Начало было очень похоже на то время, когда цикл системы предательства был смещен к максимуму во время их второй схватки с Г’Тоно.

Быстро наступил момент, когда все связанные тела Ниджанов достигли границы между сверхмалым и сверхбольшим. Но к этому времени у жертв не было выбора. Это был круг уровневой логики в его максимальном значении, действующий через бесчисленное количество индивидуумов, каждый из которых был потенциалом этого предельного состояния.

В каждом камне содержится история Вселенной; каждая форма жизни — часть единого целого. Дотронься до источника этой эволюции в живом создании или в камне — и оно будет вспоминать.

Для миллионов Ниджанов это был конец. Процесс, который происходил, не поддерживал тождества.

Сначала каждый Ниджан был отдельным объектом, живым существом, с местом расположения и массой; затем центральный мозг Ниджанов, который имел способность перемещать отдельного Ниджана в пространстве, попытался переместить его одновременно во все пространства. Тут же вся нация Ниджанов была разбросана на составляющие атомы. В момент, когда все Ниджаны стали величиной с Вселенную, Вселенная перевернулась, перешла в состояние стабильности, совершенного порядка, который присущ точке величиной с атом, на которую не влияют другие атомы.

Это не был феномен сокращения. Лучшая аналогия — выворачивание наизнанку.

Кемп сам почувствовал, как его мысль увеличивается вместе с Ниджанами до размеров Вселенной.

Мысленно став больше пространства и времени, Кемп огляделся. Он тут же что-то увидел в темноте. Он отвлекся и забыл о точке, которая была Вселенной. И она исчезла.

Крошечное пятнышко света, Вселенная, мигнуло и исчезло.

Кемп осознавал исчезновение частью своего ума, но он просто не мог сразу отвлечься от того, что видел.

Он смотрел на «дерево».

Он был в такой отдаленной точке, в такой бесконечности по отношению ко всему, что видел золотое дерево.

Он постарался заставить себя оторваться от него.

Когда Кемп наконец был в состоянии еще раз подумать об исчезновении Вселенной, его заинтересовало, как долго это происходило? Тысячу, миллион, триллион лет, или это вообще не заняло никакого времени?

Может быть, в будущем, когда он достигнет этой точки не искусственным перемещением, а ростом, он сможет сосчитать время протекания этого феномена.

Он все еще думал об этом, когда вдруг почувствовал нестабильность своего положения. Он подумал: «О, я снова инвертируюсь».

Первым подтверждением его нестабильности было то, что дерево исчезло. К нему пришло осознание того, что, возможно, у него лишь секунды, чтобы найти Вселенную. Как искать Вселенную?

Как потом Кемп понял, это не было большой проблемой. Всеобщий смысл уровневой логики основывался на уверенности, что все жизненные формы знают источник происхождения вещей и сама природа их структуры уравновешивает их с другими предметами.

Нет такого момента, с которым не взаимодействовали бы камень, мельчайшее насекомое, растение, крупинка песка.

Когда Кемп вспомнил свою Вселенную, она начала взаимодействовать с ним, превращаясь в сущность, в которую, он знал, она должна была превратиться. И вдруг она появилась — точка золотого, яркого света.

Кемп чувствовал по взаимодействию, что она все еще изменяется внутри себя, отвечая на его вселенскую память. К нему пришла мысль: «До того как она возвратится в изначальное состояние, почему бы мне не изменить ее?»

Времени на обдумывание не было. Сейчас или никогда. Навсегда.

Ниджаны?

До какой-то степени он мог понять, что они считали необходимым защищать себя и пространственно-временную протяженность, уничтожая расы, которые были способны противостоять их гегемонии. Так что они были не так виновны, как он думал раньше. Но вселенной не нужна раса, которая может разрушить ее.

Он отказался вспоминать о Ниджанах.

А как насчет людей, Избранных Людей и космических Шелки?

Кемп мгновенно решил: в его Вселенной они все становятся земными Шелки со способностью изменяться в любые формы и готовые вести благотворительную политику всюду в космосе.

И все без исключения они поймут метод контроля пространства Ниджанами, но их возможность взаимодействовать с космосом практически не нужна для транспортации. Ни один Шелки не становится субъектом уровневой логики. И еще — Шелки бессмертны.

И вновь Земля и Солнце над ней.

Хорошо ли это? Не было никого, кто бы мог сказать ему «да» или «нет».

Вспышка, совершенный порядок — свет в темноте. В этот момент другая цветная точка достигла состояния инверсии.

Для Кемпа это было возвращением к малым размерам. Что-то, чему невозможно было сопротивляться, захватило и вытолкнуло его.

Когда он снова мог воспринимать, вокруг него была покрытая звездами Вселенная.

Он ощутил, что он где-то в космосе, его ниджанское тело невредимо. Для этой сверхчувствительной формы, понял он теперь, ориентация в космосе была инстинктом. Он понял, где он, Земля — там. Кемп проделал операции Ниджанов по контролю пространства и начал взаимодействовать с другим пространством, удаленным на много световых лет от него, но он чувствовал его существование. Кемп проделал вместе с этим пространством процесс инверсии, превратился в точку, превратился в себя, превратился в точку… во что-то, что являлось ничем по отношению к чему-то.

И он шагнул через восемьдесят тысяч световых лет, оказался перед Чарли Бакстером и сказал ему:

— Не посылайте корабль за мной. Он мне не понадобится.

Бакстер смотрел на него, глаза его блестели.

— Нэт, — тихо сказал он, — ты сделал это. Ты победил.

Кемп не ответил сразу. Его мучил вопрос. Поскольку Вселенная была разрушена и вновь восстановлена, то означало ли это, что он был свидетелем и участником формирования второй протяженности?

Или первой?

Он почувствовал, что это вопрос, на который он никогда не узнает ответа.

Кроме того… может, это все было фантазией, родившейся в его мозгу, пока он был без сознания, странным сном?

Справа от него было большое окно, смотревшее на балкон, на который могли садиться Шелки. Кемп вышел на балкон.

Была ночь. Древняя луна плыла по черному небу, и над головой светили созвездия, расположение которых он так хорошо знал.

Стоя здесь, Кемп почувствовал возбуждение, сознание окончательности своей победы.

— Я собираюсь к Джоанн, — сказал он Чарли Бакстеру, который вышел за ним.

Когда Кемп оказался в знакомой Вселенной, приближаясь к Земле, он подумал, что у него есть много что рассказать своей любимой.