Ларекка стоял на восточной сторожевой башне и смотрел на причал Порт Руа, где в этот час стояло несколько кораблей легионеров, и вдаль, где в море курсировал вражеский флот.

Он насчитал пятьдесят восемь кораблей, пятьдесят восемь узких галер, пятьдесят восемь парусов, окрашенных только что взошедшим Ровером в кроваво-красный цвет. Солнце, отражаясь от поверхности моря, слепило глаза. Он сомневался, что крепостная артиллерия сможет достать вражеские корабли камнями или огненными стрелами. Ветер раздувал паруса галер, трепал флаг над головой Ларекки.

— Да, — сказал Серода, его адъютант, — кто бы мог подумать, что он сможет собрать такой флот!

— Их вождь — умная бестия, — кивнул головой Ларекка, — Он держал корабли в небольших отрядах, курсирующих между островами на побережье. А затем по его приказу они собрались в этот флот в заранее назначенный день и в заранее назначенном месте. Поэтому мы так и не смогли узнать точное число вражеского флота, — он покрутил усы. — Я думаю, что это еще не весь его флот. Большая часть, видимо, блокирует крепость с моря, чтобы мы не смогли получить помощь.

— А зачем тогда здесь эти.

— Чтобы не выпустить наши корабли. Они не хотят принимать бой в открытом море.

Взгляд Ларекки скользнул по городу, по низким зданиям, окрашенным в яркие цвета, по крепостной стене, доходящей до реки, теперь уже так обмелевшей, что из нее торчали камни, как спины гигантских животных. Затем он обозрел раскаленные развалины за городом, откуда приходили пыльные бури и смерчи.

— Да, — сказал он, — Война началась. Вскоре и его сухопутные силы будут здесь.

Через некоторое время он добавил:

— Но их вождь совершил одну большую глупость. Он забыл одну из основных военных мудростей, а именно: «Противнику всегда нужно оставлять путь для отступления».

— Вероятно, он думает, что мы сдадимся, — высказал предположение Серода.

— Это тоже вид отступления. Нет, вряд ли. Эти корабли говорят об обратном. Кроме того, честно говоря, сейчас не те дни, чтобы держать пленников. Либо они всех нас вырежут, либо сделают рабами и рассеют по всей стране, в шахты, на фермы, прикуют к тележкам, киркам… Я бы предпочел смерть…

Он подумал, что следует выступить перед своими воинами и разъяснить им все это. Хотя он терпеть не мог говорить речи.

Серода, долго прослуживший в легионе, не высказал ни страха, ни сомнения. Он сказал:

— Но им дорого обойдется взятие крепости. Им выгоднее было бы отпустить нас.

— В этом случае нам лучше отказаться и остаться здесь, — ответил Ларекка.

Варвары, которых легионеры убьют здесь в свои последние часы, никогда не придут туда, где осталась Мерса и его дети…

К полудню отряды Тассуи достигли Порт Руа. Многие тысячи их расположились лагерем всего в километре от городских стен, между рекой и бухтой. Их устрашающие штандарты, посаженные на шесты черепа животных или кентавров, хвосты убитых кровных врагов. Вырезанные из кости или из дерева тотемы издали казались лесом, среди которого ослепительно сверкали острия пик. Их барабаны непрерывно гремели, трубы издавали пронзительные звуки, они кричали, пели боевые песни и в облаках пыли носились галопом туда-сюда. Городские стены представляли собой земляные насыпи, увенчанные частоколом из заостренных бревен. По углам стояли башни, в которых были установлены катапульты, стреляющие сразу несколькими снарядами. Под стенами был выкопан ров, сейчас, правда, пересохший. Дно его было утыкано заостренными кольями. Воины поднялись на городские стены. Их доспехи и щиты сверкали на солнце, перья на шлемах развевались по ветру, подобно знаменам. Среди них имелись и такие, что имели винтовки.

После возвращения Ларекки были эвакуированы все гражданские лица, за исключением тех, кто изъявил желание остаться и бороться. Оставшиеся так долго жили здесь, что стали уже как бы членами легиона. Среди них были и самки, чья помощь и уход за ранеными будет неоценима.

«Пока что дела у нас не так уж и плохи», — подумал Ларекка.

Трижды прозвучала труба, и из походного шатра вышли двое. Первый нес знамя, второй был огромен, и весь сверкал золотыми доспехами.

«Сам Арнанак, — подумал Ларекка. — Должен ли я говорить с ним? Ведь от всего этого можно ожидать предательства… Нет, я должен идти».

