Глава 10
Джомми Кросс смотрел на маленький пистолет, который женщина-слэн крепко держала в руке. Сквозь пелену изумления и страха он внезапно ощутил, что фоном к его невезению служило мягкое, очень быстрое движение корабля. Ускорения не чувствовалось — лишь неустанное продвижение, миля за милей беспрерывного полета, и было совершенно непонятно, находятся они все еще в земной атмосфере или уже в космосе.
Напуганный, он стоял и не шевелился. В его сознании не было панического ужаса, но в нем не было и никакого плана. Любая мысль о действии улетучилась из его головы в тот момент, когда он с удивлением осознал, что его жестоко обманули. Женщина использовала свои недостатки, чтобы победить его.
Должно быть, она знала, что ее мысленный щит был непрочным, и поэтому, с почти животной хитростью, она позволила этой маленькой душещипательной истории просочиться наружу, а она была предназначена для того, чтобы показать Джомми, что эта женщина никогда, нет, никогда не найдет в себе мужества бороться до конца. Теперь было ясно видно, что ее мужество было прочнее закаленной стали и помериться с ней силами он смог бы только через несколько лет.
Джомми покорно отошел в сторону, куда она угрожающе указала стволом, и настороженно наблюдал за ней, пока Джоанна нагибалась, чтобы поднять с пола два пистолета — сначала свой, потом его. Но она ни на секунду не спускала с него глаз, и ни разу ствол пистолета, направленный в его сторону, не шелохнулся.
Джоанна убрала пистолет поменьше, которым она обманула его, а пистолет покрупнее взяла и, даже не взглянув, заперла его в ящике под приборной панелью.
Ее внимательность не оставляла надежд на то, что мальчику удастся отвлечь ее и заставить отвернуть оружие в сторону. То, что она не застрелила его на месте, должно было означать, что она вначале хотела с ним поговорить. Но Джомми не хотел бросать эту возможность на произвол судьбы. Он хрипло произнес:
— Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов, прежде чем вы меня убьете?
— Вопросы буду задавать я, — холодно ответила она. — Нет смысла в том, чтобы ты удовлетворял свое любопытство. Сколько тебе лет?
— Пятнадцать.
Она кивнула.
— Значит, ты находишься в той стадии умственного и эмоционального развития, когда будешь благодарен за отсрочку смерти даже на несколько минут; и, как взрослому человеку, тебе, возможно, будет приятно услышать, что, пока ты отвечаешь на мои вопросы, я не нажму на курок этого электрического пистолета, хотя конечный результат все равно будет тот же.
Джомми Кросс не стал тратить время даже на обдумывание ее слов, а сразу сказал:
— Как вы узнаете, что я говорю правду?
Женщина самоуверенно улыбнулась:
— Правда присутствует в самой изощренной лжи. Нам, слэнам без усиков, не имеющим возможности читать мысли, пришлось до предела развить психологические способности. Но это так, к слову. Тебя отправили, чтобы захватить корабль?
— Нет.
— Тогда кто ты?
Он спокойно и кратко поведал ей свою биографию. Когда он рассказывал, то заметил, что глаза женщины сузились, а на лице отразилось удивление.
— Значит, ты мне пытаешься доказать, — резко перебила она, — что ты и есть тот самый мальчишка, который пришел в здание Воздушного Центра шесть лет назад?
Он кивнул:
— Я был поражен, когда обнаружил там таких убийц, что они могли прикончить и ребенка…
Он замолчал, потому что в ее глазах сверкнул огонь.
— Ну вот и договорились наконец, — медленно сказала она. — Шесть долгих лет мы обсуждали и анализировали, правы ли мы были, когда дали тебе уйти.
— Вы… дали… мне… уйти?! — выдохнул Кросс.
Она не обратила на него никакого внимания и продолжала говорить как ни в чем не бывало:
— И с тех самых пор мы с нетерпением ждали реакции змей. Мы были совершенно уверены в том, что они нас не предадут, потому что не захотят, чтобы наше величайшее изобретение — космический корабль — попало в руки людей. Главный вопрос, который мы себе задавали, был такой: что стояло за этим разведывательным маневром? Теперь, когда ты попытался украсть космический корабль, у нас есть ответ.
Потеряв дар речи, Джомми Кросс слушал ее рассказ, заключавший в себе неверный анализ, и в нем рос испуг. Этот испуг не имел ничего общего с грозившей ему лично опасностью — это было невероятное сумасшествие войны слэнов против слэнов. Масштабность этой катастрофы невозможно было себе представить. Звенящий голос Джоанны Хиллори продолжал звучать в его ушах, но теперь в нем слышался триумф.
