Глава пятая
Армия предоставила грузовик с прожектором и связью. Сидя и зевая в «Лендровере», где сбоку храпел Понсфорд, Гревиль смотрел, как прожектор играл на серебристо-серой шкуре чудовищного блоба, медленно переваливающегося в ночи. Из прицепа, где находился связист, передали сообщение, из которого выходило, что Камберленд был в хаосе. Появилось много других огромных блобов. Они расползались веером, медленно пересекая реки и горы. Гревиль, следуя за своим блобом, прошел уже сквозь два туннеля, которых раньше, до блоба, здесь не было.
Гревиль локтем разбудил Понсфорда. Водитель «Лендровера» почти уснул за рулем; работа его — вести «Лендровер» по гладко укатанной блобом дороге или, когда блоб поднимался в воздух, прокладывать путь самому, и придерживаться постоянной скорости в три с половиной — три и шесть миль в час — была монотонной и нудной.
— Что случилось? — сонно пробормотал Понсфорд.
Гревиль подал ему сообщение.
— Нам бы надо это записать. Журнал толстеет.
— А нам это что-нибудь говорит? — Понсфорд зевнул и потянулся. Его трясло. — В чертово время затеяли они свои штучки.
— Весна скоро, Терри. Бодрись. Так — давай еще раз посмотрим на карту.
Оба склонились над бумагой. На ней были аккуратно проложены маршруты, лучами расходящиеся от Лондона. Здесь же был и длинный след черного блоба, навестившего своих камберлендских братьев.
— Слушай, когда ты смотришь на эти карты, на эти радиальные линии, у тебя не возникает никаких ассоциаций?
— Ты имеешь ввиду, как глядеть на облака и говорить на что они похожи? С тобой все в порядке, Том?
— Все отлично. Ну давай, говори.
— Ну, на мой взгляд, это чушь. Нет ничего особенного. Послушай, Том, а что ты задумал?
— Да, пока я не могу ничего сказать. Мне нужны дальнейшие данные — а я очень сомневаюсь, что их можно ожидать.
— Ожидать — это не то слово, чтобы говорить про блобов.
Это точно.
К «Лендроверу» приблизилась темная фигура в офицерской форме, и водитель остановил машину. Вспыхнул фонарик.
— Мистер Гревиль, мы получили сообщение из Лондона. Сюда направляется черный блоб с сопровождением.
Гревиль и Понсфорд вылетели из машины словно два чемпиона по прыжкам.
— Дайте направление, быстро! — орал Понсфорд.
— Если они встретятся… — Гревиль был возбужден. Если бы эти два блоба, предположительно одних размеров, или около того, встретились, он мог бы получить ту дополнительную информацию, которую искал.
Старший сопровождения встретил их на пустынном поле, бледном при лунном свете, на полдороге между двумя гигантскими шарами. Сверили карты, отмерили расстояния, сопоставили маршрут.
— Не идет, — сказал Гревиль. Разочарование обессилило его, и он сразу почувствовал, как к нему подступали холод и усталость. Он дрожал. — Они пройдут в полумиле друг от друга.
— Черт побери! — сказал Понсфорд. — Можно было бы увидеть что-то стоящее.
Офицер начал было задавать вопросы, но ученые не стали его посвящать. Если что-то должно произойти, он увидит.
Обе сопровождающие группы поддерживали связь по мере сближения блобов. Оба шара невозмутимо катили вперед. Ночь становилась прохладнее, длиннее и сумрачнее. Они сварили на примусе горячее какао и грелись, размахивая руками и притопывая. Время шло.
Ровно в три пятнадцать утра от серого блоба пришло сообщение об изменении направления. Сейчас он двигался прямо к черному.
Они повеселели. Если только блобами не управляло какое-то бездушное притяжение электронов или Х-сил, и они не реагировали друг на друга подобно двум магнитам, то это намеренное изменение направления могло означать только то, что они были разумны. Какова могла быть степень этого разума, никто сказать не мог. О блобах было так мало известно и так много можно додумывать, что любая гипотеза не была бы дерзостью.
