44
И не кричите, что я был несправедлив, ирландцы, англичане и ливийцы. Вы выбрали своих лидеров или терпели их. Последствия этого были предсказуемы. Вы расплачиваетесь сейчас за отсутствие здравого смысла. Уж вы то, ирландцы, должны были хорошо подумать. Как однолетнее растение, вы сделали ставку на насилие. Неужели пример картофельного грибка плохо виден? Что вы посеяли, то и пожнете.
Джон Рой О'Нейл, письмо третье
Джона больше не беспокоило то, что ему придется покинуть окрестности виллы Маккрея, не распространив там чуму. Он теперь знал, что сохранил себя для более важных дел в лаборатории в Киллалу. Немезида не ошибалась. Джок спас его от ужасной ошибки. Херити был в замешательстве. Действительно ли Джон просто заблудился в темноте около телефонной хижины?
Вмешавшись, Джок открыл также цель Херити. Херити разыскивал О'Нейла.
Это забавляло Джона: О'Нейл-Внутри никогда не выдаст себя в присутствии Херити. Джон Рой О'Нейл покорно молчал, заблокированный анестезией страха. Ночные вопли временно прекращены. Джон О'Доннел мог шагать со своими тремя компаньонами, свободно размахивая руками. Он чувствовал себя свободным.
Джок Каллен и четверо вооруженных солдат проводили их две мили вниз по склону холма и только потом вернули им оружие. Херити внимательно проверил свой автомат, затем продел его ремень на шею. Джон просто засунул пистолет и патроны в задний карман брюк и натянул поверх желтый свитер.
Они расстались на развилке, где дорожный указатель все еще показывал дорогу на Дублин. Джок ткнул винтовкой в указатель:
– Дорогу вы знаете. Не возвращайтесь сюда.
О последствиях невыполнения этого приказа говорить было не надо. Конвой развернулся и промаршировал назад, вверх по склону, оставив Джона и его спутников на огороженной камнем дороге. Повсюду вокруг стояли высокие сосны, однако впереди, там, где дорога сбегала с гребня вниз, виднелись зеленые луга.
Джон посмотрел на Херити. Этот человек был похож на японскую игрушку-неваляшку с противовесом, приклеенным к круглому днищу: шесть раз упал, семь раз поднялся. Он всегда возвращался в стоячее положение. Джону стало смешно при мысли о Херити, возвращающемся в стоячее положение даже мертвым. Что-то цепкое есть в нем… Он опасен, его можно сбить со следа, но он все равно не перестанет охотиться.
– Идем! – сказал Херити. Он махнул рукой вперед и сделал вид, что хочет пнуть мальчика, который при этом увернулся.
В этот момент Джон понял, почему мальчик раздражал Херити. У него было тело подростка, очертания и форма, которую Херити узнавал, но без живости, за исключением этой дремлющей ярости. Тело было неуклюжим, как механическая игрушка, у которой кончился завод, и пружина почти полностью раскрутилась.
«Делай что-нибудь определенное!» – как бы говорил Херити.
Поэтому злость Херити так быстро прошла после нападения мальчика в бане. Эта атака была чем-то определенным.
Пройдя милю, они добрались до развилки, на которой не было указателя. Херити выбрал правую дорогу, однако отец Майкл остановился, а с ним и мальчик.
– Подождите минутку, Джозеф. Эта дорога длинней на много миль.
Херити даже не приостановился.
– Мне приказано сделать круг через Дублин.
– Почему? – задал вопрос отец Майкл. – Кто это сказал?
– Джок сказал. Приказ из Дублина.
Отец Майкл взглянул назад, на Джона, потом снова перевел взгляд на Херити.
– Но…
– Замолчи, безумный священник! – В голосе Херити слышалось раздражение. Он ускорил шаг, заставив отца Майкла почти бежать. Их шаги гулко отдавались на асфальте, окаймленном густой растительностью и каменными стенами. Джон почувствовал в поведении Херити новую напряженность – быстрые взгляды налево и направо, автомат наготове в руках.
Отец Майкл рывком поправил рюкзак и шел слегка сзади. Херити замедлил свой быстрый шаг, всматриваясь вперед и вокруг.
