Возвращение Родерика Рэйлстоуна

Вэл первый нарушил всеобщее ошеломлённое молчание.

— Но… каким образом?!

— Вот именно, каким образом ты узнал это, умник? — наследник быстро собрался с мыслями и принялся допрашивать ЛеФлера.

Тот, однако, отвечал уверенно и весомо:

— Вот каким образом. Сегодня утром я получил из судебной экспертизы анализ подлинности документов, удостоверяющих личность этого молодого человека. И теперь, без тени сомнения, у нас есть подтверждение тому, что Джимс является единственным наследником сэра Родерика Рэйлстоуна и его жены, Валерии Сент–Жан де Роше. Следовательно, ваши претензии на наследство являются незаконными.

Босс, протягивая руку к Джимсу, хохотнул:

— Так это наш младшенький!

— В ближайшее время при моём участии мистер Руперт Рэйлстоун, как старший из родственников Родерика, оформит опекунство. С этим не будет затруднений.

Наследник бросил перчатки на пол террасы и напустился на босса:

— Ну, что, олух? Мы ничего не добились, хоть ты и обещал, что всё пройдёт как по маслу! Ну, скажи, попробуй теперь, что мы должны забрать из дому всё ценное и смыться! Кто говорил, что нам не о чём беспокоиться? Что дело в шляпе? Что всё законно и чисто? Да ты выставил нас бандой грабителей, только и всего! Что же ты молчишь? Или ты уже не мозговой центр? Давай же, придумывай, как теперь выкрутиться! Забрать с собой землю, как ценную вещь? Или стеречь её, став лагерем? Советуй, советуй, ты же мастер давать советы!

— Заткнись, Симпсон! — взвизгнул босс. И более спокойным тоном обратился к ЛеФлеру и Крейтону. — Видите ли, джентльмены, ещё никому не удавалось победить, если удача поворачивалась против него. Сейчас удача улыбнулась вам. Жаль, что моя симпатичная задумка не сработала. Вместо меня судьба сдала все тузы юному Джимсу. Ничего не поделаешь. Когда король в отъезде, за короля денщик. Так и получилось.

— И всё–таки, — не оставлял своего любопытства Вэл, — что вы здесь искали?

Босс криво усмехнулся:

— Это, мой раненый король, я оставлю при себе, чтобы тебе не скучно было жить. Надо же тебе чем–то занимать свой ум. Впрочем, вряд ли моя тайна будет выяснена кем–нибудь из вас в ближайшее время.

Босс помолчал и обернулся к ЛеФлеру:

— Нет смысла развлекать вас, давая повод вызвать полицию. Хотя у нас и есть ордер на осмотр, он, к сожалению, бесполезен. Мы вернёмся, когда удача начнёт улыбаться нам. И когда у нас будет больше доказательств свой правоты. Ничего противозаконного мы не совершили, не правда ли? Есть, конечно, показания этих двух мальчишек. Но хороший адвокат разнесёт эти показания в пух и прах. Можно, конечно, наказать Симпсона за лжесвидетельство. Но вряд ли вы сыщете его в ближайшее время в этом Штате.

Босс тоскливо оглядел сад и вздохнул:

— Да, хорошая была идея. Жаль, что не удалось. Впрочем, надо убираться, пока я не начал корить собственную удачу за невнимательность ко мне. Когда ругаешь удачу, она начинает изменять. Но ваша, кажется, верна вам.

— Верна, верна, — ответил Вэл.

Но босс уже не слушал. Он повернулся и тяжело зашагал вниз по ступенькам террасы. Следом нерешительно двинулись его спутники. Они уселись в автомобиль и укатили, оставив Рэйлстоунов победителями на поле боя.

— А теперь, — устало попросил Вэл, — расскажите мне, пожалуйста, кто–нибудь, что всё это значит. И кто такой на самом деле Джимс.

— Тот, кем я его назвал, — ответил Крейтон. — Единственный наследник вашего предка–пирата. Родерик Сент–Жан Рэйлстоун.

— А вы не шутите, миста Крейтон? — сказал Джимс. — Может, расскажете всё как есть, а?

Крейтон покачал головой:

— Не шучу. И в подтверждение моей серьёзности мы прихватили заключение судьи Генри Лэйна, который сегодня утром заверил меня в подлинности найденного мною документа. В документе содержатся сведения, являющиеся доказательством происхождения Джимса.

