21
Клэйн вернулся на «Солнечную Звезду» и задумался. Какой должен быть следующий ход?
Идти домой? Казалось слишком рано.
Он провел полчаса, играя с малышом Брейденом. Ребенок очаровал его.
«Вот, — подумал он уже не в первый раз, — секрет всего прогресса».
В данную минуту у Брейдена не было собственных идей, не было неменяющихся отношений или убеждений, кроме, может быть, тех, которые произошли от того, как с ним обошлись няньки и Маделина. Были возможны две различные реакции на грубое или нежное обращение, от чего нельзя легко отмахнуться. Но он лично не знал о своем происхождении ничего. Он не испытывал ненависти к Риссам. Воспитываясь с каким-нибудь юным Риссом, они могли даже развить дружеские отношения, хотя это было не самым важным в решении проблемы Рисса и человека. Это не могло быть осуществлено в достаточно большом масштабе. Кроме того, они будут ограничены другими связями.
Он наконец оставил малыша. И устроился в кресле в комнате управления. Там, окруженный доспехами приборов, которые управляли огромными машинами, он сказал себе: «Насколько я понимаю, это вопрос объединения».
У него было какое-то чувство. Ему казалось, что сейчас имелись буквально все факты. Было одно возможное исключение. То, что Чиннар сказал о неудовлетворительной степени атаки Риссов.
Нахмурившись, он мысленно проследил цепь событий на этой планете Риссов. И Чиннар, решил он, был прав.
Он все еще думал об этом, когда ему принесли сообщение.
«Уважаемый лорд Клэйн,
Взято еще несколько пленных. Очень прошу прибыть немедленно. Есть недостающий фактор.
Чиннар».
Клэйн совершил посадку вскоре после обеда. Охранники-варвары пригнали пленников из небольшого гнезда в горном склоне.
Они выходили робко, бочком — тощие, с горящими глазами и лихорадочным видом. Это, несомненно, были люди. Чиннар ввел в курс дела.
— Ваше превосходительство, я хочу, чтобы вы познакомились с потомками человеческих существ, которые раньше занимали эту планету — до того, как она была захвачена Риссами пять тысяч лет назад.
У Клэйна был мгновенный знак — один этот взгляд на пленных, когда они поднимались. Это было все, что ему нужно. Мысли его получили первый толчок. Через мгновение он был способен внимательно рассмотреть их, и ему показалось, что таких жалких людей он раньше никогда не видел. Самый высокий из группы — их было восемь — был не больше пяти фунтов и трех дюймов. Самый низкорослый был старый, иссохший и морщинистый человечек около четырех футов и шести дюймов. Он и заговорил первым.
— Мы слышали, вы с Земли.
Его акцент настолько отличался от линнского, что его слова походили на тарабарщину. Клэйн взглянул на Чиннара, который пожал плечами, улыбнулся и сказал:
— Скажем, да.
Странно, смысл дошел, а после этого стал возможен мучительно медленный разговор.
— Ты старший? — спросило существо.
Клэйн подумал и кивнул. Старичок подошел ближе, поджал губы и хрипло сказал:
— Я старший в этой компании.
Он, должно быть, сказал это слишком громко. Один из остальных, стоящий неподалеку, зашевелился и сказал оскорбленным тоном.
— Да? Послушай, Глюкер, ты болтаешь, мы деремся. Если в этой компании есть старший, то это я.
Не обращая внимания на перебивание, Глюкер сказал Клэйну.
— Ничего, кроме постоянных интриг и жалоб. Клянусь святым шаром, с ними ничего невозможно сделать.
Мысли Клэйна перескочили назад на отчаянную политическую и экономическую интригу Линна. Он с улыбкой заговорил:
— Боюсь, интрига — это общее наследие ограниченного сооб… — он замолк. До него вдруг дошел смысл предыдущих слов, и он, взяв себя в руки, сказал с напряженным спокойствием. — Клянусь, чем?
— Шаром. Знаешь, который катится туда-сюда. Это то, что никогда не меняется.
Клэйн уже полностью овладел собой.
Он сказал:
— Понятно. Вы нам как-нибудь должны его показать.
Он повернулся к Чиннару.
— Вы знали об этом?
Чиннар помотал головой.
— Я разговаривал с ними час после того, как их привели, но они никогда не упоминали об этом.
Клэйн поколебался, затем отвел варвара в сторону.
— Изложите кратко, — сказал он.
Картина была достаточно обыкновенной. Человек ушел под землю. За время долгой, длительной борьбы гигантские машины создали целый мир пещер. Много позже роющие машины превратились в бессмысленные груды металла, пещеры сохранились.
