.

И все же чаще всего приходилось уклоняться от боя, нападая в основном на одиночные цели, и только в том случае, если уверенность в победе была стопроцентная. Судя по поведению противника, тот все еще не мог понять, с кем имеет дело, потому как экипажи аэростатов обычно медлили до последнего, прежде чем открыть огонь на поражение. Это было несколько странно, так как с момента первого боя прошло уже достаточно времени и вернувшийся на базу экипаж уцелевшего аэростата наверняка доложил об атаковавшем их аппарате. Объяснений этому могло быть только два: дирижабль не добрался до базы или вернувшимся просто не поверили. Сергей почему-то склонялся ко второму варианту, так как знал, что на этой планете постройка самолетов считалась делом практически безнадежным. Возможно, доклад экипажа проигнорировали, посчитав, что те придумали эту историю для оправдания своего бегства с места схватки.

Больше беспокоило другое – со стороны руссарских военных структур за все это время не поступило ни одного запроса. А ведь хоть кто-то должен был заинтересоваться фактом использования так называемых крыланов. Ратный надеялся на это и одновременно боялся. С одной стороны, подобный интерес мог бы открыть перед ним новые возможности, с другой – вполне мог породить ненужные вопросы относительно его персоны. А в том, что они появятся, Сергей не сомневался. Настоящий Серг Эйтан был человеком военным, причем, по меркам здешнего мира, служил в элитных частях, так что наверняка на него существовало какое-нибудь досье. К тому же вполне возможно, что живы те, кто знал тер Эйтана лично, поэтому если им всерьез заинтересуются определенные структуры, то вся его легенда рухнет как карточный домик. Пока ему просто везло… И чтобы это везение продолжалось дальше, требовалось одно: обзавестись нужными связями, став практически незаменимым человеком в определенных кругах. Хотя был и другой вариант: бросить все и, дождавшись окончания войны, жить обычной жизнью, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Впрочем, после всего, что он сделал за последние месяцы, это уже практически невозможно, и остается лишь продолжать начатое.

В первом бою его биплан видели с двух кораблей, и вряд ли кто-то решится списать этот факт на массовую галлюцинацию, а значит, была какая-то причина молчания со стороны военных. Хотя в том, что за его действиями все же наблюдают, он в последнее время не сомневался. Маленьким подозрительным звоночком был тот факт, что счета, отправленные Роханцевым с курьерским дирижаблем, были оплачены в полном объеме и без лишних вопросов. Это настолько удивило коменданта, что он поделился этой вестью с Сергеем. Впрочем, Ратный не стал делиться с капитаном своими размышлениями, предположив, что им просто повезло. В ответ тот только фыркнул в усы, бросив, что хотел бы подобного везения почаще, а то обычно на каждую мелкую сумму приходится писать объяснительную, и порой не одну.

Меж тем ястанский аэростат приближался, и Сергей с удивлением заметил рядом с ним еще две небольшие цели. Сперва он принял их за легких разведчиков, размер шаров которых обычно не превышал пары десятков метров, и, только подлетев ближе, понял, что ошибся, – судя по очертаниям, это были «Эстары».

– Да он же не меньше транслайнера! – присвистнул Ратный, неожиданно осознав размеры цели, ибо «Эстар-хо», достигающие в длину около ста тридцати метров, просто терялись на фоне этого гиганта.

Об атаке не стоило даже помышлять: его биплан был вооружен слишком слабо для нападения на подобную махину. Сергей развернул истребитель и пару минут шел параллельным курсом, внимательно разглядывая неспешно плывущее среди облаков чудо ястанской инженерной мысли.

Странная форма: не овал, а, скорее, огромная трапеция с закругленными краями, развернутая широким основанием вниз. Сверху и снизу отчетливо видны горбы гондол с поблескивающими на солнце стеклами иллюминаторов. Верхний киль почему-то смещен к середине, отчего дирижабль со стороны немного похож на причудливую рыбу.