— Что вы считаете доказательствами? — спросил Вэл.

Крейтон подсел поближе:

— Доказательства были в сундуке, который ты, Вэл, привёз из хижины Джимса, — он укоризненно посмотрел на Джимса и добавил. — Если бы вы, молодой человек, показали мне эту рукописную книгу месяц назад, а не на прошлой неделе, всё решилось бы гораздо быстрее.

— Тогда мы не нашли бы Меч Удачи, — возразил Вэл.

— Кусок железа, даже представляющий историческую ценность, не имеет ценности в сравнении с вашими жизнями, — строго выговорил ему Крейтон.

— Вот как? Не согласен. Этот человек, босс, и то понял, что мы нашли удачу и она верна нам. Кстати, с тех пор как мы нашли меч, нашу семью действительно охраняет удача. Нам везёт. Впрочем, извините меня, я заговорился. Продолжайте, пожалуйста. Что же было в том сундуке?

Джимс удивлённо ответил:

— Ничего там не было такого. Несколько книг, только они были написаны, а не напечатаны. И какие–то заграничные вещи. Французская библия, кажется. Я показал всё это мистеру Крейтону в тот понедельник.

— Там нашлось достаточно доказательств тому факту, что вы, молодой человек, обладаете титулом и правами на одну четвёртую часть наследства, — вмешался ЛеФлер.

Вэл отметил, что ЛеФлер обошёл молчанием факт, что не он, ЛеФлер, обнаружил доказательства, а литературный агент Крейтон.

А Крейтон говорил:

— Две из найденных рукописных тетрадей оказались судовыми дневниками. Они были частично заполнены на латинском языке. Судно, капитан которого вёл эти дневники в 1814 и в 1815 году, называлось «Аннет–Мари». Им владел капитан Родерик Рэйлстоун. Правда, он скрывал своё подлинное имя за анаграммами. После ссоры с братом Родерик, вероятно, присоединился к шайке Лафита, а затем купил корабль. На нём он и плавал, доставляя контрабандные товары. Потом Родерик оставил Лафита и отбыл в Джорджтаун, чтобы стать вольным торговцем, перевозя грузы из Залива. Потом из Джорджтауна, являвшегося тогда территорией Британской Гвианы, Родерик перебрался в голландский Кюрасао. А оттуда — на Гаити, в Порт–о–Пренс. Там он познакомился с единственной дочерью графа де Роше мисс Валерией Сент–Жан де Роше. Отец девушки во времена Французской Революции бежал на Гаити. Однако, спасшись от французского бунта, он стал жертвой восстания чёрных рабов на Гаити.

В результате восстания рабов граф де Роше сильно пострадал. От смерти его спасло лишь мужество собственной дочери, которой помогала нянька, креолка, отпущенная из рабства на свободу. Эти две женщины не только спасли жизнь графу. Они и сами выжили в тяжёлые годы гаитянской смуты, и помогли выжить графу. Они всячески поддерживали в нём надежду на лучшее. Мужество этой девушки–француженки — достойно восхищения. Но к моменту появления Родерика Рэйлстоуна мисс де Роше почти выбилась из сил и потеряла всякую надежду на будущее.

В то время на Гаити воцарился французский диктат, и Родерику Рэйлстоуну пришлось увезти мисс де Роше и её отца против воли губернатора острова. Но нянька–креолка решила остаться на Гаити, со своим народом. В дневниках Рэйлстоуна есть упоминания, будто нянька умела колдовать, и тех, кого она любила, хранили от бед вызванные колдовством тёмные силы.

Рэйлстоун доставил беженцев на Кюрасао. Но граф де Роше не протянул долго, хотя и дождался свадьбы дочери со спасителем–пиратом. И убедил Родерика взять имя Сент–Жан де Роше, чтобы древний род не был забыт. Граф передал имя семьи зятю потому, что его собственный сын был убит.

Родерик для краткости оставил себе лишь часть имени — Сент–Жан. Под этим именем он и вернулся в эти края в 1830 году. К тому времени его жена тоже умерла. Ей нелегко пришлось в жизни, особенно в юности. Но с Родериком остался мальчик десяти лет, его сын. Наследник графа де Роше и пирата Рэйлстоуна имел право на оба эти имени.

