Глава пятая Майкл Карл въезжает, в свою столицу
Американец с готовностью описал Майклу Карлу столицу.
— Это удивительное место. Верхний город не тронут с середины восемнадцатого века. Историки и туристы там. сходят с ума. Вы, конечно, знаете историю города…
— Нет, — коротко ответил юноша. — Знаю только, что город называется Рейн и стоит на реке Лауба.
Американец пристально взглянул на него.
— Ну, это была столица герцога, когда Морвания была не королевством, а герцогством. Крепостной замок построен во времена крестоносцев, а кафедральный собор — в 1234 году. Морвания оставалась герцогством до 1810 года. Тогдашний герцог попал в милость к Наполеону, и тот отрезал два больших куска от соседних государств, добавил их к герцогству и превратил его в королевство.
Это вызвало немало неприятностей, потому что одним из небольших городов, которые прихватил герцог, был Иннесберг; сейчас Иннесберг не меньше Рейна и главный промышленный и торговый центр королевства. Город известен как рассадник коммунизма, и у Совета с ним множество неприятностей. Последний король был убит как раз во время посещения Иннесберга. Иннесберг не так красив и стар, как Рейн, и дворянство его избегает. Это очень современный и уродливый город.
С другой стороны, Рейн похож на те невероятно прекрасные города с башнями, которые изображаются в книгах волшебных сказок. Улицы Верхнего города вымощены булыжником и обычно слишком узки для машин. На холме — крепость, и Верхний город поднимается ей навстречу.
Новый, или Нижний, город, где расположились кварталы иностранцев, посольства и торговые представительства, раскинулся на другом берегу Лаубы у подножия холма.
— А где вы живете? — прервал его Майкл Карл.
— Друг уступил мне свой дом на Пала Хорн. Это извилистая улица, которая ведёт к Кафедральной площади. Сейчас там появились и такие, как я, разбавив представителей самого консервативного дворянства, но некогда жить здесь могли только обладатели голубой крови. Мой дом расположен прямо под крепостью, и легенда говорит, что между ними есть тайный ход, лазейка, которой в старину пользовались герцоги.
От Кафедральной площади отходит лабиринт узких улочек с причудливыми маленькими магазинами и гостиницами. Если пройти по ним до конца, окажешься в Барго — районе городских преступников. Это ужасное место.
Но в целом ситуация в стране достаточно стабильная. Это обусловлено тем, что даже если Иннесберг восстанет, Рейн способен быстро подавить восстание. Дело в том, что вода в Иннесберг поступает с гор через Ренн. Несколько бомб выведут из строя водопровод, и Иннесберг сразу смирится.
— А какая здесь авиация?
Американец нахмурился, затем его лицо прояснилось.
— А, бомбардировщики для водопровода? Скуповатый король после последних неприятностей купил какую-то развалину. Один из местных дикарей раз в неделю или когда Совет желает произвести впечатление на иностранцев «военно-воздушными силами», рискует на ней своей шеей. Нет, бомбы придётся устанавливать с поверхности.
Они с грохотом проехали по деревянному мосту. Горы и холмы уступили место приятным равнинам; тут и там пёстро одетые крестьяне заставляли неуклюжих быков или лошадей-тяжеловесов тащить плуг по полю. Влажные борозды казались коричневыми на фоне весенней зелёной травы, и весёлый ветерок дёргал козырёк кожаной кепки Майкла Карла. В горах ещё мог идти снег, но в низинах уже воцарилась весна.
Юноша глубоко вдохнул и пожалел, что не может пройтись по этой дороге. Эриксон сочувственно улыбнулся.
— Действует, верно? Подождите, пока впервые не увидите Рейн. Мы будем спускаться с горы Харциг, и Лауба покажется серебряной лентой, опоясывающей весь город. Ничего похожего нет на земле.
Пастух в круглой матерчатой шляпе с перьями посвистел собаке, и машина свернула в сторону, пока встревоженная колли лаем и рычанием не согнана своих глупых подопечных с дороги. С ленивой улыбкой пастух коснулся шляпы и пожелал приятного дня и благополучного окончания пути.
— Половина очарования Морвании, — Фрэнк Эриксон словно рассуждал сам с собой, — заключена в её жителях. Если бы их оставили в покое, это были бы самые счастливые и довольные люди в мире. Но они слишком верны. Морвания не изменилась со средних веков. Они верны до самой смерти какому-то ни на что негодному щенку…
— Принцу Короны, — подсказал Майкл Карл.
— Вот именно. Он, вероятно, о них и не думает. Ему нужен только трон и всё, что из этого можно извлечь. Карлоффы известны тем, что всегда в первую очередь заботятся о себе. Какое ему дело до Морвании?
— А может, он никогда и не хотел править, — неуверенно предположил юноша, — может, он хотел свободно жить своей собственной жизнью.
