Глава седьмая
Роботы управились с багажом со сверхчеловеческим мастерством и знанием. Сумки, саквояжи, чемоданы, вещевые мешки, свертки, ящики — все ловко разбиралось бригадой автоматических грузчиков. Звездный корабль стоял на подушке, утреннее солнце било и отражалось сиянием от его игольчатого носа. Пассажиры бесшумно поднимались на эскалаторах, которые высаживали их на палубах, указанных в билетах.
Путешественники из Рагнара и старого доброго ОСМ покидали эскалатор последними. Они располагались в салоне первого класса, который находился сразу за отсеком команды.
Так как этот корабль принадлежал Хораке, жители этой звездной группировки тоже путешествовали первым классом.
Дэйв Кэродайн вошел в корабль через узкий вход, расположенный в том месте, где стабилизаторы отходили от корпуса.
Он сразу направился в свою каюту — двухместную комнату, тесную для недельного путешествия. Неделя Земли — значит пять дней по стандартам Хораки. Надо это помнить. Особенно с той самой дождливой ночи, когда Коунга заявил, что знает, что он родился не на Шанстаре.
К черту все это. И не волнуйся, особенно об этом ящике из серебристого сплава, который привез на Гамма-Хораку товары из Шанстара и теперь покидал эту планету с мужчиной и женщиной из Ахенсик, плотно замотанными в металлической скорлупе. Интересно, как они перенесут это путешествие. Там: было все провиант, нормальное воздухоснабжение, санитарные приспособления — своего рода миниатюрный космический корабль внутри большого звездного корабля.
Они приготовили все это за ту суматошную неделю после того, как он согласился, и в последнюю ночь, когда он провел вечер с Гарриет Лафонде.
Это была не величественная, полная достоинства старая дама. Нет! Особенно когда в гранатовый коктейль добавили подсластитель, в глазах ее засияли огни, а ее седые волосы уложенные по-новому, открывали истинно золотые пряди Смеясь, она сказала что седой камуфляж придавал ей ощуще-ние большего соответствия работе должностного лица, отвеча-ющего за путешествия на всей планете.
Ну и следующее — мысли буквально роились в его голове — когда она сбросила это сдержанно-суровое зеленое платье и вышла в серебристом, облегающем тело и подчеркивающем зрелость… И Аллура и Шарон достигнут этого только после большего опыта в Галактике.
Да. Прекрасная женщина эта Гарриет Лафонде. Жаль, что скоро их планетные системы, возможно, начнут войну между собой.
Конечно, собираясь куда-нибудь вечером отдохнуть и развлечься, девушка может выкрасить волосы в любой цвет, а корсет может и хулигана-сержанта космического флота превратить в звезду телеэкрана, но вместо этого Гарриет использовала все эти штуки для того, чтобы выглядеть… старше и подчеркнуть свою зрелость. Женщина, с которой он провел прекрасное время была настоящая Гарриет. Это действительно здорово. Да, это замечательная женщина.
Прозвучал предупредительный сигнал, и все провожающие покинули корабль. Кэродайн вышел из каюты и направился в смотровой холл, где заказал себе гранатовый коктейль. Вокруг разговаривали и смеялись — все приглушенными голосами его попутчики, ожидающие того момента, когда звездный корабль поднимется в межзвездное пространство. Бармен-автомат раздавал напитки, сигареты и успокаивающие таблетки. Последний предупредительный сигнал. Через четыре минуты корабль поднялся и направился в открытое пространство.
Ну вот и все. Назад уже не вернуться. Вид планеты, как раз перед переходом в межзвездный полет, подействовал на Кэродайна как-то странно.
Если некоторые из окружавших его людей добились своего, и их интриги осуществились, тогда его следующее свидание с этой планетой может оказаться последним — когда она слякотным вихрем будет распадаться на мелкие частицы, вырывающиеся на свободу. От этой мысли его передернуло. Разрушение планет, хотя это просто атрибут войны, все же ужасная идея, независимо от того, чем она оправдывается. Но она существует. Одного этого было достаточно для объяснения отклонений от нормы. Таких как те причудливо одетые банды ребят.