Несмотря на протесты офицеров, Ларекка приказал открыть северные ворота и опустить мост. Он пошел один. Доспехи он скинул. К чему носить лишние тяжести. Сейчас на нем были только красный плащ и хаэленский меч. Плащ слишком трепыхался на ветру и мешал Ларекке, но Серода настоял на том, чтобы комендант был в плаще. Нельзя же казаться нищим перед таким разодетым противником.

Арнанак что-то сказал знаменосцу и тот отсалютовал флагом. Сам Арнанак воткнул меч в землю. Он обменялся с Лареккой похлопыванием по плечам и несколькими словами приветствия.

А затем состоялся разговор.

— Мне бы доставило большую радость, если бы мы могли положить на землю свои мечи и копья.

— Прекрасная идея, — согласился Ларекка, — И легко выполнимая. Вам осталось только разойтись по домам.

— А вы сделаете то же самое?

— Мы дома.

— Правда, вы теперь упустили свой шанс уйти свободно, — вздохнул Арнанак, — теперь мне придется уничтожить Зера.

— Давай попытайся. Но что толку понапрасну трепать языком? Может, нам стоит сесть в тень и выпить пива?

— Я сделал тебе предложение, потому что ты храбрый воин. Сдавайтесь. Мы отрубим вам правые руки и будем кормить, пока вы не поправитесь. А затем мы позволим вам уплыть. Вы никогда не сможете больше быть солдатами, но зато вернетесь домой живыми.

Ларекка ухмыльнулся, глядя в зеленые глаза.

— Я могу сделать другое предложение. Правда, оно будет касаться другой части ваших тел, чтобы вы не могли производить на свет таких хвастунов.

— Я рад, что ты можешь шутить, — ухмыльнулся Арнанак. — Обещаю, что те, кто присоединится к нам, останутся целыми и невредимыми. Для остальных же — смерть, за исключением тех нескольких несчастных, кто попадет в плен и станет рабом. — Арнанак широко раскинул свои огромные руки. На солнце сверкнули золотые браслеты, — У вас нет надежды. Если не удастся прямой штурм, мы уморим вас голодом.

— У нас достаточно припасов, в том числе и прекрасной воды. А вот ты окажешься на выжженной солнцем равнине, где не будет ничего. Посмотрим, кто первым умрет от голода и жажды.

Арнанак совсем не смутился, что его блеф не прошел.

— У вас прекрасное положение для обороны. Но это не оборона. Вы в ловушке. Нас раз в восемь больше. Вы думаете получить помощь из Веронена? Пусть ваши корабли попытаются прорваться через мои боевые порядки. Их уже ждут мои лучшие воины на самых быстроходных кораблях. Ты рассчитываешь на помощь людей? Но они даже не пошевельнули пальцем, чтобы освободить даже тех двоих, что уже у меня в плену.

— Не нужно недооценивать их. Я знаю, на что они способны.

— Неужели ты думаешь, что если я столько лет создавал свое могущество, то не потратил для их изучения определенное время? Чтобы знать, что можно ожидать от них? Мои пленники только подтвердили правильность моих умозаключений. Они здесь только для исследований. Они будут помогать тому, кто создает лучшие условия для их работы.

И они не вступят в войну, если не будет прямого повода.

А я, будь уверен, такого повода им не дам.

Арнанак помолчал.

— Ты прав относительно того, что нельзя откладывать штурм, Одноухий. Мы сотрем вас с лица земли. Если, конечно, вы не примете мои условия.

— Нет.

— Значит, ты отвергаешь их от имени всех своих воинов?

— Да, — ответил Ларекка.

Арнанак печально улыбнулся.

— Ничего другого я и не ожидал. Но я должен был попытаться договориться. Ну что же, брат, желаю тебе приятного путешествия в темноту.

— И я желаю тебе того же, — ответил Ларекка по древнему обычаю. После этого они обнялись, крепко прижимаясь друг к другу, как предписывало правило, и отправились каждый своим путем.

К вечеру начался ветер и поднял облака пыли, сквозь которые не могли пробиться ни лучи звезд, ни свет лун. Под прикрытием темноты варвары двинулись на исходные позиции. Они тащили с собой осадные машины, захваченные ранее у легионеров, которые пытались освободить Тархану. Утром, при первых лучах солнца, они начали обстрел из метательных машин, луков и пращей. А когда солнце поднялось немного выше, оно стало единственным свидетелем разыгравшейся битвы.

В воздухе свистели стрелы, камни с гулким стуком обрушивались на насыпь, за которой прятались легионеры. Поминутно слышался скрип досок, бревен в стенах, вой труб, грохот барабанов. Орды варваров толпились на противоположном берегу рва. Становилось нестерпимо жарко. Песок попадал в глаза, смешивался с потом, текущим по лицам, скрипел на зубах.

