Глава двенадцатая Битва на кафедральных ступенях
Кобенц хорошо использован отпущенное ему время, как увидел Майкл Карл, когда во главе своего маленького отряда добрался до конца улицы, которая вела на площадь. На ступенях собора возвышалась баррикада из ящиков, поломанной мебели из соседних домов, тюков с алой и синей тканью из разграбленного магазина. Из-за баррикады торчали зловещие чёрные ружейные стволы.
Есть ли у них пулемёты? Майкл Карл колебался: он знал, что их успех или поражение зависят от ответа на этот вопрос. Если пулемёты у них есть, то отряд будет сметён с лица земли в мгновение ока.
Но также понимая, что медлить нельзя, юноша во внезапном порыве выхватил из рук стоявшего рядом знаменосца древко флага и жестоко ударил кобылу в бока шпорами.
Она подпрыгнула, как преследуемая, стараясь уйти от боли, причинённой сталью. И поскакала через площадь. Майкл Карл выкрикнул:
— Король! Морвания и король!
Вначале послышались крики из-за баррикады, потом он услышат за собой голоса своих людей. Пулемёты не застрекотали. Кобыла подобрала ноги и легко перескочила через преграду. Майкл Карл увидел искаженное белое лицо и ударил по нему. По ступенькам стучало теперь много копыт, а он с помощью древка штандарта отражал удары сабель. Стрелять противники не стали, опасаясь попасть в своих же, столпившихся вокруг принца и пытавшихся стащить его с седла.
Древко быстро сломалось, в руке осталось всего пять дюймов, и он едва успел отразить сильный удар растрёпанного человека, который воспользовался ружьём как дубиной. Майкл Карл пытался пробиться на самый верх ступеней, к группе ярко одетых офицеров, среди которых должен быть Кобенц.
С ужасным ржаньем кобыла упала, сильный удар ложем ружья пришёлся ей меж глаз. Майкл Карл попытался высвободиться, но враги набросились на него, как собаки, и сшибли на землю. Он откатился вбок и прижался спиной к резным статуям святых сбоку от ступеней. Оказавшись лицом к баррикаде, юноша скользнул в нишу у двери, задев головой ногу святого Михаила.
Группа офицеров уже исчезла, и на ступеньках оставались только солдаты с искажёнными страхом и злостью лицами. Если его не снимут выстрелом, на какое-то время он в безопасности.
По площади скакали последние чёрные плащи, хладнокровно стреляя на скаку. Баррикада была преодолена, её защитники отступали, а лошади спешившихся чёрных плащей толпились у основания ступеней. Урич, широко размахивая саблей, приближался к Майклу Карлу. Стрельба теперь почти прекратилась, перейдя в рукопашную схватку, и чёрные плащи побеждали.
Принц, тяжело дыша, прислонился к холодному камню. На какое-то мгновение о нём забыли. Он мрачно заметил, что королевский штандарт в его руках превратился в обрывки, испещрённые тёмными пятнами. Но у него не было времени на такие мелочи.
Человек в крестьянской блузе хрипло закричал:
— Возьмите его, раньше чем они возьмут нас!
Все, кто его услышал, пять или шесть человек, подчинились и бросились к Майклу Карлу. Но наткнулись на саблю.
— Держитесь! — кричал снизу Урич. — Держитесь! Юноша пытался, но ему всё труднее становилось поднимать руку. Сильно болела царапина на щеке, и острые края камня впивались в спину. Он больше замечал эти неудобства, чем усилия людей, пытавшихся добраться до него.
Человек снизу снова что-то крикнул, и враги с ворчанием отступили. Их предводитель поднял руку. Майкл Карл догадался, что последует за этим, и упал, услышав, как пуля ударилась в ногу святого над ним.
С торжествующим криком его противники бросились на Урича и чёрных плащей. Урич, выйдя из себя из-за предполагаемой смерти принца, встретил их обнажённой сталью, и когда чёрные плащи поднялись на следующую ступень, сопротивления они больше не встретили.
Никто не сдавался: отчаянные защитники баррикады сражались, пока не падали под ударами сабель или пуль. Чёрные плащи очистили ступени собора, но и сами потеряли десятерых.
Майкл Карл встал на колени. Было очень тихо, и утреннее солнце зажгло крест у него на груди живым пламенем. Стрельба внизу стихала, и на краю площади показались серые мундиры иностранного легиона.
Юноша осторожно поднялся, хватаясь руками за камень. Смятый королевский штандарт лежал у его ног, и с риском потерять равновесие он наклонился и поднял его. Урич и уцелевшие черные плащи с тупым удивлением смотрели на него, как на воскресшего из мёртвых.