К зрелости сэр Родерик очень изменился. Годы свободной торговли в Заливе и в Южных морях сделали его больше моряком, нежели пиратом. Лицо его было обезображено страшным шрамом, тянувшимся от самого рта через всю щёку. Так что знавшие Родерика Рэйлстоуна не обратили внимания на какого–то искателя приключений, торговца и моряка–бродягу, капитана Сент–Жана. В дневнике Родерик подробно описывает, как специально старался скрывать своё настоящее имя.

Год или два он жил инкогнито. Открыл небольшую лавочку, в которой торговал привезёнными с юга безделушками. Затем тяга к приключениям снова повлекла Родерика из дому. Он оставил сына на попечение священника одного из приходов, уважаемого человека. А сам отправился на юг и там примкнул в отряду революционеров–повстанцев где–то в Центральной, а может быть, и в Южной Америке. Там он был убит в кровавой схватке, о чём есть запись его сына, продолжавшего за отца вести дневник. Только теперь дневник из вахтенного журнала стал семейной хроникой.

— Как–то Рики сказала, что Родерик Рэйлстоун был не из тех, кто умирает в своей постели, — заметил Вэл. — А что стало с его сыном?

— Отец Юстиниан желал, чтобы мальчик стал монахом. Но несмотря на усиленное духовное обучение, юный Рэйлстоун так и не принял духовного сана. У священника было немного денег, оставленных сыну покойным пиратом. Их оказалось достаточно, чтобы открыть торговое предприятие на побережье. Позднее Сент–Жан организовал регулярные рейсы до Нэшвилла на парусном речном судне.

— И он никогда не пытался возобновить родственные связи с Рэйлстоунами?

— Никогда. Покидая Нью–Орлеан, Родерик Рэйлстоун поклялся, что навсегда уходит их семьи. Он даже в судовых дневниках скрывал фамилию Рэйлстоун под анаграммой, чтобы никто из случайных читателей не узнал об его принадлежности к этой семье. Сын Родерика, Лоран Сент–Жан, к Гражданской Войне входил в десятку самых богатых людей города.

Но война уничтожила сбережения Лорана, потому что исчезла возможность курсирования судов из порта. Кстати, я наткнулся на любопытную деталь, перечитывая дневники Лорана. В 1861 году он построил специальный бронированный корабль для осуществления на нём постоянных прорывов через кольцо блокады на воде. Корабль назвали «Красная птица». При строительстве корабля партнёром Лорана был мистер Рэйлстоун из Пиратского Логова. Так однажды Рэйлстоун встретил Рэйлстоуна, даже не подозревая об этом.

Когда Нью–Орлеан пал перед североамериканскими войсками, генерал Батлер по прозвищу «Зверь» посадил в тюрьму многих видных горожан. Заключение подорвало здоровье Лорана и в 1867 году он умер. Его сын, Рене Сент–Жан, вернулся с войны и нашёл свой дом разрушенным. Отец занимался кораблестроением, но после войны у предприятия не было денег, то есть оно существовало только на бумаге. Но и Рене обладал дедовскими хваткой и упрямством, поэтому он десять лет боролся за то, чтобы подняться из руин. Жаль, что десять лет его борьбы совпали с десятью годами разрухи для страны. Поднять семейный бизнес Рене Сент–Жану не удалось.

И в 1876 году он бросает попытки разбогатеть в городе. Вместе с креолкой–женой и двумя детьми он переехал жить в болота Луизианы. Он работал то лесником, то охотником на птиц, то траппером. Умудрялся зарабатывать на жизнь для семьи. Старший сын Рене тоже стал охотником. В 1890 году Родерик Сент–Жан умирает от жёлтой лихорадки. А младший сын Рене Сент–Жана стал моряком. Он усыновил мальчика, оставшегося после смерти брата, Родерика. Мальчик привязался к моряку, опекавшему его во время кратких возвращений с моря. Настоящая степень родства между дядей и племянником постепенно забылась.

Рене Сент–Жан младший был любознателен. Он повидал мир и любил узнавать его тайны. Он много читал, особенно исторические книги, описывающие историю Нью–Орлеана и Луизианы. И вот однажды ему в руки попал семейный сундук, передаваемый от отцов к сыновьям долгие годы. Видимо, Рене–младший установил, что является родственником Рэйлстоунов. Возможно, он правильно прочитал зашифрованную фамилию автора дневника.

