Мне пришлось опереться локтями об узкий стол, чтобы поднести к губам чашку горячего кофе. Поглощая обжигающий напиток, я чувствовал, как усталость уходит. Аннет сидела напротив меня, положив руки на стол. Чувствовалось, что она напряжена; её беспокойство передавалось мне.

— Он сошёл с ума, — ровным голосом сказала она.

— Ты сама чувствовала толчки.

К чему поддерживать напрасную надежду? Я видел беженцев у Батта, верил, что Лугард правильно оценивал опасность. Он не сумасшедший. Напротив, я начинал думать, что он–то и оказался самым здравомыслящим человеком на Бельтане, когда потребовалось заглянуть в будущее. Но теперь…

— Он пришёл в себя перед смертью? — хоть какой–нибудь совет…

Она отрицательно покачала головой.

— Он дышал тяжело. Потом… сразу… дыхание прекратилось. Вир, что нам делать?.. Мы не сможем вернуться тем же путём…

Я отставил чашку и извлёк карту. Расстелил её на столе. В ровном свете помещения её линии по–прежнему заметно светились.

Я провёл пальцем от входа, найденного Лугардом, до нашего нынешнего лагеря — большой нижней пещеры. Из неё выходило несколько туннелей. Два из них, похоже, вели на поверхность. Но я помнил слова Лугарда о том, что весь этот комплекс пещер был закрыт силами безопасности ещё до того, как они оставили Батт. Он открыл доступ сюда с большими усилиями… мне казалось, что у него не было времени, чтобы распечатать остальные входы, даже если он этого хотел.

— Незачем бояться худшего, пока всё не проверим, — так я сказал Аннет.

Она хотела, чтобы мы как можно скорее ушли отсюда. Но мне хотелось избежать дальнейших разочарований, особенно для младших. В конце концов мы решили, что вначале я исследую оба эти туннеля.

Перед уходом мне предстояло дело, трудное, может, для меня более трудное, чем для других. Осуждать мёртвых не принято, но, думаю, Аннет винила Лугарда в том, что воображаемые им ужасы вовлекли нас в катастрофу. Она не желала ему смерти, но и не жалела его. Однако помогла мне укутать тело пластиковыми листами из запасов базы. При этом что–то выскользнуло из одеяла, державшего тело Лугарда на месте во время путешествия, которое мне не хотелось вспоминать. Это что–то хрустнуло под ногой, и я поднял обломок дудочки, из которой он извлекал свою волшебную музыку. Должно быть, инструмент сломался, когда Лугарда засыпало. Я собрал все обломки и сунул их ему под куртку.

— Не Дагни, — вдруг сказала Аннет, когда мы закончили. Она рассуждала сама с собой. — Прита? Да. Все остальные тоже.

В конце концов мы с Тедом отнесли тело Лугарда обратно к груде щебня. За нами шли все, кроме Дагни, спавшей под влиянием успокоительного.

Вырубить могилу в скале мы не могли. Пришлось задвинуть койку с телом в расселину, а затем засыпать — вначале гравием, потом обломками скал, пока не получилась заметная насыпь. Мне хотелось лазером отметить это место. Но в оставленном снаряжении мы не нашли оружия. У нас были только три станнера: мой, Аннет и Теда. Гита приволокла последний обломок и с усилием взгромоздила его на верх насыпи. Я видел слёзы на её щеках.

— Я хотела бы… хотела бы, чтобы кто–нибудь сыграл на дудочке. Он был добрый человек, Вир.

Сам я не отнес бы к Лугарду это определение, но вспомнил, как он вёл себя с детьми, и подумал, что со своей точки зрения Гита права. Хорошо, что можно это вспомнить, и ещё его храбрость и веру в то, что нужно выполнять свой долг. У меня не было ни малейшего сомнения: он верил в то, что спас нас, что бы ни думала Аннет.

Но и она не смогла уйти просто так. Взяв Гиту за руку, она другую руку протянула мне, я взял за руку Теда, он — Эмриса, и мы образовали кольцо вокруг могилы звездолетчика, который больше никогда не увидит звёзд. Аннет запела «Иди с добром», мы подхватили; молитва вызывала странное эхо. Не обращая на это внимания, мы допели её до конца.

Я решил дождаться утра; впрочем, утро, день, вечер, ночь здесь понятия относительные; я о них мог судить только по циферблату часов. Тем временем, продолжая разбирать припасы, мы нашли одеяла для замены разрезанных на полосы, еду в наборах концентратов — достаточный запас на долгое время — и оборудование для раскопок. Но оружия не было, а коммуникатор в штабном бараке оставался нем, хотя мы время от времени включали его. Возможно, Лугард активировал лишь часть оборудования. В бараках было тепло, кухонные установки действовали — и это было спасением: холод в пещере становился невыносимым.

