Вы отправитесь к границе Звездного Союза, в район Стрельца, — объявила машина. — В качестве отправной точки рекомендована планета Звезда Карстена III, также называемая Нертус. Далее вы…

Директива не отличалась конкретностью и оставляла агенту почти полную свободу действий. Теоретически он мог и отказаться. На практике, впрочем, Тревильен Мика никогда не стал бы оперативным агентом Службы Координации Звездного Союза, если бы позволил себе выбирать задания.

Агенты Координации ни в коем случае не были головорезами и смотрели в лицо смерти достаточно часто, чтобы понимать — в ней нет ничего славного. Корди знали, что делают очень важную работу, но не отличались особым альтруизмом. Пожалуй, можно было даже сказать, что они любят свою работу.

Аэрокар беззвучно скользил по гравилучу над восточной частью Северной Америки. Внизу раскинулась необъятная зеленая равнина. Реки, леса, степь тянулись во все стороны до самого горизонта. Кое-где в зелени разбросанными искорками блестели дома, кое-где — целые поселения. Города исчезли, зато вся Земля превратилась в один большой город. С помощью транспорта и связи достичь самой далекой точки планеты проще, чем заглянуть к соседям; когда вся планета стала единой социально-экономической системой, она превратилась в один большой город с населением в полмиллиарда человек.

В небе было полно воздушных машин, блестящих овальных тел, проносившихся в синеве. Тревильен предоставил автопилоту справляться с движением на четвертом эшелоне и откинулся в кресле, неторопливо закурив. И в воздухе, и на поверхности Земли в наши дни движение оживленное. На месте сидят очень немногие, да и как усидеть, если работаешь в Африке, живешь в Южной Америке (и собираешься переезжать), а эти выходные проводишь в Арктическом заповеднике вместе с приятелями из Австралии и Китая. Даже нарочито примитивные звездные колонисты стараются рассеяться по всей поверхности своих планет.

Для наступившего после изобретения гипердрайва исхода человечества в космос не было никаких экономических причин. Эмиграция была тихим бунтом людей, невостребованных цивилизацией. Они всего лишь хотели быть нужными, искали цель, которой можно было бы отдать всю свою жизнь — пусть это будет хотя бы желание самому прокормить себя и своих детей. Кибернетическое общество отняло у них даже это. Если ты не входил в верхние десять процентов, — ученый или талантливый художник, — то для тебя не было бы занятия, которое машины ни делали бы лучше.

Поэтому люди улетали. Это началось не вчера и закончится не завтра. Но равновесие все же сместилось, социальное и генетическое. На планете, основу населения которой составляли творческие люди, приходилось управлять теми неосязаемыми флюидами, которые с течением времени играют свою роль в формировании общества. Проводились научные исследования; мысли человека направляло образование и расцвечивало искусство. Но прежде всего было понимание этого огромного, бурного процесса.

Автопилот загудел, отвлекая Тревильена. Он приближался к Скалистым Горам, скоро покажется дом Дианы.

Это был небольшой модуль, стоящий почти на самом Континентальном Разделе. Вокруг поднимались белые огромные горы, небо над головой было бледным от холода. Когда Тревильен выбрался наружу, мороз, как ножом, пронзил его сквозь тонкую одежду. Он бегом бросился к двери, которая на ходу просканировала его и открылась. Оказавшись внутри, он еще раз поежился.

— Ну и местечки ты себе выбираешь, Диана! В прошлом году жила на Амазонке… А когда на Марс?

— Когда захочу мультиплексировать его, — ответила Диана. — Привет, Мика.

Ее поцелуй, однако, сказал больше, чем обыденные слова. Маленькая женщина, чем-то смахивающая на задумчивого подростка.

— Новый проект?

— Да. И идет неплохо. Вот, смотри.

Она коснулась клавиш мультиплексора, и лента закрутилась. Тревильен погрузился в поток стимул-цветовых узоров, звуков, запахов, вызывающих ощущение вкуса. Произведение было абстрактным, но он увидел перед собой горы, все горы мира…

— Здорово. Словно стоишь на краю ледника, на десятикилометровой высоте.

— Ты слишком приземлен, — она погладила его волосы. — Это все-таки обобщенное впечатление. Я хотела добавить немного настоящего холода, но это слишком отвлекает. Пришлось остановиться на ледяной синеве и высоких нотах.

— И это говорит человек, ни разу не заглядывавший в кибернетическую теорию искусств?

— «Искусство есть форма коммуникации, — откликнулась она на песнеречи. — Коммуникация есть передача информации. Информация есть упорядоченность в пространстве-времени, выделяемая среди множества всех возможных упорядоченностей по законам селекции и, таким образом, способная иметь некое значение. Значение есть индуцированное состояние реципиента, и в случае искусств — в основном эмоциональное…» Вот еще! Можешь сколько угодно забивать себе голову вашей математической логикой! А я просто знаю, что годится, а что нет, и этого достаточно.

Так и есть, подумал он. Браганца Диана могла не понимать синтетических мировоззрений современной философии, но это ей не мешало. Она просто творила.

— Нужно было предупредить меня, что ты приедешь, Мика. Я бы подготовилась.

— Я и сам не думал, что приеду. Меня вызывают. Я прилетел попрощаться.

Наступила долгая тишина. Когда Диана заговорила вновь, она глядела в сторону.

— Подождать это не может?

— Боюсь, что нет. Это срочно.

— Куда ты летишь?

— На границу, к Стрельцу. Оттуда — куда угодно.

— Черт, — сказала она сквозь зубы. — Черт, черт, черт.

— Но я вернусь.

