Он был очень высоким, этот офицер Службы Разведки, возвышаясь над Чарис, сидевшей, скрестив ноги, на покрывалах; нетерпеливо расхаживая взад–вперёд по комнате, время от времени он выпаливал вопросы или заставлял ее повторять какую–то часть своего рассказа.

— Да, это очень похоже на методы работы Компаний, — наконец заключил он. — Что означает, что они должны быть очень уверены в своих силах и считают, что прикрыты со всех сторон, — казалось, что он больше говорил с самим собой, чем с девушкой. — Сделка… они каким–то образом заключили сделку.

Чарис догадалась, что это означает.

— Ты думаешь, они договорились, что некто закроет глаза на их действия?

Торвальд бросил на неё резкий взгляд, почти неприязненный, как решила Чарис. Однако кивнул в ответ и с яростью бросил:

— Но это не наши ребята!

— И они не смогут договориться с Патрулём, не так ли? Не смогут, если только удастся отправить в космос сообщение.

Торвальд хмуро улыбнулся.

— Вряд ли. Единственное устройство связи находится на базе, а из твоих слов следует, что сейчас она в их руках.

— На планету сел Патрульный корабль. На нём тоже должен быть коммуникатор, — указала девушка.

Торвальд принялся теребить рукой подбородок, уставясь пустым взором на белую стену комнаты.

— Да, этот Патрульный корабль…

— И они даже не охраняли вертолёт.

— Значит, не ожидали никаких затруднений. Вероятно, считали, что захватили весь персонал базы. Но больше они так не думают.

Да, это был разумный аргумент. Теперь, когда девушка уже не сомневалась, что пираты захватили Лэнти, когда она увела вертолёт, они уж точно будут настороже. Если Патрульный корабль до этого и не охранялся, то теперь, несомненно, за ним будет вестись тщательное наблюдение.

— Что мы можем предпринять?

— Нам придётся учитывать то обстоятельство, что они схватили Лэнти.

«Либо же, — добавила про себя Чарис, — что он мёртв».

— И они знают, что с ним был по крайней мере один человек, который–то и угнал вертолёт. Они могут просканировать его мозг, поскольку он не защищен от этого.

Чарис вдруг заметила, что руки её трясутся. Внутри она почувствовала холодную тошноту. Торвальд был объективен, однако девушка обнаружила, что не может придерживаться его точки зрения, особенно, когда человек, о котором они говорили, не просто какое–то имя, а живая личность, и в какой–то степени, Чарис не могла даже самой себе признаться в этом, он стал для неё ближе всех, кого она знала прежде. Чарис не замечала, что офицер Службы Разведки остановился, пока он не опустился рядом с ней, взяв её руки.

— Мы должны взглянуть правде в глаза, — спокойно сказал он.

Чарис кивнула, выпрямив спину и приподняв голову.

— Я понимаю. Но я улетела… оставив его одного…

— И это было единственное, что ты могла сделать. Он знал это. И, кроме того, вот ещё что. Эти мужчины–вайверны… на них что–то напало там, в кустах… ты думаешь, это была Тоги?

— Как раз перед этим я учуяла запах росомахи. И один из вайвернов был убит или сильно ранен.

— А тогда они могут даже решить, что там было больше, чем два человека. И утроят бдительность. Животные работают под руководством опытных наставников — это всем известно. И, вдобавок, всем известна фанатичная преданность зверей. Лэнти работал с росомахами уже целых два года. Люди, захватившие базу, могут поместить его в транс, чтобы с его помощью получить контроль над животными.

«В самом ли деле он верит в это? — подумала Чарис. — Или же это просто слабая попытка снять с неё чувство вины?

— Этот ограничитель… — Торвальд снова поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате. — С ним бандитам вполне по силам захватить и саму крепость! И как долго осталось ждать начала нападения? А если вертолёт оборудован следящим устройством, то они уже узнали…

— Место, куда напасть! — закончила Чарис за него, лишь теперь осознав, к каким последствиям могут привести её глупые действия.

