Глава шестнадцатая
К сожалению, в представляемой ею мысленной картине был один существенный недостаток, от которого она не могла избавиться и который мешал ей добиться цели — сфокусировать свою психическую энергию на поиске Турана — она, увы, никогда не видела его облика, а в этой темноте лица было не разобрать, и потому Зианта не могла представить его образ, и лишь прикосновение к его телу могло служить для неё указателем поиска…
Но Харат… он ведь видел его? Почему бы ему не попытаться и не представить его мысленный образ, чтобы они смогли продолжить вместе этот поиск? Но успеют ли они — их кружение затихало, все меньше и меньше становились круги их поисков.
«Торопись!» — резко приказал Харат.
«У нас должен быть его образ, — девушка заставила его выслушать объяснение их неудачных поисков. — Создай его образ, Харат!»
Однако полученное ею мысленное изображение было настолько искажённым, что она едва не прервала контакт, шокированная жуткой, невероятной смесью человеческих черт с чем–то, напоминавшим клювастую голову самого Харата.
«Нет, Харат, это не то! Нам нужна истинная картина!»
И хотя они продолжали физически касаться друг друга, мысленная связь исчезла: они снова были в тёмной расщелине.
Разочарование маленького инопланетного существа от этой неудачи быстро сменилось гневом большей частью на неё, чем на себя: подсознательно Харат не хотел признаться в собственном бессилии и потому винил в неудаче девушку. Но Зианта сохраняла спокойствие.
«Он принадлежит моей расе, — сказала она Харату. — Но даже если именно он последовал за мной в прошлое, то мне неизвестен его настоящий облик и поэтому я не могу представить его мысленный образ, который нам нужен для поиска. Я должна увидеть, какой же он на самом деле…»
Девушка боялась, что Харат, слишком разгневанный на неё из–за этой неудачи, мало что усвоил из того, что она сказала, потому что он, отдёрнув щупальце, прервал с ней мысленный контакт.
Лишь самый край расщелины светился зеленоватым лунным светом. Если ей удастся каким–то образом приподнять тело этого человека и подтащить его к свету…
Но, похоже, ничего другого не оставалось. Снова засунув в платье Глаза, девушка, ухватившись за тело мужчины, с трудом потащила его к краю ложбины, хотя он был меньше и легче Огана и его охранников. Наконец она доволокла его к месту, освещенному луной.
В призрачном зелёном свете трудно было судить о цвете, но лицо его выглядело загорелым, как у пилотов–ветеранов, волосы коротко острижены — так удобнее носить шлем — и в завитках.
Правильные черты лица по стандартам её расы можно было даже назвать привлекательными. Но не стоило отвлекаться: сейчас главное было — запомнить каждую деталь его лица, она должна знать его так, словно видела всю свою жизнь, зафиксировать в памяти, чтобы никогда больше не забыть.
Протянув руку, девушка начала водить пальцами, едва касаясь, по лбу, затем ниже, по переносице, губам, подбородку — таким она должна его запомнить.
Рядом присел Харат.
«Поторопись… он потерялся. Он и так слишком долго там…»
Как и все сенситивы, Зианта тоже не раз испытывала древний, всепожирающий ужас перед медитацией: боязнь потеряться в иной плоскости и не вернуться в своё тело. Но она не могла не сделать этого и теперь знала, кого им искать в мирах, недоступных для обычных людей.
«Я знаю его…» — что ж, остаётся только надеяться, что это действительно так.
Вновь девушка достала камни, крепко сжала их в левой руке, а пальцами правой прикоснулась ко лбу незнакомца, почувствовав, как щупальце Харата обхватило запястье.
«Давай…» — в этот раз сигнал к началу подала Зианта, но теперь она не кружилась в пустоте, как было перед этим, когда их вёл Харат: перед мысленным взором, за закрытыми глазами, стояло лицо незнакомца.
И теперь они не занимались поиском — они звали его, вкладывая в этот зов все свои силы, всю мощь, которую помогали им развить Глаза. И хотя Зианта не называла его имени, ибо не знала его, она представляла его образ как можно более отчётливо и ясно.
«Где же ты бродишь, незнакомец… мы ищем тебя… ПРИДИ К НАМ!»
Всё её тело и разум отдались этому призыву, этому крику. Долго ей не продержаться. Но пока может, она будет это делать!
«Приди!»
Какое–то шевеление… едва заметное… далеко–далеко… словно кто–то крадётся.
«Приди!»
Да, вот это уже действительно ответ, слабый, но адресованный ей и только ей. Нет, ещё рано торжествовать, думать об успехе… Не ослаблять притягивающую нить своего зова.
