Глава 5
Фурлоу насчитал пять полицейских машин, выстроившихся у обочины напротив конторы Мерфи. Фасад трехэтажного здания и бело-голубая вывеска над входом «КОМПАНИЯ ДЖ. X. МЕРФИ — КОСМЕТИКА ВЫСШЕГО КАЧЕСТВА» освещались хаотическим светом мигалок.
От блестящей вывески отражался яркий свет фар, который причинял боль глазам Фурлоу. Он выбрался на тротуар и поискал Моссмана. Две группки людей пригнулись за машинами.
«Неужели Джо стрелял в них?» — подумал Фурлоу.
Он знал, что отлично виден из темных окон здания напротив, однако не ощущал чувство страха, которое он испытывал во время перестрелок на рисовых полях Вьетнама. Он чувствовал, что вряд ли отец Рут решится стрелять в него. Мерфи уже выплеснул свои эмоции, и теперь он был выжат, как лимон, полностью опустошен.
Один из офицеров, спрятавшись за последней машиной, прокричал в мегафон:
— Джо! Эй, Джо Мерфи! Здесь находится доктор Фурлоу. Давай спускайся сюда и сдавайся! Мы не хотим стрельбы.
Звук усиленного мегафоном голоса эхом отозвался от зданий. Несмотря на искажения, создаваемые мегафоном, Фурлоу узнал голос Моссмана.
Окно на втором этаже конторы Мерфи открылось со скрежетом, от которого по коже побежали мурашки. Тут же на него был направлен свет прожекторов. Мужской голос прокричал из темноты за окном:
— Не груби, Клинт. Я вижу его отсюда. Я выйду через семь минут.
Окно захлопнулось.
Фурлоу обошел машину и побежал к Моссману. Заместитель шерифа, худой костлявый человек, был одет в мешковатый рыжевато-коричневый костюм и светло-бежевое сомбреро. Он повернул к Фурлоу свое узкое лицо, оказавшееся в тени.
— Привет, Энди! — поздоровался он. — Извини за все это, но сам видишь, что происходит.
— Неужели он стрелял? — спросил Фурлоу.
И сам удивился спокойствию, прозвучавшему в его голосе. «Профессиональная подготовка», — подумал он. С отцом Рут произошел психический срыв, а его учили управляться с такими кризисами.
— Нет, но у него есть пистолет, — ответил Моссман. В слабом голосе заместителя шерифа прозвучало отвращение.
— Ну и как, вы дадите ему эти семь минут?
— А как по-твоему?
— Мне кажется, должны. Я думаю, он выполнит свое обещание. Выйдет и сдастся.
— Семь минут и ни минутой больше!
— Он говорил, почему хочет увидеть меня?
— Что-то насчет Рут, и он боялся, что мы прикончим его до твоего прибытия сюда.
— Он так и сказал?
— Ага.
— Он живет в какой-то выдуманной фантазии, это очевидно, — сказал Фурлоу. — Наверное, мне следует пойти и…
— Извини, но я не могу дать ему шанс заполучить заложника.
Фурлоу вздохнул.
— Ты приехал сюда, — продолжал Моссман. — Вот этого он и просил. Я начну с…
Радио в машине позади них затрещало, потом раздался голос:
— Машина номер девять, прием.
Моссман забрался в машину, поднес микрофон ко рту и нажал кнопку:
— Говорит машина номер девять, прием.
Фурлоу огляделся и узнал нескольких офицеров, укрывшихся за машинами. Он кивнул тем, с кем встретился взглядом, внезапно подумав, как странно выглядят эти люди — одновременно и знакомыми и незнакомыми; лица их были смутно различимыми в поляризованном свете, который пропускали его очки. Этих людей он часто видел в суде, многих знал по имени, но сейчас он видел их совсем по-другому.
Еще один металлический треск раздался из радио в машине Моссмана, потом:
— Машина номер девять, Джеку нужна информация по десять — ноль — восемь. Прием.
«Знает ли Рут о случившемся? — подумал вдруг Фурлоу. — Кто должен сообщить ей об этом… и как?»
— Мерфи все еще там, наверху, в своем кабинете, — продолжал Моссман. — Доктор Фурлоу уже здесь. Мерфи сказал, что он сдастся через семь минут. Мы подождем, пока он не выйдет. Прием.
— Хорошо, машина номер девять. Джек уже выехал с четырьмя полицейскими. Шериф все еще в доме с коронером. Он приказал не рисковать. Если придется, примените газ. Время: два-сорок шесть. Прием.
— Машина номер девять — семь-ноль-пять, — сказал Моссман. — Конец связи.
Он вставил микрофон в держатель и повернулся к Фурлоу.
— Что за каша! — воскликнул он и немного сдвинул свое бежевое сомбреро на затылок.
— Никаких сомнений, что это он убил Адель? — спросил Фурлоу.
— Никаких.
— Где?
— В их доме.
— Как?
— Ножом — тем большим сувенирным, которым он всегда размахивал, когда готовил барбекю.