Томми Горс. Нет, он не жалел, что сшиб его тогда. Но ему было действительно жаль, что этот глупыш оказался замешан в дело, закончившееся его смертью. Они поймали убийцу. И тогда Кэродайн увидел всю глубину замыслов и жестокости Роусона.
По телевидению убийца, шедший на суд опустив голову, только однажды поднял лицо на злобно смотрящие камеры.
Страшное лицо с темным, скрытным выражением и сильно раздвоенным подбородком.
Роусон использовал свой инструмент и получил то, что хотел. Использованный инструмент можно и выбросить.
Правда, Кэродайну в прошлом тоже приходилось избавляться от ненужных инструментов. Хвала Господу — он никогда не опускался до того, чтобы отправлять их на виселицу, электростул по обвинению, которое лежало бы на его совести. Он допил коктейль и вошел в свою каюту.
Ему была предоставлена двухместная каюта и он считал, что ему повезло, что у него не было соседа. Открыв дверь (роботы — это роскошь, которая не распространяется на нижние каюты), он услышал сердечный голос:
— Добро пожаловать в наше местечко, дружище. Заходите. Кэродайн вошел.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил он. Затем улыбнулся. — Извините. Это непроизвольно. Не обращайте внимание. Мне сказали, что в каюте я буду один.
— О, правда? Извините. Я проверю, может есть еще одна. Мне удалось заказать билет в самый последний момент.
Кэродайн посмотрел на него. Среднего роста, широкий, с решительным, драчливым лицом, на котором от носа до уголков рта шли две глубокие складки. Плотно сжатые губы и неровные зубы. Неброская темно-зеленая рубашка и широкие брюки. Подозрительная выпуклость под мышкой, как раз под легко расстегивающимся зажимом…
В сущности, точно таким же зажимом, как у него на белой рубашке.
— Меня зовут Карсон Напье. Из группы Белмонт.
Кэродайн протянул руку.
— Джон Картер. Шанстар.
Рука Карсона Напье дрогнула, затем он взял себя в руки, но пожимая его руку Кэродайн чувствовал, как он яростно дрожал. Он побледнел, на лбу у него выступили крупные капли пота.
— Джон Картер? Вы сказали — Джон Картер?
— Да. Что-нибудь случилось? С вами все в порядке? — спросил Кэродайн, все еще держа Напье за руку, поворачивая его и усаживая на край кровати.
— Все нормально. Просто неожиданно, вот и все. — Он взглянул на Кэродайна и высвободил свою дрожащую руку. — Я думаю, имя Карсона Напье вам ни о чем не говорит?
Кэродайн засмеялся.
— На самом деле говорит. Но это нечто такое, чего вы не знаете. Просто забавное, далекое воспоминание, скажем так.
Напье приходил в себя. Он все еще сидел ссутулившись и смотрел на Кэродайна. И в его взгляде было что-то очень знакомое. Когда-то, очень давно, люди смотрели на него вот так же…
— Вы говорите, я ничего не могу об этом знать. — Напье выпрямился, заставил себя рассмеяться и встал. — И вы, конечно, правы. Мне нужно выпить. Вы бы не согласились присоединиться ко мне?
— Спасибо, но не сейчас. Я только что из холла. Если вы не против, перед ужином?
— С удовольствием. А сейчас, если позволите… — и Напье поспешно вышел. Дверь с шумом захлопнулась.
Кэродайн сел и задумался. В этом не было ничего невозможного. Точно. Затем он отбросил эту идею как совершенно нелепую. То, что два имени одного корня, ничего не значило. Имена — это всеобщая собственность сейчас, когда все люди равны. Только, конечно, люди из более крупных звездных группировок были более равны, чем из меньших. А, ладно.
Это настоящая нынешняя жизнь нашей Галактики.
Даже если фантастически невозможное стало фактом, тогда Карсон Напье во многом действовал так, как Кэродайн мог ожидать от него. В конце концов — Джон Картер — это одно из его любимых имен, которыми он пользовался, как прикрытием. Гм. За Карсоном Напье стоит понаблюдать.