Насколько Сергей помнил, таких гигантов на Земле не строили. Дирижабли довольно быстро сошли с арены, уступив место самолетам, однако нечто подобное он все же видел. По информвидео как-то транслировались записи, доставленные разведчиками с Элькарты, небольшой планеты зеленой звезды из созвездия Лебедя. Ее жители как раз использовали в качестве летательных аппаратов огромные цельнометаллические дирижабли с атомными силовыми установками на борту. Развитие здешних технологий может пойти по такому же пути, и этот ястанский дирижабль – один из предвестников эпохи воздушных левиафанов. Правда, история может повернуть и на другой путь. Сергей вздохнул и, бросив последний взгляд на неспешно плывущего гиганта, развернул самолет к берегу, направив его в противоположную от базы сторону.

Впервые на ум пришли мысли о правомерности его действий, о правильности поступков. Ведь не зря же ИВИс разработал большое количество инструкций и запретов относительно цивилизаций с низким уровнем развития, причем в первую очередь запреты касались передачи технологий и так называемого прогрессорства. Проще говоря, нельзя нарушать естественного хода развития цивилизации, а ведь именно это он сейчас и делал. И если когда-нибудь сюда доберутся исследовательские корабли Федерации, то по голове его явно не погладят. Если доберутся… Сергей криво усмехнулся. То, что на этой планете отсутствовали наблюдатели ИВИса, было уже понятно, а это, в свою очередь, означало только одно – домой он уже никогда не вернется.

Ратный невольно похлопал себя по груди, где за несколькими слоями одежды на потемневшей от пота бечевке висел сигнальный маячок. Некогда снятый с кресла спасательной капсулы, он уже давно превратился в подобие талисмана «на удачу». Этот мир стал новым домом Сергея, новой родиной. Здесь он как бы родился во второй раз. Здесь живут его новые друзья, и здесь есть худенькая девчонка, чьи большие карие глаза горят любовью только для него. И он просто обязан защитить друзей и эту девчонку – сделав все возможное и невозможное, наплевав на запреты и мораль родной планеты, находящейся где-то там, в бездонной черноте безбрежного космоса. Обязан…

– Мой император, – Майсер опустился на одно колено, склонив голову в приветственном поклоне.

Стоящий у письменного стола высокий плотный мужчина, одетый в костюм военного покроя, обернулся и, бросив хмурый взгляд на коленопреклоненного инженера, повелительным жестом руки велел ему подняться.

– Как это понимать, господин Майсер? – спросил он тихим голосом, беря со стола листок бумаги и демонстрируя его аэроконструктору.

– Мое прошение об отставке…

– Это я и сам вижу. – Император Эрних Гарбш III раздраженно потер подбородок, который украшала седая щетина примерно недельной давности, и, скомкав листок, отправил его в стоявшую около стола корзину для бумаг. – Будем считать, что это мой официальный ответ.

– Но, мой император… – Отто обреченно посмотрел на корзину, почти физически ощущая, как разрушаются его так давно и тщательно обдумываемые планы.

– Никаких «но», господин Майсер. – Император быстрым шагом подошел к стене, завешанной сшитыми из тяжелого бархата темно-зелеными шторами, и, дернув за болтавшийся сбоку шнурок, заставил их разъехаться в разные стороны, открывая висевшую за ними карту мира. – Смотрите, господин инженер, вы видите?

– Что именно? – поинтересовался Отто, непонимающе смотря на карту.

– Враги, господин Майсер, враги. – Император сделал круговой жест рукой перед своим лицом. – Все окружающие нас государства только и ждут, когда мы дадим слабину, чтобы сразу наброситься, подобно стае мерзких шатклов, однако мы этого им не позволим. – Он резко сжал руку в кулак. – Наша империя прирастет землями этих поганцев.

Инженер с беспокойством посмотрел на властителя Герании, глаза которого блестели фанатичным блеском собственной правоты, и попробовал осторожно возразить:

– Но, мой император, среди этих стран есть наши союзники.