— Хорошо, когда есть возможность убедиться в том, о чем давно подозревал, а улик теперь более чем достаточно. Мы исследовали Луну, Марс и Венеру. Мы дошли до спутников Юпитера и ни разу не встретили вражеского космического корабля, ни малейшего намека на змей.
Вывод напрашивается сам собой. По какой-то причине, возможно потому, что их предательские усики вынуждают их все время перемещаться с места на место, им не удалось изобрести антигравитационные экраны, которые позволяют строить космические корабли. Но, какова бы ни была причина, логическая цепочка приводит к выводу, что они не могут совершать космических полетов.
— Вы с вашей логикой, — сказал Джомми, — просто убиваете меня. Просто невероятно, что слэн может так ошибаться.
На секунду подойдите к этому здраво и представьте, просто представьте, что мой рассказ — правда.
Она улыбнулась тонкой улыбкой, которая лишь мгновение была видна на ее губах:
— С самого начала существовало две возможности. О первой я тебе уже рассказала. Другая же — то, что у тебя действительно не было контактов со слэнами, — беспокоила нас долгие годы.
— Понимаешь, если ты был послан слэнами, то получается, что они уже знали, что мы контролируем авиалинии. Но если ты был независимым слэном, значит, у тебя оказался секрет, который рано или поздно, когда ты действительно встретишься со змеями, стал бы опасен для нас. Короче, если твой рассказ — правда, то мы должны убить тебя, чтобы предотвратить передачу им твоего секрета, так как мы придерживаемся политики не испытывать судьбу по отношению к змеям. В любом случае ты уже покойник.
Ее слова звучали грубо, тон был ледяной. Но гораздо страшнее, чем ее тон, было то, что правота или неправота, правда или ложь не имели значения для этой женщины-слэна. Он был потрясен до глубины души мыслью, что, если такая аморальность означала справедливость для слэнов, тогда слэнам будет нечего предложить миру — тому миру, где царили симпатия, доброта и все наполняющая нежность, которую он так часто встречал в сознании человеческих существ. Если все взрослые слэны были таковы, тогда надежды не было.
В его голове вертелась картина страшной, вызывающей головокружение пропасти бессмысленной вражды между слэнами, людьми и слэнами без усиков, и мысли чернее черной ночи полностью поглотили его. Возможно ли было, что великие мечтания его отца и еще более великие его труды будут уничтожены, сметены этими безумными братоубийцами? Бумаги по секретной науке его отца, которые он лишь недавно вытащил из катакомб, лежали у Джомми в кармане; ими будут пользоваться, и ими будут злоупотреблять жестокие, безжалостные слэны без усиков, если эта женщина убьет его. Вопреки логике, вопреки очевидности того, что у него не было надежды застать взрослого слэна врасплох, ему нужно было остаться в живых, чтобы ничего этого не произошло.
Джомми сосредоточенно посмотрел ей в лицо, заметив морщинки раздумья у нее на лбу, задумчивость, которая, однако, ничуть не ослабляла ее настороженности. Морщинки разгладились, когда она произнесла:
— Я обдумывала эту ситуацию. Конечно, у меня достаточно полномочий, чтобы уничтожить тебя, не консультируясь с нашим Советом. Весь вопрос в том, достойна ли твоя проблема их внимания, или будет достаточно краткого сообщения… Вопрос о помиловании не стоит, поэтому не надейся напрасно.
Но надежда появилась. Пройдет время, прежде чем его представят перед Советом, а время значило жизнь. Он произнес взволнованно, хотя прекрасно осознавал необходимость спокойствия:
— Надо сказать, что эта вражда между слэнами и слэнами без усиков просто не укладывается у меня в голове. Разве вы не понимаете, насколько бы улучшилось положение, если бы вы жили в согласии со «змеями», как вы их называете. Змеи! Само слово говорит об интеллектуальном банкротстве, предполагает наличие пропагандистской кампании, переполненной лозунгами и эмоциями.
В ее глазах опять засверкал серый огонь, а в голосе звучала ядовитая насмешка:
— Небольшой экскурс в историю позволит тебе лучше понять проблему согласия слэнов. Слэны без усиков существуют около четырехсот лет. Как и истинные слэны, они представляют собой отдельную расу, рождаются без усиков, что является их единственным отличием от змей. Из соображений безопасности они образовывали коммуны в отдаленных районах, где опасность быть обнаруженными была сведена до минимума. Они были готовы к самым дружественным отношениям с истинными слэнами в борьбе против общего врага — рода человеческого!