— У тебя не было выбора, — Торвальд поторопился ободрить девушку. — Было очень важно предупредить вайверн. И по–другому ты не могла преодолеть этот барьер.

— Да, но у меня есть способ вернуться туда, — Чарис размышляла. Безумный, сумасшедший план, но он мог сработать. Торвальд внимательно посмотрел на девушку.

Шиха! Чарис мысленно вернулась к своей первой ночи на Колдуне, к женщине–торговке, которая утратила душевное равновесие в результате контакта с ведьмами.

— Эти захватчики знают, что Джэган доставил меня сюда, — начата Чарис. — А также, что я покидала факторию, находясь под контролем вайверн. У них даже могут быть ленты с записями, которые я сделала, пытаясь связаться с вашей базой. Но возможно, им неизвестно, что это именно я захватила вертолёт. А если даже и известно… как много вообще они знают о Силе? Они знают, что вайверны используют её для подавления и управления своими мужчинами. Поэтому, может быть, они подумают, что во время захвата вертолёта моё сознание находилось под контролем вайверн.

И вот моё предложение: нельзя ли попробовать внушить им, что я сбежала от вайверн и отправилась к базе, потому что считала, что окажусь там в безопасности. Я могу вести себя так же безумно, как Шиха.

— А если они решат проверить тебя с помощью сканера? — резко бросил Торвальд. — Или если им уже известно от Лэнти о твоей способности владеть Силой?

— Тогда им не придётся даже сканировать меня. Они захотят демонстрации Силы, — возразила Чарис. — Они не могут слишком много знать о ней, не так ли? Что вы сообщали в своих отчётах? Вероятно, из–за этого–то они и появились здесь.

— Отчёты? А что мы вообще должны были сообщать в них, помимо обычной рутины? У нас были инструкции постараться как можно быстрее наладить контакты с этими ведьмами. После того, как они помогли нам уничтожить базу Трогов на планете — что всецело их заслуга, — они вовсе не горели желанием сближаться с нами. Стремление к общению должно было исходить с их стороны, контакт — это вещь довольно хрупкая. Мне ничего не известно об этом ограничителе. Но ни одной инопланетной Компании не под силу наладить такой прибор на основании только тех сведений, что мы сообщали в наших рапортах: мы сами почти ничего не знали. Если только эта машина — не модификация какого–то устройства, и они привезли его с собой для экспериментальной проверки, и это у них получилось — очень даже неплохо!

— Значит, — заметила Чарис, снова возвращаясь к своему предложению, — они не могут много знать о Силе и о том, как она действует?

— Ну, да! Они, возможно, уничтожили нескольких мужчин–вайвернов. Но те никогда не могли путешествовать в мир снов или использовать Силу. Разведчики Компании могут лишь догадываться, как она действует, не более.

— Поэтому, поскольку я инопланетянка, которая подвергалась её воздействию, то могу делать заявления, проверить которые они просто не в состоянии.

— Если только не применят сканер, — напомнил ей Торвальд

— Сталкиваясь с проблемами психики, не стоит орудовать ломом, — возразила Чарис. — Говорю тебе, если я отправлюсь к ним как беглянка, горящая желанием сотрудничать, любой, у кого есть мозги в голове, не станет применять насильственные методы. Ему бы захотелось, чтобы я работала по собственной воле.

Торвальд испытующе посмотрел на девушку.

— Существуют разные виды сил, — медленно начал он. — И если у них возникнет подозрение, что ты ведёшь двойную игру, они, не колеблясь, используют все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы вытащить из тебя все нужные сведения. Компания, совершившая налёт на планету, ограничена временем, а их агенты не знают пощады.

— Ну и что! Так каков ответ? Похоже, это наилучшая возможность попасть на базу на тех условиях, какие я сама выбрала. Разве у тебя или ведьм есть вообще хоть какой–нибудь шанс? Если ты попытаешься проникнуть туда — вспомни попытку Шэнна, — тебя тоже схватят.