Ларекка обходил крепость, управляя боем. За ним постоянно шел знаменосец, неся на шесте личный штандарт коменданта. Благодаря этому любой, кому это было необходимо, мог сразу найти коменданта. Разумеется, это привлекало и огонь врага, но Ларекка считал, что он не имеет права отказываться от древних обычаев.

Его девиз на штандарте удивлял многих: рука с коротким мечом указывала на небо.

Он шел, то и дело отдавая короткие приказания:

— Собери эти камни и отправь их обратно, пусть подавятся.

Или:

— Неплохая работа, воин!

Он шел и подмечал все, что еще нужно ему сделать, относительно чего распорядиться.

Лучники, укрывшиеся в башнях, вели прицельный огонь по наступающим. Обнаженные варвары откатывались назад, многие падали и лежали, ожидая, пока жизнь не покинет их тела. Однако им удалось подтащить одну катапульту, и она принялась обстреливать башню, пока та не превратилась в развалины. Теперь этот участок был ничем не защищен, кроме бастиона, и стрелы начали поражать и защитников крепости.

Ларекка наблюдал за этим через смотровую щель в соседней башне. Скоро рухнет и эта. С радостными криками варвары уже тащили ко рву длинные доски, чтобы сделать из них мост.

— О’кей, — пробормотал Ларекка и отдал соответствующий приказ. Отряд воинов тут же потащил на тот не укрепленный теперь участок огромную катапульту. Их прикрывали воины с большими щитами. Варвары не обращали на них внимания до тех пор, пока катапульта не обрушила на них град камней. Толпа панически отхлынула назад. Затем Ларекка приказал открыть огонь сосудами с горящей смолой. Только что наведенный с таким трудом мост тут же загорелся.

— Тебе лучше спрятаться за стеной, — предупредил Ларекку один из легионеров. И действительно, отряды варваров обрушили в сторону коменданта град стрел.

— Еще рано, — ответил Ларекка. «Совсем как в старые дни», — подумал он, — Я думаю, что нам нужно уничтожить еще и катапульту варваров.

Для этого понадобилось всего три залпа, и орудие, принесшее столько вреда бастионам крепости, заполыхало ярким огнем. Однако у них не было времени повосхищаться своей работой. Они поспешили убраться под защиту стен, и только тут Ларекка перевел дыхание и по достоинству похвалил воинов, но тут прибежал гонец и сообщил, что в гавань направилось шесть галер.

Видимо, Арнанак предпринял нападение не только с суши, но и с моря.

Ларекка осмотрел своих офицеров, которые его окружали, а затем задал вопрос:

— Кто из вас готов выполнить опаснейшее поручение?

Корректное молчание, а затем вперед выступил командир одной из когорт, который уже давно обратил на себя внимание Ларекки как мыслящий командир.

— Я выполню, — решительно сказал он.

— Хорошо, — Ларекка хлопнул его по плечу, — Возьмешь нескольких добровольцев, чтобы было можно поднять парус на судне. Ветер как раз тот, что нужно. Ты поплывешь за кораблями этих ублюдков. Они наверняка пристанут в рыбачьей гавани. Как хорошо, что я приказал не уничтожать там причалы. Теперь это облегчит твою задачу. Ты подожжешь свой корабль и направишь его на вражеские корабли. Вы сбежите на лодке или вплавь. Мы откроем ворота и пропустим вас.

— Пожертвовать целым кораблем? — изумленно воскликнул Серода.

— Мы не собираемся никуда уплывать, — напомнил ему Ларекка, — Остальные тоже придется сжечь, чтобы они не попали в руки варваров. Я не сделал этого раньше, так как чувствовал, что они могут нам понадобиться именно для такого вот случая.

Сейчас Ларекка смотрел на молодого офицера. Сквозь густую пыль, поднятую горячим ветром, глаза их встретились. Ларекка крепко сжал плечо молодого офицера.

— Иди на подвиг, легионер, — напутствовал он его.

Битва сама собой как-то стала стихать. Массы варваров откатывались назад, чтобы отдохнуть и освежиться. Ларекка предположил, что галеры начнут штурм до темноты. Вернее, до восхода лун.

«Пожалуй, не помешает и мне немного отдохнуть». Слабость охватила его. В сопровождении Сероды он пошел к дому, где находился штаб. Антенны большого передатчика казались странным скелетом на фоне зловещего неба. Солнце уже опускалось, а Ровер висел низко над горизонтом. Он окрашивал планету в цвет крови землян. Ну что же, по крайней мере следующая битва будет происходить не при такой жаре.