Эриксон строго посмотрел на Майкла Карла.
— Люди с королевской кровью, — медленно ответил он, — не бывают свободны. У них сеть обязанности, они всегда солдаты действительной службы. Если бы этот наследный принц был верен своему долгу, он бы явился сюда и расчистил бы всю эту клоаку бездельников и мздоимцев, которые правят страной и живут за её счет Он стал бы королём не только по имени, но и на самом деле. Это его долг, но я не сомневаюсь, что он от него уклонится.
— Но он не хочет править, — буквально взмолился Майкл Карл. — Он никогда не хотел приезжать в Морванию, его практически силой притащили сюда.
— Я же сказал, — повторил американец, — что он недостоин своего долга. Он эгоист, как и вся его семья.
Майкл Карл напряжённо думал. Он эгоист? На самом ли деле его долг править этой страной? Станет ли он дезертиром, если уедет из Морвании по подложному паспорту и оставит страну генералу, графу и их приспешникам? Он никогда не смотрел на проблему с этой стороны.
Эриксон продолжал говорить.
— У него сеть и еще обязанности, у этого принца. Его двоюродный брат, законный правитель, умер в горах — и как?
— Чёрный Стефан, — сразу ответил Майкл Карл. Хоть в этом он был уверен. Но американец только покачал головой.
— Как вы думаете, зачем я потащился в горы? спросил он и сам же ответил на свой вопрос: — Потому что услышал странные вещи об этом принце Ульрихе Карле. Не знаю, знакомы ли вы с законами Морвании, но вот что произошло. Если король внезапно умирает и наследник в течение семи дней не предъявляет своих претензий на трон, власть на год переходит к Совету Дворянства. К концу этого года наследник должен предъявить свои права на трон, иначе будет найден другой наследник.
— А почему Ульрих Карл не предъявил свои права?
— Ему… помешали.
— Каким образом?
— Помешали некоторые приближенные. Он охотился, когда был убит его дед, старый король. Новость дошла до принца, и он направился в Рейн. Но по пути исчез, и власть перешла к Совету Дворянства.
— Но что случилось? — спросил Майкл Карл.
Американец ответил одним словом:
— Убийство!
— Чёрный Стефан… — опять начал юноша, он был в недоумении.
— Чёрный Стефан не имеет к этому никакого отношения, — почти свирепо прорычал американец. — На самом деле… — он не закончил фразу.
— Совет… — робко предположил Майкл Карл.
— Совет, — мрачно согласился американец. — Видите ли, — объяснил он спустя некоторое время, — я был знаком с Ульрихом Карлом.
Они ехал и в молчании. Майкл Карл хмуро смотрел на ветровое стекло; теперь почему-то ему не так легко было думать о том, как он оставит крест и ускользнёт в Америку. Должно быть, Ульрих Карл был неплохим человеком; почему-то Майклу Карлу казалось, что друг его нового друга должен быть хорошим человеком. А когда Фрэнк Эриксон говорит об Ульрихе Карле, хочется пойти и застрелить генерала, графа и весь остальной Совет.
Дорога снова начала подниматься, равнины остались позади. Как и обещал Эриксон, плохие дороги кончились, и теперь машина быстро шла по гладкому бетону.
— Рейн за горой, — сообщил Эриксон в начале очередного подъёма. — Вскоре мы остановимся для проверки паспортов, — добавил он немного погодя. — Не забудьте, вы тупой парень, которого я подобрал в горах.
Они остановились у белого дома на повороте дороги. При звуках мотора из дома вышел солдат в чёрной форме; к своему ужасу, Майкл Карл узнал мундир своей гвардии. А что если этот солдат видел его портрет?
Он как можно глубже забился на сидение и был благодарен тому, что Эриксон отделяет его от инспектора.
— Ваш паспорт? — солдат приятно улыбнулся и протянул руку за пачкой документов.
— Это ваш шофёр? — он попытался лучше разглядеть Майкла Карла, но словно случайно американец в тот же момент наклонился, и солдат смог увидеть только зелёную ливрею.
Он просмотрел бумаги и вернул их.
— Лучше держите их поблизости, сэр. По пути к городу вас остановят патрули.
— А что случилось? — спросил американец.
Солдат нахмурился.
— Спрашивать запрещено, — коротко ответил он и махнул рукой, чтобы они проезжали.
— Значит, так и не сообщили, что произошло с наследным принцем, — Майкл Карл почувствовал возбуждение.
— Не смеют. Если что-то случится и с этим наследником, власть окончательно перейдёт к Совету, и этим воспользуются коммунисты. Наверняка сейчас тайком продолжают искать принца, надеясь, что найдут, прежде чем новость распространится, — объяснил американец.
