Вызов на дуэль

За красным забором размещались многочисленные постройки. Саларийцы нуждались в одиночестве, поэтому даже воины не хотели жить в бараках, а каждый имел собственную маленькую спальню. Поселок каждого клана, построенный из глиняных кирпичей и бревен, напоминал соты большого улья.

Хотя Пафт возглавлял один из самых больших кланов, в нем насчитывалось около двухсот воинов с их многочисленными женами, детьми и пленными слугами. Не все они обычно жили в поселке, но на похороны вождя собрались все – это означало появление новых временных навесов между постоянными строениями поселка. Земляне были рады, когда их провели через этот запутанный лабиринт к центру поселка – Большому Залу.

Как и торговый центр, этот Зал представлял собой круглую постройку без крыши, разделенную на секции столбами красного дерева. Каждый столб увенчивался металлической корзиной с горючими материалами. И здесь не было никаких низких табуретов и торговых столиков. Длинный круглый и узкий стол, имевший лишь один разрез у входа, тянулся вдоль всей стены. В противоположном от входа конце Зала на невысоком помосте находился трон вождя. Хотя похоронный обряд официально еще не начинался, земляне увидели, что большинство мест в Зале занято.

Их провели вдоль стены и указали места рядом с троном. Ван Райк сел с довольным видом. Было ясно, что вольных торговцев отнесли к знатным гостям. Они могли надеяться на хорошую торговлю в будущем.

Делегации соседних кланов прибывали группами по десять–двенадцать человек и размещались подобно землянам, тоже группами. Дэйн заметил, что кланы не смешивались друг с другом. И, как они поняли позже, для подобной предосторожности было достаточно оснований.

– Будем надеяться на нашу адаптацию, – пробормотал Али, с неудовольствием глядя на бесконечные ряды тарелок, которые вносили в Зал и расставляли на столе.

Как уже давно поняли вольные торговцы, требуется не просто попробовать местные напитки. Ритуал требовал, чтобы гости откусили хлеба или его туземного эквивалента. Правда, они готовились к этому и теперь были гарантированы, насколько позволяла медицина, от вредных последствий пищи, непривычной для желудка землян. Одним из результатов подобных происшествий была репутация обжор и стальных желудков, которая укрепилась за торговцами.

Грофт еще не занял освободившееся место вождя. Он стоял в центре круга, образуемого столом, и отдавал распоряжения слугам, сновавшим с блюдами. До того магического момента, когда клан признает его своим вождем, он оставался всего лишь старшим сыном в семье без всякой власти.

Пока бесконечные ряды тарелок совершали свой путь к столу, горючее в корзинах на верхушках столбов было зажжено, и пламя рассеяло сумрак вечера. Возле каждого сидения стоял слуга со шкатулкой благоухавшей коры, издававшей острый запах, добавлявшийся к другим многочисленным запахам помещения. Земляне время от времени тоже обращались к помощи бутылочек с нюхательными солями, главным образом, чтобы предохранить себя от влияния одуряющих ароматов.

К счастью, думал Дэйн, глядя на подготовку к празднику, дым из корзин уходит вверх. Если бы они находились в помещении с крышей, все задохлись бы. Но понимают ли они, что происходит вокруг?

Это размышление было вызвано танцем, происходящем в центре Зала: их охота на горпов изображалась серией прыжков и различных жестов. Он был уверен, что глаза обманывают его, так как увидел, что нож–коготь танцора–победителя прошел через грудь жертвы – воина в чудовищной маске, изображавшего побежденного горпа.

Высшим моментом этого представления, изображавшего то, что происходило с ними на рифе, было появление настоящего горпа, того самого, что был парализован лучами пистолета Дэйна. Горп был теперь развязан и пришел в себя, но все еще был в сети, а его когти были залеплены каким–то довольно вязким и плотным веществом.

Как только его втащили в зал и оставили посредине, горп освободился от сети, но замазанные когти помешали ему, и он прыгал взад–вперед, пока не приблизился к высокому трону. Его страшные челюсти щелкали в воздухе, а из лягушачьей пасти вырывалось яростное змеиное шипение. Хотя горп был полностью во власти своих врагов, он производил впечатление ужасной силы и опасности.

