Три часа разговоров… Кемп, единственный Шелки из присутствующих и сидевший за дальним концом длинного стола, находил дискуссию скучной.

Раньше ему казалось, что необходимо послать его или другого Шелки на этот планетоид выяснить все факты и действовать, подчиняясь строгой логике, но учитывая интересы людей, а затем представить подробный доклад в Шелки-У правление.

Ожидая, когда три дюжины заседающих придут к какому-нибудь решению, он не мог не заметить, что за столом они сидят согласно важности своего положения в обществе.

Избранные Люди, включая Чарли Бакстера, сидели во главе стола. Затем по убывающей по обе стороны стола расположились обычные люди. И, наконец, самый дальний край стола занимали он сам и еще три младших помощника по Шелки-Управлению.

Это было не в первый раз, когда он заметил такое положение вещей. Он обсуждал это с другими Шелки, и они пришли к выводу, что такое распределение ролей в органах власти имеет место впервые в истории. Самые сильные существа в Солнечной системе — Шелки — обладали второстепенным статусом.

Неожиданно наступившая тишина прервала его размышления. Сероглазый, стройный и подтянутый Чарли Бакстер обошел вокруг стола и остановился перед Кемпом.

— Вот, Нэт, — сказал Бакстер, — таким нам видится это дело. — Он казался смущенным.

Кемп быстро прокрутил в голове все обсуждение, и ему стало ясно, что они все-таки пришли к неизбежному решению. Он заметил также, что они считали это решение весомым. Для него это могло бы обернуться несчастьем, и никто бы его не винил, если бы он отказался.

— Мне неудобно тебя об этом просить, но ситуация почти военная.

Кемп видел, что они в себе не уверены. Вот уже 150 лет, как на Земле не было войны. И специалистов в этом деле уже не осталось.

Осознав всю важность происходящего, он медленно поднялся на ноги. Он посмотрел на обращенные к нему лица и сказал:

— Успокойтесь, джентльмены. Конечно же, я сделаю это.

Все с облегчением вздохнули. Обсуждение быстро перешло на детали — трудность в обнаружении метеорита в космосе, особенно этого, с такой орбитой.

Было хорошо известно, что существуют более полутора тысяч больших метеоритов и планетоидов и десятки тысяч более мелких объектов, вращающихся вокруг Солнца. Некоторые из них, такие как кометы, время от времени приближаются к Солнцу, затем снова исчезают в космосе, с тем чтобы вернуться лет через 50–100 для очередной лихорадочной карусели. Было довольно-таки много таких обломков средних размеров, зарегистрированных и с измеренными траекториями, но на то были особые причины. Никогда не возникало нужды в том, чтобы фиксировать их все.

Кемп уже не раз выверял траектории метеоритов и совершал посадки на них. Воспоминания об этом были самыми мрачными из всех, что сохранились у него о космических полетах: темнота, ощущение абсолютно голой скалы, полное отсутствие сенсорной стимуляции. Странно, чем больше они были, тем хуже было ощущение.

Его мысли прервал представитель правительства, человек, которого звали Джон Мэтьюз:

— Господин Кемп, я хочу задать вам очень личный вопрос.

Кемп взглянул на него и кивнул.

Представитель продолжил:

— Согласно сообщениям, несколько сотен земных Шелки уже покинули Землю и отправились к этим природным Шелки. Очевидно, у вас нет такого же чувства, как у них, что дом ваш находится на планетоиде Шелки. Почему нет?

Кемп улыбнулся.

— Ну, во-первых, — сказал он, — я бы никогда не купил бы кота в мешке так, как сделали они.

Поразмыслив, он серьезно продолжил:

— Полностью отбросив мое чувство лояльности к Земле, я не верю, что жизненные формы будущего будут развиваться, основываясь на жесткой концепции: «я — лев» или «я — медведь». Жизнь разумная движется, или по крайней мере должна двигаться, к общей цивилизации. Может быть, я похож на деревенского парня, который ушел в город — на Землю. А сейчас мои родители хотят, чтобы я вернулся обратно на ферму. И им никогда не понять, почему я не могу этого сделать. И я даже не буду пытаться объяснить им это.

— А может, — сказал Мэтьюз, — в действительности планетоид — большой город, а Земля — ферма. Что тогда?

Кемп вежливо улыбнулся, но лишь отрицательно покачал головой.

Мэтьюз был настойчив:

— Еще один вопрос. Как следует обращаться с Шелки?

Кемп развел руками:

— Не могу предложить ничего такого, что имело бы какую-либо особую ценность.

Он действительно так думал. Он никогда не испытывал особого волнения по поводу сложившейся в обществе иерархии. Но он давно знал, что некоторые Шелки болезненно воспринимают свое низшее, как им кажется, положение. Другие, как и он сам, выполняли свои обязанности, были верны своим женам и старались наслаждаться несколько ограниченными возможностями, которые могла предложить человеческая цивилизация, — ограниченными для Шелки, у которых было так много дополнительных органов чувств, не имеющих творческого применения в условиях Земли.

Предположительно положение вещей могло быть и лучше. Но пока что есть, то есть. Кемп осознавал, что любая попытка что-то изменить вызвала бы страх и беспокойство у Избранных Людей. И зачем что-либо менять лишь для удовлетворения самосознания меньше чем двух тысяч Шелки?

По крайней мере, это всегда было проблемой. Вслух он сказал:

— Насколько я понимаю, при любых обстоятельствах не может быть лучшего решения проблемы, кроме того, что существует сейчас.

Чарли Бакстер выбрал момент, чтобы прекратить дискуссию. Он сказал:

— Нэт, прими наши самые лучшие, самые искренние пожелания успеха. И можешь рассчитывать на наше полное доверие. На орбиту Меркурия тебя доставит корабль и даст тебе ускорение. Удачи.