Глава десятая Немедленно в горы
Майкл Карл прихватил пальто и шапку и готов был идти вслед за торопившим его Ульманом, когда вновь появилась Марта. Она приготовила аккуратный пакет, завёрнутый в чистую салфетку.
— Здесь кой-какая еда. В горах бывает трудно, паренёк. А твоя мама разрешила тебе идти туда?
Майкл Карл серьёзно посмотрел на женщину, наклонился и поцеловал морщинистую руку.
— Большое спасибо. Видите ли, моя мама больше не может обо мне заботиться.
Он быстро прошёл по дорожке и во дворе догнал Ульмана.
— Пошли в конюшню, парень! Хорошо, что ты умеешь ездить верхом. Я дам тебе Леди Злючку, а она не очень-то приветлива с незнакомыми людьми.
Они пересекли поле по дороге к заросшей аллее, ведущей к конюшне, и нашли там конюха, чистившего грязную лошадь, да мальчишку, свистевшего сквозь зубы, разгружая тюки сена с телеги. Если не считать этих двоих, а также спящей чёрной кошки и пары толстых голубей, двор конюшни был пуст.
— Ганс! — позвал Ульман конюха.
Тот опустил щётку и повернулся.
— Приведи Леди и прихвати лёгкое верховое седло. Этот молодой человек хочет испытать её.
Конюх отвёл лошадь в пустое стойло и исчез. Через минуту-две он вернулся, ведя в поводу грациозную чёрную кобылу, которая презрительно переступала лужицы грязи маленькими копытами и фыркала.
— Вот она, герр Ульман. Молодой доминде хочет поводить её по кругу?
Ульман покачал головой.
— Нет. Он возьмёт её на весь день. Приказ его светлости. Оседлай её, Ганс.
Ульман вслед за Гансом прошёл в помещение, где висела упряжь, а мальчишка, разгружавший сено, тем временем держан Леди. Вернулся Ульман с парой седельных сумок в руке.
— Не завезёшь ли это главному пастуху, парень? Дорога в горы всё равно проходит мимо.
— Конечно, — ответил Майкл Карл, садясь верхом.
Леди настроена была покапризничать, и юноша сразу обнаружил, что нужна твёрдая рука, чтобы подчинить её.
— Поезжай по этой тропе через сад, — сказал Ульман, — а когда выедешь из него, дай кобыле свободу. До свидания и удачи тебе, парень.
— До свидания! — крикнул Майкл Карл через плечо. Он не мог дольше сдерживать танцующую Леди, и они резво поскакали по тропе через сад.
Дождь ароматных лепестков обрушился на них, застревая в короткой гриве Леди и на плечах наездника. Даже много лет спустя густой сладкий запах цветов сливы заставлял Майкла Карла вспоминать танцующую кобылу и грязную тропу, вьющуюся меж цветущих деревьев. Не менее мили тропа шла садом, и кобыла пустилась устойчивым галопом.
Майкл Карл удобнее пристроил пальто на луке седла, так, чтобы карман с пистолетом был сверху. Седельные сумки казались пустыми, и он догадался, что они должны послужить чем-то вроде пароля и охранять его в пути.
Миновав ворота, они оказались на каменистой тропе, которая шла через лес, а потом поднималась по горному склону. Кобыла выбирала дорогу изящно, как кошка во влажный день, и, казалось, знала путь. Они въехали в лес, и Майкл Карл обрадовался тени. Полуденное солнце теперь мягко грело плечи.
В лесу стояла такая тишина, что он осмелился посвистеть песню, которую накануне услышал у уличного музыканта. Было темно, и они стояли на балконе с Эриксоном, когда тот музыкант появился на улице. Он играл на скрипке и негромко пел.
— Слушайте, — прошептал Эриксон, схватив юношу за руку, — он пост горскую песню, которую редко услышишь в наши дни.
Мелодия была приятная и сладкая. Когда музыкант проходил мимо, они бросили ему по монете. И вот теперь Майкл Карл пытался припомнить мотив.
Постепенно лес поредел, деревья сменились кустами. Иногда попадались недавно остриженные овцы, их розовая кожа просвечивала сквозь редкую грязную шерсть. Они тупо смотрели на наездника и продолжали пастись. С вершины скалы залаяла собака со спутанной шерстью, оттуда она наблюдала за стадом хозяина.
Собачий лай словно вызвал и самого хозяина. Появился огромного роста человек, плечи которого прикрывала тяжёлая овечья шкура. Он молча стоял у скалы, ожидая Майкла Карла. Тот отвязал седельные сумки.