Вид заклятого древнего врага возбудил саларийцев: воины за столом вскочили и принялись выкрикивать обвинения и оскорбления.

Дэйн решил, что живой горп редко попадал в руки саларийцев, и теперь они хотят использовать эту возможность. И он внезапно пожалел, что горп не упал бездыханным в море. Он не испытывал жалости к горпу после того, что видел ночью на рифе и после слышанных им рассказов, но не нравилось свирепое выражение на лицах саларийцев, их угрожающие жесты и тон голоса.

Конец этим выкрикам положил жрец в темном, похожем на накидку, плаще, образующем тусклое пятно на пестром и разноцветном фоне одежд собравшихся, он подошел к тому месту, где прыгал горп. Когда он остановился перед извивающимся зверем, шум постепенно утих, воины опустились на сидения, и тишина воцарилась в Зале.

Грофт подошел и встал рядом с жрецом. Обеими руками он держал кубок с двумя рукоятками. Это не был изукрашенный кубок, похожий на те, что стояли перед пирующими. Этот сосуд, сделанный из какого–то черного вещества, был очень древний, казалось, что он значительно старше не только Зала, но и всего поселка.

Один из воинов, втащивших горпа, подошел к нему, накинул на голову зверя петлю и потянул ее вправо. Жрец неторопливо вынул нож – первое оружие с прямым лезвием, что Дэйн увидел здесь на Сарголе. Он сделал единственный надрез на мягкой и незащищенной части горла горпа, и Грофт подставил кубок под кровь, побежавшую из раны.

Горп бешено забился, обрызгав кровью стол и окружавших саларийцев, но они не обратили на это внимания. Они все смотрели на жреца, который долил в кубок другой жидкости из сосуда, принесенного слугой. Он потряс кубок, перемешивая содержимое, и вернул его Грофту.

Держа кубок перед собой, молодой вождь подошел к столу и остановился перед троном. В Зале наступило молчание. Даже горп перестал биться и неподвижно повис на своих путах.

Грофт поднял кубок над головой и громко произнес фразу на древнем языке своего клана. Ответом ему была песнь воинов, которые отныне будут ходить на битву под его знаменами, песнь, сопровождаемая звоном ножей о стол.

Трижды повторил он древнюю формулу, и трижды отвечали ему окружающие.

Затем во вновь наступившей тишине, Грофт поднес к губам кубок, одним глотком выпил его содержимое и перевернул кубок, показывая, что в нем не осталось ни одной капли. И весь Зал потряс торжественный крик. Все саларийцы вскочили на ноги, размахивая ножами над головой в честь нового вождя. И Грофт впервые сел на трон. Клан получил нового вождя: сын занял место отца.

– Представление окончилось? – услышал Дэйн громкий вопрос Штоца и разочаровывающий ответ Ван Райка:

– Еще нет. Вероятно, они будут праздновать всю ночь, сейчас все вновь примутся за питье.

– А вместе с напитками придут и новые беспокойства, – пророчески заметил капитан.

– Клянусь якорной цепью! – это восклицание вырвалось у Рипа, и Дэйн повернул голову, чтобы увидеть, что обеспокоило обычно невозмутимого помощника штурмана. Он увидел эпизод, дававший представление о важной особенности жизни туземцев.

Молодой воин, вероятно, всего лишь год назад получивший право носить нож–коготь, стоял лицом к лицу с пожилым саларийцем. Плечи и голова старика были мокры, а пустой кубок катился по столу и со звоном ударился об пол. Наступила тишина, и на лицах всех собравшихся появилось выражение нетерпеливого ожидания.

– Вылил все свое питье на соседа, – тихо объяснил Рип. – Это означает дуэль.

– Теперь и здесь? – Дэйн знал о склонности саларийцев к таким схваткам.

– Вероятно, за такое оскорбление они будут драться до смерти, заметил Али своим обычном тоном постороннего наблюдателя.

– Молодой воин – дурак! – это была оценка происходящего, данная Стином Вилкоксом с вершины его пятидесяти лет и огромного жизненного опыта, почерпнутого в большом количестве различных планет.

Младший салариец прокричал какой–то вопрос своему противнику, тот ответил. Их соседи ожили и проявили большой интерес к происходящему, обсуждая, очевидно, ход ссоры.