Джон глянул наверх сквозь листву деревьев: на утреннем небе было какое-то особенное свечение, все виделось как будто сквозь серый фильтр. Расстояния казались туманно размытыми, все было окутано туманом, пришедшим с востока, со стороны моря. Прямо над головой, на небе разлился темно-серебристый цвет, плавно переходящий в светло-детальной к востоку.
Завтрак камнем лежал в желудке Джона – мясо и вареная картошка с крапивой. Охранники виллы заняли под столовую маленький каменный домик, оставшийся от того, что когда-то очевидно, было крупным хозяйством, отгороженным от поместья Маккрея длинным косым гребнем. Внутренние перегородки домика были грубо выбиты, освободив пространство для длинного стола и скамеек из неструганых досок. Завтрак, приготовленный на торфяном огне, был накрыт сразу после рассвета. За столом были только спутники Джона и конвой.
Херити появился последним вместе с Джеком. Младший Каллен выглядел озабоченным и старался избежать разговора. Однако вопросы из Херити так и сыпались.
Джон ел молча, прислушиваясь к разговору. Здесь можно было что-то узнать. Лиам исчез по своим делам, остальные охранники уже заняли свои посты вокруг виллы для дневной смены.
Солдаты, сидевшие за столом, почувствовав что-то необычное в поведении Джока, наблюдали за ними молча. Постепенно в каменных стенах домика воцарилась напряженная атмосфера.
Тишину нарушил отец Майкл:
– Бог подвергает нас трудному испытанию.
Эти слова прозвучали принужденно, оставив после себя даже еще более напряженную тишину.
– Конечно, святой отец, и которую же чуму вы имеете в виду? – спросил Херити. – Чуму папства? – Он говорил с самоуверенной заносчивостью.
– Какой смысл во взаимных обвинениях? – спросил отец Майкл.
– И это он задает мне такой вопрос! – засмеялся Херити.
– Нам еще на многое надо найти ответ, – сказал отец Майкл. – Британцы заронили дурное семя среди нас, но, спрошу вас, где же это семя взросло? Разве не мы сами вырастили плод и сорвали его с ветвей?
– Это было яблоко Евы! – сказал Херити.
– Только мы называли его группой «Прово» из ИРА, – сказал Джок. – Великолепное красное яблочко с бомбой внутри.
Челюсти Херити сжались, внезапная краска разлилась по его лицу. Он положил обе руки на стол. В воздухе ощутимо чувствовался дух насилия.
– Дело сделано! – сказал отец Майкл. – Разве все мы не расплачиваемся за эту музыку?
– Что ж, расплатимся и попляшем еще, – сказал Джок. – Ты спляшешь со мной, Джозеф?
– Хватит! – прогремел голос отца Майкла. – Я прокляну первого из вас, который прибегнет к насилию!
Джок судорожно сглотнул слюну, затем тихо сказал:
– Может быть, вы правы, отец. Лучше бы все это закончилось, и мир обошелся без такого несчастья.
Херити пристально смотрел на священника.
– Я не боюсь ваших проклятий, Майкл Фланнери. Но я уважаю искренние слова, которые произнес молодой Джок. Он видит вещи так, какими они есть на самом деле.
Отец Майкл вздохнул.
– Джозеф, когда-то вы были богобоязненном человеком. Вы никогда не вернетесь в лоно церкви?
Херити опустил глаза на свое блюдо с тушеным мясом, странно подавленный вспышкой Джока.
– Я потерял веру, это правда, и это гложет меня.
– Тогда почему же…
– Заткни свой глупый рот, священник! Во мне нет больше уважения к духовенству, оно пропало после Мейнута. Я скорее переплавлю их колокола на пивные кружки, чем проведу еще хоть минуту в какой-нибудь из ваших церквей! – Он криво усмехнулся отцу Майклу. – И если вы назовете это богохульством, я брошу вас в первый же колодец, который мы встретим по дороге.
Джок вел их через поля прочь от виллы, и роса намочила их штанины. Они видели впереди мощенную камнем дорогу, к которой вел проселочный тракт. Когда они поворачивали за разделяющий долины гребень, перед ними в последний раз появилась вилла. Это был всего лишь кусок серой крепостной стены, гнездящийся среди деревьев. До них донеслись слабые крики детей.