— Это должно быть один из той группы, которая вышла как раз перед нашей отправкой из Камберленда, — сказал Понсфорд. — Я сказал бы, что идут они с большей скоростью, чем предыдущие.
— Возможно. — Гревиль справился у сопровождения черного блоба. — Ты прав, Терри. Дальше идут еще шестеро. — Он кисло усмехнулся. — Может, если Чарльтон прав, они получили сообщение от своего приятеля о том, что на севере есть самки.
— Но, — спросил полисмен. — Куда они идут? Откуда они взялись?
Понсфорд надул щеки.
— Ну вы спросили, — сказал он. — Не знаю. Может они где-нибудь растут и появляются перед нами только когда вырастают. Может зимуют, или еще что. Все над чем мы можем работать — это то, что дают нам наши ощущения или приборы. Раз они ничего не дают — мы ничего не можем сказать.
— Ну, в Лондоне они плодятся как мухи.
— И там, откуда наш, тоже. В Гревиле проснулись отцовские чувства. Ему бы хотелось — если его теория была верна — чтобы в огне и громе пропал черный блоб, нежели серый.
Через час все выстроились вокруг места встречи. У Гревиля на мгновение возникло ощущение, словно он глядит через подзорную трубу времени в прошлое и наблюдает утреннюю процессию поющих мужчин и женщин, сходящихся к камню, где лежит раздетая и связанная девственница, над которой уже занесен жертвенный нож.
С другой стороны ему казалось, что он рассматривает в микроскоп как сталкиваются две амебы. Оба представления были нелепыми — и любое из них, в это мгновение, могло подойти по тем данным, что он знал.
Решив, что он должен как-то посвятить Понсфорда в свою теорию перед столкновением, он стал набрасывать математические формулы.
— Я вообще-то не настолько большой математик, Терри. Но это я могу сказать. Если я прав, будем искать среди обломков…
Перед тем, как Понсфорд смог ответить, до них донесся стук вертолета. Он приземлился в свете фар грузовика и лендровера. Оттуда вышли Хамфри Лэкленд и Чарльтон, за ними следовала грузная фигура доктора Таунсенд.
— Приходится наблюдать самому, — сказал директор, здороваясь за руку с начальником полиции, — Рация не так хороша, когда можно самому смотреть с переднего места.
— Мы привезли темные очки, — сказала Таунсенд, раздавая их по кругу. Помните, что произошло в прошлый раз?
Те, кто знал, не затруднились отвечать; другие были слишком возбуждены предстоящим, чтобы тут же задавать вопросы.
Гревиль надел очки и словно ослеп. Он видел только прожектора, направленные на блобов. Приподняв очки, он нашел директора и тронул его за руку.
— Ваше Преосвященство — перед этим громом можно мне сказать вам, что если моя теория верна?
— Какая теория?
— … тогда нам придется стать подальше от точки столкновения и позже искать обломки. Директор сунул очки на лоб:
— Обломки? О чем вы говорите, Гревиль? Это вы, Гревиль, да?
— Да… но…
— Они соприкасаются! — Крик оборвал все остальное. Гревиль опустил очки.
— Выключите прожектора! — заорал он, а когда они погасли подумал услышали ли его, или у кого-то еще хватило ума на это. Опустилась темнота.
В эту темноту прокралось сияние. Свет пульсировал вокруг совершенно круглой пластины. Гревиль знал, что это была демаркационная линия между двумя блобами, между серым и черным. С неуместной улыбкой он вспомнил, что на этот раз Понсфорд не записывал пары.
— Камеры! — кричал директор.
Местность осветилась страшным желтым блеском. На фоне этого света голо торчали деревья и кусты. Все тени расходились от центральной точки.