— Добрый день, — вежливо поздоровался он. Пастух посмотрел на юношу, потом на изношенные сумки. Медленно протянул к ним руку.
— Ты от Ульмана, — проговорил он хрипло; ему как будто редко приходилось разговаривать.
— Да, — только и ответил Майкл Карл. Кобыла нервничала, её тревожила собака, которая оставила своё место, спустилась и бегала вокруг.
— Иди прямо к той длинной вершине, — пастух указал на гору, — увидишь тропу, спускайся по ней к реке. Там скажешь часовому: «Пост Рейн».
В ответ на благодарность он лишь коротко кивнул и пошёл прочь, позвав за собой любопытного пса. Вскоре он скрылся за скалой, унося на плече седельные сумки.
Вскоре Майкл Карл спешился: склон был слишком крут, чтобы заставлять кобылу нести его. Покрепче взяв повод в руку, он начал подниматься. Прошло не меньше часа, прежде чем они добрались до длинной вершины — каменного столба, похожего на гигантскую иглу. Под ним в тени едва виднелась тропа. Должно быть, именно о ней говорил пастух, подумал юноша.
Он немного постоял, отдыхая. Отсюда хорошо были видны в долине Рейна башни крепости и шпиль кафедрального собора. Дальше перед ним расстилались охотничьи угодья загадочного Оборотня. Кобыла вздохнула и начала принюхиваться к тропе, ведущей вниз.
Сев в седло, Майкл Карл вновь послушался указаний Ульмана и предоставил кобыле свободу. Та охотно двинулась вниз. И почти сразу их поглотил лес; деревья были раз в десять гуще и толще, чем по ту сторону горы, но среди них по-прежнему вилась еле заметная тропа. Однако Майкл Карл доверился Леди, а она как будто хорошо знала дорогу. Очевидно, не в первый раз проходила по этому горному пути.
Тени удлинялись, в лесу стало прохладней. Вскоре Майкл Карл с радостью надел кожаное пальто, которое так предусмотрительно захватил с собой.
Кобыла остановилась, принюхалась и уверенно свернула в сторону. За кустами журчал холодный чистый ручей. Лошадь погрузила морду в воду. Юноша спешился и тоже напился из ладоней.
Потом нарвал жёсткой травы и растёр тонкие ноги и бока лошади. Она спокойно стояла, поэтому он достал салфетку, которую ему дала Марта, развернул её и нашёл два толстых сэндвича. Поездка по горам на свежем воздухе придала ему аппетита.
Сунув остатки еды в карман, он взялся за повод и снова сел в седло. Вечерело, тени сгустились. Они продолжили спускаться по склону, кобыла теперь выбирала дорогу очень осторожно.
Лес постепенно редел. Однажды встретилась груда брёвен. Видны были следы недавней вырубки. На полянах ещё светило солнце, но кобыла избегала открытых мест и держалась деревьев и зарослей.
Наконец они оказались на ровном месте, и сквозь деревья Майкл Карл различил блеск реки. Он остановил кобылу и склонился с седла, чтобы подтянуть сапоги. Хорошо, что он поживился в королевском гардеробе: брод, наверное, будет глубокий.
И вот они выехали из деревьев и оказались на пологом берегу. Кобыла прошла около ста футов вниз по течению, затем осторожно ступила на покрытое галькой речное дно. Почти сразу же земля ушла у неё из-под ног, и кобыла поплыла; вода плескалась у её сильных плеч и неприятно заливала сапоги Майкла Карла.
Так же внезапно, как и потеряла дно, кобыла вскочила на ноги. Она чихнула, вышла на берег, остановилась и встряхнулась, как собака. Майкл Карл, наклонившись вперёд, снял сапоги и принялся выливать из них воду. И в этот момент кто-то на берегу негромко произнёс:
— Хорошая девочка Леди. Неплохо проделано.
Кобыла заржала, и Майкл Карл поднял голову. На берегу стоял человек в таком же тусклом мундире, что и у герцога. Но смотрел он не на всадника, а на кобылу.
Но вот он, по-видимому, вспомнил о всаднике и повёл в сторону Майкла Карла стволом ружья, удобно лежавшем на сгибе его руки. Должно быть, это и был часовой.
— Пост Рейн, — быстро сказал Майкл Карл.
— К кому? — холодно спросил человек.
— Меня интересуют жёлтые розы, — отчётливо ответил Майкл Карл, — и я хотел бы встретиться с теми, кто тоже интересуется ими.
Боже, подумал он, как похоже на объявления в журналах о поисках желающих переписываться.
