Горный хребет неожиданно изогнулся внутрь, становясь в то же время ниже, а склоны его стали более пологими. Появились роскошные пастбища, деревья, луга и бегущие между холмами ручьи. Рорванцы ускорили шаг.

Им встретился еще один представитель их расы, так же одетый и вооруженный. Раздались свистящие крики радости. Джугау и Силиш подбежали к нему и быстро посовещались, затем рорванец кивнул и убежал.

— Он пошел передавать новость, — сказал Эвери, поговорив с Джугау. — Вся деревня хочет встречать нас. Они очень дружественно настроены, эти рорванцы.

— Гм… — Гуммус-луджиль внимательно поглядел на него. — Кажется, вы все-таки неплохо овладели их языком.

— ДЧ за последние несколько дней я нашел ключ, и все стало на свои места. Очаровательная семантика у этого языка. Я еще не до конца понимаю значения некоторых слов, но могу переводить обычный разговор.

— Да? В таком случае кто эти парни?

— Делегация в другой город, возвращающаяся домой после… после делового совещания по какому-то вопросу… Я не вполне понимаю это слово. Они наткнулись на нас и довольно быстро поняли, кто мы такие. У них хорошие познания в астрономии, примерно на уровне нашего восемнадцатого века, и Джугау быстро схватил все, что я рассказал ему о подлинном устройстве вселенной — ее размерах и тому подобное.

— Где же их обсерватории? — не удержался от вопроса Лоренцен. — Как они определили конечную скорость света? Они же не могут в своей системе использовать опыт Ремера…

— Еще не знаю, — раздосадованно ответил Эвери. — Не будьте таким догматиком, Джон. Разве их наука должна развиваться тем же путем, что и наша?

Лоренцен замолчал. Не стоит выдавать себя, иначе он рискует получить нож в спину.

— У них, как мы и предполагали, подземные города, — продолжал Эвери. — Этот обычай возник давно, несколько тысяч лет назад, когда климат на планете был гораздо холоднее, чем сейчас. Подземные жилища требуют меньше строительных материалов и их легче обогревать, но теперь это всего лишь традиция, как наше табу на наготу в общественных местах.

— И фермы у них под землей? — нахмурился фон Остен.

— Они никогда не развивали сельское хозяйство. Круглый год здесь много диких съедобных растений. Но у них есть стада пастбищных животных, которых используют на мясо. Они содержатся по соседству, но не в самом поселке. Я только не понял почему. Джугау говорил мне, но я не могу понять.

Аласву прислушивался к их разговору, склонив голову набок, словно понимая, о чем идет речь. Несомненно, он понимает, подумал Лоренцен. В его желтых глазах был слабый радостный блеск.

— Не удивительно, что они оказались способными развить цивилизацию, — сказал Торнтон. — Талантливая раса… Очевидно, без первородного греха… Вы не знаете, сколько их?

— Население многочисленно, не менее ста миллионов, хотя никто из нашего отряда не знает точного числа. Там, куда мы направляемся, всего лишь маленькая деревушка, но больших городов, как у нас, у них нет вообще, они расселены более свободно.

Лоренцен взглянул на психолога. За недели путешествия Эвери похудел, загорел, но в его внешности по-прежнему не было ничего впечатляющего. Он был, как и раньше, маленький, круглый, вежливый и добродушный. Всякий сказал бы, что он скучный, но надежный, благожелательный и слегка застенчивый. И он принимает участие в каком-то грандиозном обмане! Какая-то цель сделала его столь безжалостным, что для него ничего не значили судьба двух кораблей и будущее семи миллиардов человеческих существ. Лоренцен подобрался поближе к массивному, внушающему спокойствие Гуммус-луджилю и едва удержался, чтобы не рассказать ему все.

Одна из гор, возвышающаяся на восточном горизонте, протянула отроги к самому морю. Когда отряд приблизился к ним, показалось низкое укрепление, стоящее перед холмом. Окружающая земля была голой, вытоптанной тысячами ног. Деревья перед холмом становились толще, некоторые достигали трехметровой высоты и образовывали рощу. Из этой рощи показались рорванцы. Они двигались спокойно, говорили мало, не было рокота возбуждения, присущего земной толпе. Их было пятьдесят-шестьдесят, как определил на глаз Лоренцен, примерно поровну мужчин и женщин. Женщины были одеты в юбки и сандалии. Четыре груди выглядели не по-человечески, но явно свидетельствовали, что их обладательницы — млекопитающие. Некоторые мужчины держали мушкеты, остальные были не вооружены. Они окружили людей и в целом держались дружелюбно. Из толпы послышался шелест голосов.

— Почему нет детей? — спросил Торнтон.

Эвери перевел вопрос Джугау и, выслушав ответ, сказал:

— Все дети в специальных… я думаю, их можно назвать яслями. Семейная организация здесь совершенно другая по устройству и функциям, нежели у нас.

