Но мне ничего не мешало вспоминать и рассуждать. Мать говорила, что в лом мире время течёт медленнее, чем у нас. Правда, если судить по мысленному изображению, она казалась не старше, чем была, когда отправилась на поиски отца, а мы тогда были детьми, ещё не вступившими на свой жизненный путь, а теперь я чувствовала себя безмерно старше своих лет.

Конечно, они хотят вернуться домой, поэтому мать так обрадовалась Хилэриэну, но если они рискнут прийти в эту шахту, не попадут ли они в ту же сеть? Я хотела было дать ей предупреждение по мысленной связи, но вовремя вспомнила, что она, по её словам, знает это место. В таком случае, она знает и об его опасностях.

Столбы вокруг меня сверкали, а в кристалле серебряные нити опустились, скрыв тюрьму мага. Видимо, он спал.

Внезапно я заметила слабое движение там, где лежала Айлия. По–видимому, на ней не было невидимых пут. Она очнулась от бессознательного состояния, в котором пребывала так долго, медленно села и повернула голову. Глаза её были открыты. Приглядевшись, я подумала, что она ещё не вполне сознаёт окружающее, и всё ещё какая–то ошеломлённая, как во время нашего путешествия по городу башен.

Она не встала на ноги, а поползла вдоль ступеней, на которых лежала раньше. Я посмотрела на серого человека. Он спокойно сидел за своей панелью, как бы не видя ничего, кроме игры света на экране.

Айлия добралась до угла, обогнула его и медленно поползла к дальней стороне. Секунда–две — и она скроется из моих глаз, а может быть, и от возможности добраться до неё, когда она будет мне нужна. Я послала ей мысленный приказ остановиться, но ответа не было. Теперь она была на дальнем конце помоста, и я её уже не видела.

Тут я заметила, что один из серебряных усиков зашевелился, коснулся другого, тот третьего, и следующие впереди скрылись от моего наблюдения. Я не могла вспомнить, двигались ли усики до пробуждения Айлии, или они зашевелились только при её пробуждении. Может быть. Хилэриэну удалось то, чего не смогла достичь я — установить контакт с разумом вапсалки, и он решил с её помощью освободиться?

Продвижение Айлии по той стороне могло привлечь внимание серого человека. Он, конечно, увидит её, если она проползет мимо, прямо под ним. Я напряжённо следила, когда она появится в поле моего зрения, но она не появлялась. Арку большого экрана я видела. Если Айлия попытается пройти через неё, я увижу. И тогда я должна позвать Джелит, несмотря на опасность потерять единственный шанс освободиться.

Но Айлия не поползла к двери. На экране затрещали вспышки, затем послышался звук, по которому раньше поднялись серые люди в отсеках. Я увидела, что усики на стеклянном столбе зашевелились и стали медленно подниматься.

Через арку вошёл отряд серых людей, а позади меня появился Зандор. Это было так неожиданно, что я не успела притвориться спящей. Мне стало страшно, когда отряд серых подошёл прямо ко мне и окружил светившиеся брусья моей тюрьмы.

Зандор медленно подошёл и остановился напротив меня, внимательно разглядывая. Я инстинктивно встала, когда стражники подошли ближе, так что теперь твёрдо встретила его взгляд. Это не было дуэлью воли, какая могла быть с кем–нибудь из моей породы и какая была у меня с магом, потому что мы не призывали Силу. Но Зандор явно не считал меня лёгкой добычей, готовой служить ему, его целям. Я ждала и не посылала зова матери. Я сделаю это, когда не останется другого выхода.

Зандор, видимо, принял какое–то решение. Он щёлкнул пальцами, и один из серых пересёк помост и вернулся, толкая перед собой что–то вроде сундука, поставленного на торец. В нижней его части была узкая панель из непрозрачного материала, напоминавшая экран. Сундук поставили напротив меня. За него встал Зандор и пробежался пальцами по кнопкам пульта сначала нерешительно, потом нетерпеливо, словно надеялся на лёгкий ответ, но не получал его. Он ничего не говорил, а серые не выражали никакого интереса к действиям своего хозяина, они просто стояли вокруг, как изгородь.