Джок оглянулся через плечо при этом далеком звуке, замешкавшись у ступеней, пока остальные перебирались через стену на проселочную дорогу. Когда мимо проходил Джон, Джок взглянул на него.
– Там в основном девочки, которые изучали ирландские танцы, – сказал он. – Они танцуют по утрам вон там. – Он подбородком указал в направлении замка. – Если мы потеряем этих девочек, мы потеряем все это – все эти прекрасные танцы. Мне кажется, я смогу простить Маккрею все что угодно, если мы не потеряем это.
После того, как Джок оставил их, Джон продолжал мысленно возвращаться к этим словам. В этих словах звучала печать почти потерявшего надежду человека.
Херити продолжал идти впереди, разведчик с автоматом наготове. Отец Майкл тащился за ним, а Джон с мальчиком старались не отставать сзади.
Дорога вышла из-под деревьев и круто повернула налево. Прямо впереди них, за поворотом, виднелась куча обломков светлого гранита, среди которых пучками пробивалась трава. Херити замер, жестом приказав остальным остановиться. Джон взглянул вперед, удивляясь, что же насторожило Херити. Все, что он видел, – это двух овец на травянистой площадке за скалами. Овцы настороженно смотрели на них.
– Это всего лишь овцы, – сказал отец Майкл.
Херити махнул рукой, требуя тишины. Он осмотрел окружающую местность, возвышающиеся за выходом скальной породы холмики, пустую долину за ними – узкое место с заболоченным ручьем посредине.
– Это чудо, что вы не умерли давным-давно, Майкл Фланнери, – сказал Херити. – То, что беспокоит этих овец, должно беспокоить и нас.
– И что же может их беспокоить? – спросил священник.
– Интересно, куда ушел Лиам сегодня утром? – спросил Херити.
Он попятился по дороге, продолжая внимательно наблюдать за камнями и овцами. Джон развернулся и пошел рядом с ним, оглядываясь время от времени.
Отец Майкл и мальчик пошли вперед, не глядя назад на Херити.
– В чем дело? – спросил Джон. Он потрогал пистолет в заднем кармане, но передумал и не стал доставать его.
– Всего лишь в том, что в наши дни некоторые охотятся на овец из-за мяса, – сказал Херити. – Что-то напугало этих животных перед тем, как подошли мы.
– Может быть, просто солдаты Лиама прошли здесь в поисках продовольствия, – сказал Джон.
– Какого продовольствия? – спросил Херити.
Отец Майкл остановился и повернулся к ним лицом.
– Что-то произошло между тобой и Лиамом Калленом, – сказал он. – Что это было?
– Дублин приказал ему отпустить нас, – сказал Херити, скосив глаза на Джона. – Это не в обычае Лиама – нарушить такой приказ при свидетелях, когда кто-то может увидеть и доложить.
– Вы шутите! – запротестовал отец Майкл.
– Мы с Лиамом выросли вместе, – сказал Херити. – Я знал его ребенком, и я знаю его взрослым. Кто будет спрашивать, если он побродит немного по этой долине? Ответьте-ка мне, священник!
Они остановились в месте, где из верхушки стены, отделяющей дорогу от долины, выпало несколько камней. Херити подошел к пролому и посмотрел через стену на заросли деревьев.
– Что-то, похожее на тропинку, – сказал он. – Я думаю, мы спустимся здесь.
Отец Майкл присоединился к нему.
– Вы называете это тропинкой?
– Она обладает для нас огромным преимуществом, – сказал Херити. – По следам на ней видно, что сегодня здесь никто не проходил.
Священник покачал головой.
– Я не могу поверить, что Лиам Каллен может перестрелять всех…
– Перестаньте сейчас же! Лиам – это солдат! Почему же, вы думаете, в той долине никого нет? Сбежали или были убиты Лиамом и его ребятами. В этой долине то же самое. Я знаю, что в голове у Лиама. Никто ничего не расскажет, если рассказывать будет некому.
– Но мы же знали о…
– Знали? Слухи и их отголоски, которые обсуждаются в Совете. Мы ничего не знали!