— Жёлтые розы! — человек рассмеялся. — Пошли со мной, друг, и я покажу тебе такие розы, что в глазах зарябит.
Но провёл он его всего ничего, буквально за первым поворотом их ждал оборванный мальчишка, в той же тусклой форме, поверх которой у него скрещивались две патронные ленты, через плечо на ремне висело ружьё с длинным стволом.
— Посыльный к НЕМУ, — часовой указал грязным пальцем на Майкла Карла. — Отведи его.
И ни слова не говоря больше, вернулся на свой пост у реки. Мальчик подошел и взял кобылу за повод. Он с любопытством посмотрел на юношу, но ничего не спросил.
Майкл Карл сам очень хотел спросить у него, принадлежит ли он к стае людей-волков и благополучно ли прибыл американец на встречу с Оборотнем, который может быть королём Морвании, а может и не быть им. Но проводник молча шёл впереди и не поворачивался. Почти бессознательно Майкл Карл начал насвистывать песню горцев, которая ему так понравилась.
Мальчик остановился.
— Кто ты? — резко спросил он.
Майкл Карл ответил привычной формулой:
— Тот, кто ищет желтые розы.
Но мальчик отказался удовлетвориться этим.
— Но это не их сигнал, это пароль для… — он неожиданно смолк и заторопился вперед, не отвечая на расспросы Майкла Карла.
Дорога отвернула от берега реки в лес. Копыта кобылы и сапоги мальчика поднимали небольшие облачка пыли. Юноша вздрогнул и плотнее запахнулся в пальто, последние тёплые лучи солнца исчезли, на западе оставалось только бледное золото заката. Майкл Карл узнавал, какой холодной может быть майская ночь в горах.
Но вот наконец-то показался лагерь. Неровным кругом стояли пять небольших хижин, они служили центром целого города из шалашей и поблекших от непогоды палаток. Перед каждой горел костёр, куда непрерывно подбрасывали дрова. Выглядело как лагерь вполне приличной по размерам армии. Очевидно, Оборотень располагает гораздо большими силами, чем считает Совет.
Почти сразу Майкла Карла и его проводника заметили. Молодой человек в чёрном мундире, с которого были спороты все знаки различия, подошёл и пошептался с мальчиком.
— Прошу вас спешиться и пройти со мной, — сказал он наконец. Майки Карл колебался, и тогда молодой человек добавил: — Рептман присмотрит за лошадью.
Юноша послушно слез с седла. Ноги у него затекли, и он спотыкался при ходьбе. Такова плата за несколько часов верховой езды, когда три месяца не упражняешься.
Вслед за новым проводником он направился к самой большой хижине. Стоявший у входа солдат подтянулся и ловко отдал молодому человеку честь.
В хижине было тесно, но не темно. Горели две лампы — на аккумуляторах, как Майкл Карл узнал позже. Они освещали несколько карт на столе, крупные ломти хлеба, бутылку кислого горского вина и грязную тарелку с обгрызенной ножкой цыпленка. Человек средних лет с аккуратно причёсанными волосами и навощенными усами с отсутствующим видом жевал хлеб, слушая, как молодой человеке толстыми губами и в слишком тесном воротничке монотонно читает какой-то длинный список.
Сидевший сразу поднял голову, и Майкл Карл понял, что он очень рад случившейся помехе.
— В чём дело, Урич? — спросил он, когда сопровождавший Майкла Карла молодой человек отдал честь.
— Посыльный, полковник Хауптан.
— От кого? — полковник наклонился вперёд и удивлённо посмотрел на Майкла Карла.
— От герцога Иоганна, — ответил юноша. Хотя послал его Лукранц, но герцог Иоганн явно стоит во главе королевской партии.
— В чём дело?
— Боюсь, — почтительно проговорил Майкл Карл, — что не смогу ответить на вопрос. Я должен доставить сообщение лично мистеру Эриксону.
Полковник Хауптан нахмурился.
— Что это значит? Никакого мистера Эриксона у нас нет.
Майкл Карл выругал себя. Весьма вероятно, что Эриксон посещает королевские силы под каким-то другим именем.
Он начал снова:
— Моё сообщение адресовано американцу, который ведёт переговоры с Оборотнем.
Полковник медленно встал. Теперь все внимательно смотрели на Майкла Карла.
— В лагере нет никакого американца, — сказал наконец полковник.
Проводник резко бросил:
— Он говорит, что принадлежит к жёлтым розам, но использовал сигнал чёрных плащей. Что…
Полковник кивнул.
— Боюсь, мой друг, вам многое придётся объяснить.