Каков же был их ужас, когда они подверглись нападению, когда их стали убивать, разрушать огнем и мечом их тщательно построенную цивилизацию, и кто — истинные слэны! Они отчаянно пытались установить контакт, подружиться с ними, но это оказалось невозможным. В конце концов они обнаружили, что смогут выжить, найти безопасное место только в контролируемых людьми больших городах. Истинные слэны из-за своих предательских усиков не отваживались появляться там.
— Змеи! — В ее голосе больше не было насмешки. Осталась только горечь. — Как же их по-другому назвать? У нас нет к ним ненависти, но мы испытываем чувство разочарования и недоверия. Наша решимость уничтожать их — чистая самооборона, но она превратилась в жесткий, неизменный курс.
— Но конечно же, ваши руководители могли бы переговорить с ними?
— Переговорить с кем? За последние триста лет мы не обнаружили ни одного места, где бы укрывались истинные слэны. Мы поймали нескольких, которые нападали на нас. Некоторых убили при попытке к бегству. Но ничего нового о них мы не узнали. Они существуют, но где, как и какова их цель — об этом у нас нет ни малейшего представления. Нет на земле большей загадки, чем эта.
Джомми напряженно перебил:
— Если это правда, если вы не лжете, пожалуйста, мадам, опустите на некоторое время ваш мысленный щит, чтобы я мог убедиться в том, что ваши слова правдивы. Мне эта вражда тоже стала казаться безумной с тех пор, как я обнаружил, что существуют два вида слэнов и что они воюют друг с другом. Если бы я мог абсолютно убедиться в том, что это безумие одностороннее, я бы мог…
Ее слова, когда она его прервала, хлестнули Джомми, как пощечина:
— А что ты можешь сделать? Помочь нам? По-моему, у тебя создалось неправильное впечатление, что мы можем поверить в такое намерение и отпустить тебя. Чем больше ты говоришь, тем более опасным ты мне кажешься. Мы всегда предполагали, что змеи, с их умением читать мысли, превосходят нас, и поэтому им нельзя давать времени и возможности сбежать. Твоя молодость выручила тебя в прошлый раз, но теперь, когда я знаю про тебя все, нет резона оставлять тебя в живых. Тем более что нет причины, по которой тебя бы было необходимо представить Совету. Еще один вопрос — и потом ты умрешь!
Джомми Кросс со злостью смотрел на женщину. В нем не осталось дружелюбия, никакого ощущения родства между этой женщиной и своей матерью. Если она говорила правду, то ему придется обратить свои симпатии к слэнам без усиков, а не к таинственным, ускользающим истинным слэнам, которые действовали с такой невозможной жестокостью. Но главным сейчас были не его симпатии, а то, что из каждого слова, которое она произнесла, становилось все более понятно, насколько опасно позволить самому могучему оружию в мире упасть в это адское варево ненависти. Он должен одолеть эту женщину, должен спасти себя. Обязан. Он быстро сказал:
— Прежде чем вы зададите этот последний вопрос, подумайте серьезно о том, какая беспрецедентная возможность представилась вам. Возможно ли, что вы позволите ненависти затуманить ваш рассудок? По вашим словам, вы впервые за историю слэнов без усиков поймали слэна с усиками, который абсолютно убежден, что двум типам слэнов необходимо сотрудничать, а не воевать.
— Не будь глупцом, — сказала Джоанна. — Все слэны, которых мы ловили, могли наобещать все что угодно.
Слова летели как камни, и Джомми Кросс сжался, почувствовав себя побежденным, а свои аргументы ничтожными. В своих самых сокровенных мыслях он всегда представлял себе взрослых слэнов благородными существами, достойными, презрительно относящимися к своим палачам, полным сознания собственного превосходства. Но наобещать что угодно… Он торопливо заговорил вновь, отчаянно пытаясь спасти свое положение:
— Данная конкретная ситуация от этого не меняется. Вы можете проверить все, что я рассказывал о себе. То, что мои мать и отец были убиты. То, что мне пришлось бежать из дома старухи-попрошайки, которая лежит в соседней комнате. Все совпадет, и будут доказательства того, что я тот, за кого себя выдаю: истинный слэн, который никогда не был связан ни с какой тайной организацией слэнов. Разве можете вы легко отбросить такое предложение? Первым делом вы и ваши люди должны помочь мне найти слэнов, а потом я смогу выступить в качестве посредника, установить с ними контакт впервые за всю вашу историю. Скажите, вам удалось узнать, почему истинные слэны так ненавидят ваш народ?