Херити закинул ногу на стену и перепрыгнул на другую сторону. Отец Майкл присоединился к нему, Джон с мальчиком последовали за ними. Тропа представляла собой темную дыру в хвойных зарослях, земля была утоптана овечьими копытами, но следов человеческих ног видно не было. Клочья шерсти висели на низких ветвях, как знаки в детской игре. Тропинка была крутой, и кое-где из земли выступали корни деревьев.
Следуя за Херити, они скользили вниз, хватаясь за ветви, чтобы замедлить спуск. В самых крутых местах им приходилось держаться за корни.
Тропинка вынырнула из гущи деревьев на поросшую травой полку с каменными ступенями, ведущими вниз к пологому лугу. Метрах в пятидесяти от края луга из высокой травы выглядывал каменный домик, у которого уцелела только половина крыши. За ним виднелся ряд огороженных камнем террас, поворачивающих вправо и уходящих за деревья, растущие по краю луга. Вдоль террас и под ними шла разбитая и заросшая травой проселочная дорога. Она поворачивала под углом к террасам, слева направо, и проходила через двое стоявших нараспашку ворот.
Рассматривая эту сцену, Джон отряхивал с одежды иголки и грязь. Все это было похоже на живую картину под названием «Мечты оставлены».
– Здесь есть кое-что, чего никогда не увидишь в сельской местности в Ирландии, – сказал отец Майкл тихим голосом. – Ворота брошены открытыми.
– Тихо! – прошептал Херити. Он двинулся вниз, через луг к дому, скользя сквозь высокую траву, как охотник, выслеживающий оленя.
Джон последовал за ним, слыша, как священник с мальчиком шелестят травой сзади.
Херити направился по дороге к первым отворенным воротам. Они прошли мимо пепелища с возвышающейся рядом кучей навоза, которое когда-то, по-видимому, было небольшим хлевом. Навоз уже порос густой травой, а на обгоревшей площадке пробивались травянистые кустики. Проселочная дорога поднималась направо вдоль каменной стены террасы, которая в начале имела высоту в два человеческих роста и снижалась до пояса метрах в двухстах впереди. Когда они прошли вторую ступеньку террасы, перед ними открылся вид на огороженные каменными стенами луга и на дорогу, которую они недавно покинули. Вдали, на противоположном склоне, меньше чем в миле от них, виднелись развалины замка.
Херити остановился.
– Ага, – сказал он.
Джон остановился рядом с ним. Со стороны священника и шедшего с ним мальчика не доносилось ни звука. Все смотрели на замок. Он возвышался в ореоле деревьев и кустов, из которых полностью выглядывали только зубчатые стены. На стенах, за завесой растительности, виднелись какие-то неровные цветные пятна. Разрушенные башни выделялись на фоне утреннего неба, как иллюстрации из туристической брошюры. Джон поймал себя на мысли, что замки, даже разрушенные, придают горизонту что-то жестокое – как обнаженные клыки.
– Дайте мне бинокль, – сказал Херити приглушенным голосом. Он протянул руку назад, к отцу Майклу, не спуская одновременно глаз с замка.
Отец Майкл вложил бинокль в раскрытую ладонь Херити.
– Что там?
Херити не ответил. Он навел бинокль на замок и начал осматривать его, затем замер.
– Ну, а теперь, – прошептал он. – Медленно все назад, под стену.
– Что там? – настойчиво добивался отец Майкл.
– Делайте, как я сказал!
Не спуская глаз с замка, Херити оттеснил их назад по дороге, пока их не заслонила стена террасы. Здесь он опустил бинокль и улыбнулся отцу Майклу.
– Там Лиам с дружком моей красотки, – он похлопал по автомату, висящему на ремне у него на груди. – А теперь я спрашиваю вас, зачем это Лиаму наблюдать за той дорогой с таким оружием в руках? Ах, этот подлый человек.
– Что вы собираетесь сделать? – спросил отец Майкл.
– Ну что же, раз он нас не видел, слишком внимательно наблюдая за дорогой, где как он думает, мы появимся, то я зайду ему за спину и спрошу, что это он делает так далеко от своего поста у прекрасного дома мистера Маккрея, – Херити прочистил горло и сплюнул на землю. – Это обескураживает. Я ждал от Лиама чего-то большего.
