Преподобная Мать Шиана стояла подле козел с будущей скульптурой. Серая в тонкой сети бороздок глина, как экзотические перчатки, покрывала ее руки. Почти за час под этими руками черный сенсиплаз на подставке обретал предназначенную ему форму. Шиана чувствовала, что близка к творению, стремящемуся реализоваться, вырваться на свободу из какого-то дикого уголка внутри самого ее существа. От напора энергии творения по всему телу бежали мурашки, и она успела подумать, не ощущают ли это и те, кто проходит по своим делам через зал справа от нее. Северное окно ее мастерской, к которому она сейчас стояла спиной, пропускало свет серого дня, а в западном оранжевым полыхал пустынный закат.

Престер, старшая помощница Шианы, здесь на пустынной наблюдательной станции появилась в дверях еще несколько минут назад, но весь персонал станции прекрасно знал, что себе дороже прерывать Шиану во время такой работы.

Отступив на шаг назад, Шиана тыльной стороной руки смахнула со лба прядь выгоревших на солнце русых волос. Черный плаз как некий вызов высился на своем постаменте, все его изгибы и плоскости почти соответствовали той форме, какую она ощущала в себе.

Я прихожу сюда творить, когда мои страхи достигают своего пика, подумалось ей.

Эта мысль придавила творческий порыв, и Шиане пришлось удвоить усилия, чтобы попытаться закончить скульптуру. Покрытые глиной руки вдавливали и разглаживали поверхность плаза, и черный силуэт следовал каждому касанию, как волна, гонимая безумным ветром.

Свет северного окна померк, и по краям потолка зажглись автоматические компенсаторы с их желтоватосерым свечением, но это было не одно и то же. Совсем не то!

Шиана отодвинулась от работы. Близко… но не достаточно. Она почти могла коснуться формы в своем сознании, почувствовать как та шевелится, стремясь к рождению. Но плаз не был ею. Одно размашистое движение правой рукой, и он превратился в черный ком на подставке.

Проклятье!

Шиана сорвала с рук перчатки, бросила их на ближайшую к подставке полку. За западным окном еще догорала оранжевая полоса заката, но гасла, бледнела столь же быстро, как и творческий порыв в ней.

Быстро направившись к закатному окну, она успела увидеть, как возвращаются последние поисковые команды дневной смены. Посадочные огни их троптеров, как дротики светлячков, падали на землю на юге, где на пути у подступающих дюн временно было создано пологое плоскогорье. Потому, как медленно опускались троптеры, можно было догадаться, что они не нашли ни прорывов спайса, ни каких-либо иных свидетельств тому, что из выпущенной здесь песчаной форели начали наконец развиваться песчаные черви.

Я вроде пастуха червей, которые могут так никогда и не появиться.

Стекло с теменью за ним позволяло увидеть собственное темное отражение. Видно было, где оставила свой след Агония Спайса. Худенькая до черна загоревшая бродяжка с Дюны превратилась в высокую аскетичную женщину. Но русые волосы не сдавались в попытках убежать возле уха из-под тугого чепца. И отчетливо видна странность совершенно голубых — без белков

— глаз. И другие это тоже видели. В этом и заключалась ее проблема, источник части ее страхов.

Казалось, нет никакой возможности остановить Миссионарию Протектива в ее подготовке для нашей Шианы.

Если разовьется гигантский песчаный червь — вернется Шай-Хулуд! И Миссионария Протектива сообщества Бене Джессерит готова была выпустить ее как метательный снаряд на ничего не подозревающее человечество, заранее подготовленное к религиозному обожанию. Миф станет реальностью… точно так же, как только что она сама пыталась воплотить в реальность скульптурную форму внутри нее.

Святая Шиана! Сам Бог Император — ее раб! Смотрите, как ей повинуются священные черви! Лето возвратится!

Воздействует ли это на Чтимых Матр? Вероятно. Уж они-то, по крайней мере, оказали Богу Императору медвежью услугу, тому его воплощению, которое известно под именем Галдар.

Едва ли они последуют за «Святой Шианой», разве что в подвигах на поле секса. Шиана прекрасно сознавала, что ее поведение в этой области, возмутительное даже по меркам Бене Джессерит, было чем-то вроде протеста против роли, которую пыталась навязать ей. Отговорка, что она лишь завершает образование мужчин, которых тренирует в карнальных связях Дункан Айдахо, была ничем иным как… просто отговоркой.

Беллонда подозревает.

Ментат Белл была постоянной опасностью для тех Сестер, которые выделялись из общей массы. Это оставалось основной причиной, почему Белл сохраняла свою позицию силы и в Верховном Совете Сестринской общины.

Шиана отвернулась от окна и бросилась в оранжевый и темно-коричневый цвета покрывала, раскинутого на походной койке. Прямо перед ней оказался черно-белый графический рисунок — изображение гигантского песчаного червя, вырастающего над человеческой фигурой.

Вот чем они были и чем никогда не станут вновь. Что же я пыталась сказать этим рисунком? Если бы знать, быть может, удалось бы окончить скульптуру из плаза.

Рискованно было вырабатывать их секретный с Дунканом язык движений рук. Но есть вещи, которых не должна знать Община Сестер — пока еще рано.

Возможно, для нас обоих все же есть способ бежать.