Три раза Зандор коснулся панели. И только на четвёртый раз непрозрачная панель ожила. На ней не появилось мерцающего узора, как на экранах, а только слабая голубая вспышка. Такого же цвета были голубые скалы, означавшие безопасность в Эскоре. Увидеть этот цвет было почти успокоением. У меня было странное ощущение, что если бы я положила руку на экран, я стала бы куда более освежённой, чем от пищи, которую только что съела.

Но Зандор отдёрнул пальцы с резким восклицанием. Он как бы обжёгся там, где не рассчитывал на огонь, и поторопился нажать в другом месте. Голубой свет потемнел.

По–видимому, Зандор пытался определить у меня наличие Силы, потому что он твёрдо держал руку до тех пор, пока цвет не собрался в середине верхней части панели, и остался там, не темнея больше, но и не светлея. Зандор удовлетворённо кивнул и убрал пальцы Свет немедленно исчез.

— Такая же… но не совсем, — сказал он, то ли обращаясь ко мне, то ли просто думая вслух.

В любом случае я не сочла нужным отвечать. Он махнул рукой, и один из серых уве з ящик.

— Что же ты такое?

Что такое? Похоже, он ставит меня наравне со своими машинами. Я, по его мнению, вещь, а не личность. Я почувствовала такую же ярость, какая переполняла Хилэриэна. Неужели Зандор признает только силу машин и поэтому рассматривает нас, имеющих Силу в себе, только как прислужников бездушных машин?

— Я — Каттея из рода Трегартов, — ответила я. Я считала, что эти слова лучше всего подчеркивают, что я более человек, чем он.

Он засмеялся так презрительно, что я еще больше обозлилась, но я подавила негодование, вспомнив предупреждение матери: «не позволяй ему играть на твоих чувствах, потому что в этом кроется опасность». Я обратилась к дисциплине колдуний и приказала себе смотреть на Зандора объективно, как смотрели бы они. Мне помогло, возможно, и их древнее убеждение, что мужчина — существо низшее. Сама я в это не верила, потому что знала отца и братьев, всех тех, кто имел Силу, но когда такая идея внушается постоянно, не мудрено принять её за аксиому.

Это был просто мужчина — по крайней мере, когда–то был им. Врождённого Дара у него не было, он зависел от безжизненных машин, служивших ему, как наши дух и разум служат нам. Следовательно, при всей его хитрости он, в сущности, не мог быть на равных с колдуньей Эсткарпа.

Однако Хилэриэн, могучий маг, попал в сети Зандора. Да, но Хилэриэн пришёл сюда неподготовленным и был захвачен раньше, чем по–настоящему понял опасность, я же была настороже и готова постоять за себя.

— Каттея из рода Трегартов, — повторил он с насмешкой. — Я ничего не слыхал об этом Трегарте — страна это или клан? Но, впрочем, это неважно — у тебя есть то, что может мне пригодиться, и мы проделаем с тобой то же, что и с ним. — Зандор указал на Хилэриэна.

— Для тебя будет лучше, Каттея из дома Трегартов, слушаться нас, потому что в противном случае тебя ждёт наказание столь ужасное, что смерть покажется тебе избавлением от мук, хотя ты наверняка упряма, если ты сродни тому, в столбе.

Я не ответила: лучше не вступать в спор. В таких случаях речь вянет, и наступает молчание. Я была уверена, что Зандор не может читать мои мысли без машин, в силы которых я не очень–то верила, так что я могла строить планы, не опасаясь быть подслушанной.

Серые люди, по–видимому, не нуждались в словесных приказаниях. Возможно, Зандор контролировал их подобно тому, как я хотела сделать с Айлией. Они разделились на две группы и ушли в тёмную часть комнаты куда–то за моей спиной. Я не поворачивалась и не смотрела на них, не желая выпускать из виду их хозяина.