— Самое важное в межзвездном бизнесе — это найти то, что не производится в той или иной звездной группировке или чего там нет. Затем закупаете в своей группе или союзном дружественном созвездии и отправляете товары. Но почти в любой планетной группе вы найдете почти любые товары. Нужно развивать специализацию.
Кэродайн ничего не говорил. Он слушал крупного, общительного, с мясистым лицом мужчину с увядшим цветком в петлице. Мужчина посвятил свою жизнь межзвездной торговле. И добился в этом успеха. Он знал, о чем говорил. Остальные, сидящие вокруг, потягивающие коктейли, курящие, в пол-уха слушающие негромкую музыку, понимали, что он знает, о чем говорит.
— Не считаете ли вы, что это гонка, мистер Лобенчью? — спросил Карсон Напье. Он и Кэродайн сидели за одним столом. Между ними установилось любопытное колючее перемирие.
— Если позволить вывести себя из равновесия, то конец. Вы новичок в этом деле?
Напье застенчиво засмеялся:
— Более менее. Мне надо многому учиться.
— Тогда я ваш. — Лобенчью вытащил изо рта сигару и погрозил ею Напье. Мне понадобилось только три недели, чтобы достать визу на Альфу. И мне сказали, что это вполне приличный рекорд. А по другим планетам Хораки я определил, чего здесь нет. У меня в трюмах надежно припрятанные образцы. — Он улыбнулся. — Конечно, вы же не рассчитываете, что я скажу вам, что это такое? Разумеется, нет. Надо действовать, молодой человек.
Женщина хихикнула, и ее муж слегка ткнул ее локтем. Это были служащие, возвращавшиеся домой после отпуска на Гамме. Они были слишком бедны, чтобы позволить себе путешествовать первым классом, на что они имели право. Но отдохнули они хорошо. Кэродайну они понравились.
С ними был и их ребенок, девчушка лет пяти-семи, со светло-золотистыми кудряшками, одетая в простое, но славное белое платьице. Кэродайн завоевал ее дружбу на все путешествие своей улыбкой и местными сладостями. В последствии он не мог вспомнить начала их разговора, он полагал, что начала должно быть Джинни. Однако сразу после самоуверенного Лобенчью они говорили о сказках. Джинни взгромоздилась на колени Карсону Напье, а худая женщина с огнем горящими глазами, рассказывала ребенку о Деде Морозе.
— Мама рассказывала мне о нем, — сказала Джинни. — Я хочу другую историю про человека с белым лицом.
Переглянувшись, мать и отец Джинни застенчиво засмеялись. Лобенчью смеялся от души. Напье спросил:
— Что это за история, Джинни?
— Вы же знаете. Про человека, который взорвал Землю.
Все улыбнулись, припоминая истории своего детства, которые им рассказывали на ночь. Все, то есть, кроме Кэродай-на. Нет, конечно он тоже улыбнулся. Для отвода глаз. Но он не вспоминал про какую-то утопическую Землю, лежащую в миллионах миль отсюда, как это делали остальные. Остальные… Кроме, возможно, Напье?
— Но как ты узнала, что он взорвал Землю? — спросил Напье.
— Мне так папа сказал. Все были очень плохими. Была война. Ужасно. — Она скорчила гримаску, и все участливо улыбнулись. — Все миры были повсюду взорваны.
— Да, — сказал тяжело Лобенчью. — Это правда.
— Вы там были, мистер Лобенчью? — вежливо спросил Кэродайн.
Лобенчью открыто посмотрел на него.
— Знаете, мистер Картер, был. Всего лишь год назад я в самом деле предпринял поездку к краю Распада. Там планета с очень любопытным… ну, коммерческая тайна и все такое, вы понимаете. Но посмотрел в телескоп и увидел этот район — черный, бессолнечный мертвый. — Он провел рукой по лбу. — После обычных наших звезд, это грустно. Очень грустно.
— Как вы думаете, — осторожно заговорил Напье, — кто-нибудь когда-нибудь отважился проникнуть в Распад?