Но куда им идти? Эта Вселенная осаждена Чтимыми Матрами, пронизана и другими силами. Эта Вселенная — лишь скопление разрозненных планет, населенных по большей части людьми, которые желают лишь в мире прожить свои жизни — в одних местах принимая руководство Бене Джессерит, во многих регионах — корчась под пятой Чтимых Матр, надеясь, по большей части, на то, чтобы самим насколько возможно управлять своими мирами, — неувядаемая мечта о демократии, — а затем всегда существовали неизвестные. И всегда урок, преподанный Чтимыми Матрами! Ключи Мурбеллы говорят, что Чтимые Матры созданы экстремистами из Преподобных Матерей и Глашатаев Рыбы. Демократия Глашатаев Рыбы превратилась в автократию Чтимых Матр! И этих ключей-улик слишком много, чтобы их можно было просто так сбросить со счетов. Но почему они так подчеркивают бессознательное принуждение своими Т-пробами, клеточную индукцию, сексуальную доблесть?

Где рынок, который принял бы наши бежавшие таланты?

У этой Вселенной не существует более единой биржи. Можно различить участки надземной сети. Сеть эта крайне непрочна, основана на старых компромиссах и временных соглашениях.

Одрейд однажды сказала:

— Она напоминает старое платье с обтрепавшимся подолом и залатанными дырами.

Крепко связывающей отдельные планеты торговой сети КАНИКТ, какая была у Старой Империи, больше не существовало. Теперь это были лишь перепуганные популяции миров, связанные лишь непрочнейшей из нитей. Люди всегда с презрением относились к этой латаной и перелатаной рухляди, ностальгически мечтая о старых добрых временах.

Каким должен быть тот мир, чтобы он принял нас как простых беженцев, а не как Священную Шпану и ее консорта?

Не то чтобы Дункан был консортом. Это было изначальным планом Бене Джессерит: «Привяжите Шиану к Дункану. Мы контролируем его, а он сможет взять ее под контроль».

Мурбела поставила крест на этом плане. Доброе дело для нас обоих. Кому нужна сексуальная одержимость! Но Шиана была вынуждена признать, что испытывает по отношению к Дункану Айдахо странно смешанные чувства. Разговор посредством рук, прикосновений. И что они скажут Одрейд, когда та решит сунуть нос в их дела? Не если, когда.

«Мы говорим о том, каким способом Мурбелле и Дункану сбежать от вас, Великая Мать. Мы говорим о способах вернуть Тэгу его память. Мы говорим о нашем личном восстании против Бене Джессерит. Да, Дарви Одрейд! Ваша бывшая ученица задумывает мятеж против вас».

Шиане приходилось признаваться самой себе, что и по отношению к Мурбелле она испытывает столь же смешанные чувства.

Ей удалось одомашнить Дункана, в то время как я, вероятно, потерпела бы неудачу.

Захваченная в плен Чтимая Матра — захватывающее существо, которое стоит изучить… а иногда и забавное. На стене столовой послушниц на корабле красовался плакат с ее шуточными стихами:

Эй Бог! Надеюсь, ты там, не отвлекся на битву.

Хочу, чтобы ты услышал мою молитву.

Тот образ-кумир на полке здесь у меня, Это, и в самом деле, ты или я сама?

Ну, ладно уж, слушай мои слова:

Прошу, пусть пройдет моя голова.

Помоги обойти ловушки пути моего, Сделай это ради меня и себя самого.

Создай образец совершенства На удивленье Прокторам, ради их же блаженства.

Или просто получи от этого радость, Как вода дарует текучую сладость.

Неважно, причин это требует каких, Сверши чудо ради нас двоих.

Одно удовольствие было наблюдать последующую ее перепалку с Одрейд (подсмотренную в отчете ком-камер).

Голос Одрейд странно скрипуч и резок:

— Мурбелла? Ты?

— Боюсь, что так, — в ответе ни грана раскаяния.

— Боишься, что так? — по-прежнему скрипит голос.

— А почему бы и нет? — откровенно дерзко.

— Ты отпускаешь шутки на счет Миссионарии! Не возражай. Это входило в твои намерения.

— Они так чертовски претенциозны!

Вспоминая ту стычку, Шиана испытывала лишь сочувствие. Мятежная Мурбелла — это симптом. Что бродит втихую, прежде чем ты не будешь вынужден обратить на это внимание?

Интересно, какой была Мурбелла в детстве? Какое давление, какое воздействие сделало ее такой, какая она есть? Жизнь — всегда реакция на давление. Одни легко отдаются развлечениям и эти забавы их и формируют: поры вспухают и краснеют от излишеств. С предвкушением на них смотрит Бахус. Вожделение рисует на их лицах свои черты. Каждая Преподобная Мать узнает его к миллионному наблюдаемому. Давление формирует нас, неважно сопротивляемся мы ему или нет. Давление, формирование — вот что есть жизнь. А своим скрытым неповиновением я создаю их новую форму.

Учитывая теперешнюю вечную настороженность в ожидании угрозы, разговор рук с Дунканом скорее всего ни к чему ни приведет.

Шиана подняла голову посмотреть на черный ком на подставке для скульптуры.

Но я не отступлю. Я создам собственное утверждение жизни. Я сама создам свою собственную жизнь! И к шайтану Бене Джессерит!

И я потеряю уважение моих Сестер.

Было что-то сентиментально антикварное в том, как всем им навязывалась полная уважения иерархия. Община хранила ее с незапаметных времен, как частицу древнейшего своего прошлого, регулярно доставая на свет, чтобы почистить и зачинить, как по отношению ко всем творениям человеческого разума требует этого время. Нашлось ей место и сейчас, хотя и спрятана она в невысказываемой вслух почтительности.

Таким образом, ты, Преподобная Мать, и что ни говори, это верно.

Шиана знала, что обстоятельства вынудят ее испытать, сколько выдержит эта древность, где ее пределы, а возможно, и сломать этот реликт. И тот черный плаз, рвущийся на волю из того, что никак не может угомониться внутри ее существа, — лишь один из элементов того, что, как она знает, ей еще предстоит. Назовите это мятежом, назовите как угодно, силе, что распирает ей грудь, невозможно ответить нет.