— Но ведь Эриксон должен быть здесь. Вернее, там, где Оборотень. Он оставил указания, что если произойдёт что-то важное, мы должны связаться с ним при помощи пароля жёлтых роз.
— Повторяю: у нас нет и никогда не было никакого Эриксона.
— Может, он называет себя как-то по-другому, но он здесь, если с утра с ним ничего не случилось.
— А вы кто?
Не подумав, Майкл Карл ответил правду:
— Майкл Карл.
Полковник снова сел.
— Это ложь, — он снова взялся за хлеб и откусил кусочек.
— Знаете ли, — с достоинством объявил Майкл Карл, — я не привык к тому, чтобы меня называли лжецом, — он постарался казаться как можно более высоким. — Я хочу видеть Оборотня. Пошлите за ним.
Полковник выглядел шокированным.
— Возьмите этого… этого…
— Молодого нахала, — подсказал ему юноша.
— Молодого нахала, — послушно повторил ошеломлённый полковник, — и держите под стражей до прихода его величества.
Майкл Карл насмешливо поклонился.
— Большое спасибо. Надеюсь, моя камера будет удобной. Вероятно, стул мне не понадобится; наверное, после этой поездки я несколько месяцев не смогу сидеть. Но ужин я заслужил. Ведь я пытался ради вас спасти ваше королевство. Сообщите его величеству, что я должен немедленно увидеться с ним, но мне всё же кажется, что вы должны вызвать Оборотня.
Оставив полковника переваривать весь этот вздор, Майкл Карл вслед за своим провожатым прошёл в соседнюю, гораздо меньшую хижину. Один ящик служил в ней стулом, другой — столом, но лучше всего выглядела брезентовая койка.
— Беру себе это, — Майкл Карл сел на койку. — И послушайте, я не собираюсь разыгрывать Отчаянного Парня, так что вполне можете не тратить силы на охрану. Скажите только, когда принесут ужин. Кстати, я не люблю хлеб с водой. Можете передать это полковнику.
Он зарылся головой в подушку и закрыл глаза. Проводник смотрел на него с раскрытым ртом, потом неуверенно сел на ящик.
Майкл Карл немного передвинулся, чтобы ему стал виден верх другого, большего ящика, служившего столом. На нём лежало что-то странно знакомое. Точно, голубой переплет книги Киплинга, сокровища, которое отобрал у него Оборотень вместе с плащом во время их первой и последней встречи! Значит, Оборотень всё-таки здесь. Вот будет интересно, если он действительно окажется королём и двоюродным братом Майкла Карла.
Кто-то недавно читал книгу, между страницами торчала розовая закладка. Заинтересованный, позабыв о своём тюремщике, юноша сел на койке, чтобы лучше видеть. Закладкой оказался плетёный шёлковый шнурок с небольшим резным шариком слоновой кости на конце. Майкл Карл негромко присвистнул: он вспомнил, где уже видел такой шарик.
Такой ему однажды показывал американец, сказав, что это бусинка из тибетских чёток. Эриксон ещё говорил, что никогда с ней не расстаётся, что это его счастливый талисман. Итак, он в хижине Эриксона, и полковник его знает.
Майкл Карл снова лёг. Он в безопасности, но то, что он ещё не сообщил свою новость, беспокоило его. Охранник по-прежнему сидел на неудобном ящике.
— А когда вернётся владелец этой хижины? — обратился к нему пленник.
Охранник неуверенно посмотрел на него.
— Это моя хижина, — ответил он.
— Да ну? — ехидно спросил Майкл Карл. — Тогда что делает здесь эта книга? — он указал на книгу Киплинга.
— Её оставил сегодня утром его величество, — с гордостью ответил стражник.
— Ну-ну. Кстати, она принадлежит мне, — и прежде чем охранник смог помешать, юноша встал и протянул руку к книге.
Да, он не ошибся, это была его книга, а закладка в ней принадлежит Эриксону. Майкл Карл раскрыл книгу на страницах, где вёл свой неформальный дневник. Кто-то читал его записи, рядом виднелись пометки, сделанные аккуратными печатными буквами.
Против описания столовых манер генерала стояло: «Очень верно; мне как-то пришлось сидеть с ним за столом на маневрах». Но больше Майкл Карл прочесть ничего не успел, книгу у него выхватили из рук. Он поднял голову и увидел сердитый взгляд стражника.
— Как вы смеете? — тихим голосом спросил молодой офицер.
— Простите, — ответил юноша, — но ведь это всё-таки моя книга.
Стражник не ответил, он вернулся на ящик, держа книгу в руках.