А он сел перед маленьким экраном и развернул сиденье, чтобы видеть меня перед собой. В нём чувствовалась какая–то раскованность, непринуждённость, говорившая мне об опасности. Если он рассчитывает с лёгкостью взять меня под контроль, то я, кажется, имею более сильного врага, чем предполагала.

А что Айлия? Я не видела ее за дальним углом помоста, но она и не проходила иод аркой. Значит, она теперь рядом с Хилэриэном, а Зандор и единственный человек–слуга, всё ещё сидевший на своём месте, были одни в данный момент в комнате.

Я не стала закрывать глаза для лучшей сосредоточенности, но послала зов, так как прекрасно понимала, что лучшей минуты для атаки у меня уже не будет.

— Джелит! Симон!

Мгновенно пришёл ответ, полный, сильный, как будто плечи мои обняли защищающие руки и прикрыли меня щитом, преграждая путь острию меча. В одной старой легенде говорится, что если человек, обладающий Силой хочет навеки разделить двоих, причиняющих друг другу боль и слёзы, он встряхивает между ними плащ. Я почти поверила, что плащ передо мной. Я как будто видела, ощущала его. Но чувство безопасности, успокоившее меня, не затуманило моих намерений.

— Что ты хочешь? — быстро спросила мать.

— Выяснить отношения с Зандором — и сейчас!

— Получи! — И я вдруг восприняла столько силы, сколько не знала с тех дней, когда общалась с Динзилем. Всё то, что я вернула с помощью Утты и собственными стараниями, меркло, как бледный свет свечи перед полуденным солнцем. И всю эту силу я объединила в одном мысленном посыле:

— Айлия!

На этот раз осечки не было, моя команда и моя новая сила вошли в варварский мозг девушки. Я подчинила её себе, не смея даже вспомнить о том, что она — живой человек, потому что она сейчас была моим единственным оружием для нашего общего спасения.

Последовало несколько секунд странной дезориентации, когда я смотрела одновременно на помост, на Зандо–ра и на место за кристаллом, словно я смотрела глазами Айлии, а затем я сосредоточилась на последнем.

Мне никогда ещё не приходилось так управлять человеком, если не считать тщательно контролируемых опытов в Обители, когда я училась. Это была такая страшная вещь, что разум мутило, будто находишься в таком месте, где человек не имеет права быть. Но я боролась с этим болезненным состоянием и не выпускала Айлию из–под контроля.

Поначалу её тело отвечало мне неуклюже и неловко, будто я была бродячим кукольником, пришедшим на рыночную площадь в праздник урожая, но плохо знающим своё ремесло, и дергала, как попало, за ниточки, привязанные к рукам и ногам куклы, и она всё ходила не туда, куда надо.

Но я и должна быть неловкой, если хочу добиться успеха. Так что я и не пыталась укрепиться на ногах, а повернулась и поползла, как ползла сама Айлия недавно, только в обратном направлении. Если я смогу добраться до той ступеньки, где она была, то я, наверное, успею сделать всё, что надо.

Я больше не вспоминала Джелит и Симона, а только ощущала поток Силы, которым они питали меня. Я спешила упрочить свой контроль над телом Айлии, хотя и не пыталась пока делать что–нибудь ещё, кроме как привести её назад, поближе к Зандору.

Я проползла к дальней стороне помоста и оттуда увидела Зандора в кресле, всё ещё глядевшего на четыре светящихся бруса, среди которых стояла — я.

Человеку не часто удается увидеть себя со стороны иначе, как в зеркале. У меня появилось ощущение головокружения, вращения в каком–то пространстве, я словно очутилась ни здесь, ни там, так что я быстро отвела глаза и стала смотреть только на Зандора.

Впереди меня полз страх. Я не понимала, почему хозяин этой тюрьмы до сих пор не оглянулся и не обнаружил меня. Мне казалось, что огромная энергия, которая вела меня, должна была коснуться и его, ведь словно невидимая нить тянулась через открытое пространство и связывала «меня» в клетке со «мной», ползущей в теле Айлии.