– Я пойду с вами, – сказал отец Майкл.
– Вы подождете здесь, – возразил Херити. – Вы подождете, как труп или как живой человек, способный довести мистера О'Доннела до Дублина, если что-нибудь случится со мной.
Отец Майкл начал протестовать, но остановился, когда Херити достал из ботинка длинный нож.
– И если мне придется утихомирить тебя, Майкл Фланнери, я сделаю то же самое и с мальчишкой, который останется без защитника.
Отец Майкл посмотрел на Херити широко раскрытыми глазами.
– Я верю, что вы сделаете это!
– Ага, наконец-то мудрость приходит и к вам. А теперь ждите здесь, где вас не видно. – Он взглянул на Джона. – Проследи за этим, если тебе не трудно, Джон.
Херити пригнулся и, повернувшись, спешно двинулся вдоль низкого углубления террасы, выпрямившись только тогда, когда дорога нырнула достаточно далеко, чтобы из замка его не могли заметить.
– Ужасный человек, – прошептал отец Майкл. – Иногда я думаю, что это сам дьявол во плоти. – Он посмотрел на Джона. – Неужели он действительно… – Священник запнулся и покачал головой. – Я думаю, что да.
– Он способен на это, – согласился Джон и задал себе вопрос, почему эта мысль доставила ему удовольствие.
– Способен, да. Отличное слово. А я все забываю, что это вы самый важный среди нас, Джон О'Доннел. Вас надо невредимым доставить в Киллалу. Мы всегда должны думать о Лаборатории и о жизнях, которые надо спасти. Но что же с их душами? Я спрашиваю вас: что же с их душами?
При этом вопросе Джон почувствовал себя неловко. Голос священника – такой мягкий, но за ним насилие. Снова в этом голосе слышалась надменная самоуверенность, то, что цементировало веру и не могло подвергаться сомнению. Хотя… как неуверенно звучал его голос, будто он играл всего лишь заученную роль.
– Тогда почему мы идем в Дублин? – спросил Джон.
– У них там был передатчик. – Он кивнул в направлении виллы Маккрея. – Я думаю, что они получили приказ. Они перевезут вас в Киллалу машиной, это несомненно.
Джон потрогал свой пистолет в заднем кармане, но не стал доставать его. Что, если там действительно Лиам, собирающийся убить их? Что, если Херити будет убит? Джон осмотрелся: вокруг открытые пастбища и только несколько каменных стен, за которыми можно спрятаться.
– Тяжелые времена, – вздохнул отец Майкл. – Трудно принимать решения.
Джон взглянул направо, вдоль проселочной дороги. Херити уже не было видно. «Может быть, рискнуть я посмотреть из-за террасы на замок?» Но ведь Херити забрал бинокль.
Мальчик присел рядом с Джоном, прислонившись спиной к стене.
Отец Майкл сказал приглушенным голосом, как будто он вел сам с собою долгую беседу и только сейчас решил поделиться ею с остальными.
– Я виню англичан. Как можем мы обвинять Безумца? Бедняга плакал от ярости, а ведь он был здесь в отпуске и не хотел обидеть даже мухи. – Священник помотал головой. – Зачем сюда пришли англичане? Что хорошего они сделали?
Джон ответил отсутствующим тоном, думая совсем о другом.
– Говорят, что они дали вам законы и конституционное правительство. – Где же Херити? Неужели им надо ждать здесь, на открытом месте? Действительно ли там ждет Лиам, собираясь убить их всех!
– Английские законы! – сказал отец Майкл. – Они говорят о терпимости? Посмотрите на их вспышки насилия против пакистанцев! Они всегда были двуличны. Именно их я виню во всем этом.
Джон ответил сухо, стараясь скрыть насмешку.
– Во время завтрака вы выступали за прощение.
– Это недостаток всей семьи Фланнери, – сказал отец Майкл. – Мы начинаем болтать, прежде чем подумаем головой. – Он посмотрел на дорогу, по которой ушел Херити. – Что его задерживает? Уже прошло достаточно времени.