Тогда у него сейчас наилучшая возможность, подумал Майкл Карл. Открыто искать его не решаются. Он хотел, чтобы Оборотня схватили. Обычно он никому не желал зла, но у него не осталось братских чувств к Оборотню после встречи с ним в зале замка в горах.
Эриксон затормозил машину и остановился на лесной поляне.
— Смотрите, — приказал он.
Далеко внизу у подножия высокого скалистого холма вилась река, в ней тысячи раз отражались шпили и башни серого города, построенного на холме сотни лет назад. Над самим городом возвышался королевский крепостной замок, и у них на глазах на вершине башни подняли разноцветный флаг; он затрепетал на ветру.
— Город Ренн, — негромко проговорил американец со странной ноткой в голосе.
Майкл Карл смотрел вниз, разглядывая каждую подробность. Он решил, что американец прав: Рейн обладает очарованием, делающим его подобным волшебным сказочным городам, о которых упоминал журналист.
— Через час мы пересечём старый мост, — сказал наконец Эриксон, включая мотор. — Ну, что вы думаете о Рейне?
— Прекрасный город, — серьёзно ответил юноша.
Они двинулись вниз по горной дороге и впервые встретили на ней других путников. Дорога контрастов, соединяющая старый мир с новым. Маленький спортивный автомобиль новейшей модели, за рулём которого сидел смеющийся офицер, отчаянно сигналил, пока ему не уступила дорогу двухколёсная повозка, запряжённая быками; автомобиль пронёсся мимо крестьянина в алой куртке и круглой шапке, который тащил на рынок в Рейн тяжёлый мешок. Всё это крайне возбуждало.
Никакой патруль их не остановил, и быстрее, чем через час, обещанный Эриксоном, они увидели мост. Когда машина подъехала к старинной каменной обочине, солдат на посту вытянулся.
— Он приветствует герб на дверце машины, а не нас, — сообщил американец Майклу Карлу. — Как я говорил, у этих людей средневековое мышление. Машина принадлежит моему другу, знатному землевладельцу и дворянину. А часовой, вероятно, родом из его владений.
— Посмотрите на эти цветы! — юноша даже высунулся из дверцы, чтобы разглядеть получше. Сбоку от моста вся площадь была покрыта, как радугой, синими, фиолетовыми, оранжевыми, розовыми, алыми цветами. Среди них крестьянские девушки, сами похожие на букеты в своих ярких юбках и шалях, деловито поправляли цветы, готовили их к продаже.
— Старый цветочный рынок, — с улыбкой пояснил Эриксон. — Ежедневно здесь уже более ста лет торгуют цветами. Конечно, площадь и сейчас хороша, но летом это будет одно из прекраснейших мест города.
— А вообще, мне здесь всё напоминает Париж времён трех мушкетёров, — Эриксон указал на оштукатуренные, с высокими крышами дома. — Представьте себе, как они едут по этим улицам на встречу с гвардейцами кардинала.
— А это овощной рынок, — сказал он немного спустя, когда они выехали на заполненную народом площадь. Как и цветочный рынок, она сверкала алыми, золотыми и красными красками ранних овощей. — Сейчас не очень ярко, но месяц спустя глаз не оторвёшь. Неплохо было бы взглянуть и на птичий рынок, но туда мы не сможем проехать. Когда станете ходить, сходим.
Они миновали овощной рынок и запетляли вверх и вниз по тёмным улочкам, пока Майкл Карл окончательно не заблудился. Неожиданно они выехали на весьма впечатляющую площадь, над которой доминировал большой кафедральный собор.
— Кафедральная площадь, — провозгласил американец. — Нам обязательно нужно будет посетить его, — он указал на собор.
В глубине души Майкл Карл считал, что времени для прогулок у него не найдётся, да он и не посмеет выходить открыто. Принц посмотрел на собор. Внушительное зрелище, но, вероятно, вблизи он его никогда не увидит. Конечно, он никак не мог предвидеть Битвы на ступенях кафедрального собора.
От Кафедральной площади они двинулись по улице с массивными домами. Над каждой дверью подмигивали поблекшие геральдические чудовища; везде семейные гербы, обветрившиеся во время сильных зимних бурь. Тогда ветер дуст из Нижнего города.
— Приехали.
Машина наконец остановилась у дома в глубине улицы. Как будто поджидая их появления, из двери появился, как чёртик из табакерки, круглый маленький человечек с коротко подстриженными седыми волосами и торопливо засеменил навстречу.
— Доминде, доминде! — возбужденно восклицал он, потирая руки.
— Здравствуй, Жан, как у нас дела? — спросил Эриксон, быстро выходя из машины.
— Очень хорошо, доминде, — улыбнулся маленький человек.
— Отлично. Позови Брека и Канду. С моим другом произошёл несчастный случай, и ему нужно помочь войти.