— Нет, — сказала она. — У нас были смехотворные утверждения от пойманных слэнов относительно того, что они просто не выносят существования других видов слэнов и что право на жизнь имеет только совершенный результат, полученный на машине Сэмюэла Ланна.
— Машине… Сэмюэла… Ланна! — Джомми Кросс внезапно почувствовал почти физическую боль, как будто его мысли были вырваны с корнем. — Вы что, на самом деле, вы действительно хотите сказать, что слэны были первоначально сделаны на машине?
Он увидел, что женщина уставилась на него, нахмурив брови. Она медленно произнесла:
— Я почти начинаю верить твоим рассказам. Мне казалось, что каждому слэну известна история того, как Сэмюэл Ланн испытывал на своей жене мутационную установку. Позднее, в течение неизвестного времени, следующего за войной слэнов, на мутационной установке был произведен новый вид слэнов — слэны без усиков. Разве твоим родителям не удалось ничего об этом выяснить?
— Это должно было достаться мне, — безрадостно произнес Джомми. — Я должен был заниматься исследованиями, искать контакты, пока мать и отец готовили…
Он замолчал, чрезвычайно рассерженный на самого себя. Время и место не подходили для того, чтобы откровенничать относительно своего отца, который посвятил науке всю свою жизнь и не хотел терять ни одного дня на поиски, которые, как он считал, будут долгими и трудными. Первое же упоминание о науке может подтолкнуть эту несомненно неглупую женщину к тому, чтобы изучить его пистолет. Сейчас она, очевидно, была уверена, что он представлял собой разновидность ее собственного электрического оружия. Он продолжил:
— Если эти машины до сих пор существуют, значит, все обвинения людей, что слэны делают из человеческих младенцев чудовищ, справедливы.
— Я видела несколько таких чудовищ, — кивнула Джоанна Хиллори. — Неудачи неизбежны. Так много неудач.
Джомми Кроссу показалось, что больше его ничем невозможно будет удивить. Все, во что он так долго верил, верил искренне и гордо, рассыпалось как карточный домик. Ужасная ложь не была ложью. Люди боролись с макиавеллевской напастью, бесчеловечность которой было трудно себе представить. Он наконец заметил, что Джоанна Хиллори продолжает говорить.
— Нужно допустить, что, несмотря на мое убеждение, что Совет тебя уничтожит, вопросы, которые ты поднял, действительно ставят нас перед очень щекотливой ситуацией. Я решила, что представлю тебя перед Советом.
Потребовалось какое-то время, чтобы до него дошло значение ее слов; потом по нему прокатилась волна дикого, безудержного облегчения. Казалось, что невыносимый груз становится легче, легче… Потом появилось странное ощущение невесомости. Наконец у него появилось то, что ему было так отчаянно нужно: время, драгоценное время! Если у него будет время, то чистая случайность может помочь ему бежать.
Он наблюдал за Джоанной, пока она осторожно настраивала приборную панель. Когда она нажала на кнопку, раздался щелчок. Ее слова улетели вдаль, туда, где покоились его надежды, а потом ввергли его в пропасть. Она сказала:
— Вызываю членов Совета… Срочно… Пожалуйста, настройтесь на волну 7431 для вынесения немедленного приговора по особому случаю.
Немедленный приговор! Он рассердился сам на себя за то, что у него еще возникла какая-то надежда. Нужно было сообразить, что не потребуется его физического присутствия перед Советом при таком уровне развития радиотехники. В случае, если выводы Совета не отличаются от тех, которые высказала Джоанна Хиллори, с ним было покончено.
Тишина ожидания, последовавшая за этим, казалась более настоящей, чем реальность. Был слышен непрекращающийся, пульсирующий высокий рев реактивных двигателей, чувствовалось сопротивление атмосферы, можно было уловить настойчивый поток мыслей от Бабушки — все это вместе было далеко не тишиной.
Картина разбилась на кусочки. Бабушка. Активный, осознанный поток Бабушкиных мыслей. Джоанна Хиллори, встретив сначала его отпор, а потом начав расспрашивать его вместо того, чтобы убить его на месте, дала Бабушке время очнуться от удара, чтобы неслышно подкрасться к нему сзади. Легкого удара хватило ненадолго. Старая перечница очухалась. Джомми широко открыл свое сознание навстречу потоку Бабушкиных мыслей:
«Джомми, она убьет нас обоих. Но у Бабушки есть план. Подай какой-нибудь знак, что ты меня слышишь. Постучи ногой, Джомми. У Бабушки есть план, как сделать так, чтобы она нас не убила».