Алый ручеёк, становясь все гуще, стекал по ступеням; он окрасил сапоги одного бойца из черных плащей, который сидел, тяжело дыша. На глазах у принца этот человек глубоко вздохнул, лег и застыл.
Поблизости лежала и кобыла со шкурой, изорванной сапогами. Майкл Карл тупо смотрел на нее. Она хорошо послужила ему, и казалось невероятным, что такая грация и красота лежит неподвижно на ступенях собора, грязная и изломанная.
Подошёл Урич, он двигался медленно, как старик.
— Они всё ещё удерживают собор, ваше высочество. Но их немного, только Кобенц и его офицеры.
Так вот куда скрылась группа ярко одетых офицеров, которые исчезли, поняв, что проигрывают бой.
Майкл Карл устало прислонил голову к ногам святого. Они взяли площадь и ступени, но ещё предстояло взять собор.
— Проведите перекличку, — медленно приказал он.
Урич взглянул на чёрных плащей, ещё остававшихся на ногах.
— Нас десять, не считая вашего высочества.
— А когда начинали…
— Нас было сорок, ваше высочество.
Юноша осмотрел площадь. У большого фонтана в центре лежала лошадь головой в воде, рядом с ней распростёрся чёрный плащ. По крайней мере один раз защитники баррикады попали в цель. Мимо мёртвой лошади и её хозяина без строя приближались солдаты иностранного легиона, и с ними, аккуратный вплоть до последней начищенной пуговицы, прямо шагал полковник Гримвич, помахивая тростью — знаком своей власти.
Чёрные плащи во главе с Майклом Карлом собрались на верху ступеней, а плоды их с таким трудом одержанной победы лежали у их ног и за баррикадой.
Гримвич остановился, увидев эти ужасные ступени, и потом, посмотрев вверх, коснулся шапки концом трости. Принц ответил на приветствие рукоятью сломанной сабли — лезвие лопнуло, когда он бросился вниз, спасаясь от пули, — и пошёл вниз навстречу полковнику.
— Вам здорово досталось, ваше высочество, — заметил полковник.
Майкл Карл кивнул.
— Кобенц еще удерживает собор, но ваша дорога свободна. Мы его выкурим. Трудно было внизу?
Гримвич улыбнулся — впервые с тех пор, как юноша познакомился с ним.
— Пожалуй. Но мы очистили город. Теперь пойдём в крепость. Мои ребята позабавились сегодня утром. Оставить вам подкрепления?
— Если сможете выделить десяток… — нерешительно начал Майкл Карл, оглядывался на горстку чёрных плащей на ступенях.
— Ничего нет легче, — сердечно сказал полковник. — Кортленд, десять человек его высочеству. Хауптан уже на подходе, — продолжал он, пока десять человек отделялись от серых рядов и поднимались по ступеням, — и герцог захватил водопровод. С Иннесбергом мы договоримся за два дня. Ну, нам пора. Я сообщу его величеству о том, что здесь произошло, — вторично подняв в приветствии трость, полковник со своими людьми двинулся к крепости.
Майкл Карл снова повернулся к собору. Его необходимо было взять. Но, глядя на серые каменные стены и массивную дубовую дверь, он решил, что сделать это будет нелегко.
Перехватив рукоять сломанной сабли, он заколотил ею по двери.
— Именем короля требую, чтобы вы сдались! — крикнул он.
Они подождали, но двери оставались закрытыми и тихими. Майкл Карл понимал, что это требование сдачи — формальность, и не ожидал ответа.
— В последний раз требую вашей сдачи. Пушки крепости нацелены на собор, — он надеялся, что там есть пушки. Голыми руками собор не взять.
И на этот раз пришел ответ — глухой звук, похожий на шум моря в спирали раковины. Очевидно, внутри что-то происходило. Кобенц трус, хотя достаточно ли он труслив, чтобы открыть дверь при такой угрозе? Но Майкл Карл не принял во внимание архиепископа.
Для маленького человека собор был всем миром, и один-единственный выстрел, задевший его камень, для него хуже святотатства. Услышав об угрозе, он набросился на осаждающих.
С глухим стуком дверь распахнулась. Майкл Карл помигал, стараясь что-нибудь рассмотреть в полутьме ослепленными солнцем глазами. В дверях стояла маленькая фигура в алом плаще; он видел этого человека в комнате заседаний Совета, там он держал в руках серебряный крест.
Фигура слепо смотрела вперёд, яркий свет так же ослепил архиепископа, как и Майкла Карла; сморщенный рот болезненно искривился; руки человек широко развел, защищая красоту церкви за собой. Затем, по-видимому, увидев принца, он сделал шаг вперёд и положил жёлтую ладонь на руку юноши.