– Союзники? – Гарбш III удивленно посмотрел на инженера. Его широкое лицо, левую щеку которого украшала узкая извилистая полоска шрама, на мгновение перекосила гримаса презрения. – Эти союзники хуже наших врагов, – бросил он. – Те хоть честны с нами.

Император задвинул штору и возвратился к столу.

– Хотя надо признать, что союзники пока нужны нам, – сказал он уже спокойным тоном. – Теперь вы понимаете, господин Майсер, почему я не могу отпустить вас?

– Новая война…

– Пока нет, – покачал головой властитель. – Сначала мы должны собрать силы, перевооружить армию, и стране нужны все ваши знания. – Он обошел стол и опустился в стоявшее возле него мягкое кресло, затем с хитрой улыбкой посмотрел на помрачневшего инженера: – А про вашу задумку с собственным заводиком я знаю…

Майсер удивленно посмотрел на императора, заставив того рассмеяться.

– Признайтесь, господин Майсер, вы, наверное, думаете, что моя тайная канцелярия зря ест свой хлеб?

– Я… – Отто несколько растерялся и не знал, что ответить.

– Вот то-то и оно. – Император постучал пальцем по лежащей на краю стола коричневой папке. – Тут, господин инженер, полный доклад о вашей персоне. Я, знаете ли, люблю все знать о людях, которым хочу доверять, – а вам я доверяю. Именно поэтому я подписал указ на выделение вашему новому заводику десяти тысяч имперталлов. Вы, как я понимаю, хотели строить гражданские аэростаты.

– Да, император.

– Вот и стройте. В данный момент они стране нужны не меньше. А в качестве первого заказа прошу изготовить один лично для меня. Хорошо?

– У меня нет слов. – Отто вновь опустился на колено, покорно склонив голову. – С радостью выполню это задание, мой император.

– Вот и замечательно. – Эрних небрежным жестом указал в сторону двери: – Идите, господин Майсер, и помните: мое доверие много значит, а потерять его довольно просто. Впрочем… ваши стремления я понимаю.

Майсер еще раз поклонился и, поднявшись, направился к выходу из кабинета.

– Да, и еще, – голос императора настиг его уже почти за дверью, – загляните к Грейнсу, он зачем-то хотел вас видеть.

Отто почувствовал неприятный холодок, заструившийся промеж лопаток, но только молча кивнул в ответ и аккуратно притворил за собой дверь.

Верховный канцлер Отто Майсеру не нравился, мало того, он вызывал у аэроконструктора чувство брезгливости, смешанное с каким-то почти суеверным ужасом. Маленький, толстенький, обрюзгший человечек с жидкими волосами и сморщенным старческим лицом, с которым так контрастировал пронзительный взгляд его «светившихся» недюжим умом глаз, был не только главой тайной канцелярии, но и одним из самых влиятельнейших людей империи.

– Господин Майсер, как я рад вас видеть! – Эртрих Грейнс, сидевший в конце длинного, покрытого красным сукном стола, вскочил со своего места и, подбежав к замершему у двери инженеру, схватил его за руку и чуть ли не силой потащил за собой. – Проходите, дорогой мой, проходите. – Канцлер заботливо отодвинул один из стульев. – Сейчас нам лайкоса принесут.

Он несколько раз громко щелкнул пальцами, и тут же откуда-то из-за свисавших вдоль стен тяжелых темно-синих портьер, украшенных имперским драконом, появился молодой парень в черно-серой форме.

– Голубчик, видишь, какой у меня гость, сам господин Майсер. – Канцлер нравоучительно поднял указательный палец вверх, заставив парня вытянуться в струнку, одновременно преданно пожирая взглядом своего начальника. – Ну-ну, не надо так волноваться, – хозяин кабинета ласково потрепал солдата по щеке. – Господин инженер, конечно, знаменитость, но человек он простой, так что сделай нам по кружечке лайкоса и можешь отдыхать.

Парень щелкнул каблуками и вновь скрылся за портьерами, чтобы через несколько минут напряженного молчания появиться с подносом, на котором стояли небольшой заварник и пара фарфоровых кружек. Поставив все это на стол, он коротко поклонился и, к удивлению Отто, развернувшись на месте, покинул кабинет через входную дверь.