Для того, чтобы саларийский праздник прошел хорошо, как поняли из реплик земляне, должна произойти хотя бы одна дуэль. Собравшиеся на торжество обычно заключают пари об исходе дуэли.

– Погляди на того парня в фиолетовом плаще, – сказал Рип Дэйну. Видишь, что он положил на стол?

Знатный салариец в фиолетовом плаще был не из клана Грофта, он пришел с делегацией другого клана. То, что он положил на стол, указав, что победит в дуэли, по его мнению, старший воин, оказалось небольшим белым яичком, в котором лежал слегка завядший, но так хорошо знакомый землянам лист кошачьей мяты. Сосед, которому он предлагал пари, внимательно рассмотрел ставку, принюхался, а затем положил рядом два браслета, усеянных алмазами, шкатулку с ароматическим веществом и перстень.

Эта наглядная демонстрация того, как высоко ценят саларийцы земную траву, заставила Дэйна пожалеть о том, что они не знали этого раньше. Он взглянул вдоль стола и увидел, что Ван Райк заметил это пари и обратил на него внимание капитана.

Но все подобные сделки были забыты, когда дуэлянты вышли в пространство, образованное круглым столом и расчищенное для них. Они отбросили плащи и разделись до пояса. Каждый держал в правой руке сеть, а в левой нож–коготь. Земляне никогда не видели борьбы саларийца с саларийцем, поэтому они привстали со своих мест, чтобы лучше видеть, впрочем, так же поступили и остальные собравшиеся. Началась схватка, состоявшая из приемов, пришедших из древности, и напоминавшая давно забытое на Земле фехтование. Младший салариец был быстрее и проворнее, но зато старший обладал несравненно большим опытом.

Для земного глаза дуэль напоминала ритуальный танец. Быстрые уходы от сети были грациозны, и много раз ячейки сети слегка касались кожи бойцов, которые увертывались от ловушки.

Дэйн подумал, что старик устал; молодой воин, очевидно, решил то же самое. Но вдруг последовал быстрый прыжок вправо, шквал молниеносных движений, сеть высоко взметнулась и упала, запутав отбивавшегося. Младший боец потерял равновесие. Упав, он тут же попытался встать, но спасения от затягивающихся пут не было.

Крики зрителей приветствовали победителя. Он стоял над поверженным юным воином, готовый вонзить нож в горло или грудь своего противника. Но оказалось, что победитель не захотел убивать побежденного. Он протянул длинную, покрытую шерстью руку, взял кубок со стола и с удовольствием вылил его содержимое на голову поверженного.

Мгновение стояла мертвая тишина, затем вновь послышались приветственные крики, к которым вздохнувшие с облегчением земляне присовокупили свой смех. Юноша был освобожден от сети и, встав на колени, протянул победителю свой нож, и тот засунул его вместе со своим к себе за пояс. Из слов окружающих Дэйн понял, что младший на время, определенное советом клана, становится рабом своего победителя. Так в целом мирно решилась эта дуэль, хотя, если бы победитель убил побежденного, никто не сказал бы ему ни слова.

Теперь в центре внимания оказались люди с «Королевы». Грофт опустился с высокого трона и подошел к тем, кто сопровождал его на охоте. Теперь иного выхода не было: пришлось пить крепкий напиток, который вождь налил им из своего кубка.

Огненная жидкость заткнула Дэйну рот, но он мужественно проглотил, видя, что жгучая, как кислота, жидкость не сожжет ему внутренности. Тонкое лицо Уикса побледнело. Дэйн заметил также со злорадным удовольствием, что у Али колики: оказалось, что есть на свете вещи, которые могут вывести из себя невозмутимого Камила.

К счастью, им не нужно было выпивать содержимое одним глотком, как это сделал Грофт. Достаточно было одного ритуального глотка – и Дэйн опустился на свое место с облегчением, но смутным чувством тревоги перед будущим.

Грофт вернулся на свой трон, но течение праздника вновь прервалось, на этот раз неожиданно. Среди слуг проложил свой путь вестник и что–то сказал вождю, который взглянул на землян и утвердительно кивнул.