Лобенчью фыркнул. Отец Джинни, Хэролд Джиллоу, сказал:
— Так, а для чего это нужно? Ведь там ничего нет, правильно? Все было разрушено.
— Должно быть, это было ужасно, — шепотом сказала Рита Джиллоу.
Джинни надула губы.
— Ты сказал, что все миры были взорваны. А вы сказали, что видели, где не взорваны, — она взглянула на Лобенчью. — Значит эта часть — правда. А почему же не правда про Землю и про человека с белым лицом? Почему это сказка?
Все в удивлении оглянулись.
— Ну, Джинни, — медленно произнес ее отец. — То, что есть такое место Распад — не означает, что все рассказы о нем — это правда. Никогда не было планеты под названием Земля. Это просто — ну, выдумка, легенда. Забавная сказка.
Кэродайн спросил:
— А что забавного в том, что взорвались миллион солнц и их планеты?
— Я считаю пора идти спать, сударыня, — твердо сказала Рита Джиллоу. Она поднялась. Джинни обеими руками обвила Напье за шею.
— Не хочу спать. Я хочу послушать про Землю.
— Ладно, еще пять минут. — Ее мать взглянула на Хэролда, вздохнула и села. Джинни теснее прижалась к Напье.
— Итак, насколько я помню, — сказал Напье, — в те дни было очень много плохих людей. И все они были разных цветов. Между ними была ужасная и страшная война. Они настолько не могли оценить того, что действительно представляло важность и значение, что взрывали миры друг друга. — Он замолчал. В холле наступила тишина.
— То же, что мы сделаем с Ахенсик, если они будут плохо себя вести? — невинно прощебетала Джинни.
— О боже, чего только дети не наслушаются по телевизору, — смущенно сказал ее отец.
— Ну, я из Эринмор, — пугливо ответил Лобенчью. — И у нас больше семисот солнц.
Странно, но наиболее важная тема при знакомстве до этого не затрагивалась. Напье сказал:
— Белмонт.
Кэродайн сказал:
— Шанстар.
Худощавая женщина:
— Делев.
Напье продолжал старую историю о том, как во всей исследованной галактике свирепствовала война, как она выжгла сама себя, и как люди прорвались в эту часть, ближе к центру, оставляя за собой свой мир под названием Земля, которая все еще была там, вращалась вокруг своего маленького солнца.
Сыновья и дочери Земли ушли на свежие пастбища, и лучшие из них выжили, но только лучшие, только те у кого была золотистая кожа. Все остальные, нехорошие, испорченные, белые и черные, желтые, коричневые и красные, вымерли. И, в конце концов, один человек с белым лицом взорвал Землю.
— Почему? — спросила Джинни.
— Этого никто не знает, моя дорогая. Но так как Земли никогда и не было, это не очень и важно.
— Папа сказал, что он сделал это в отчаянии. И у него было смешное имя, которое подходило к его смешному белому лицу. — Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить.
Напье быстро сказал:
— Никто не хотел беспокоиться о том, что осталось за Распадом, Джинни. Все там было расчищено, и мы все начали заново. И никто никогда не ходит в Распад, и оттуда никогда ничего не приходит.
Лобенчью зашевелился:
— А вот забавный случай. Когда в прошлом году я был на границе Распада, там ходил рассказ, что из Распада однажды пришел какой-то корабль…
— Нет!
— Вы шутите!
— Вздор!
— Что ж, — сказал Лобенчью, — я понимаю, в это трудно поверить, но об этом много говорили. Какой-то корабль вышел из Распада и исчез в нашей части Галактики.
— В прошлом году? — спросил Кэродайн. — В чьем исчислении, мистер Лобенчью?
— Ну разумеется Эринмора. Постойте — около пятисот дней Хораки, так наверное.
Кэродайн подсчитал.
Джинни подпрыгивала от нетерпения. Ей это все было совсем не интересно.
— А этот человек, который взорвал Землю миллион лет назад, — говорила она, — этот человек со смешным белым лицом. Как его звали?
Напье придвинул малышку к себе, и Кэродайн не видел его лица. Но слышал, что он сказал.
— Его, Джинни, звали Кэродайном.