Снова и снова он читал одно и то же настойчивое сообщение, которое никогда не повторялось в мелких деталях, всегда сопровождаемое побочными мыслями и неконтролируемыми отклонениями. Ни один человеческий мозг, особенно такой недисциплинированный, как у Бабушки, не мог держать линию рассуждений абсолютно прямо. Но главный смысл был один и тот же. Бабушка была жива. Бабушка понимала опасность. И Бабушка была готова на все, чтобы избежать этой опасности.
Как бы ненароком Джомми Кросс начал притопывать ногой по полу, сильнее, громче, до тех пор, пока…
— Бабушка слышит. — Он остановился. Ее возбужденные мысли побежали дальше: — На самом деле у Бабушки есть два плана. Первый такой: Бабушка громко зашумит. Это тоже застанет женщину врасплох и даст тебе время наброситься на нее. Потом Бабушка подбежит и поможет. Второй план такой: Бабушка поднимется с пола, на котором она сейчас лежит, подкрадется к двери, потом набросится на женщину, когда она будет проходить мимо. Это застанет ее врасплох, и в ту же секунду ты тоже сможешь наброситься на нее. Бабушка скажет: «один», потом «два». Постучи ногой после того плана, который тебе больше нравится. Обдумай их минутку.
Думать было незачем. План номер один был немедленно отброшен. Никакой громкий звук не сможет по-настоящему отвлечь невозмутимого слэна. Физическое нападение, нечто конкретное, было единственной надеждой.
«Один!» — мысленно произнесла Бабушка. Он ждал, иронично наблюдая за напряженными полутонами в ее мыслях, оставленной надеждой, что он найдет план номер один удовлетворительным и уменьшит опасность, грозящую ее драгоценной шкуре. Но старуха была практичной женщиной, и глубоко в ее мыслях сидело убеждение, что план номер один был слабоват. В конце концов ее мозг с неохотой выдал слово «Два!»
Джомми Кросс постучал ногой. Одновременно он услышал, что Джоанна Хиллори разговаривала по радио, передавая его биографию и его предложение о сотрудничестве, и в конце высказала собственное мнение о том, что его необходимо уничтожить.
Джомми Кроссу пришла отдаленная мысль, что еще несколько минут назад он сидел бы, затаив дыхание, и слушал ответы, которые один за одним слышались из скрытого громкоговорителя. Глубокие, низкие мужские голоса, трепещущие красивые голоса женщин, Но теперь он почти не следил за ходом их спора. Джомми понимал, что между ними возникли разногласия. Одна из женщин захотела узнать его имя. Долгое мгновение до него не доходило, что к нему обращались напрямую.
— Твое имя? — произнес голос по радио.
Джоанна отошла от радио к двери. Она резко сказала:
— Ты что, глухой? Она хочет узнать твое имя.
— Имя? — сказал Джомми Кросс, и часть его сознания отметила удивление от этого вопроса. Но ничто по-настоящему не могло отвлечь его в этот великий момент. Сейчас или никогда. Когда он постучал ногой, из его головы улетучились все посторонние мысли. Он знал только одно: Бабушка стояла за дверью, он читал ее мысли. Она напряглась, приготовилась действовать и в последний момент испугалась. Он беспомощно ждал, пока она стояла, как парализованная.
Но тысячи противозаконных набегов, которые она совершила за свою черную карьеру, поднялись в ней и придали сил. Она ворвалась в комнату. Со сверкающими глазами и оскаленными зубами, она бросилась на спину Джоанне Хиллори. Ее тонкие руки обхватили руки и плечи женщины слэна.
Блеснуло пламя, когда пистолет в руках Джоанны Хиллори в бессмысленном гневе разрядился в пол. Затем, как зверь, молодая женщина развернулась. Какой-то отчаянный момент Бабушка еще смогла удержать ее за плечи, но этот единственный момент и был нужен. В это мгновение Джомми Кросс прыгнул.
В это же мгновение послышался визг Бабушки. Ее руки разжались, и высохшая фигура покатилась по полу.