— Точно.

— Что ж, я представлюсь им так, как они и ожидают, — инопланетянкой, которая столкнулась с воздействием Силы. При подобных обстоятельствах у меня неплохие шансы подобраться поближе к ограничителю. А если мне удастся вывести его из строя, ведьмы без труда завершат остальное. Но пока вайверны с подозрением относятся к нам, только потому, что мы — инопланетяне.

— И каким образом ты сможешь убедить вайверн, что сражаешься против своих сородичей?

— Они читали мои мысли, применив Силу. От них невозможно скрыть правду. У нас нет вооружённых отрядов, чтобы совершить налёт на базу. И кто–то же должен начать действовать, пока на это не решились захватчики.

— Ты не знаешь, какими жестокими они могут быть… — начал было Торвальд, однако Чарис, встав, перебила его:

— За мной и до этого охотились люди. И совсем немногое ты можешь добавить к моим познаниям о грубости, используемой как оружие. Но поскольку я могу дать Компании неоценимую пользу, то меня будут оберегать. Мне кажется, сейчас я — ваш единственный ключ к успеху.

Девушка на секунду закрыла глаза. Она чувствовала страх, ужасающий холодок внутри. Да, она знала, что значит встретиться с враждебностью — раньше ей уже приходилось убегать. Но теперь ей придётся отправиться беззащитной туда, куда она меньше всего хотела бы попасть. Но в этом их шанс. Она поняла это после разговора с Гидайей. Наверное, от постоянного использования Силы появляется уверенность. Однако, оказавшись на базе, она не сможет призывать её — когда там работает ограничитель. Ей придётся полагаться только на свои собственные силы и на удачу. Или же… может, у неё найдётся и ещё что–то в запасе? Росомахи, Тоги и её щенята, бродят где–то в районе базы, по всей видимости, никем не контролируемые, готовые напасть на охрану инопланетян. Чарис не имела контакта с Тоги, хотя и была связана некоторое время с Тэгги, совсем по–другому, чем с Тссту во время поисков Лэнти. Но где же теперь животные?

— Ты что–то ещё придумала? — наверное, выражение лица как–то выдало её, поэтому Торвальд и задал вопрос.

— Тссту и Тэгги… — после недолгого раздумья девушка решила более подробно объяснить свои предположения.

— Не понимаю. Ты ведь утверждала, что они не были с вами в Пещере Пелены и после неё.

— Да, не были, однако они ответили, когда мы позвали их. Я не думаю, что они в плену какого–то сновидения. Возможно, им пришлось собственными усилиями выбираться потом на свободу. И ещё… то жуткое место, — в голове Чарис мелькнула картина коридора, открытых дверей, где мысли Лэнти атаковали её, и она снова вздрогнула. — Они, возможно, и сбежали от того, что оно осталось в памяти.

— Тогда, выходит… они вернутся?

— Я думаю, что должны, — просто ответила Чарис. — Тогда у нас установилась мысленная связь и она до сих пор сохраняется. Может быть, мы её никогда и не утеряем. Но что если мне удастся найти их, а они окажутся союзниками людей на базе, даже сами об этом не подозревая.

— Или если ограничитель оборвал связь между вами? — не отставал Торвальд.

— Если я доберусь до них раньше, чем попаду на базу, то звери должны знать, как смогут помочь мне.

— Похоже, у тебя на всё есть ответы! — казалось, офицер без особой радости признался в этом. — Итак, ты отправляешься в западню одна и проникаешь туда — только и всего!

— Возможно, мне не удастся. Но я думаю, что никакого другого выхода у нас нет.

«Ты снова правильно прочитала узор, Разделяющая–Сны!» Двое инопланетян, вздрогнув, оглянулись. Рядом стояли Гидайя и Гисмей.

Торвальд открыл было рот, потом снова закрыл: он чувствовал, что сейчас лучше всего промолчать.