— Конечно-конечно, доминде, — маленький человек закудахтал, как наседка, с жалостью взглянул на Майкла Карла и повернулся к дому. И почти сразу же вернулся, как деловитый пыхтящий буксир, за которым плыли несколько шестифутовых пароходов-слуг.
С помощью Брека и Канды Майкла Карла перенесли в библиотеку и удобно устроили у открытого огня в камине. Всё ещё несколько ошеломлённый величественным зрелищем напудренных париков и богатых ливрей слуг, роскошью помещений, в которых оказался, Майкл Карл ожидал, что будет дальше.
Показался Жан в сопровождении Канды с подносом.
— Я подумал, доминде, — робко проговорил Жан, — что с дороги вы захотите подкрепиться.
Молчаливый Канда поставил поднос на стол, слуги поклонились. Эриксон наклонился, рассматривая поднос.
— Кофе… и молоко. Это, должно быть, для вас. Жан никогда не посмел бы принести мне молоко, — он улыбнулся Майклу Карлу, и гость улыбнулся ему в ответ.
— Вероятно, вы рассчитываете, что я покраснею и взорвусь из-за того, что Жан считает меня настолько молодым, чтобы пить молоко. Ничего подобного. Так что вполне можете налить мне молоко, мистер Мужчина.
Майкл Карл пил молоко из высокого стакана, а американец тем временем просматривал пачку писем на столе. Делал он это очень небрежно, конверты просто бросал на пол, хотя рядом стояла корзина для бумаг. Юноша смотрел на это несколько неодобрительно.
— Что я делаю не так? — неожиданно спросил Эриксон. Майкл Карл покраснел, поняв, что смотрит на хозяина.
— Я просто думал, — сказал он смущённо, — что сделал бы со мной мой опекун, если бы я так разбрасывал бумаги. Хотя не отрицаю, что иногда приятно так поступать.
— Вы очень аккуратный человек, Джон Стефенсон, — заметил американец. Во взгляде его скользнула улыбка.
— Но видите ли, я привык к тому, что разбрасываю вещи и кто-то всегда подбирает их. Может, если бы у меня был ваш опекун вместо… — он спохватился.
— Вам бы не понравился мой опекун… — начал Майкл Карл, чтобы прервать паузу. А сам думал, что собирался сказать Эриксон.
— Кстати, это кое-что напомнило мне. Вам стоит телеграфировать опекуну, что у вас всё в порядке. Он, вероятно, узнает из газет о пленении наследного принца и будет беспокоиться.
— Мой опекун, — правдиво ответил Майкл Карл, — умыл руки, когда я отправился в путь.
Эриксон удивлённо посмотрел на гостя.
— С трудом могу поверить, но, наверное, так оно и есть. А теперь вы ляжете в постель.
— Но ещё нет даже полудня, — возразил Майкл Карл.
— Ваши ноги должны отдохнуть.
Снова были призваны Брек и Канда, и Майкл Карл оказался в комнате, которая, по его мнению, подошла бы для железнодорожного вокзала, но была великовата для спальни. Несмотря на все свои протесты, пятнадцать минут спустя юноша полусидел-полулежал в огромной постели, где поместился бы и небольшой паровоз. Осмотр показал, что в постели можно отгородиться от комнаты занавесками.
— Как вам здесь нравится? — спросил американец от двери. Он прошел по комнате и положил на кровать пару книг и три самых красных яблока, каких только приходилось видеть Майклу Карлу. — Занятие для вас, — заметил он, видя, что гость разглядывает принесенное.
— Очень хорошо, — ответил юноша, оглядывась. — Но не кажется ли вам, что тут всё чуть великовато?
— Ну, это совсем маленькая комната сравнительно с королевской спальней во дворце. Я думаю, там могли бы состояться маневры всей армии.
Из двери показалась седая голова Жана.
— Доминдс, — покорным голосом позвал он, — вас просят к телефону.
— Простите. Если что-нибудь понадобится, звоните, — Эриксон показал на бархатный шнур над кроватью и торопливо вышел.
Майкл Карл взял книги. «История крепости Рейн», — прочёл он вслух. — «История династии Карлофф-Рейнских».
Он положил книги и неуверенно нахмурился. Неужели американец… о чём-то догадался? Почему он так внезапно покинул гостиницу, хотя Майкл Карл был уверен, что там они в полной безопасности? И к чему эта речь о долге королевской особы? Он словно знал, что беглый принц собирается…. дезертировать. А теперь эти книги о Рейне и Карлоффых. Майкл Карл покачал головой. Ну, он не будет беспокоиться о будущем. По крайней мере пока не будет.
Юноша откинулся на подушку, выбран самое красное твёрдое яблоко, раскрыл «Историю крепости Рейн» и начал читать.