— Вы не причините вреда… вреда всему этому? — взмолился он, указывая на убранство собора. — Они там, берите их, — и он показал на высокий алтарь.
Послышался резкий хлопок, алая фигурка покачнулась, но, даже падая, архиепископ умоляюще смотрел в лицо Майклу Карлу.
— Вы не причините… — прошептал он.
— Мы не повредим собор, — пообещал принц.
Архиепископ Рейна ещё раз мирно вздохнул и покинул единственное место на земле, которое любил больше всего. Маленькая фигурка в алом платье неподвижно лежала у одной из прекрасных колонн собора.
Майкл Карл в сопровождении Урича и своих людей вошёл в собор. Внутри в ожидании выстрелов они разделились на две колонны и пошли по двум проходам между сидениями. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, юноша хорошо видел алтарь и на ступенях возле него группу офицеров.
Один из них неожиданно закричал, и звук его голоса, сопровождаемый эхом отражений, заполнил собор:
— Святилище! Мы требуем права святилища!
Майкл Карл подумал о маленькой алой фигуре у входа.
Он мрачно шёл дальше. Заметив, что на некоторых чёрных плащей подействовал этот крик, он крикнул в ответ:
— Для тех, кто нарушил право святилища, его не существует. Вы убили архиепископа у его собственной двери.
Чёрные плащи вновь двинулись вперёд. Стоявшие у алтаря слышали их шаги, но не могли видеть приближавшихся.
Майкл Карл предпринял последнюю попытку предотвратить кровопролитие:
— Сдавайтесь, не стоит лить кровь за того, кто стал на путь предательства, — и приведите его с собой.
— Мы сдаёмся, и мы обезоружили Кобенца, — пришёл ответ.
Они приближались медленно — жалкая кучка людей в изорванных грязных мундирах. И среди них, прихрамывая, с руками, связанными за спиной собственным поясом, Кобенц. Его коварная усмешка исчезла, жёлтые глаза смотрели вперёд, ничего не видя, а на пурпурных губах выступила пена.
Чёрные плащи обезоружили офицеров, и вскоре, связанные и сломленные, те стояли перед Майклом Карлом. Кобенц перестал быть человеком. Он бросился на камни пола и пополз к сапогам принца, издавая нечленораздельные звуки, подобно животному.
— Сжальтесь, сжальтесь! — кричал он.
Майкл Карл отвернулся.
В проходе раздался звон шпор, и юноша оторвал взгляд от этой твари, пожелавшей стать королём. Приближался один из людей-волков. Он отдал месть Майклу Карлу.
— Его величество сообщает, что город в наших руках. Он будет здесь через пять минут.
Принц поблагодарил его. Неожиданно он почувствовал себя страшно усталым и больным. Мозаичный пол покачнулся. Когда он попытался повернуть голову, щеку прорезала боль. Майкл Карл решил, что война ему не нравится.
С площади послышались приветственные крики. Это наверняка шел Ульрих Карл. Юноша повернулся и неуверенно двинулся к двери. Следовало расчистить ступени.
Но прежде чем он достиг двери и её несчастного охранника, кто-то вошел.
У Майкла Карла перехватило дыхание. Этот человек не мог быть американцем. Высокая величественная фигура в алом плаще и в украшенной драгоценностями шляпе. Юноша взглянул на себя, на собственную изорванную рубашку, на которой качался алмазный крест, на забрызганные кровью брюки. Потом посмотрел в улыбающееся лицо короля, почувствовал, как тот обнял его за плечи, и услышал его голос:
— Брат, ты ранен?
— Не думаю, — ответил Майкл Карл и сразу почувствовал себя вновь молодым. Огромный груз ответственности свалился с его худых плеч.
— Ну, приятель, если ты и не ранен, то выглядишь как раз таким, — в голосе короля прозвучало облегчение. — Посмотрел бы ты на своё лицо.
— Что у нас здесь? — чуть погодя спросил он, по-прежнему обнимая юношу за плечи, когда они подошли к пленным. — А, Кобенц и компания. Тебе удалось взять их всех. Ну, на время избавимся от них.
Он отрядил людей-волков в качестве охраны пленных, потом обратился к чёрным плащам.
— Мне не нужны слова, друзья, но вы увидите, что дела этого дня будут вознаграждены. Вы спасли королевство, и король этого никогда не забудет.
Майкл Карл ещё видел, как Урич подскочил к нему, но уже утратил всякий интерес к королям и королевствам. Сильные руки подняли его и как будто понесли по лестницам и коридорам. Кто-то продолжал звать его по имени, но он уже уснул.