— Вы убеждены, что так и следует поступить? — спросила Чарис у вайверн.

Гисмей сделала движение, аналогичное пожатию плечами у людей.

«Я, Хранительница–Высшего–Диска, присоединяюсь к желанию моих Разделяющих–Сны в этом деле. Ты, кто стала не совсем чужой нам, считаешь, что нужно сделать то, что должно быть сделано. И ты желаешь сама осуществить это дело. Пусть так и будет. Но мы не можем оказать тебе в том никакой помощи: в наш мир принесено зло, которое воздвигло стену, и её мы не в состоянии пробить».

— Да, вы не сможете мне помочь, когда меня здесь не будет. Но кое–что вы можете сделать для меня, прежде чем я отправлюсь…

«Что именно?» — спросила Гидайя.

— Найдите Тссту и Тэгги и вызволите их оттуда, где они оказались.

«Тссту обладает определёной силой, но она не годится для твоих целей, — старшая вайверн колебалась. — Однако сила и помощь отнюдь не лишние, когда входишь в логово вилохвоста, не имея с собой диска. Да, мы поищем это маленькое существо, как и то, другое. Возможно, нам удастся сделать и больше, используя их подобно инструментам…»

Гисмей энергично кивнула.

«Хорошее предложение, Читающая–Иглы! Это может сработать. Возможно, так нам удастся заставить захватчиков думать, что им угрожают с двух сторон, а не только одни вы. Мы не можем проникнуть в их комнаты, тем не менее мы можем видеть», — Гисмей не стала продолжать свою мысль.

Повернувшись к Чарис, Торвальд бросил:

— Я полечу вместе с тобой — на вертолёте.

— Тебе нельзя! — запротестовала Чарис. — Я не стану возвращаться на базу на летательном аппарате. Я должна отправиться туда пешком, ведь я беглянка и бреду наудачу…

— Я и не говорил, что собираюсь приземляться на базе. Но я должен быть как можно ближе к ней, чтобы проникнуть туда, если представится благоприятный случай, — Торвальд произнёс это с вызовом, уставившись своими блестящими глазами на вайверн, словно пытался подчинить их своей воле.

«Если представится благоприятный случай, — подумала Чарис, — но лучше было бы сказать: если он вообще представится».

«Хорошо, — ответила Гидайя, хотя и сделала какое–то движение, будто протестуя, — забирайтесь в свою машину и улетайте — туда…»

В мозгу Чарис в тот же миг вспыхнула чёткая картина ровного скалистого выступа квадратной формы, на котором можно произвести посадку.

— Примерно в миле от базы! — воскликнул Торвальд — должно быть, он тоже увидел у себя в голове эту картину и узнал место. — Мы приблизимся к скале с юга — ночью — без посадочных огней. Я без особого труда смогу посадить там вертолёт.

— А Тссту… и Тэгти? — снова напомнила Чарис вайвернам.

— Они уже там и присоединятся к вам, чтобы выполнить задачи, которые вы на них возложите. А теперь можете отправляться.

Чарис вернулась к посадочной площадке, где находились оба вертолёта, но в этот раз вместе с ней шёл Торвальд. Когда девушка завела двигатель машины, на которой прибыла в Цитадель, офицер Службы Разведки схватил её за руку.

— На моём — не на этом, — и он потащил Чарис за собой ко второму вертолёту. — Если его заметят, то подумают, что это я вернулся и скрываюсь где–то поблизости. И не свяжут этот факт с тобой.

Чарис согласилась с разумностью довода и принялась следить, заняв своё место на втором сидении, как он настраивает приборы. Они поднялись одним прыжком, который больше слов свидетельствовал об его нетерпении. Потом, уже в ночном небе, полетели вперёд, и под ними простирался океан.