Нашлась и одежда — форма сил безопасности. Для всех, кроме нас с Аннет, она оказалась велика. Нашлось несколько прожекторов, все в рабочем состоянии, и ещё много верёвок, какие до того обнаружил Тед.

Дети охотно работали, сортируя находки. Перетаскивая ящик с концентрированной фруктовой пастой, я заметил Теда. Он стоял в дверях помещения, которое я считал пунктом управления ракетами. Я поставил ящик и подошёл к Теду.

— В чём дело?

Он вздрогнул и слегка повернул голову. Но при этом не смотрел мне в глаза.

— Это ведь пункт управления огнём, Вир?

— Кажется, да.

— Значит, его можно использовать, можно ударить по этим… вышвырнуть этих дьяволов с Бельтана…

— По–твоему, Грисс Лугард был прав? — Я так долго противостоял упрямой уверенности Аннет в том, что мы — жертвы навязчивой идеи, что почти удивился, услышав слова Теда.

— Да. Можно привести это в действие?

— Нет. Ракеты, которыми отсюда управляли, размонтированы. Может, их и не устанавливали. Из этой базы перед закрытием вывезли всё оружие; конечно, самое главное они не могли оставить. Но даже если бы ракеты и были, нельзя их слепо использовать.

— Наверное, ты прав. А вдруг, выйдя, мы обнаружим, что они захватили планету? Что тогда, Вир?

Он задал вопрос, который мучил меня самого. Судя по приготовлениям, Лугард собирался провести здесь много времени. Но я знал, что Аннет с этим не согласится, если, конечно, ей не докажут, что на поверхности опасно. У Аннет хватит воли и решимости уйти одной, если я не попытаюсь найти выход. Значит, нужно выходить. Но я намерен был действовать осторожно, чтобы не нарваться на опасность. Лугард умер, спасая нас от неё.

— Начнем с разведки. Вряд ли кого–нибудь заинтересует дикая местность, — сказал я, но тут же призадумался.

Слух о сокровищах Предтеч привлечёт внимание беженцев, если они захватили планету. Впрочем, пустыня как нарочно создана для укрытия. И если мы выйдем, сохраняя путь отступления на базу…

— Партизанская война?

— Война? С нашими Бродягами? Будь разумным, Тед. Если понадобится, мы можем скрываться годами. Просто нужно действовать осторожно, пока мы не узнаем, что случилось.

Я видел, что он не удовлетворен, но пока можно не бояться безрассудных поступков. Вдобавок я обратился к его чувству ответственности, назначив его старшим на время своего отсутствия.

Остальную часть «ночи» — по часам — мы проспали. На следующее утро — третье под землёй — около восьми часов я отправился в путь. Мне хотелось бы иметь походный коммуникатор, чтобы поддерживать связь с базой, но подобные устройства отсутствовали, как и оружие. Вообще в припасах имелись странные пробелы, и я гадал, не Лугард ли ответственен за такой необычный выбор. Может, коммуникаторы отсутствуют, чтобы мы не пытались связаться с поверхностью и не выдали себя?

Я скопировал карту на листе пластика, оставив оригинал Аннет. Взял с неё слово не двигаться с места до моего возвращения и отдельно велел Теду проследить за этим. Затем, с лёгким рюкзаком, я решительно пошёл от освещённого лагеря.

Оглянувшись, я увидел тёмные тени. Кто–то — мне показалось, Гита — поднял руку в приветствии. Я махнул в ответ. Выбор мой пал на левый туннель: он был шире, хотя всё–таки оставался лишь туннелем сравнительно с пещерой. Увидев царапины на стенах — туннель расширяли, — я приободрился: по–видимому, мой выбор правильный. Туннель не спускался, как тот, по которому мы пришли, а шёл горизонтально. Однако через час я наткнулся на тщательно сделанную преграду.

Кто–то хорошо поработал лазером. Я увидел части машин, вплавленные в скалы. Сюда пригнали строительную технику, забросали её камнями и с помощью высоковольтного лазера превратили в затычку, которую невозможно сдвинуть с места.

Вряд ли это сделал Лугард. Операция сил безопасности. Зачем они это сделали? Какие сокровища хотели спрятать? Может, пункт управления?.. А что, если им пришлось оставить здесь и ракеты?..

Я обдумал это предположение. Возможно, это и так. Может, у нас под рукой имеется средство, способное освободить Бельтан. Но я не знал, как запустить такую систему, да и нельзя проводить эксперименты, пока нам неизвестно, что происходит на поверхности. Ясно только, что в прошлом кто–то приложил большие усилия, чтобы скрыть базу.