— Но, — спросил озадаченный Клэйн, — каким образом они задерживали Риссов? Просто залезть в пещеру было недостаточно.
Чиннар улыбнулся.
— Ваше превосходительство, — сказал он, — мы проверили их метод прямо здесь. — Он махнул рукой в сторону скалистой, неровной местности, где запустение простиралось по всему горизонту. — У них, кроме всего прочего, было «защитное» устройство…
Клэйн вспыхнул.
— Вы хотите сказать, что они знают, как их делать? — он подумал о своих собственных бесплодных усилиях сделать копию сплавов Риссов.
— Для них это часть жизни, — сказал Чиннар. — Сделать нужный сплав — для них это просто вопрос подготовки. Они соединяют их вместе, потому что… ну… просто вот так. Они «знают».
Клэйн испытывал легкое возбуждение. Снова та же самая история. В Линне космические корабли существовали в культуре стрелы и лука. На Внешней непостижимо передовая система перемещения и телепатия были общепринятой реальностью в простой земледельческой цивилизации. И теперь вот здесь были те же самые признаки того, что чудеса науки были частью обычной, банальной жизни. Какой-либо прием, если его запоминали и передавали из поколения в поколение — в этом не было ничего удивительного. Удивительным был сам способ.
Такие народные способы, конечно, имели свои ограничения. У людей имелись предупреждения. Они сопротивлялись переломам. Крайним примером этого служили внешние. Линнцы как нация почти так же шли к упадку. Об этих маленьких людях судить было труднее. В своем закоренелом и отчаянном существовании у них было мало возможностей для развития. И потому из-за среды, окружавшей их, они были такими же негибкими, как любой внешний.
Более глубокие значения таких вещей всегда оставались смутными.
Клэйн прервал размышления.
— Давайте договоримся прийти к ним домой завтра.
Они летели над местностью, которая вначале была скалистой и бесплодной, голой. Вдруг земля стала зеленой. Какая-то река показалась совершенно внезапно — она извивалась среди деревьев и густого кустарника. Признаков обитания Риссов по-прежнему нигде не было.
Клэйн спросил об этом Глюкера. Человечек кивнул.
— Воздух слишком тяжел для них. Но и нам они не позволяют им дышать. — Голос его был угрюм.
Мутант кивнул, но больше ничего не сказал. Вход в пещеру удивил его. Это были огромные бетонные столбы на склоне холма, ясно видимые на расстоянии нескольких миль. Их патрульное судно опустилось вне досягаемости резонаторов, и прежние пленники прошли вперед в «защищенный» район. Они вернулись, «сфотографировали» посетителей и вскоре их уже вели по ярко освещенному бетонному проходу. Долговязые мужчины и женщины, несчастные малютки вышли из деревянных и каменных жилищ, чтобы поглядеть своими лихорадочными болезненными глазами на процессию незнакомцев.
Клэйн начал чувствовать первое восхищение. Зрелище было почти буквально из кошмара. И тем не менее эти полулюди с их тщедушными телами и отчаявшимися, напряженными, встревоженными душами отбили военно-научную мощь империи Риссов. Они зарылись в землю, отступив в этот искусственный подземный мир, буквально отрезав себя от солнечного света. Но и здесь были живы и так же активны, как муравьи в муравейнике.
Они ссорились, дрались и интриговали. У них была своя собственная кастовая система. Они следовали старым свадебным обычаям. Они жили, любили и рожали прямо вблизи от угрозы Риссов. Их средняя жизнь длилась тридцать пять земных лет, насколько мог подсчитать Клэйн.
Процессия подошла к более просторной пещере, которая была занята несколькими женщинами, кучей ребятишек и лишь одним мужчиной. Клэйн настороженно следил, как этот мужчина, коротышка с тонкими губами и суровыми голубыми глазами легко вышел навстречу. Глюкер подобострастно представил его как Хадда, «Главный».
У мутанта был свой собственный метод оценки самодовольных людей. И сейчас он сделал свою собственную первую попытку поуправлять шаром, который эти человечки держали где-то в этом лабиринте пещер.
Вопрос был в том, находится ли этот шар достаточно близко?
Только он подумал, как он вспыхнул над его головой. Из сотни глоток вырвался вопль изумления и трепета. И не было никаких затруднений.
На обратном пути Клэйн приказал Чиннару вновь погрузить армию на корабль.
— Существование остатков человеческой расы на этой планете, — объяснил он, — подтверждает наше открытие. Получив определенное оружие, человек может пережить нападение Риссов. Мы возьмем с собой достаточно специалистов из этих «человечков», чтобы начать на Земле создание двух главных видов оружия. Когда все больше и больше людей будут узнавать этот процесс, то мы сможем рассчитывать, что наша оборона выстоит.