Наконец я достигла того места, где Айлия находилась с самого начала. Здесь я остановилась и перевела дух. Если Зандор, повернувшись, сейчас увидит меня, я пока в безопасности. Но когда я перемещусь на точку позади него, а мне казалось, что это ужасно долгое путешествие, я могу быть замеченной и немедленно заподозренной.

Он встал, и я невольно съёжилась. Но он не повернул голову, а глядел в глубину комнаты за мою клетку. Там возникла какая–то суматоха — видимо, возвращались серые. Он подошёл и встал перед клеткой. Знает ли он, что я не в своём настоящем теле? Нет, что может увидеть маг, Зандор, конечно же, не видит.

Теперь я должна сделать последнее движение по ступеньке, встать и подбежать к точке непосредственно за Зандором и молиться, чтобы он не повернулся. Теперь всё зависело от правильного расчёта времени. Я сделала последнее внушение спящему мозгу Айлии — то, что она должна будет сделать, когда настанет время. Я ввела этот приказ так глубоко и крепко, как только позволила мне вся моя возобновлённая сила.

Затем я вернулась в своё тело. Жезл был под рукой, наготове. Серые уже подошли к тому месту, откуда я могла видеть их, не поворачивая головы. Они несли множество предметов. Зандор стал сортировать их, одни откладывая в сторону, а другие придвигая к моей клетке.

Инстинкт подсказал мне, что у меня будет всего несколько секунд, и я должна быть наготове. Я ждала и видела Айлию, стоявшую на помосте. Её широко раскрытые глаза смотрели на меня, а прикосновение к её мозгу уверило меня, что она полна готовности повиноваться последней моей команде, которая прочно засела у неё в голове.

Зандор подошёл и снова встал передо мной.

— Ну, моя Каттея из дома Трегартов, — с издёвкой сказал он, — я вполне могу назвать тебя своей, потому что с этого часа ты будешь покорна моей и только моей воле. Но пусть эта судьба не огорчает тебя. Разве ты не хочешь жить вечно, чего раньше тебе не было дано? Ты станешь лучше думать обо мне, когда научишься воспринимать мою мудрость, Каттея из дома Трегарта.

Видимо, он отдал безмолвный приказ своим слугам, потому что они начали откатывать ящики и мешки и устанавливать на углу помоста сияющий круг, как основание.

Зандор с видимым удовольствием объяснял, что именно они делают. Во–первых, он желал показать, что мне не уйти от уготованной участи, а во–вторых, просто рад был иметь слушателя. Видимо, он давно жил в одиночестве, не имея никого, равного ему в развитии, потому что серые явно не могли быть его товарищами — просто добавочные руки к его услугам.

Они готовили вторую колонну, чтобы запереть меня, как Хилэриэна. Помещённая там, я буду выполнять указания Зандора и добавлять свой Дар к силе его машин для защиты и возобновления знаний Зандора. Похоже, он был уверен, что, как только он объяснит мне всю справедливость и необходимость своих действий, я покорно войду в клетку, гораздо более прочную и постоянную, чем та, в которой я была сейчас, потому что пойму и соглашусь с необходимостью.

Древняя война между башнями и подземельем велась так давно, что стала его жизнью, так что Зандор не мог и подумать о каком–либо другом её образе. Всё, что могло упрочить его положение, должно быть взято и пристроено в дело его защиты. И я буду вторым мечом в его руках.

Его слуги работали чётко, не тратя лишних движений и, видимо, не нуждаясь в указаниях. Они врезали круг в помост и поставили вокруг несколько маленьких машин.

Когда они сделали это и отступили, я приготовилась. Теперь они должны убрать мою клетку и выпустить меня, чтобы затем втолкнуть в другую. У меня будут считанные секунды, и я напряглась, сжав жезл в правой руке и одновременно стараясь создать видимость покорности и лёгкой управляемости.

Видимо, Зандор решил, что лучший противовес всякой попытке бегства с моей стороны — неожиданность. Сверкающие брусья пропали сразу, без предупреждения, однако я была начеку.

Я не отскочила назад, как он, вероятно, рассчитывал, а только резко бросила жезл и с радостью увидела, что Айлия его поймала, без колебаний повернулась и прыгнула на верхнюю ступеньку помоста и ударила остриём в колонну, как ударила бы мечом человека–врага.