Джомми Кросс не стал тратить время на состязание в силе, которое, он был уверен, ему в настоящее время не удастся выиграть. Когда Джоанна Хиллори развернулась в его сторону, как тигрица, он нанес один сильный, быстрый удар ребром ладони по горлу. Это был опасный удар, для него требовалась идеальная координация мышц и нервов. Он мог легко сломать ей шею, но, напротив, оказалось, что он умело и эффектно отправил ее в нокаут. Он поймал ее на лету, и, пока опускал ее на пол, его мысли проникали в ее, мимо бездействующего теперь щита, пытаясь что-то выискать. Но пульсации ее бессознательных мыслей были слишком медленными и однообразными.
Джомми начал осторожно трясти ее, наблюдая за меняющимся ходом ее мыслей. Но времени на детали не было, и, так как мысленные очертания приобретали угрожающий характер, он быстро оставил ее и подбежал к радио. Как можно более спокойным голосом он сказал:
— Я все равно хочу мирно обсудить происходящее. Я могу помочь слэнам без усиков. — Ответа не было. Он повторил свои слова более настойчиво и добавил: — Мне бы очень хотелось прийти к соглашению с такой мощной организацией, как ваша. Я бы даже вернул вам корабль, если бы вы указали мне, как я могу вырваться на свободу, не попав в ловушку.
Тишина! Он выключил радио и, обернувшись, серьезно посмотрел на Бабушку, которая полусидела, полулежала на полу.
— Ничего не выйдет, — сказал он. — Все это — этот корабль, эта женщина-слэн — только часть западни, в которой нет места случайности. В этот самый момент нас преследуют семь тяжеловооруженных стотысячетонных космических крейсеров. Их системы слежения реагируют на наши антигравитационные панели, значит, нас не спасет даже темнота. С нами покончено.
Ночь тянулась час за часом, и с каждым мгновением положение становилась все более безнадежным. Из четырех живых существ в черно-синем небе только Бабушка спала тяжелым сном, растянувшись на надувном кресле. Два слэна и не знающий усталости, вибрирующий, стремительно несущийся корабль бодрствовали.
Фантастическая ночь! С одной стороны стояло знание об уничтожающей силе, которая могла ударить в любую минуту; а с другой — очарованный, Джомми сидел, уставившись в экран, и наблюдал чудесную картину, проносящуюся внизу. Это был мир огней, сияющих во всех направлениях, сколько хватало глаз, — огни и огни. Брызги, лужи, пруды, озера и океаны света, фермы, деревни, города и городишки каждые несколько минут — миля за милей — мегаполисы. В конце концов он оторвал взгляд от экрана и посмотрел туда, где сидела Джоанна Хиллори, связанная по рукам и ногам. Их взгляды встретились, и в ее серых глазах он прочел вопрос. Прежде чем он заговорил, она сказала:
— Ну, ты решил или нет?
— Что решил?
— Когда ты меня собираешься убить, конечно.
Джомми Кросс медленно, серьезно покрутил головой:
— Мне, — спокойно сказал он, — странным в ваших словах кажется то, что вы занимаете такую позицию, при которой обязательно или убивать, или быть убитым. Я не собираюсь вас убивать. Я собираюсь вас отпустить.
Минуту она молчала.
— В моем подходе нет ничего удивительного. В течение столетия истинные слэны убивали моих соплеменников на месте, а теперь мы вот уже в течение нескольких столетий мстим. Что может быть более естественным?
Джомми Кросс нетерпеливо пожал плечами. Для него оставалось слишком много неясного относительно истинных слэнов, что не позволяло ему вести дискуссию сейчас, когда весь его мозг был сосредоточен на том, как спастись. Он сказал:
— Меня интересует не эта бесполезная, жалкая трехсторонняя война между слэнами и людьми. Важно лишь то, что в эту минуту нас преследуют семь боевых кораблей.
— Очень плохо, что ты узнал об этом, — спокойно сказала женщина-слэн. — Теперь ты будешь проводить время в бесполезном беспокойстве и приготовлениях. Было бы гораздо более милосердным, если бы ты считал себя в безопасности и в тот самый момент, когда ты обнаружил, что это не так, ты бы уже умер.
— Но я пока еще жив! — сказал Джомми Кросс, и в его голосе внезапно послышалось нетерпение. — У меня нет сомнений относительно того, насколько самонадеянным было бы Слэну-подростку предполагать, что из этой западни может быть выход. Я испытываю огромное уважение к интеллекту взрослого слэна, но я не забываю о том, что ваши уже потерпели несколько поражений. Почему, например, если мое уничтожение настолько неизбежно, эти корабли медлят? Зачем ждать?