– Хороший у меня ординарец – исполнительный, – усмехнулся канцлер, собственноручно наполняя бокалы, – только несколько нервный. – Он пододвинул кружку к инженеру. – Угощайтесь, господин Майсер, – чистый кантарский. Поверьте, лучше него во всей империи не найдете.

Отто взял пододвинутый бокал и, автоматически кивнув в знак благодарности, отхлебнул из него – лайкос действительно был превосходным. Видимо, что-то отразилось у него на лице, потому как пристально наблюдавший за ним канцлер расплылся в довольной улыбке и, откинувшись на стуле, пригубил из своего бокала.

– Я вот зачем вас позвал, господин Майсер, – сказал он. – Хочу показать вам небольшой фильм.

– Фильм? – рассеянно переспросил инженер.

– Именно, мало того, попрошу прокомментировать этот фильм вашего старого знакомого. – Грейнс поднялся с места и, пройдя в конец стола, где находилось его рабочее место, что-то нажал под столешницей. Тут же одна из портьер пошла вверх, открывая расположенное за ней белое полотнище экрана, а входная дверь отворилась, и в нее вошел Эрнес Менал, одетый в форму тайной стражи империи.

– Здравствуйте, господин Майсер, – сказал он с легкой улыбкой, глядя на несколько опешившего инженера. – Спешу доложить, что ваши указания касательно образцов выполнены полностью…

– Даже перевыполнены, я бы сказал, – перебил Эрнеса канцлер, коротко хохотнув. – Согласно официальной версии, пожар на аэробазе возник в результате «небрежного обращения с заправочным механизмом, что привело к воспламенению газовой смеси». Бах! – и все ваши аппараты в пыль, плюс еще пара ястанских, жаль, конечно. Однако что с этих ястанцев возьмешь – криворукие, правда ведь, господин инженер?

Майсер покосился на канцлера, лицо которого прямо сияло довольством, и коротко кивнул. Он, естественно, не хотел оставлять свои творения в руках так называемых «союзников», но ликвидация их таким способом… это было как-то чересчур радикально.

– Впрочем, мы вас позвали не за этим. – Лицо Грейнса неожиданно стало серьезным, а маленькие глазки сверкнули стальным блеском, заставившим Майсера внутренне поежиться. – Докладывайте, полковник.

Эрнес вытянулся в струнку и, щелкнув каблуками, развернулся к экрану. Свет в комнате тут же погас, а на белом полотне запрыгало черно-белое изображение плывущего среди облаков аэростата.

– Съемка идет с ястанского флагмана «Небесный хищник», – пояснил Менал. – Снято примерно неделю назад.

Изображение неожиданно вздрогнуло, на краткий миг смазалось, мелькнули элементы внутренней отделки гондолы и люди, столпившиеся у иллюминаторов, словно оператор срочно перемещался в другую точку, при этом забыв отключить камеру. Через какое-то мгновение на экране вновь появились облака и идущий параллельным курсом ястанский аппарат.

– А теперь внимание, смотрите…

Ястанский аэростат резко ушел вверх, а среди облаков замелькало черное пятно, похожее на огромную птицу, летящую в отдалении параллельным курсом. Неожиданно странная «птица» как-то боком нырнула вниз, на краткое мгновение продемонстрировав неподвижные крылья.

– Не может быть! – Бокал с остывшим лайкосом, который Майсер все еще держал в руках, рухнул на пол, выплеснув оставшуюся жидкость на зеленое полотно дорожки. – Это… это… неужели…

– Крылан, – кивнул Менал. – Сомнений быть не может.

– Но чей он?

– По всем данным, руссарский, – ответил вместо Эрнеса канцлер.

– Какой-то экспериментальный образец?

– Возможно, и так. Правда, по некоторым сведениям, этот «образец» уже успешно уничтожил несколько ястанских аэростатов.