Дэйн, тошнота которого возрастала с каждой секундой, ни на что не обращал внимание, пока не услышал восклицания Рипа. Подняв голову, он увидел отряд людей «И–С», находившийся в центре Зала перед троном… Люди с «Королевы» застыли – в облике вновь прибывших было что–то, внушающее им беспокойство.

– Что вам нужно, небесные господа? – поинтересовался Грофт. Он сидел в своем троне развалясь, полузакрыв глаза, как бы в ожидании приятного зрелища.

– Мы хотим пожелать тебе от всего сердца самого наилучшего, – ответил Колли цветастыми и гладкими фразами, нравившимися саларийцам. – А чтобы ты нас не забывал, мы принесли тебе подарки.

По сигналу своего суперкарго люди «И–С» поставили на пол небольшой сундучок. Грофт с подбородком, опущенным на сжатый кулак, не изменил своей ленивой позы.

– Подарки приняты, – ответил он полагавшейся по этикету фразой. – И никто не может пожелать мне большей удачи. Плакальщики Черных Ветров знают это.

Но он не пригласил их присоединиться к пирующим.

Келли, казалось, не был обескуражен. И следующими словами он поразил своих конкурентов, хотя те и ожидали от него подвоха.

– По законам товарищества, о Грофт, – прогремела его ритуальная формула, – я от тебя требую удовлетворения.

Али сжал кулаки. Несмотря на увеличивающиеся страдания, Дэйн заметил, как стиснул челюсти Ван Райк, как суровое выражение появилось на лице капитана Джелико.

Глаза Грофта вновь остановились на людях с «Королевы». Хотя он только что выпил чашу дружбы с ними, он разделял зловещий юмор своей расы.

– По праву ножа и сети, – сказал он, – вы имеете право требовать удовлетворения. Кто ваш враг?

– Я требую, чтобы эти пришельцы избрали из своей среды бойца, который будет сражаться до крови с моим бойцом.

Саларийцы были очень возбуждены. Происходящее превосходило все их ожидания, они никогда не видели такой схватки – чужеземец против чужеземца. Гул их голосов напоминал охотившегося зверя.

Грофт улыбнулся, и выражение удовольствия на его лице не было ни земным, ни вообще человеческим.

– Четверо из этих воинов принадлежат к нашему клану, – сказал он. Но из остальных может быть выбран боец.

Дэйн взглянул на своих товарищей – Али, Рип, Уикс и он сам избавлены от этого. Остаются Джелико, Ван Райк, Карл Кости, черный гигант, силу которого испробовали раньше, инженер Штоц, врач Тау и Стин Вилкокс.

Джелико встал на ноги, теперь он был воплощением борца. В мерцающем свете огней рубец на его щеке дергался.

– Кто ваш боец? – спросил он у Келли.

Суперкарго хмуро улыбнулся. Он был уверен, что поставил своих конкурентов в трудное положение.

– Вы принимаете вызов? – спросил он.

Джелико лишь повторил свой вопрос. Келли тут же вытолкнул вперед одного из своих людей.

Кандидат, выступивший вперед, не был похож на Кости. Это был тонкий, стройный молодой человек, чья самодовольная улыбка говорила, что он тоже доволен затруднительным положением пользующихся дурной славой вольных торговцев. Джелико пристально изучал его, и в это время шум голосов саларийцев возрос и напоминал гудение осиного гнезда. Отступления не было – отказ от схватки означал потерю уважения в глазах саларийцев.

Несомненно, Келли на это и рассчитывал.

Джелико выбрал лучший выход.

– Мы принимаем вызов, – сказал он ровным голосом. – Будучи гостями на празднике у Грофта, мы будем сражаться саларийским оружием.

Гул одобрения прозвучал в Зале.

– По обычаю саларийских воинов мы выбираем сеть и нож, – закончил он.

Дэйну показалось, что на лице Келли мелькнула тень беспокойства.

– Когда? – подавшись вперед, спросил со своего трона Грофт, даже не скрывая удовлетворения таким замечательным окончанием своего праздника. Об этом все будут говорить много сезонов подряд.

Джелико взглянул на небо.

– Через час после рассвета, вождь. И, с твоего разрешения, мы хотим посовещаться, чтобы выбрать бойца.

– Мой зал для советов в вашем распоряжении, – и Грофт приказал одному из своих слуг провести их туда.