«Приди!»
Как же мучительно медленно крепла тонкая нить, связывающая их, а у неё уже почти не оставалось сил и энергии, которую она излучала с помощью камней через Харата для…
«Приди!»
В этот крик она вложила последние остатки сил. А затем Зианта разорвала неустойчивый контакт, не в силах больше поддерживать его, и упала ничком вниз, и одна рука по–прежнему касалась его тела.
И хотя девушка оставалась в сознании, она настолько была изнурена, ощущая слабость и тошноту, что не смогла, когда незнакомец шевельнулся, издать хотя бы один звук.
Он с трудом сел. А вокруг них прыгал Харат, щёлкая клювом, выражая этим необычайное возбуждение. Девушка едва расслышала бормотание незнакомца; она не знала этого языка, и в голове у неё грохотал шум, она должна была лежать, не шевелиться, без сил поднять даже руку после разом нахлынувшей на неё огромной усталости.
Зианта думала, что незнакомец придёт в замешательство, не сразу осознав, что с ним произошло, и где он сейчас находится. Но если он и был потрясён, то быстро пришёл в себя. Девушка поняла это, когда он наклонился к ней и вгляделся в её лицо, а затем воскликнул что–то на своём языке.
Потом он приподнял её и положил в более удобное положение, видимо, понимая её нынешнее состояние. Но не использовал мысле–связь, и девушка была благодарна ему за это. Наверное, решила Зианта, после долгих тяжёлых испытаний его запасы психической энергии тоже исчерпались.
Он выпрямился, и девушка смотрела на него, и хотя большая часть тела звездолётчика по–прежнему находилась в тени, у неё создалось впечатление, что он невысокого роста и худощавый. Но не юноша, хотя лицо у него моложавое. Тут к нему подбежал щёлкавший клювом комок шерсти, что был Харатом, словно по стволу дерева взобрался на его плечи и уселся на них с гордым видом: по всей видимости, он уже давно избрал их в качестве любимого места отдыха.
Живая ноша ничуть не затрудняла незнакомца, когда он поднялся к просвету между скалами, окружавшими их лощину, и начал прислушиваться. Девушка не сводила с него слипающихся глаз. Она имеет право на заслуженный отдых…
Когда её взгляд наконец сфокусировался на незнакомце, тот повернулся, и девушка увидела в его руках очки ночного видения. Даже в зловещем лунном свете ошибиться было невозможно: на груди сияла эмблема Патруля!
«К кому ты привёл меня, Харат? Уж лучше Оган… или Иубан!» Что же ей теперь делать? Если он действительно Патрульный, то он её смертельный враг, тем более, что ему известно всё о том, что она делала на этой планете. И ей ни скрыться, ни защититься от него.
Её ждёт полное стирание памяти…
Зианту охватил непередаваемый ужас, подобного которому она никогда в жизни не испытывала. Ну Харат и удружил ей! Она должна бежать… немедленно!
Но ослабевшее тело отказывалось подчиняться приказам. С трудом усевшись, девушка поняла, что ей не удастся сбежать без чьей–либо помощи. Но кто ей поможет? Харат? Нет, она больше не могла доверять ему.
Тогда Оган? Хотя Зианта его очень боялась и столь же сильно ненавидела, он не угрожал ей таким ужасным наказанием, как этот незнакомец. Но попытайся она только установить контакт с Оганом сейчас, когда она так изнурена, то кто–то из них — Харат или сенситив Патруля — без труда засечёт её попытку. Маленькое инопланетное существо отлично знает частоту её мысленного излучения и легко сможет выследить её, как борзая находит по запаху дичь для хозяина
Но ведь Харат физически беспомощен. И если ей удастся каким–то образом избавиться от незнакомца, тогда она легко уйдёт и от него. Сантиметр за сантиметром девушка отодвигалась от места, где сенситив оставил её лежать, скользя, словно краб, по неровной земле, не поднимаясь на ноги. Всё тело её сотрясалось от слабости, лишь чувство нависшей опасности и воля принуждали девушку двигаться вперёд.
Зианта не спускала глаз с незнакомца, но он, полуотвернувшись от неё, напряжённо всматривался вдаль, по всей видимости, не ожидая от неё никаких проблем. Зианте вдруг захотелось зашипеть, как Яса.
Харат, которого она тоже должна была бояться, смотрел в ту же сторону. Наверное, он вёл мысленный поиск, передавая всё, что узнал, незнакомцу.