— Наверное, они включили радар, — заметил офицер, когда его пальцы забегали по клавишам, устанавливая курс. — Мы сделаем большой крюк, и тогда можно будет считать, что сделали всё от себя зависящее, чтобы нас не заметили. На север — потом на запад, после чего поднимемся вверх с южного побережья…

Да, это был длинный обходной путь. Чарис равнодушно следила за полётом, а веки становились всё тяжелее и тяжелее. Ровная поверхность тёмного океана, простиравшегося под ними, всё тянулась и тянулась, несмотря на их скорость. Трудно было смириться с тем, что им приходилось лететь и лететь в сторону от цели, а не прямо к ней.

— Откинься на спинку, — голос Торвальда прозвучал тихо и ровно, хотя его тоже съедало нетерпение. — Поспи, если сумеешь.

«Спать? Как можно спать, когда поставлена такая задача? Спать… это… невозможно…»

Темнота… густая, негативная темнота. Негативная? Что это означает? Темнота, а потом в самом сердце этой черноты показывается меленький огонёк, пытающийся побороть мрак. И этот огонь несёт опасность, огонь, до которого она должна добраться и вдохнуть в него силу. Он должен снова вспыхнуть ярким пламенем! Но когда Чарис попыталась побыстрее приблизиться к огоньку, то из–за тяжести, навалившейся на руки и ноги, болью отозвавшейся в теле, смогла лишь еле–еле пошевелиться. А огонёк продолжал мерцать, потом ярко вспыхнул и снова замерцал. Чарис поняла, что стоит ему совсем погаснуть и, возможно, его больше не удастся зажечь. И больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы этот огонёк снова запылал, и она посылала яростный беззвучный зов о помощи, на который никак не приходило ответа.

— Просыпайся!

Чарис грубо встряхнули, голова её качнулась взад–вперёд. Девушка посмотрела вверх, моргая, ещё не до конца очнувшись, прямо в пылающие глаза, в которых сквозило что–то от того огонька в темноте.

— Тебе привидился сон! — это прозвучало как обвинение. — Они держат тебя под контролем. Они никогда и не собирались…

— Нет! — девушка уже достаточно пришла в себя, чтобы вырваться из объятий Торвальда. — Это был не их сон.

— Но ты же видела сон!

— Да, — Чарис свернулась клубком на сидении, вертолёт продолжал лететь на автопилоте. — Шэнн…

— Что с ним? — Торвальд снова схватил её.

— Он ещё жив, — Чарис захватила с собой из той черноты крохотную частицу убеждённости в этом. — Хотя…

— Что хотя?

— Он едва держится, — и это знание тоже пришло к ней, хотя было не таким ободряющим. Что поддерживало Лэнти в тех глубинах, чему она стала свидетельницей? Физическая боль? Атака сканера? Он жив и всё ещё сражается. Это она знала наверняка, и об этом сейчас и говорила.

— Не настоящий контакт? Он тебе ничего не сказал?

— Ничего. Однако я почти дотянулась до него. Если бы я могла снова попытаться…

— Нет! — закричал Торвальд. — Вдруг он находится под воздействием сканера — тогда ты даже не узнаешь, как много они выведают для себя из такого контакта. Ты… ты должна закрыть свой мозг для него.

Чарис лишь молча смотрела на него.

— Ты должна это сделать, — упрямо повторил офицер. — Если они каким–то образом заметят тебя, то весь план провалится. Неужели ты этого не понимаешь? Ведь ты — единственный шанс для Лэнти. Тебе придётся лично добраться до него, чтобы помочь — другого способа нет!

Торвальд был прав. У Чарис хватало благоразумия, чтобы понять его правоту, хотя это было совсем нелегко сделать, когда она думала о крохотном огоньке, мерцающем и почти угасшем в той глубокой, всепоглощающей темноте.

— Поторопись! — девушка облизнула пересохшие губы.

Торвальд занялся перенастройкой курса.

— Конечно.

Вертолёт по спирали заложил вираж вправо, направляясь к берегу, которого они ещё не могли видеть, к цели, которую выбрала сама Чарис.