– Он действует тихо и медленно, – сказал Джон, чувствуя, как при этом вопросе у него сжалось сердце.
– Еще одно убийство, – пробормотал отец Майкл. – Интересно, взял ли Джозеф на дорогу самогон у Гэннона?
Джон молча взглянул на него.
Священник вздохнул.
– Никто и никогда не имел лучшего повода начать пить, чем ирландцы. – Слезы брызнули у него из глаз и побежали по щекам. – Мой младший брат, маленький Тимми, сказал мне: «Бутылка – это мое спасение». Он повторил слова Джимми Джойса: «Трезвая Ирландия – это мертвая Ирландия». Ах, благословляю тебя все равно, маленький Тимми.
Отец Майкл глубоко вздохнул. Он смахнул слезы с щек и посмотрел назад, на дорогу, по которой они пришли сюда. Его внимание приковал угол разрушенного дома, часть которого виднелась с их места.
– Никто не строит, – прошептал он. – Ни один человек. До чумы мы не понимали, почему мы строим. Это было для детей. Без детей от нас ничего не осталось. – Он помолчал, потом продолжил: – Ох! Где же этот…
Над долиной прозвучал трескучий звук автоматной очереди, заставивший священника замолчать. Джон оцепенел. Чей это автомат? Херити или Лиама? Мальчик вздрогнул и поднял на них глаза. Джон подумал, что он наконец-то нарушит молчание, но тот только смочил языком губы.
Отец Майкл посмотрел на Джона.
– Это был…
– Да.
– Кто из них? – прошептал отец Майкл.
Джон перешагнул через сидящего мальчика, отметив проводивший его затравленный взгляд. Край стены террасы был прямо перед Джоном. Между камнями пробивалось какое-то вьющееся растение. Будет ли еще стрельба? Он высунул голову из-за каменного укрытия так, чтобы одним глазом видеть замок.
– Что там? – прошептал отец Майкл.
Джон высунулся дальше, глядя на развалины наверху. Никакого движения там заметно не было, за исключением легкого покачивания деревьев на слабом ветерке. Ни птиц… ничего. Он слушал тишину, ожидая, что что-нибудь живое проявит себя. Ему казалось верхом глупости выглядывать вот так вот из каменного убежища.
Отец Майкл потянул Джона за свитер.
– Что там?
– Ничего, – прошептал Джон.
– Но это был автомат.
– Да, но который из них… Подождите-ка!
Что-то вынырнуло на восточном парапете развалин замка – смутное движение, скрытое растительностью. Проклятый Херити забрал бинокль!
– Что вы видите? – настойчиво спрашивал отец Майкл. Он начал обходить Джона, но Джон оттолкнул его назад.
На парапете что-то колыхалось. Джон неожиданно узнал это что-то – это была зеленая куртка, которой кто-то размахивал из стороны в сторону, как сигнальным флагом и… да, под руками, которые держали куртку триумфальным знаменем, виднелись соломенные волосы Херити.
– Это Херити, – сказал Джон. – Он машет, чтобы мы поднялись туда.
Джон вышел из укрытия и помахал руками. Куртка на стене замка описала еще одну дугу и опустилась. Отец Майкл подошел и встал рядом с Джоном.
– Что это за странные пятна на стенах замка?
– Давайте поднимемся и посмотрим, – сказал Джон.
Отец Майкл медлил, по-видимому, не желая двигаться с места.
– Это кровь, – сказал он.
– Тогда нужна будет ваша помощь, – ответил Джон.
Он двинулся по дороге мимо вторых распахнутых ворот, слыша, как священник с мальчиком следуют за ним. Грунтовая дорога поворачивала за стену к другим открытым воротам и упиралась в мощеную дорогу. Мощеная дорога поднималась к низкой стене под замком, поворачивая здесь направо, на ровную площадку паркинга, на которой виднелся обгоревший остов автобуса с одним колесом, торчащим над стеной. Сам автобус, выгоревшего черно-красного цвета, замер под немыслимым углом. Почему он не падает? Джон увидел: передняя часть автобуса вклинилась между стеной и деревом на террасе паркинга. Макушки деревьев возвышались над второй террасой, покрытии дикой растительностью.