Он добавил:
— Это, разумеется, не вернет нам наши планеты. Это прискорбно, но оборонительное оружие также хорошо сработает и на Риссов.
Он пристально взглянул на Чиннара, ожидая какой-либо реакции. Но худое лицо варвара было бесстрастно. Клэйн поколебался, затем продолжил:
— У меня план: прежде чем мы уйдем отсюда, наделать миллионы фотокопий моего рисунка, показывающего, как мы предлагаем разрешить вражду между человеком и Риссом. Мы разбросаем их над разными городами и над горными районами, чтобы каждый Рисс смог представить основную идею разделения.
Чиннар издал звук, как будто он подавился.
Клэйн быстро сказал:
— Мы не должны забывать, что у Риссов тоже есть проблема. Очевидно, что им нужна более разреженная атмосфера, чем человеку. Они могут выдержать плотный воздух на земном уровне моря и здесь, но для повседневной жизни они должны быть высоко. Это значительно ограничивает выбор районов, пригодных для их обитания. Человек относился не слишком сочувственно к этим трудностям, а фактически усугублял их.
Чиннара наконец прорвало:
— Что вы хотите этим сказать?
Клэйн медленно ответил:
— Судя по всем сведениям, люди золотого века обнаружили, как выделять кислород в других отношениях из коры пустынных планет и спутников. Предположительно, Риссы также знали, как это делается, но у них было ужасно невыгодное положение. Они бы хотели, чтобы этот процесс прекратился скорее, чем этого хотел человек. Могу себе представить ликование людей, когда они на одной за другой планетах все уплотняли атмосферу.
Чиннар сказал безжалостным тоном:
— Это естественно, когда каждая раса сражается за выживание до конца.
Клэйн резко сказал:
— Все это хорошо для различных существ, которые думают на животном уровне. Человек и Рисс должны подняться выше этого. — Он мрачно замолчал. — Вы понимаете, что мы не допустим Риссов в Солнечную систему. Но так же и люди не должны стремиться поделить основную систему Риссов. На родные планеты не должно быть никаких посягательств.
— Каким образом мы собираемся от них отделаться? — спросил Чиннар.
Клэйн не дал прямого ответа.
Вернувшись на корабль, Чиннар сделал лишь одно серьезное возражение, когда Клэйн сказал ему, что в пути придется сделать остановку на Внешней.
— А как же люди Солнечной системы? — с тревогой спросил он. — Насколько нам известно, главная атака уже состоялась. И мы знаем, что на сегодня у людей нет резонаторов и энергетических лучей, чтобы защитить себя.
Клэйн был мрачен.
— Для завоевания обитаемой планеты требуется время. Вот на что я рассчитываю. — Он сурово добавил: — Если мы отправимся назад прямо сейчас, мы сможем сражаться с Риссами только на равных условиях. Это было бы плохо для нас, так как у них есть корабли, и оружие, и бесчисленное оборудование для их дальнейшего производства.
— А каким образом изменится ситуация, если мы сначала отправимся на Внешнюю?
— Я точно не знаю, — откровенно сказал Клэйн.
— Понятно. Еще одна идея?
— Да.
Чиннар несколько минут помолчал. Затем в его глазах показался смех.
— Я поддерживаю, — сказал он, — не глядя.
Он протянул руку.
— Ваше превосходительство, — проникновенно сказал он, — Я — ваш. С этого момента больше никаких интриг, никакой оппозиции. Я приветствую будущего лорда-правителя Линна, у которого я прошу статуса верного союзника.
Это была неожиданно полная сдача. Клэйн моргнул и тяжело сглотнул. На мгновение он был ошеломлен. Затем, овладев собой, он сказал со слабой улыбкой:
— Я еще не лорд-правитель. Потребуется время, чтобы влиятельные люди снова вспомнили обо мне. Возможно, будет трудная подготовительная работа.
Развивать это дальше необходимости не было, искушенный в политике варвар, поджав губы, кивнул.
Клэйн продолжал:
— У нас сейчас два шара, один в резерве на Земле.
— Его глаза встретились с глазами Чиннара, ища подтверждения.
Последний согласился:
— Да, два. Вы сможете взять его в Солнечной системе в любое время.
Клэйн продолжал твердым голосом:
— Как я понимаю, шар — это грубый вариант системы перемещения, разработанной на Внешней и Внутренней.
— И таким образом…
— Управление космосом. — Какой-то жар вдохновения от мысли, сидевшей у него в голове, украл силу его голоса. — Чиннар, вы никогда не интересовались, как функционирует Вселенная?