Он не искал титулов. Но ему хотелось, чтобы его приёмный сын был лучше устроен в жизни. Он предъявил права на часть наследства. К сожалению, Сент–Жану попался пройдоха–адвокат, который даже не довёл дело до разбирательства в суде. Этот мошенник вытягивал из Рене выплату за выплатой, но так ничего и не сделал в интересах клиента.

— Дедушка рассказывал, что боролся за свои права, — вставил Джимс. — Но он никогда не говорил, что это за права. И про то, что мы родственники с Рэйлстоунами, дед молчал. Он никому не давал смотреть в свой потайной сундук. А потом папа умер от лихорадки, за ним умерла мама. Дедушка тоже подхватил лихорадку. Доктор сказал, что у дедушки на почве лихорадки стало плохо с памятью. Он забывал многие вещи. Он говорил, что боролся за права, но не говорил, за какие. В город он больше не ездил. А мне он говорил, что наше счастье здесь. Поэтому вы не должны осуждать меня, когда я ходил искать это счастье в Пиратском Логове. Понимаете, если дедушка говорит, значит, надо слушаться. Поэтому после его смерти я стал ходить в Пиратское Логово. А потом я открыл сундук и нашёл это.

Джимс вытащил из нагрудного кармана небольшой кожаный кошелёк и протянул Вэлу золотую цепочку с печаткой.

— Это печать Рэйлстоунов. Я показывал её в музее в городе. Видишь, Вэл, вот здесь герб Рэйлстоунов. И вот эта вещь тоже принадлежит семье Рэйлстоунов, — Джимс поднёс к глазам Вэла медальон–портрет, вделанный в облатку из пожелтевшей слоновой кости. На Вэла смотрело лицо бунтаря–Рэйлстоуна, почти такое же, какое изобразила на своём акварельном наброске Чарити, когда Вэл позировал ей.

Крейтон взял медальон из рук Джимса, покрутил его и промычал:

— Гм! Вот и последнее доказательство. Каждый из вас мог послужить моделью для художника, создавшего этот портрет. Тот же цвет волос, те же черты лица. Если бы не разные выражения лиц, вы, двое, могли бы считаться братьями–близнецами. В любом случае невозможно не признать тот факт, что вы оба — Рэйлстоуны.

Вэл засмеялся:

— Вряд ли мы будем отрицать. Но знаешь, Джимс, то есть, знаешь, Родерик, ты был прав тогда. Помнишь, в нашу первую встречу ты сказал, что имеешь столько же прав находиться здесь, сколько все мы?

Джимс покраснел:

— Прости меня за те слова. Я всегда думал, что вы слишком большие аристократы и зазнайки, чтобы я посмел набиваться к вам в родственники. И я до сих пор жалею, что ходил через потайной ход. Но я не знал, что ты меня заметишь. Меня видели только чёрные слуги, но кого волнует, что они подумают! К тому же я всегда приходил, когда никого из вас не было, или когда вы все спали.

— Твой интерес к дому понятен, — сказал Вэл. — Но что здесь было нужно лже–наследнику? Зачем ему понадобилось Пиратское Логово?

ЛеФлер поспешил объяснить:

— Начинал он с обыкновенного шантажа. Когда–то ваша семья была богата, вы знаете. Но когда болотами заинтересовались разработчики нефтяных скважин, интерес к здешним плантациям резко возрос. На сегодняшний день семь собственников поместий, подобных вашим, расположенных близ болот, предложили свои земли в аренду Американской Нефтяной Компании. Я не удивлюсь, если завтра к вам придут покупатели, которые предложат за ваш кусок болота кругленькую сумму. Слухи о нефтяных пластах, вот что привлекло к вам этого шантажиста. Поэтому он так активизировался в последнее время: чтобы самому продать усадьбу нефтяной компании. В противном случае ваше дело тянулось бы долго, лже–наследник лениво угрожал бы вам издали, не предпринимая резких действий.

— Вот что получается, когда Меч Удачи делает своё дело! — развеселился Вэл. — Недостающий наследник отыскался, нефтяной фонтан чуть ли не у порога булькает…

ЛеФлер насупился:

— Так нельзя говорить, мистер Вэлериус.