Отец Майкл, тяжело дыша, догнал Джона, волоча мальчика за руку.
– Я не вижу его. Где Джозеф?
– Он там, наверху, – сказал Джон.
Он молчал до тех пор, пока они не дошли до дороги, где он остановился, посмотрев налево и направо. Потом засмеялся над своей привычкой – как будто здесь его могла сбить машина!
Подъездной путь к замку был вымощен такими же черными камнями, как и те, из которых были сложены стены, огораживающие дорогу. Камни были покрыты мхом и лишайником. Трава с трудом пробивала себе дорогу среди камней и на верхушке стен.
Голос Херити позвал их сверху из укрытия.
– Сюда, наверх!
Джон прошел наверх через террасу паркинга и попал в крытый каменный проход, ведущий во двор замка. Они прошли во двор и увидели замок без его завесы кустов и деревьев. Кто-то выкрасил своды оконных арок в красно-оранжевый, искусственный цвет пластика, цвет дешевой краски для волос.
– Вот ваша кровь, – сказал Джон.
Он поднял взгляд на стену над окнами. Той же самой краской через все видимое пространство стены корявыми печатными буквами была написана фраза:
«К ЧЕРТУ ПРОШЛОЕ!»
Херити вынырнул из боковой двери у основания Стены. Теперь он нес два автомата и зеленый военный рюкзак. Увидев, что Джон, священник и мальчик смотрят на стену замка над ним, Херити остановился. Повернувшись, он вслух прочел надпись и засмеялся.
– Вот новая ирландская поэзия! – Он повернулся на каблуках и прошагал к Джону, сунув второй автомат ему в руки. – Вот! Теперь мы оба вооружены как надо и можем даже пробиться в Дублин. – Он снял с плеча новый зеленый рюкзак и отдал его Джону. – Лиам был достаточно предусмотрителен и принес с собой запасные магазины и кучу патронов.
– Это был… Лиам? – спросил отец Майкл.
– Такой прекрасный вид оттуда, – сказал Херити, подняв подбородок в направлении парапета замка. – Вся дорога как на ладони. Хотя, он принес с собой слишком много патронов. Ему достаточно было бы одной короткой очереди, и мы бы достались на обед диким свиньям.
Отец Майкл помотал головой из стороны в сторону, как раненое животное. Он открыл рот, но не произнес ни слова, а потом вдруг его прорвало:
– Черт их возьми!
– Правильно, священник, хорошее ругательство помогает время от времени.
– Херити заговорщицки подмигнул Джону.
– Это… был… Лиам? – настойчиво спросил отец Майкл, по щекам его бежали слезы.
– Вы правильно используете прошедшее время, – сказал Херити. – Был! Лиам – это прошедшее несовершенное время. – Херити усмехнулся своей шутке.
– Он мертв? – настаивал отец Майкл.
– Разве я не сказал этого? Я прокрался задним ходом и сам так старательно следил за дорогой вместе с ним и его маленьким автоматом, что он не услышал меня, пока уже не стало поздно.
– Где тело? – настойчиво продолжал отец Майкл. Его голос звучал бесконечно устало.
– Приберегите свои пустые молитвы до того момента, когда у нас будет больше времени, – сказал Херити. – Если у вас нет желания благословить туалет замка.
Отец Майкл смотрел на Херити.
– Что?
– Я кинул его туда к остальному дерьму, – сказал Херити. – Им понадобится некоторое время, чтобы найти его, если они вдруг вздумают начать поиски. – Херити взял священника за руку и развернул его кругом, направив так, что тот вынужден был смотреть вниз, на обгорелый автобус.
– Он был полон людей, когда горел, – сказал Херити. – Эти маленькие дырочки под окнами проделаны тяжелым военным пулеметом армейского образца. Можете сказать несколько слов, когда мы будем проходить мимо него… отец. А теперь мы должны спешить, и надо посматривать назад, не появится ли Джок.
Херити отпустил руку отца Майкла и прошагал мимо него к ступеням на террасу паркинга. Когда он отошел от них на некоторое расстояние, они увидели у него на спине темное пятно – пятно, которое может появиться, если несешь на спине тело, из которого все еще течет кровь.