Джоанна Хиллори улыбалась, на ее красивом, сильном лице было выражение спокойствия:
— Ты ведь не думаешь, что я на самом деле буду отвечать на твои вопросы?
— Нет, думаю. — Джомми Кросс усмехнулся, но невесело. Он продолжал говорить сдавленным, отрывистым голосом: — Понимаете, я стал немного взрослее за истекшие несколько часов. До вчерашнего вечера я был слишком наивен, слишком идеалистичен. Например, в те несколько минут, когда мы стояли с наведенными друг на друга пистолетами, вы могли меня уничтожить, не встретив с моей стороны никакого сопротивления. Для меня выбыли частью расы слэнов, а все слэны должны объединиться. Я бы не смог нажать на курок, чтобы спасти свою душу. Вы медлили, потому что вам хотелось допросить меня. Такого положения вещей больше не существует.
Идеальные губы женщины скривились от внезапной, пугающей мысли:
— Кажется, я начинаю понимать, куда ты клонишь.
— На самом деле это очень просто, сосредоточенно кивнул Джомми Кросс. — Вы или будете отвечать на мои вопросы, или я ударю вас по голове и получу от вас информацию в бессознательном состоянии.
Женщина начала:
— Откуда ты узнаешь, что я скажу правду… — Она замолчала, ее глаза расширились, когда она поняла, и зло посмотрела на Джомми. — Ты что, думаешь…
— Да, думаю! — Он насмешливо смотрел в ее горящие ненавистью глаза. — Вы должны опустить ваш мысленный щит. Конечно, я не ожидаю, что получу абсолютно свободный доступ к вашему сознанию. У меня нет возражений против того, чтобы вы контролировали свои мысли, не относящиеся к предмету. Но вы должны опустить щит немедленно!
Она сидела, не шевелясь, напрягая каждый мускул, а в ее серых глазах горело отвращение. Джомми Кросс с любопытством рассматривал ее.
— Я чрезвычайно удивлен, — сказал он, — какие странные комплексы развиваются в умах, не имеющих прямого контакта с другими умами. Возможно ли, что слэны без усиков строят внутри себя маленький, тщательно охраняемый мирок и, как любой чувствительный человек, стыдятся того, что кто-то еще его увидит? Здесь достаточно материала для психологического исследования, которое может обнаружить первопричину войн слэнов против слэнов. Хотя это к делу и не относится, — он помолчал немного, — не забывайте, что я уже был в вашем сознании. Также помните о том, что, в соответствии с вашей же логикой, через несколько часов я исчезну навсегда в вихре огня электронных пушек.
— Конечно, — быстро сказала она, — это так, тебя ведь убьют. Хорошо, я отвечу на твои вопросы.
Сознание Джоанны Хиллори было похоже на книгу, толщину которой невозможно измерить: почти бесконечное число страниц, невероятно богатых, невероятно сложных структур, обрамленные несметным множеством впечатлений, собранных на протяжении долгих лет чрезвычайно наблюдательным существом. Джомми уловил обрывки впечатлений того, что с ней недавно произошло. На миг появилась картинка невыразимо блеклой планеты, с низкими горами, занесенной песком, где все было заморожено — Марс! Мелькали картинки роскошного, построенного под стеклянным колпаком города, мощных машин, роющих землю при ослепительном электрическом свете. Где-то шел снег — неистовый, неземной снег, — и на краткий миг сквозь толстое стекло был виден силуэт сверкающего, как самоцвет на солнце, космического корабля.
Неразбериха мыслей кончилась, когда она заговорила. Джоанна говорила медленно, но он не торопил ее, несмотря на свое убеждение, что на счету каждая секунда и в любой момент смерть могла обрушиться с небес на его беззащитный корабль. Ее слова и мысли, которые их подтверждали, были яркими, как драгоценные камни, и такими же завораживающими.
С того самого момента, когда он начал взбираться по стене, слэнам без усиков стало известно, что в Центре находится посторонний. Заинтересованные в основном его целью, они не стали останавливать его, хотя без труда могли уничтожить Джомми. Они оставили для него несколько открытых путей, чтобы попасть в корабль, и он воспользовался одним из них, хотя — и здесь присутствовал неизвестный фактор — системы сигнализации на этом конкретном пути не сработали.
Причина, по которой боевые корабли не торопились его уничтожать, состояла в том, что они колебались, использовать ли оружие над столь густонаселенным континентом. Если бы он забрался повыше или вылетел в морс, тогда корабль был бы быстро уничтожен. С другой стороны, если он будет крутить над континентом, примерно Через двенадцать часов у него кончится топливо, а еще до этого времени наступит рассвет, что позволит использовать электронные пушки лишь кратковременно, но с таким же смертельным эффектом.