— Нельзя? — на Вэла нашёл сарказм. — Хорошо, потом скажу, когда забулькает. Дамасская сталь меча при помешивании в жидкости образует множество булькающих пузырьков. А тут ещё Руперт оказался пропавшим писателем–гением.

— Что–что? — вскинулся Крейтон.

— Руперт и есть тот автор, которого вы ищете. Мы его разоблачили. Но, мистер Крейтон, когда вы узнали о пропавшем Рэйлстоуне, неужели вы не заметили совпадения с действием романа? Кстати, все наши уехали в город, чтобы там поведать вам эту трогательную историю. Вот почему мы с Джимсом остались одни, когда приехали те негодяи.

— Значит, мистер Рэйлстоун и есть автор, которого я искал! А ведь я должен был догадаться! Но я слишком увлёкся романом и не обращал внимания на окружающих. Какой же я глупец! — Крейтон, всё ещё державший старинный дневник, отдал его Джимсу. — Здесь под обложкой хранилось свидетельство о рождении Лорана Сент–Жана, где указано его полное имя. Храните этот документ, молодой человек, он очень важен.

Крейтон отёр пот со лба и снова вздохнул:

— Надо же! Мистер Рэйлстоун — мой автор! Как я не догадался!

— Он думал, что его рукопись никуда не годится, — сообщил Вэл, чтобы сгладить горе Крейтона. — Когда он не дождался ответа от вашего литературного агентства, то решил забыть всё это как несущественный пустяк.

— Мне необходимо немедленно повидаться с мистером Рэйлстоуном! — пробормотал Крейтон так убеждённо, будто от его заклинания Руперт мог тут же материализоваться прямо на террасе.

— Оставайтесь до ужина, — предложил Вэл. — Руперт вот–вот вернётся из города. Между прочим, именно я и Рики помогли вам разыскать этого автора. Как вы и просили, говоря, что рассчитываете на нашу помощь. А взамен вы вернули нам Рода.

Вэл обернулся к Джимсу и пояснил:

— Несмотря на семейную традицию, не проси меня звать тебя Риком. Семейная хроника и без того переполнена Риками. Я буду называть тебя Родом.

— Как угодно, — улыбнулся Джимс–Род.

В третий раз за день до слуха Вэла донёсся шум подъезжающей к дому машины. Он объявил:

— Если сейчас к нам явится Великий Хан татар или Перуанский Лама, я ничуть не удивлюсь. После всего, увиденного сегодня, я уже ничему не удивлюсь. А, это всего лишь вернулась домой семья, какое разочарование!

С хладнокровием террориста, считающего секунды перед взрывом подложенной бомбы, Вэл наблюдал, как приехавшие выгружаются из автомобиля. Холмс и Чарити тоже были в числе приехавших, но над всей группой витала атмосфера разочарованности поездкой. Только Рики, увидев сидящих на террасе, радостно взвизгнула и взлетела вверх по ступенькам.

— Ах, мистер Крейтон! — начала она.

Вэл поднял руку, останавливая её порыв.

— Подожди, дай мне сказать.

Рики умолкла, полагая, что Вэл лично хочет объявить имя таинственного автора. Только Джимс и ЛеФлер поняли, что именно хочет сообщить Вэл.

Руперт хмуро спросил:

— Вэл, почему ты не в постели?

— Караулю дом, пока ты совершаешь увеселительные прогулки. У нас было множество визитёров, пока ты отсутствовал.

— Что за визитёры? — ещё сильнее нахмурился Руперт.

— Да ну их, потом расскажу, — отмахнулся Вэл. — Произошло кое–что поважнее. Пока вы разъезжали, у нас случилось прибавление в семействе.

— Прибавление в семействе? — повторила Рики. — Что ты имеешь в виду, Вэл?

— Рик Рэйлстоун вернулся, — торжественно объявил Вэл.

— Вэл, наверное, тебе и впрямь лучше пойти в постель, — заметила Рики.

Он только хмыкнул:

— Не сейчас. Я ещё не потерял сознания и не начал бредить.

Потом откашлялся и, подражая значительному тону Крейтона, объявил:

— Леди и джентльмены! Позвольте представить вам нашего пропавшего наследника, Родерика Сент–Жан де Роше Рэйлстоуна!

Такой счастливой улыбки Вэл никогда и ни у кого не видел. Джимс лихо щёлкнул каблуками и поклонился почтенной публике.