Варвар усмехнулся.
— Я родился, я живу. Я умру. Это и есть моя функция. Вы можете изменить этот порядок?
Клэйн криво улыбнулся.
— Вы берете слишком глубоко, мой друг. Я как раз начинаю смутно ощущать силы, которые действуют внутри меня. Они более сложны, чем естественные науки. Я намереваюсь оставить их в покое, пока у меня не будет больше времени.
Он помолчал, нахмурившись.
— Возможно, это ошибка. Как смеет человек, который не понимает самого себя, предлагать уладить дела Вселенной?
Он пожал плечами.
— Ничего не поделаешь. Сейчас я надеюсь на то, что с помощью шара Марден сможет обучить меня их системе.
Марден с любопытством отступил, пропуская в дом людей, несших в контейнере шар. Когда они все это поставили, Клэйн спросил:
— Марден, ты когда-нибудь прежде видел что-нибудь подобное?
Марден улыбался. Шар поднялся из контейнера и занял место над его головой.
— Искусственное отверстие, — сказал он. — Я слышал о них. Они были началом.
И добавил:
— Если бы я знал, что у вас есть такая вещь, я бы научил его, — он кивнул на Клэйна, — как все это работает, когда он говорил об этом в первый раз.
Клэйн сказал:
— Это поможет мне читать мысли?
Марден был терпелив.
— На это потребуется несколько лет. Остальное вы можете начать делать сразу же с помощью этого шара.
Позже Чиннар спросил:
— Но как вы рассчитываете применить шар против Риссов? Вы же сами сказали, что не это будет решающим.
Клэйн ушел от ответа. Идея в его голове была настолько сложна в своих научных понятиях, настолько обширна по масштабу, что он был не в силах выразить ее словами.
Кроме того, сначала нужно было многое сделать.
Путь домой был долгим и утомительным, но все же время впустую не тратилось. Несколько десятков людей на борту тронулось умом, и был ряд людей с замутившимися мыслями и эксцентричными характерами. Клэйн осматривал, изучал их, пробовал на них разные способы терапии и вновь и вновь возвращался к малышу Брейдену, источнику своего собственного интереса.
Ему казалось, что в ребенке он найдет начало нормальности и ненормальности взрослого.
Малыш делал левой рукой столько же движений, сколько и правой. Он не интересовался предметами, которые держали от него дальше двух футов. Но если его подносили ближе, он обычно — хотя не всегда — тянулся к нему руками, однако часто как левой, так и правой.
Когда ему давали что-то такое, за что он мог схватиться, его можно было поднять в воздух, и он держался совершенно самостоятельно. Он делал это одинаково любой рукой, но каждый раз пользовался одними лишь пальцами. Большой палец все еще был бесполезным придатком.
Он выказывал явные признаки страха после какого-нибудь громкого шума, болевого раздражения или когда внезапно летел вниз при подбрасывании. Ничто другое его не тревожило. Он не боялся животных или предметов, больших или маленьких, независимо от того, как близко их подносили. И ему нравилось, когда его гладили под подбородком.
Другие малыши на борту реагировали на все это точно также.
Много раз Клэйн размышлял над своими наблюдениями.
— Предположим, — удивлялся он, — окажется, что у «всех» малышей будут инстинктивные реакции как у Брейдена и у тех, кого я проверил. Другими словами, в основном они не кажутся либо правшами, либо левшами. Они не боятся темноты. Очевидно, они учатся этим вещам. Когда? При каких условиях? Каким образом один малыш становится безответственным Каладжем, другой — безжалостным, блестящим Чиннаром, а третий — рабочим на полях?
Было одно, как он обнаружил, в чем Брейден отличался от других малышей его возраста. Когда ему по подошвам проводили тупым предметом, все пальцы сгибались в одном направлении. Все другие малыши сгибали большой палец вверх, а четыре пальца — вниз.
Разграничительная линия казалось проходила в возрасте одного года. Из девятнадцати старших детей, проверенных Клэйном, шестнадцать реагировали как Брейден.
То есть все их пальцы гнулись в том же направлении. Трое других продолжали реагировать как обычные младенцы в возрасте меньше одного года. Каждый из этих трех был признан трудным ребенком.
То, что в четыре месяца Брейден имел такую же реакцию, как и гораздо старшие дети, наводило Клэйна на мысли. Может быть, здесь было свидетельство того, что его сын унаследовал сверхобычную устойчивость, которую он подозревал в себе?
Он все еще был углублен во всю эту сложную проблему нормальной психики, когда «Солнечная Звезда» вошла в атмосферу Земли. Прошло девятьсот семьдесят дней после их отправления.