У входа его встретил Иразен, который стал вице-комендантом после гибели Волуа. Это был ветеран легиона, разукрашенный многочисленными боевыми наградами, стойкий боец. Конечно, он страдал отсутствием воображения, но при выполнении заданий был упорен и ни на шаг не отступал от поставленной цели. Если он и проигрывал бой, то для врага это обходилось слишком дорого.

— Ты прав, — сказал Иразен, — пленники-люди вышли на связь. Когда они узнали все, то женщина потребовала разговора с тобой.

«Да, Джиль захотела поговорить. Спарлинг тоже, но он более терпелив, чем она. Приятный сюрприз», — подумал он.

Она выплыла в его памяти: узкое лицо в облаках темно-каштановых волос, глаза более голубые, чем небо над тропическими островами, ослепительная улыбка, гибкое тело…

Ларекка пошел в радиорубку.

— Он пришел, — сказал техник в микрофон и отсалютовал коменданту. Ларекка встал перед пустым экраном.

— Дядя, — в комнату ворвался голос Джиль, — Как там у тебя?

— Еще на палубе, — ответил Ларекка по обычаям Хаэлена, — А вы?

— О, у нас все нормально. Пошли на вечернюю прогулку и сейчас сидим на вершине холма, смотрим закат солнца. Но, дядя, на вас напали?

— Пока они получили мало радости.

— Пока. А потом?

— Потом будет то же самое. Что ты еще хотела сказать?

Наступила тишина: Может, она шепчется со Спарлингом, а может, и нет. Но когда она заговорила, голос ее был жестким и решительным.

— Сколько времени вы продержитесь?

— Это зависит… — начал Ларекка.

Джиль выругалась, как последний легионер.

— Я говорила с техником, пока ждала тебя. Никакой помощи не будет. Даже мы ничем не сможем помочь, дядя. Я тебя знаю, и поэтому можешь считать меня полноправным воином твоего легиона.

— Я думаю, что нам нужно попрощаться, — сказал Ларекка, глядя на невозмутимую аппаратуру.

— Слушай меня, — сказала Джиль. — Я знаю, что Газеринг, считай, уже списал тебя со счетов. Даже если они захотят помочь тебе удержать Валленен, уже поздно. Арнанак перехитрил их. Мои соплеменники-люди ничего не смогут сделать, так как им это запрещено. Отступать вам нельзя, так как вы блокированы. А значит, все вы будете уничтожены. Арнанак не скрывал от нас своих намерений. Значит, вы должны будете продать свои жизни как можно дороже. Верно? Мы не можем допустить, чтобы так случилось.

— В конце концов все умирают, — мягко сказал Ларекка, — Смотри на это так.

— Мы с Яном решили заставить этих ослов в Примавере оторвать свои задницы от стульев. Я, мы сделаем это… Не теряйте связи с нами и будьте подключенными к кабинету Ханшоу постоянно.

— Что ты задумала? — спросил Ларекка. Ему почему-то стало страшно.

— Еще пока не знаю.

— Вы не должны рисковать собой. Это мой приказ тебе, как легионеру.

— Даже ради спасения Порт Руа?

Ларекка вспомнил об офицере, которого он послал почти на верную смерть на горящем судне, и о том, что Джиль всегда считала себя легионером Зера Витрикс.

— Хорошо, — сказал он. — Но предварительно переговори со мной. О’кей?

— О’кей, старина, — прошептала она.

Послышался сухой голос Спарлинга.

— Так как у нас садятся батареи, мы должны действовать. Сколько времени вы продержитесь без помощи?

— От завтрашнего утра до начала зимы. Все слишком непредсказуемо, — ответил Ларекка. Он подумал, какой великолепной парой были бы Спарлинг и Джиль, не будь он на двадцать лет старше ее. Для людей это целая бездна лет, — Постепенно они уничтожат все укрепления и стены. Мы не можем стрелять с такой скоростью, чтобы предотвратить это. Их слишком много. Конечно, Арнанак не захочет терять большое количество воинов и не будет форсировать события. Когда они войдут в город, мы превратим в крепость каждый дом, и им придется брать их один за другим. — Он подумал, — Так что самое разумное предположение — тридцать два дня.

— И не больше? — тихо спросил Спарлинг. — Ну что же. Нам нужно думать и действовать быстро. Могу сказать, что у меня зародилась идея. Счастья тебе, Ларекка.

И через сотни километров до Ларекки донеслись всхлипывания Джиль. Затем щелчок и тишина.

Ларекка повернулся к Иразену.

— Есть еще что-нибудь для меня?

— Ничего важного, сэр.