Рука девушки наткнулась на камень. Может, она сможет оглушить им незнакомца. Но вряд ли она попадёт в него издалека. Нет, кидать не стоит, но пусть камень останется у неё на случай, если он попытается силой овладеть ею. Она должна бежать. Зианта уже почти доползла до гребня, преодолев который, надеялась скрыться.
Только возможность для этого ей так и не представилась: сбросив очки ночного видения, незнакомец быстро повернулся и начал спускаться в лощину, а потом на несколько секунд остановился, когда заметил, что Зианта находится не там, где он оставил её, а у стены, и в руке её крепко зажат камень — оружие далёких предков.
— В чём?.. — начал было он на Бэйсике, однако Зианта резко остановила его:
— Не подходи.
Она подняла камень. Он, похоже, без оружия. К тому же ослабел после всех испытаний, что выпали на его долю, когда он находился между жизнью и смертью.
— Почему? — удивлённо спросил незнакомец.
Его лицо снова оказалось в тени, и девушка не могла видеть его. Но уж контуры тела она хорошо различала. Однако почему он так удивлён? Ведь он должен понимать, кто она такая, и что они смертельные враги.
— Стой! — повторила она своё предупреждение.
Но он продолжил путь к ней. И зачем она только спасла его! Как дура доверилась Харату. А он заодно с Ясой, Оганом и остальными, для кого она — только орудие, а не живой человек.
— Я не желаю тебе зла, — он остановился. — Почему ты…
Девушка залилась смехом, больше похожим на безумный визг раненого животного.
— Не желаешь зла? Ну да, понимаю — всего лишь приятная прогулка к Координатору — а там стирание!
— Нет!
Он воскликнул слишком горячо, чтобы поверить ему. Неужели он думает, что она настолько повредилась умом после всех испытаний (которые она прошла ради него!), что забудет, что случается с сенситивами, которых удаётся поймать Патрулю?
— Нет… Ты просто не понимаешь…
Из последних сил девушка бросила в него камень — её единственный шанс. Нельзя позволить ему приблизиться ещё — тогда она точно погибла. Но в тот самый миг, когда камень оторвался от руки, в её голове взорвалась боль, столь ужасная и всепоглощающая, что, падая на землю в агонии, не смогла исторгнуть даже вопль, который готов был сорваться с губ.
Шторм обрушился на них — наверное, она в башне. Лурлы… они лежали неподвижно, отказываясь подчиняться её приказам. Необходимо заставить их работать, иначе её сбросят в эти бушующие волны, а Глаза отдадут следующей Хранительнице. Она вгляделась в них. Но что с ними? Самоцветы стали тусклыми, в них побежали трещины. И вот они уже раскалываются, рассыпаются в пыль, просачиваясь между пальцами. Она остаётся без оружия…
Они притаились на высоком холме, который стал для них смертельной ловушкой, из которой им не выбраться: у подножия холма расположилась вражеская армия, а сверху их поливают лучевым огнём самолёты. Когда ловушка захлопнется окончательно, останется одно: принять быструю и безболезненную смерть. Попасть к этим, из Сингакока, — хуже смерти. Она — гордая Винтра, дочь своего племени! Уж лучше умереть, чем служить предметом насмешек на городских улицах. Никогда! Самолёты совсем близко, их лучи расплавляют укрытые между скал орудия. Это смерть, и она приветствует её.
Тепло… Свет… Жизнь — она жива! О Небо, теперь они найдут её и доставят в Сингакок… Нет! У неё есть руки и ноги — враги ещё узнают её силу! Но она не может шевельнуться. Ранена? И рана настолько серьёзна, что тело отказывается подчиняться?
Охваченная страхом, она открыла глаза: над головой небо. Ну, конечно же, она среди родных гор Квейт. И тишина… подозрительная тишина. Может, лишь она одна осталась в живых в их лагере? И вокруг — её друзья и соратники, мёртвые, к которым она пока ещё не может присоединиться.
Шаги… кто–то приближается… хоть бы это был повстанец — тогда она попросит у него удар милосердия. Это её священное право. Она Винтра — и все в их отряде знают: она не должна живой попасть в руки врага…
Винтра… но не только — Д’Эйри! И ещё — Зианта! Всплыв из памяти, каждое имя как бы приносило с собой свой мир, непохожий на другие. Нужно собрать мысли. Так кто же она? Да, всё верно, она Зианта! Если только эти Глаза снова не забросят её в другой мир и другое время! Она — Зианта, а Зианта…
Её память, вся в прорехах, как бы распалась на куски, которые поочерёдно вынимались, чтобы наполнить её ужасом. Над ней склонилось мохнатое чудовище, стоявшее на двух лапах с острыми когтями, уставившееся своими круглыми глазами прямо в её зрачки.