Пробираясь через толпу, они подошли к входу в холм — большому искусственному туннелю десяти метров шириной и около трех высотой. Лоренцен заставил себя с трепетом войти внутрь. Увидит ли он вновь солнце?

Толстые колонны поддерживали потолок туннеля, уходящего в глубь холма со многими ответвлениями во все стороны. Воздух был прохладный и свежий: Лоренцен видел в стенах вентиляционные отверстия.

— Хорошие насосы, — прокомментировал Гуммус-луджиль. — И они используют электричество, — он кивнул на светящиеся трубки, размещенные на потолке и стенах. — Их технология не может соответствовать уровню восемнадцатого века.

— Чего и следовало ожидать, — сказал Эвери. — Многие технические изобретения в нашей истории были сделаны совершенно случайно. Если бы ученые прошлого тщательно изучили трубку Крукса, у нас задолго до 1900 года было бы радио и радар.

В коридорах стояла тишина, лишь слышался шелест воздуха в вентиляторах да топот ног. Туннель тянулся под уклон добрых полкилометра. Заглядывая в боковые проходы, Лоренцен решил, что они, очевидно, ведут в жилые помещения.

Главный ход заканчивался большой кубической пещерой. В ней было много входов, затянутых какой-то тканью, похожей на шерстяную.

— Подземный город, — с улыбкой проговорил Эвери.

— У них, кажется, не очень много художественного вкуса, — заметил Лоренцен. Все помещения были мрачными, очень чистыми, но без следа украшений.

Джугау что-то сказал, и Эвери перевел:

— Это новый поселок. У них не было времени обжиться тут. Это, скорее, военный пост. Мне кажется, женщины у них сражаются наравне с мужчинами.

— Выходит, они не все объединены? — проворчал фон Остен.

— Да, я понял, что на континенте существует несколько разных наций. Сейчас у них мир, они объединяются, но совсем недавно тут была серия ужасных войн, поэтому все нации сохранили армии.

Глаза немца сверкнули.

— Они могут снова начать.

— Сомневаюсь… даже если мы попытаемся помочь им в этом, — ответил Эвери. — Мне кажется, они не хуже нас знакомы с принципом «разделяй и властвуй».

Один из рорванцев жестом указал на два входа и что-то быстро проговорил.

— Мы почетные гости, — объяснил психолог. — Нас приглашают и просят чувствовать себя как дома.

Внутри помещение имело все тот же скупой вид. За каждой дверью находились две комнаты и ванная. Обставлены они были низкой каменной мебелью: стулья, диваны и столы. Очевидно, камень здесь был более привычным материалом, чем дерево. Еще тут была горячая и холодная вода, сливная система, нечто вроде мыла. Очевидно, в деревне была общая кухня.

Эвери ушел, разговаривая с Джугау и несколькими жителями деревни, которые казались представителями местной власти. Фон Остен осмотрел помещения, предоставленные людям, и вздохнул:

— Стоило забираться так далеко, чтобы увидеть это…

— А мне нравится, — возразил Торнтон. — Их аппаратура, общий вид и план поселения, образ жизни — это интересно.

Немец нахмурился и сел:

— Для вас, может быть. Что касается меня, то я пролетел тридцать тысяч световых лет и не вижу, что оправдало бы это путешествие. Нет даже доброй стычки в конце концов.

Гуммус-луджиль стал раскуривать трубку. Лицо его было печально.

— Да, я согласен. Без разрешения рорванцев селиться на их планете… Все путешествие теряет смысл. Мы не можем колонизировать планету, населенную сотней миллионов хорошо вооруженных туземцев с высокоразвитым военным искусством. Они устроят нам настоящий ад, даже располагая собственным оружием, а я готов держать пари, что очень скоро они усвоят и наше.

— Их можно покорить!

— Но какой ценой? Сколько жизней придется потратить? И все для блага нескольких миллионов человек, которых мы сумеем перевезти сюда. Парламент никогда не даст на это согласие.

— Ну… Рорванцев можно убедить… — сказал Торнтон, сам не веря в свои слова. И никто не верил. Раса, способная построить электрический генератор, не может быть столь глупа, чтобы позволить высадиться у себя дома нескольким миллионам агрессивных чужаков. Последствия этого они легко могут предвидеть.

Эвери вернулся примерно через час. Он старался выглядеть бодро, но голос звучал устало:

— Я говорил с местными вождями. Они отправили сообщение правительству своей нации. У них есть несколько телеграфных линий. Это новое для них изобретение. А правительство, несомненно, свяжется с другими. Нас просят немного подождать, пока они смогут прислать к нам своих ученых.

— Каковы шансы, что они позволят людям жить здесь? — спросил Гуммус-луджиль.

— Что я могу сказать? — пожал плечами Эвери.

— Это будет решаться официально, но вы знаете ответ не хуже меня.

— Да, думаю, знаю. — Инженер отвернулся, плечи его поникли.