Они стали ощущать жар. Огонь змейками разбегался от блобов, молнии разрядов копьями и мечами глубоко вонзались в загадочное сердце вращающихся шаров. Гревиль напрягал глаза, прикрываясь руками от прямого света, стараясь заглянуть в центр серого блоба. Все остальные, он знал, смотрели, как загипнотизированные в точку соприкосновения, где грохотало, разрывалось и горело.
Ему казалось, что он видел что-то твердое в освещенном сердце блоба.
Может он был прав. Может быть прав, в конце концов!
Если он прав… и тут страшный взрыв выбил всякую мысль из головы. Серый блоб раздувался. Он разрастался с ужасающей скоростью. Та же самая кривая, что спасла Гревиля, когда он упал возле стены, спасла его и теперь. Серая громадина стремительно пронеслась над их головами, срывая шляпы, оглушая всех ревом и грохотом тысячи водопадов.
В какой-то микроскопический отрезок времени Гревиль успел увидеть, заглянуть в самую глубину блоба, в его сердце. Прежде чем он успел передать то, что увидели его глаза себе в мозг, взрыв прибил его к земле. Из глаз текли слезы. Кожа была словно зажарена. А потом все закончилось.
— Прожектора! — кричал кто-то. Они включились. В их свете, после взрыва казавшимся свечой, все они увидели, как черный блоб как-то странно, блуждающе, двигался вперед. Он весь пульсировал — сжимался, а затем надувался. Все, застыв, смотрели на него. Затем он пропал.
Гревиль утомленно выдохнул и повернулся к Лэкленду.
— Все туда, искать! — заорал он. — Ничего не пропускать. Этот блоб может появиться в любой момент и если выпрыгнет, когда мы там…
Все автоматически подчинились. Зажглись фонари. Прямо впереди был небольшой лесок. А в поле, буром и рыхлом в его зимнем бесплодии, ходили, в поисках люди.
Через час они потерянно потянулись обратно. Отчаяние овладело Гревилем.
— Ничего! — сказал он. — Ни одной зацепки!
— Ну а теперь вы, может быть, объясните, что все это значит, Гревиль? — резко потребовал директор. — Вы нас бессмысленно погнали на поле. Мы ничего не нашли. Вы кажется говорили об обломках аварии. Ну?
— Должно быть я ошибся, — состояние Гревиля было ужасное. — Но ведь я не один, так ведь? Никто еще никогда не был абсолютно во всем прав, так ведь?
— Может и никто. Но никто не подвергал людей такой опасности…
Слова директора заглушил орудийный выстрел появившегося блоба. Теперь он держался ровно, загадочно, как и все блобы. Пока они смотрели, он двинулся…
— Возвращается, — сказал Понсфорд. — В Лондон. К своему несчастью, Гревиль почувствовал, что должен попробовать хотя бы еще один залп.
— Нет. Собирается присоединиться к остальным. Они встретятся и исчезнут. А потом скоро снова появятся. Я думаю, они пойдут потом дальше. Они вернутся к нашим серым блобам в Камберленд.
Лэкленд уставился на Гревиля своими припухшими глазами.
— Я бы хотел объяснений, Гревиль. Пожалуйста. Гревиль глубоко вздохнул и мысленно прыгнул с вышки вниз.
— Я думал, что мы найдем обломки космического корабля…
— Обломки чего?
— Космического корабля.
— Вы имеете ввиду, что блобы — это транспортное средство пришельцев, на которых они прилетают на Землю? Что они садятся в блоб на Марсе, а выходят из него здесь?
— Не совсем, сэр. Я проверял по картам их маршруты. Как вы знаете, они появляются и исчезают в одних местах. Мы можем представить, что они двигаются по желобам. Мы — Понсфорд и я — отметили каждое их движение. Итоговая картина подсказала мне то, что я и принял за ответ.
— Я бы хотел взглянуть. А они что, отличаются от наших?
— Да, сэр. Вот.
Гревиль пошел к «Лендроверу» и взял верхний лист. — Посмотрите. Блобы появляются в определенных центральных точках, движутся к другом центральным точкам, где они и исчезают. Затем еще один блоб — или тот же самый появляется и потом исчезает. Вся картина выстраивает…
— Модель молекулы?