Всплыл кусочек памяти Зианты: это Харат! Девушка была приятно удивлена, но потом память полностью восстановилась: это враг! Девушка попыталась шевельнуться, даже поднять руку — но тщетно. С трудом извернувшись, Зианта обнаружила, что она спутана прочной бечёвкой. Итак, она пленница! Теперь девушка познала отчаяние и ненависть, которые испытывала Винтра к своим врагам.
Предательство Харата теперь не удивляло её. Он ведь существо иной расы, чужак, и его не ждёт наказание в виде полного стирания памяти, как её. Вне всякого сомнения, он будет так же служить Патрулю, как до этого Огану.
Зианта не пыталась использовать мысленное зондирование. К чему? Харат, похоже, так рьяно сотрудничает с незнакомцем, что ей теперь не привлечь его на свою сторону. Как он настойчиво требовал, чтобы она вернула разум сенситива в его тело. Какая она дура, что ответила на его зов!
Зианта отвернулась, не желая видеть Харата. Теперь перед глазами были только освещенные солнечными лучами скалы. Но эта не та ложбина, в которой она потеряла сознание. Эта лощина побольше. И только теперь она увидела незнакомца.
Он лежал немного дальше, на животе у края обрыва, глядя вниз. А затем — потрескивание выстрелов. Где–то внизу шёл бой.
Защёлкал клюв Харата, пытавшегося привлечь внимание девушки. Но она упрямо отказывалась смотреть в его сторону, держа поднятым мысленный барьер: она не собиралась больше контактировать с предателем! Резкая боль: это Харат схватил её клювом за волосы, вынуждая повернуть голову, но девушка тут же зажмурила глаза, успев однако почувствовать попытку пробиться мысле–зондом через её барьер. Хотя, наверное, не стоит тратить зря психо–энергию — она ей понадобится позже. Девушка приоткрыла мысленный барьер.
«Почему ты боишься?»
Как может Харат спрашивать её об этом?! Разве он не знает, что он сделал!
«Ты… ты отдал меня в руки Патруля! А они… они покончат со мной, моим даром!» — бросила она обвинения.
«Нет! Этот человек ищет понимания. Если бы не он, ты была бы мертва».
И зачем только она бежала из гробницы, где была замурована Д’Эйри! Лучше бы она умерла там! После стирания памяти она уже не будет Зиантой!
— Лучше бы я умерла, — вслух повторила девушка.
Она прямо посмотрела в глаза Харата. Внезапно тот выпустил её волосы и прервал мысле–связь. Она устало глядела, как он бежит к незнакомцу, щёлкая клювом, будто пережёвывая информацию, полученную от девушки, как присоединился к лежавшему у обрыва сенситиву, следившему за разыгрывающейся внизу схваткой, и обвил щупальцем его руку.
Незнакомец повернул голову и посмотрел на Харата — Зианта не сомневалась: сейчас они мысленно общаются, но она не сделала попытки узнать, о чём именно.
Затем сенситив, перевернувшись, бросил взгляд назад, на неё, но, встретив враждебный, полный вызова и ненависти взгляд девушки, отвернулся, пожав плечами, словно ему было наплевать, что испытывает сейчас Зианта.
А затем раздался грохот, затряслись скалы, и из–за края утёса показался нос корабль, поднимавшегося в небо, изрытая пламя из дюз, и через несколько мгновений звездолёт с оглушающим рёвом исчез в вышине.
Конечно, этот корабль никак не мог быть маленькой капсулой Эль–Би, на которой прилетел Оган и его люди. Так что это должен был быть корабль пиратов! Растаяла её последняя надежда спастись от Патруля. Теперь можно только выть от злости. Но гордость не позволяла девушке проявить слабость и разрыдаться.
Кто прогнал корабль пиратов? Оган? А может, Патрульные? Если всё же Оган, то он, наверное, получил подкрепление. И тогда, девушка поторопилась закончить мысль, тогда он, возможно, ещё на планете… и она может с ним связаться…
Незнакомец возвратился и встал перед ней во весь рост, нисколько не боясь, что его могут засечь детекторы. Девушка оглядела его. Она знала его как Турана, хотя и понимала, что его тело — просто оболочка, одежда, надетая кем–то другим. Но форма Патрульного теперь навсегда отделила их друг от друга. И девушка, глядя на него, испытывала не только страх к нему, как Патрульному, но и какую–то робость.