— Предположим, я приземлюсь в центре крупного города. У меня будет возможность скрыться в лабиринте улиц, домов и людей.
Джоанна Хиллори покачала головой:
— Если скорость этого судна упадет до двухсот миль в час, он будет уничтожен, несмотря на риск, несмотря на то, что они пытаются спасти мою жизнь, захватив этот корабль в целости и сохранности. Видишь, я совершенно откровенна с тобой.
Джомми Кросс молчал. Она убедила его, подавила неизбежностью гибели. В их плане не было ничего сверхъестественного. Они просто и грубо рассчитывали на большое количество пушек крупного калибра.
— И все это, — удивился он, — из-за одного несчастного слэна, одного корабля. Насколько же силен страх, если он толкает на такие усилия, на такие расходы, которые почти не окупятся!
— Мы поставили змей вне закона, — холодно ответила Джоанна. Ее серые глаза горели ровным огнем, ее мозг сосредоточился только на одном. — Суд у людей не выпускает заключенных, потому что осудить их стоит больше, чем стоимость украденного ими. Кроме того, то, что украл ты, настолько бесценно, что, если тебе удастся бежать, это будет величайшей катастрофой в нашей истории.
Внезапно он почувствовал нетерпение.
— Вы напрасно так уверены, что истинные слэны не владеют секретом антигравитации. Моей задачей на ближайшие годы был анализ и обнаружение тайного убежища истинных слэнов; и я скажу вам, что практически все, что вы мне рассказали, я использую как улики. Сам факт того, что эти сведения так надежно спрятаны, указывает на то, что у них огромные возможности.
Джоанна Хиллори сказала:
— Наша логика очень проста. Мы не видели слэнов в космических кораблях — значит, у них нет космических кораблей. Даже вчера, этот смехотворный полет к дворцу. Их корабль, хоть и очень симпатичный, приводился в движение импульсными реактивными двигателями, а мы от этого типа двигателя отказались сотни лет назад. Логика, как и наука, является выводом на основе наблюдений, таким образом…
Джомми Кросс нахмурился. Все, что он думал о слэнах, было неправдой. Они оказались глупцами и убийцами. Они начали бессмысленную, безжалостную братоубийственную войну против слэнов без усиков. Они шныряли по стране, испытывая свои дьявольские мутационные машины на женщинах — и чудовища, которые рождались, уничтожались медицинскими властями. Сумасшедшее, бесцельное уничтожение! Все это просто не укладывалось у него в голове!
Это не укладывалось в благородный характер его матери и отца. Это не укладывалось в гений его отца, или в то, что он сам шесть лет прожил в обществе Бабушки, с ее понятиями и жизненными принципами, и остался нетронутым, неиспорченным. И в конце концов, это не укладывалось в то, что он, подросток, вырвался из западни, о которой даже не подозревал, что из-за одной дырки в их сети, одного неизвестного фактора ему пока еще удавалось избежать их мести.
Атомный пистолет! Единственный фактор, о котором они не подозревали. Конечно, он будет бесполезен против боевых крейсеров, которые бродили в темноте позади него. Потребуется год или больше, чтобы построить достаточно большую пушку, чтобы достать до этих кораблей и разнести их на куски. Но сейчас он мог сделать одно — то, чего он мог достать, его пожирающий огонь разложит на составляющие атомы.
И, Боже праведный, у него есть ответ, если у него будет немного времени и чуть-чуть повезет.
По экрану рванулся огонь. В тот же миг корабль подпрыгнул, как игрушка, которую пнули изо всей силы. Металл затрещал, обшивка корабля завибрировала, свет мигнул, и потом, когда звук от удара превратился в еле слышный угрожающий шепот, он выскочил из глубокого кресла, куда его вдавило, и рывком включил реактивный двигатель.
Корабль рванулся вперед, от ускорения закружилась голова. Поборов силу тяжести, он протянул руку и включил радио.
Битва началась, и, если ему не удастся убедить их воздержаться от нее, его шансы привести в действие свой единственный план никогда не станут реальностью.
Красивый, переливающийся голос Джоанны Хиллори эхом откликнулся на мысли, которые роились у него в голове.
— Что ты собираешься делать — отговорить их от того, что они спланировали? Не будь глупцом. Раз они в конце концов решили пожертвовать мной, с чего ты взял, что они хоть на минуту задумаются о твоем благополучии?