Если Лугард знал об этом, возможно, он собирался использовать оружие для защиты. Ещё одна тайна, которую он не разделил с нами, а теперь уже слишком поздно.

Я участок за участком рассматривал сплавленную массу, пытаясь найти проход. Не удастся ли преодолеть преграду под потолком? Нет. Пришлось повернуть назад, чтобы осмотреть второй туннель. Выйдя в пещеру, я взглянул в сторону лагеря. Двери бараков закрыты. И света нет: бараки построены без окон. Сообщить о неудаче? Напрасная трата времени. Лучше сразу заняться вторым выходом.

Второй туннель всё время сворачивал из стороны в сторону, на стенах его — никаких царапин, но вскоре мой фонарь осветил опрокинутую тележку, такую же, какой пользовался Лугард.

Гусеница тележки застряла в камнях. Казалось, её оставили в спешке… чтобы выбраться наружу? Может, прямо впереди выход? Я перешёл на рысцу, насколько позволял неровный пол. Туннель ещё более отклонялся вправо и вниз. Я почувствовал разочарование, хотя здравый смысл говорил мне, что в текущей лаве не может образоваться отверстие, ведущее вверх. И тут меня поджидало второе разочарование — стена из сплавленных обломков. Эта была не такой, как первая. Я не вполне уверен, но эта стена показалась мне новой. Её сделали не десять лет назад, а всего несколько дней. Лугард?

Здесь было не так холодно. Стены без инея. Я заметил металлический блеск и опустился на колени рядом с оружием — тем самым, что я видел у дверей Батта, когда Лугард стоял перед беженцами, — или его близнецом. Оружие казалось совершенно новым. Не думаю, чтобы оно лежало здесь долго.

Я возбуждённо схватил его и направил на каменную перегородку. Может, удастся прожечь отверстие. Но когда я нажал на курок, ничего не произошло. Должно быть, заряд истощился при изготовлении преграды. Теперь я был уверен, что этот проход перекрыл Лугард. Но почему? Зачем ему закрывать нас в нём? Подготовка к долгой осаде, а теперь это… Должно быть, он сильно опасался того, что сейчас творится на поверхности. Но только ли нас он хотел спасти? Или тут есть тайна, которую нужно сохранить?

Я сел на пол, держа лазер, и задумался. Вряд ли есть смысл гадать дальше. Разгадку можно найти в лагере. Для собственной безопасности нам нужно знать правду. Есть ещё третий туннель. Я считал, что его не стоит исследовать. Осмотреть его сейчас или вернуться на базу для более тщательных поисков? В конце концов я решил вернуться и пошёл, прихватив с собой разряженный лазер Лугарда. Может, сумею отыскать заряд для него и прожечь перегородку. Миновал полдень, я проголодался и перед возвращением поел. И вот тут, поглядывая по сторонам, я случайно увидел на гладкой пыли, покрывавшей пол, цепочку следов.

Насколько я знаю обитателей заповедников, это не был один из них. След размером с мою ладонь. Значит, животное довольно большое. Лапа трёхпалая, пальцы такие тонкие, как будто прошёл скелет. Может, ещё какое–то существо заблудилось, как рогатый бородавочник, и плелось здесь, умирая с голоду?

Следы появились после того, как Лугард изготовил преграду. Я не заметил их, спускаясь по туннелю, а тут нет места, где могло бы спрятаться большое животное. Я пожалел, что спелеологическая лаборатория была закрыта, и у меня нет ни малейшего представления об обитателях подземелий. Конечно, животное, ищущее убежища в лавовых туннелях, не похоже на жителей богатых водой пещер. Наклонившись, я измерил отпечаток. Мелкий песок и щебень — судить о весе животного трудно. Но вид отпечатков мне не понравился. Трёхпалая лапа, по–видимому, принадлежала какой–то рептилии.

Осмотрев след, я решил, что животное спустилось по туннелю, наткнулось на преграду и повернуло назад. Очевидно, оно привыкло двигаться у стен, во всяком случае все следы были там.

Убрав упаковку походного рациона, я встал и осветил цепочку следов, ведущих назад, к большой пещере. Они могли быть сделаны и час назад, и день, и неделю. Но мне не понравилось, что рядом с лагерем скрывается какое–то неизвестное существо. Если это умирающий с голоду хищник, он может напасть на любого. Станнер быстро действует на теплокровных, его воздействие на рептилий гораздо слабее, разве что на высоком напряжении, а наши станнеры всегда настроены на низкое.