В прошлом, на Корваре, она вела затворническую жизнь, виделась только с домачадцами Ясы. Налёты, в которых ей приходилось участвовать, требовали глубочайшей концентрации, так что она не могла отвлекаться ни на что, кроме дела: от этого зависел его успех или провал. Прислуга Ясы состояла в основном из женщин, так что жизнь Зианты протекала так, словно она служила жрицей в храме какого–то божества… в определённой степени так оно и было.
Оган относился к ней не как мужчина, а как хозяин к вещи, неживой, до которой ему нет никакого дела, она трепетала перед ним, иногда даже боялась. А немногие слуги мужского пола были такими же услужливо–вежливыми, как роботы.
Но этот сенситив… он такой же одарённый, как и она. Ей никогда не забыть, как он, в теле Турана, спас ей жизнь, тогда он был её боевым товарищем, но сейчас стал врагом. Он дал ей возможность почувствовать себя личностью, заставил её взглянуть на мир по–другому.
Однако фигура у него была ничем не примечательная: чуть выше среднего роста, а из–за худобы он казался ещё ниже. Она не ошибалась: кожа его действительно была тёмно–коричневая, хотя этот цвет оказался натуральным, а не приобретённым под воздействием космического излучения. Его жёсткие волосы слегка завивались. Несомненно, выходец с Земли, а может, мутировавший потомок самой Первой Волны колонистов, ринувшейся заселять новые миры десятки, сотни поколений назад.
Незнакомец устроился рядом, задумчиво глядя на неё, точно перед ним было какое–то уравнение, которое нужно решить. Испугавшись затянувшейся паузы, девушка поторопилась задать вопрос:
— Что это был за корабль?
— Грабителей. Они перессорились и передрались между собой — по крайней мере, так это выглядело со стороны. Те, кто были на корабле, отбили атаку своих бывших товарищей и улетели. Правда, кое–кто уцелел: два–три, не более.
— Оган! Он будет искать… — возбуждённо воскликнула девушка, но затем прикусила язык, гневаясь на себя за то, что не сдержалась и выдала себя.
— Тебя? Нет… Как бы он ни желал, ему не выследить нас. Ему не пробиться через мой экран.
— Так что мы теперь будем делать? — напрямик спросила Зианта, надеясь, что он скажет ей правду. Никому нельзя недооценивать Патрульных.
— Ждать. И пока мы будем ждать, ты поймёшь, что я совсем не собираюсь держать тебя в таком виде, — он указал рукой на бечёвки, которыми была опутана Зианта.
— Я что, должна дать тебе обещание, что не буду предпринимать попыток сбежать от уготованной мне участи промывания мозгов?
— Бежать? Куда? Этот мир отнюдь не гостеприимен, — разумные доводы вызвали в ней лишь раздражение. — Еда, вода… да ещё эти грабители, — он махнул в сторону утёса, — бродящие в округе. Здесь ты в большей безопасности. В большей, чем в Сингакоке, — это была первая ссылка на их совместное приключение. — По крайней мере Первая Леди не насылала на наш след своих гончих псов.
Он достал пачку курительных палочек из нагрудного кармана, зажёг одну прикосновением ногтя и задумчиво вдохнул пряный аромат. Судя, по всему, он был спокоен и доволен, словно находился в каком–то дворце удовольствий на Корваре, и это спокойствие ещё больше злило Зианту.
— Ну, и чего же мы ждём? — решительно спросила девушка: к чему оттягивать.
— Возможности вернуться на мой корабль. Я не собираюсь пронести тебя на руках весь путь до него. Да мне бы это и не позволили: несомненно, впереди нам, ещё придётся сражаться. Я послал сигнал тревоги, и один из кораблей Патруля в этом секторе уже должен был засечь его. Так что вскоре он прибудет сюда, на планету, а нам лучше дождаться его здесь. Всё зависит только от тебя: будешь ли ты вести себя благоразумно и не делать никаких необдуманных поступков. Если ты дашь мне слово, то тогда нам нужно только попасть на корабль, а уж там, поверь, будет гораздо приятнее и уютнее.
— Это для тебя там будет приятнее. А меня лишь приблизит к тому, что ожидает!
Он вздохнул.
— Ты что, не можешь просто выслушать меня и выкинуть из головы, будто знаешь всё наперёд!
— А разве не так — когда имеешь дело с Патрульным! — воскликнула девушка, рыдая.
— А почему ты решила, — спокойно поинтересовался он, — что я имею какое–то отношение к Патрулю?