— Когда-нибудь, — негромко ответила Диана, — когда-нибудь ты не вернешься.

Затем поднялась на ноги.

— Ладно, расслабься. Но сегодня-то ты останешься? Вот и славно. Давай выпьем.

Она принесла вино в бокалах из горного хрусталя. Мика чокнулся, прислушиваясь к тихому чистому звону, поднял бокал, посмотрел на свет. Внутри бокала вспыхнул рубиновый огонь.

— Славное вино, — одобрительно кивнул он. — А что новенького у тебя?

— Ничего. Разве у меня бывает что-то новенькое? Вот предложение от одного почитателя. Он даже настаивает на контракте.

— Если он то, что надо, — печально ответил Тревильен, — лови его на слове.

Диана смерила его взглядом. Напротив нее в кресле сидел высокий, худощавый мужчина, крепко сбитый, отлично сложенный благодаря современной системе образования. Смуглое лицо, крючковатый нос, глубокие морщинки между зеленых глаз, светящихся холодным светом, прямые черные волосы, багрянцем отливающие под солнцем. В нем было что-то безвременное, бесстрастное.

Что ж, Служба Координации выбирала себе зрелых агентов. Они были не суперменами, они были гораздо загадочнее.

— Нет, — покачала она головой. — Не стану ловить.

— Дело твое, — он не стал развивать тему.

Их связь длилась уже несколько лет. Для него — Диана знала это — она была не больше чем просто приятной подругой. Он никогда не предлагал ей контракт, а она не напрашивалась.

— Какие у тебя директивы на этот раз?

— Не знаю. В самом деле не знаю. Это самое скверное.

— Ты хочешь сказать — машина не дала тебе указаний?

— Машина сама не знает.

— Это невозможно!

— Возможно. Такое уже случалось раньше и будет случаться все чаще, пока… — Тревильен поморщился. — Настоящая проблема в том, что нужно найти какой-то новый принцип. Какой угодно, может быть, даже философский.

— Не понимаю.

— Смотри, — начал он. — Основа цивилизации — коммуникации. Даже жизнь сама по себе зависит от связи и обратной связи — между организмом и окружающей средой, между частями самого организма. Теперь посмотри, что происходит в наши дни. Человек посетил приблизительно миллион звезд, и это число каждый день растет. У большинства этих звезд одна, а то и больше планет, населенных существами, не уступающими нам по интеллекту, но иногда настолько отличающихся в образе мыслей и поступков, что лишь долгое исследование позволит выявить их мотивы. А полное понимание останется невозможным. И представь, как на них повлияет неожиданная встреча с межзвездной цивилизацией! Мы ведь должны считаться не только с нашим будущим. Вспомни земную историю, Диана. Вспомни, что творилось на Земле в прошлом, когда здесь существовали суверенные государства, стремившиеся к взаимоисключающим целям.

— Мог бы и не напоминать азбучных истин, — обиженно покосилась она.

— Извини. Я просто пытаюсь увязать все вместе. Проблема фантастически сложна, и с каждым днем становится все сложнее. Средства перемещения давно обогнали средства связи, а ведь мы должны соединять все части нашей цивилизации воедино. Ты только вспомни, что происходило на Земле во Второе Средневековье. Теперь это может случиться в масштабах целой Галактики!

Она ответила не сразу, выбросив одну сигарету и сразу же прикурив другую.

— Ну конечно. Чтобы помешать этому, был создан Звездный Союз. Это и есть работа корди.

— В Галактике мы обнаружили самые различные типы и проявления разумной жизни, — не успокаивался Тревильен. — И каждую из них можно оценить по универсальной шкале. Ты никогда не задумывалась, почему мы не нашли существ, интеллект которых заметно выше человеческого?

— Почему?.. Погоди-ка, возраст большинства планет приблизительно одинаковый?

— Не совсем. Для органической жизни срок в миллион лет или десять миллионов играет большую роль. Нет, Диана, дело тут в естественных пределах. Нервная система, мозг в особенности, может достичь только определенного предела сложности, а потом… потом она становится слишком большой, чтобы управлять собой.

— Я вижу, к чему ты клонишь. У вычислительных машин тоже есть такой предел возможностей.

— Вот-вот. И для систем, созданных из множества машин, тоже. Мы уже не можем координировать действия планет, входящих в границы нашей цивилизации, Диана. А ведь эти границы все время расширяются.

Она кивнула. Лицо стало серьезным, она, кажется, начала понимать.

— Ты прав… но какое отношение это имеет к твоему заданию?

— Интеграторы перегружены работой, они обрабатывают информацию с отставанием в годы. Явление может разрастись до огромных размеров, прежде чем на него обратят внимание. И мы, живые корди, тоже не лучше. Мы выполняем наши задания, но мы не в силах предусмотреть всего. Интегратор наконец-то связал между собой несколько сообщений о пропавших без вести кораблях, ботанические аномалии на, как предполагают, необитаемых планетах и кланы номадов. Вероятно, происходит что-то очень серьезное.

— Что это может быть?

— Не знаю. Машина считает, что номады кое-что замышляют. И я должен узнать что.

— Почему у всех корди такое предубеждение к бедным номадам?

— Они — самый разрушительный фактор нашей цивилизации, — мрачно ответил Тревильен. — Лезут повсюду, делают что хотят, даже не задумываясь о последствиях. На Земле номадов считают романтическими скитальцами. А для нас это сплошные неприятности. Я, правда, не думаю, что здесь дело в них. По-моему, здесь кое-что более серьезное, — он вытащил сигарету. — Но номады — удобная отправная точка.