Поэтому я пошёл назад так быстро, как сегодня ещё не ходил. У тележки следы отделились от стены и затерялись в центре туннеля. Осветив тележку, я увидел порванный трак. Такие края разрыва указывали не на скалу. Похоже, тут работали когти. А когти, способные разорвать гусеницу… Я крепче сжал найденное оружие. Если бы отыскать свежий заряд для него, нам не о чем было бы беспокоиться. Лазер, который плавит скалы, остановит даже медведебизона — самое опасное существо, какое я знал. Ни один рейнджер не осмеливался приблизиться к нему, не оглушив предварительно станнером…

Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по–прежнему держась у стены. Я был доволен этим: если существо не любит открытых пространств, ему придётся пересечь пещеру, ведущую к лагерю, а бараки способны выдержать нападение. Нужно только соблюдать осторожность за их стенами.

Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине. Взглянув на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов в пыли вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звёздами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лёжа в похожих на гробы ящиках.

Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, ещё более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним.

Вместо этого я пошёл к лагерю. Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому–то импульсу, я не пошёл к населённой казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а мне очень нужен заряд для лазера Лугарда. Его можно попытаться отыскать здесь. Если бы он нашёлся среди припасов или в других помещениях, я бы уже знал.

Я вошёл в тёмное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, и тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках. Но не в пункте управления огнём. Значило ли это, что Лугард активировал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, но что ещё здесь есть?

Я подошёл к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому реле, шкаф открылся и я увидел пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках. Тогда я поискал на стенах другие реле и нашёл ещё четыре. Но если они и охраняли какие–то тайны, то не раскрыли их. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.

Я сел к столу, положив на него оружие. В столе три ящика, тоже пустые. Потом я увидел четвёртый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только потому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.

Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым концом прощупал еле заметную щель соединения. Потребовалось немало терпения, но наконец что–то щёлкнуло, и открылся неглубокий ящик.

В нём оказался только один пласталист — тоже карта. Я разложил её на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким–то помещениям или установкам.

Ракетные шахты? Или что–то подобное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код. Ну, раз эти помещения для нас закрыты, не так уж и важно, что там. Меня больше интересовал третий — холодный — туннель. На карте Лугарда он был лишь слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.

Судя по карте, этот туннель вёл к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, просто одна большая пещера с узким переходом. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто тот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных его очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что особенно подчеркивало её значение; поверх штриховки — опять код.

Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашёл следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о наличии льда. А специальное обозначение на карте — о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность. Приходилось признать, что два известных выхода запечатаны и нам придётся возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали. А для этого — разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним… я вздрогнул, представив себе подъём. А ведь лифт не работает.

Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Впрочем, я захватил с собой оружие, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо. Выйдя из штабного помещения, я услышал крики.

— Дагни! Дайнан!

На крики стены отзывались эхом.

— Дагни! Дайнан!

Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. В нём была видна Аннет — это она кричала. Дальше, в полутьме, ещё одна фигура — это мог быть только Тед — и ещё кто–то, может, Гита, движущаяся в другом направлении — к уступам. И я побежал — вспомнил трёхпалые следы.

— Что случилось? — я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.

Она повернулась, схватив меня обеими руками.

— Вир, дети — они ушли!

И, продолжая держаться за меня, закричала:

— Дагни! Дагни! Дайнан!

Кто–то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, вдоль которой тянулись зловещие следы.

— Домой… — я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту. Встретив мой взгляд, она кивнула, как бы подчёркивая значение своих слов. — Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось. Когда Аннет пошла, чтобы принести ей поесть, — мы думали, она спит, Дагни убежала. А Дайнан — он никогда не оставлял сестру.

Это правда. Куда бы ни шёл один из близнецов, туда же и другой. Впрочем, обычно вёл Дайнан. И он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По–прежнему помня о следах, я схватил Аннет за руку.

— Тихо! — Всю силу вложил я в этот приказ. — Уведи всех всех!

Она, не понимая, смотрела на меня, но больше не кричала.

— Мы здесь, кажется, не одни, — всё, что я мог сказать. — Зайдите внутрь и оставайтесь там. Переключите станнеры на высокое напряжение.

Из тьмы появился Тед.

— Они оставили след, — сообщил он и тут же спросил: — Вир, а выход?..

Я покачал головой:

— Выхода нет. А где след?

Мои страхи оправдывались: Тед махнул в сторону холодной расселины.

— Аннет, Тед, заведите детей внутрь и держите их там! И еще… — я сунул Теду бесполезный лазер. — Обыщи все запасы и попробуй найти заряд к этому. Стреляй во всё, что не сигналит фонариком.

Он кивнул, не задавая вопросов. Аннет могла бы задать, но я подтолкнул её.

— Уводи их!

— А ты куда?

— За ними. — Я уже сделал два шага к расщелине. И добавил, как последнюю предосторожность: — Пусть прожектор будет направлен туда.

Свет может и не помочь, но если мне предстояло иметь дело с созданием, живущим во тьме, тогда другое дело.