— Я хочу отдохнуть. Боевые действия возобновятся после восхода луны. Скажешь мне тогда.

Ларекка вошел в дом. Здесь некогда жила Мерса, и до сих пор в разных местах он находил ее безделушки. Здесь сохранилась память о ней. Он скинул доспехи и встал перед фотографией, на которой был изображен он, Мерса и их последний ребенок. Эту фотографию сделал человек, когда Примавера еще только создавалась. Якоб Зопф, бакалавр. Он уже давно умер, и память о нем сохранилась лишь в архивах, но Мерса до сих пор, когда бывала здесь, носила цветы на могилу друга. Ларекка лег на матрас, вытянулся и закрыл глаза, думая, что бы ему посмотреть во сне. Конечно, было бы неплохо, чтобы у него выросли крылья и он мог бы подняться и посмотреть на планету, узнать, что происходит. Но к чему думать о смерти? Вполне возможно, что он будет убит сейчас и уйдет из жизни так, как ему этого захочется.

— К черту, — сказал он сам себе и сконцентрировался на свадьбе Джиль и Спарлинга, погрузился в бурное веселье, к которому примешивалась легкая зависть к Спарлингу.

Серода разбудил его, как и было приказано, когда варвары только-только зашевелились. Их галеры, как Ларекка и предполагал, подняли якоря и направились к рыбачьим причалам. Они не сделали попытки напасть на большой корабль, стоящий на якоре недалеко от них. Они, несомненно, решили, что экипаж корабля ищет возможности выскользнуть из гавани, но варвары знали, что выход в море надежно заперт кораблями их товарищей.

— О’кей, сейчас буду, — сказал Ларекка, подавив зевок. Он до сих пор был еще во власти того, что видел во сне. Серода подал ему чашку с питьем и помог облачиться в доспехи. Он почувствовал, что настроение его поднялось. Кто знает, может друзья действительно найдут выход из безнадежной ситуации.

Нападение с моря не было неожиданностью для его офицеров. Все эти возможности уже рассматривались на военном совете. Менее предсказуемым было нападение со стороны реки, и Ларекка направился туда. Со стены он начал обозревать происходящее.

Целестия уже осветила дальние горы и теперь быстро передвигалась по небу. Она показалась ему похожей на красный щит. Ее свет падал в море, становился холодным, серебряно-серым, дрожащим. Галеры варваров медленно двигались по воде. Когда они достигли берега, тишина ночи была разбужена их воплями.

Теперь главное — задержать их там до тех пор, пока не подоспеет брандер. Задача варваров была аналогичной — отвлекать силы легионеров до тех пор, пока с другой стороны не обрушатся сухопутные войска. Ларекка смотрел в ночь и слышал крики варваров.

Звенели тетивы луков, свистели стрелы. Варвары останавливались только тогда, когда были поражены стрелами или камнями. Остальные, не обращая внимания на свист стрел, рвались вперед. Среди движущихся теней они были трудноразличимы. У многих были факелы, которые дымили и разбрасывали вокруг себя искры.

За ними виднелись паруса галер, которые вдруг занялись жарким пламенем, когда корабль-брандер незаметно приблизился и врезался в корабли варваров. Пожар разгорался. И все же валлененцы не дрогнули и еще не побежали. Они рвались вперед, к стенам крепости, выливали масло из кожаных бутылей на бревна и доски, поджигали их.

«Неужели Арнанак одурачил меня, и это главный удар, а не отвлекающий маневр?» — думал Ларекка.

— Вперед! — крикнул он, — Отбросьте их назад, пока они не сожгли все укрепления.

Он сбежал по лестнице вниз, выхватил меч и повел своих воинов на варваров.

Металл звенел, сталкиваясь с металлом. Варвары упорно рвались вперед, невзирая на ужасающие потери. Их было очень много, и легионеры, укрывшись за щитами, сосредоточенно работали мечами. Затем к ним прибыло подкрепление, и легионеры смогли предпринять контратаку. Шаг за шагом они оттесняли врагов назад к горящим кораблям, к пенному морю.

— Молодцы! — воодушевлял своих воинов Ларекка, — Великолепно! Кончайте их всех!

Удар обрушился на него. Боль пронзила все его тело. Затем пришла темнота. Он выронил клинок и стоял, пошатываясь и держась за голову.

— Неужели это все? — громко спросил он. В голове его закрутилось, загремели боевые барабаны. Ноги его подкосились, и он опустился на землю. Воины склонились над ним, но Ларекка ничего не видел. В красном свете луны он лежал и пытался удержать ускользающие силы. Но вот все они ушли, и Ларекка увидел свой самый короткий предсмертный сон.