– Демон их раздери… – Майсер обхватил голову руками, с силой дернув себя за волосы. – Этого просто не может быть! Кто мог его создать: Кайнский, Гинзвер… Нет, бред, они не рискуют браться за что-то новое, это видно по их аппаратам. Может, Уйточкин? – он вопросительно посмотрел на канцлера.

– Нам это неизвестно, – развел руками тот. – Однако я хотел бы услышать ваше мнение: что случится, если Руссария поставит себе на вооружение подобные аппараты?

– Что случится? – Отто усмехнулся. – Катастрофа случится, господин канцлер, катастрофа. И поверьте, я не преувеличиваю. – Он вскочил со стула и принялся нервно расхаживать вдоль стола. – Дешевизна, маневренность и скорость – вот главные козыри крыланов. Наши аэростаты вооружены в основном тяжелым оружием, направленным на уничтожение себе подобных, а против этого, – он ткнул пальцем в давно погасший экран, – наше оружие малоэффективно. Канониры не будут поспевать наводить свои орудия!

– Можно усилить вооружение наших аппаратов пулеметами, – подал голос Менал.

– Можно, – кивнул Отто, покосившись на своего бывшего помощника, – однако вы забываете о маневренности. В отличие от аэростатов, которым доступен быстрый маневр лишь на вертикалях, крылан может спокойно осуществлять их во всех трех плоскостях.

– У аэростатов преимущество в огневой мощи, мы просто не дадим ему подойти близко, не думаю, что на нем есть серьезные орудия.

– Вы правы, полковник, – усмехнулся Майсер, – только… господа, мы говорим об одном аппарате, а представьте, если вы встретитесь с десятком ему подобных.

– М-да… – Канцлер нахмурился и пару минут сидел молча, подперев подбородок левой рукой, а пальцами правой щелкая по пустому бокалу. – Ну, хорошо, – сказал он наконец, – значит, угроза действительно реальна, а посему, полковник…

Эрнес невольно вытянулся по стойке «смирно».

– Приказываю вам сопровождать господина Менала в его новую командировку…

– Так, с этим разобрались. – Кутесов собрал документы в кучку и, постучав ими о стол, дабы немного подровнять получившуюся стопку, примостил ее на край застеленного коричневым сукном стола, после чего вопросительно посмотрел на стоявшего напротив рудничего: – Что-то еще, Алай?

– Да, господин генерал! – Молодой высокий мужчина с коротко стриженными белоснежными волосами кивнул и положил перед главой военной разведки Руссарии тоненькую папку.

– Что это? – поинтересовался Кутесов, приоткрывая ее и бегло просматривая лежавшие внутри документы.

– Запрошенные вами сведения по аэр-лейтенанту Сергу тер Эйтану.

– Понятно. – Генерал перелистнул пару страниц, затем бросил папку на стол и задумчиво хмыкнул. – Странная ситуация получается. Судя по документам второй имперской аэрогруппы, лейтенант Эйтан погиб во время битвы за Табрусский перешеек, а судя по этим… – он постучал указательным пальцем по папке, – господин аэр-лейтенант вполне жив, успешно вернулся домой и вновь был призван на службу. Как такое может быть?

– Как всегда, бардак в документации, – пожал плечами рудничий.

– Возможно, – согласился генерал. – Что по его родственникам?

– Есть мать. По возвращении Эйтан жил у нее несколько месяцев.

– Ясно. – Кутесов задумчиво пробарабанил пальцами по столу. – И все же чувствую, что тут не все чисто. Судя по документам из академии, этот аэр-лейтенант не был гением, а тут такое… – Он выдвинул ящик стола и, достав из него стопку фотографий, на которых был заснят пролетающий над палубой корабля крылан, пару минут их перебирал, затем сунул их на место. – Ладно, надо еще поискать членов его бывшей аэрогруппы, вдруг кто выжил и помнит Эйтана.

– Слушаюсь.

Кутесов поморщился и, покачав головой, отправил принесенную рудничим папку в ящик вслед за фотографиями.

– Нет, Алай, это задание не для тебя. Тебе будет другое…