Что-то тяжелое лежало на груди юноши; он сонно поднял руки, чтобы оттолкнуть тяжесть. Пальцы его коснулись мягкого бархата. Он повернулся и открыл глаза. Очаг, достаточно большой, чтобы вместить целое бревно, стул с высокой спинкой и выцветшим гербом на этой спинке. Майкл Карл сонно смотрел на всё это, потом поднял голову.
Над высокой каминной доской висела картина. Стройный юноша со смеющимися глазами и взъерошенными волосами держит поводья живой чёрной лошади; у его испачканных грязью сапог развалились две собаки, высунув языки; они словно только что с охоты. Белые брюки их хозяина тоже в грязи, охотничья куртка порвана на плече, но рука его сжимает хвост желанной добычи.
Майкл Карл разглядывал юношу. Знакомое лицо… Может, офицер, которого он видел на улице или в соборе? Нет, не похоже. Такой парень не стал бы связываться с бандой Кобенца. Наверное, он видел его в горном лагере Ульриха Карла.
Кстати, а где он сейчас? Майкл Карл откинулся на спину и стал разглядывать зелёный полог над головой. Последнее, что он отчётливо помнил, это как он стоит в соборе, король обнимает его за плечи, и вдруг колонны как-то странно завертелись.
Майкл Карл посмотрел на зелёный бархатный полог между резными кроватными столбиками. Прямо перед ним стоял другой стул, а в нём спал человек-волк. Свою волчью маску он сбросил, голову положил на руки. Принц посмотрел на него: ему стало ясно, что тот ещё долго не сможет сидеть и вообще какое-то время будет неинтересным компаньоном.
Юноша с трудом повернул голову. Половина лица сильно болела; потрогав щеку, он обнаружил, что та плотно забинтована.
В другой части комнаты оказались еще два таких же стула, длинный стол с резной сценой охоты вдоль всего края и тяжёлый сундук. Над столом, уравновешивая юношу-охотника, внесла другая картина в тяжёлой раме. С неё на принца смотрел тоже юноша, но в его высокомерном взгляде не было улыбки, не улыбались и тонкие губы.
— Весьма неприятная личность, — проговорил Майкл Карл вслух, разглядывая портрет.
— Таким он и был, приятель. Я хорошо был с ним знаком, — в ногах кровати стоял король, человек-волк продолжал спать.
Майкл Карл без удивления посмотрел на своего двоюродного брата. Он уже привык к таким неожиданным появлениям.
— Кто он такой?
— Наш дед, покойный король. Хотелось бы найти хоть одного человека, которому бы он нравился. А это, — он кивнул на картину с юношей-охотником, — принц Эрик, твой отец. Ты удивительно похож на него. Вполне мог бы послужить твоим портретом. Как себя чувствуешь после завоевания города?
— Хорошо. Послушайте, я хочу встать.
— Всему своё время. Ты нас испугал, молодой человек, когда решил так картинно потерять сознание в соборе.
Урич ужасно рассердился на меня за то, что я не послал подкреплений раньше. Ты привлек на свою сторону множество поклонников, приятель. Мне следует как можно быстрее взять у тебя клятву верности: если ты решишь восстать, я окажусь побеждённым, прежде чем пойму, что случилось. Как тебе нравится быть героем?
— Чушь! Что вы сделаете с Кобенцем и остальными?
Глаза Ульриха Карла перестали смеяться, подбородок его, казалось, заострился.
— Кобенца будут судить за измену и убийство архиепископа. В любом случае мы с ним покончили. Остальные, вероятно, отправятся в изгнание.
— А Иннесберг?
—. Сдался сегодня утром. Угроза прекратить подачу воды заставила их пойти на переговоры. После того, как при взятии крепости был убит Камп, у них не осталось настоящего предводителя. Конечно, неприятности на юге не закончены, но это можно предоставить Иоганну. Он неожиданно продемонстрировал железную руку в наведении порядка, чем вызвал большое уважение и благоразумный страх.
Дворцовую гвардию я распускаю. Моей личной гвардией будет волчья стая, а иностранный легион разместится в крепости. На него я вполне могу положиться.
Кстати, часть твоей гвардии, оставшаяся верной Совету, просит пощады и мира. Я ответил, что это решать тебе.
— А что с Лауптом и Кафнером?
Гладкий лоб короля прорезала легкая морщина.
— Мы не можем их найти. Я знаю, что они не покинули страну. Они меня тревожат. Лаупт был мозговым центром всего дела, и я не усну спокойно, пока он не будет под замком в Львиной башне.
— Вы его найдёте, — заверил брата Майкл Карл.
После взятия Рейна он твердо верил, что этот высокий молодой человек, без всякого чванства сидящий на его кровати, может сделать всё, что захочет.
— А теперь расскажите, как вы взяли крепость, — попросил он.