Видимо, Зандор не сразу понял, что произошло, а может быть, он был так уверен в себе и своей охране, что возможность сговора между мной и совершенно бесполезной, по его мнению, девушкой оказалась для него шоком, от которого он не успел оправиться. Я думаю, что абсолютная власть в течение столетий придала ему такую уверенность в способности править миром, что он просто не мог ни предвидеть, ни понять случившегося.

Остриё жезла пронзило колонну–тюрьму, и в ту же секунду всё оборудование комнаты разлетелось, как снесённое штормом, и взорвалось над нашими непокрытыми головами.

Мощные вспышки света слепили глаза, грохот, похожий на тысячекратно усиленный гром, пригибал к земле. Едкий дым сгустился в вонючий туман.

Я бросилась к арке большого экрана. Я слышала крики Зандора, видела, как серые люди слепо тыкались туда и сюда, когда энергетические огненные лучи хлестали их. Некоторые вещи я видела только мельком и позднее удивлялась, вспоминая подробности. Огненные черви или змеи ползли по полу, падали из воздуха, корчась, как живые. Я перепрыгнула через такого червя и добежала до переднего края помоста.

— Айлия! — мысленно окликнула я. Она, спотыкаясь, подбежала ко мне. Звать мага не было надобности, он уже бежал к арке, свободный впервые за столетия. В его руке был жезл, и он пользовался им как копьём, направляя его в огненных змей и отгоняя их назад. Напали они на Зандора и его людей или нет — я не видела, потому что жёлтый туман заливал глаза, но, во всяком случае, змеи эти выстроились за нами чудовищной стражей.

Хилэриэн взглянул на меня, и я прочла в его глазах торжество. Свободной рукой он показал нам на отверстие в большом экране. В этом жесте был призыв к осторожности. Я поняла, что мы ещё отнюдь не избавились от Зандора.

По другую сторону экрана нас встретили ряды серых людей. Они держали в руках трубки, какими пользовались те, кто резал транспортные машины в башне. С помощью моей всё ещё тройной силы я сотворила наваждение: оно было сделано поспешно и несовершенно, но сейчас годилось и это. Айлия рядом со мной получила внешность Зандора. Серые, увидев его с нами, опустили трубки и расступились, пропуская нас.

Мы подошли к платформе под балконом и по жесту Хилэриэна встали на неё. Она тут же поднялась, вознесла нас на верхний уровень и как раз вовремя: серые опомнились и послали лучи туда, где мы были секунду назад Огненные полосы заметались под поднимавшейся площадкой. Я видела, как из–за экрана валит дым, и слышала грохот урагана, который разразился в результате освобождения Хилэриэна.

— Хорошо получилось, волшебница, — впервые заговорил Хилэриэн. — Но мы ещё не свободны. Не думай, что Зандором можно управлять так же легко, как этой девушкой, которой ты так ловко воспользовалась.

— Я никогда не недооцениваю врага, — ответила я, — но помощь идёт.

— Вот как? Значит, ты не одна пришла через Ворота, не только с ней?

— Я не одна, — ответила я. Больше я ничего не добавила. Хилэриэн был теперь ключом, как раньше была Айлия, а я не доверяла ему. Я спрошу его о чём–нибудь не раньше, чем когда со мной рядом встанут отец и мать, потому что один вопрос не давал мне покоя: некоторые маги возвращались в Эскор, призванные Тьмой. Может, Хилэриэн тоже запятнан, хотя и не похоже. Как знать? Я доверяла Динзилю, а потом оказалось, что он — враг, значит, следовало соблюдать осторожность, вдруг на самом деле он выбрал путь Тьмы.

Общая опасность может временно объединить недругов. Так могло быть и здесь. Но что если Хилэриэн проведёт нас в построенные им Ворота, войдёт с нами в Эскор и там покажет, что он из тех, кого мы боялись? Нет, мы должны держаться настороже, пока не узнаем… А как мы узнаем?