— Нет, сэр. Если вы возьмете карту Галактики и проведете линии от звезды к звезде — у вас получится точно такая картина.
— Боже мой! — И после этого наступила тишина. Наконец директор сказал:
— Космический корабль. Линии передвижения от точки к точке — от звезды к звезде в Галактике. Вы в это верите?
— Верил. Но сейчас я не очень уверен.
— В общем, вы имеете в виду, что на поверхности Земли, которая вращается вокруг Солнца и вокруг Галактики, существует какая-то солнечная система, и что кто-то использует блобов как транспортное средство?
— Не самих блобов, сэр. Когда я сказал, что ожидал найти обломки, а потом сказал про космические корабли, я думал, что космические корабли находятся внутри блобов и образуют вокруг себя сферическое силовое поле — каковую силу мы и назвали Х-силой.
— Но откуда они берутся? Куда они идут? И почему так медленно?
— Вы читали когда-нибудь о теории гиперкосмоса, сэр? Или подкосмоса, субкосмоса — авторы дают разные названия и разные теории, но все они сводятся к способу передвижения более быстрому, чем движется свет.
Директор фыркнул.
— Я читал — рассказы — в которых используется эта концепция. Ну?
— Так вот, сэр, когда вам нужно послать космонавта, скажем, на Центавр, вы сможете сделать это быстрее, чем свет, и подчиниться Эйнштейну только постулируя, что корабль помещен в другой пространственно-временной континуум, отличный от нашего. Потом вы путешествуете там с нормальной скоростью. Но двигаетесь быстрее, чем свет здесь.
Понсфорд все это время молчал. Он смотрел на схемы, а потом взглянул на Гревиля.
И вот он сказал:
— И ты думаешь, что это обратный эффект..?
— Да, — твердо ответил Гревиль. — Я думаю, что где-то существует раса людей, которые вывели гиперкосмические уравнения и, появляясь в нашей вселенной и двигаясь здесь медленно, они передвигаются в своей быстрее света, а потом возвращаются из того, что для них является гиперкосмосом в свой собственный пространственно-временной континуум.
Лэкленд тяжело дышал. Доктор Таунсенд стояла за его спиной, очень близко, почти касаясь его, и ее пистолет почти толкал его. Чарльтон теребил бороду и хмурился.
— Я не могу это принять, — сказал наконец директор.
— Я не могу дать никаких доказательств. Я не хотел говорить, но я просто был загнан в угол. Когда серый и черный блобы встретились, думаю, мы наблюдали первый контакт двух народов в их собственной галактике. Если продумать, все укладывается в схему.
— И это зеленые чудовища с щупальцами, а? — сказала Таунсенд, дыша парами джина Гревилю в шею.
— Нет, — сказал он сердито. — Если они из другого измерения, скорое всего они будут вполне привычными людьми.
— Другое измерение, — сказала Таунсенд, — мне кажется я уже слышала об этом раньше. Так, если только вы…
— Подождите, доктор, — резко сказал директор. Он ходил взад-вперед.
— Единственно, что вас спасает, Гревиль, это то, что в отношении блобов нет невозможных теорий. Господь знает — нам ничего про них неизвестно, за исключением нескольких поверхностных данных. Самое идиотское это то, что вы возможно правы. Я так не думаю, но я в равной же мере не думаю, что вы не правы.
Он хмуро посмотрел на Таунсенд.
— Да опустите вы этот чертов пистолет, доктор. Гревиль такой же здравомыслящий, как вы или я. Гревиль медленно произнес:
— Я хочу посмотреть снимки встречи. Я пытался заглянуть внутрь серого блоба. Я думал… мне показалось, что перед самым взрывом внутри серого блоба я увидел что-то похожее на рыбу.
Он помолчал, стараясь задержать это исчезающее впечатление.
— Я подумал, — медленно говорил он, — я подумал, что он в точности походит на космический корабль.