Фурлоу глубоко вздохнул. Конечно, все происходило, как обычно. Нож — вполне логичное оружие. Он заставил себя сохранять профессиональное спокойствие и спросил:
— Когда?
— Около полуночи, насколько мы смогли выяснить. Кто-то вызвал скорую, но никто из них и не подумал позвонить нам сразу же. Лишь через полчаса мы оказались там, но Джо уже успел сбежать.
— Поэтому вы в поисках его приехали сюда.
— Ну да.
Фурлоу покачал головой. В это мгновение один из прожекторов сместился, и Фурлоу показалось, что он увидел какой-то предмет, зависший в воздухе за окном Мерфи. Он задрал голову, следя за этим предметом, но тот, похоже, уплывал ввысь в темное небо. Фурлоу снял очки и протер глаза. Странная это была штуковина — похожая на длинный цилиндр. Наверное, почудилось его больным глазам, решил он, и, снова надев очки, вернул свое внимание к Моссману.
— Что Джо делает там? — спросил Фурлоу. — Есть какие-нибудь предположения?
— Звонит людям по телефону и хвастается своим поступком. Его секретаршу Неллу Хартник пришлось отправить в больницу в истерическом состоянии.
— Он звонил… Рут?
— Не знаю.
И Фурлоу стал думать о Рут, впервые по-настоящему за все время, когда она отослала ему кольцо с вежливой короткой запиской (что было совсем непохоже на нее), где сообщала, что выходит замуж за Нева Хадсона. Фурлоу учился тогда в Денвере, живя на стипендию, которую ему назначил Национальный Научный Фонд.
«Ну и дурак же я был, — подумал он. — Эта стипендия не стоила того, чтобы потерять Рут».
Фурлоу подумал, а не позвонить ли ей, попытаться как можно более тактично сообщить ей о случившемся. Но он знал, что такую новость нельзя сообщить иначе, как резко и грубо. При подобных обстоятельствах рана, если вскрыть ее быстро, заживет, оставив минимальный шрам.
Морено был небольшим городком, и Фурлоу знал, где работает Рут после замужества — ночной медсестрой в психиатрическом отделении госпиталя округа. Наверное, она сейчас там. Но он понимал, что телефонный звонок окажется слишком безличностным. Лучше всего лично сообщить ей.
«И тогда я окажусь неизбежно связанным с этой трагедией, — подумал он. — А я не хочу этого».
Фурлоу вдруг понял, что фантазирует, пытается цепляться за нечто, что раньше существовало между ним и Рут. Он вздохнул. Пусть кто-нибудь другой сообщает ей эту новость. Теперь за нее ответственность несет другой человек.
Офицер справа от Фурлоу спросил:
— Думаете, он пьян?
— Видел ли ты его когда-либо с похмелья? — поинтересовался Моссман.
Первый офицер спросил:
— А ты видел тело?
— Нет, — ответил Моссман, — но Джек описал его, когда звонил мне.
— Только дайте мне сделать один прицельный выстрел в этого сукиного сына, — проворчал офицер.
«Сейчас начнется», — подумал Фурлоу.
Когда раздался визг шин подъезжавшей машины, он обернулся. Из машины выскочил толстяк-коротышка, напяливший брюки поверх пижамы. В руках он держал фотоаппарат со вспышкой.
Когда фотограф нагнулся и направил на них фотоаппарат, Фурлоу отвернулся. Ослепительная вспышка осветила на мгновение улицу… потом еще раз.
Чтобы не видеть отраженный свет, который причинил бы боль его больным глазам, Фурлоу направил взгляд вверх. В момент вспышки он еще раз увидел тот странный предмет. Он завис в воздухе примерно в десяти футах от окна Мерфи. Даже после вспышки были видны едва различимые очертания этой штуковины, точно какое-то темное облачко.
Фурлоу зачарованно смотрел на нее. Нет, это не привиделось его поврежденным глазам. Очертания ясно просматривались, он действительно видел его! Какой-то цилиндр примерно в двадцать футов в длину и около пяти футов в диаметре. На ближайшем к окну конце цилиндра имелись полукруглые выступы, похожие на негритянские губы. Между выступами прижались две фигуры. Похоже, они направляли этот цилиндр в сторону окна Мерфи. Хотя в этом смутном свете фигуры были едва заметны, но, кажется, они человеческие — две руки, две ноги — только совсем маленькие, не больше трех футов ростом.
Фурлоу вдруг почувствовал, как его охватывает странное возбуждение. Он знал, что видит нечто реальное, но странное, чему нельзя было подобрать объяснение. И тут одна из фигур обернулась и посмотрела на него. Фурлоу увидел блеск в глазах в темноте. Фигура подтолкнула локтем своего товарища, а потом они оба посмотрели на Фурлоу — две пары сверкающих глаз.
«Это что, какой-то мираж?» — подумал Фурлоу.
Он попытался проглотить комок в пересохшем горле. Ведь мираж может видеть любой человек. Моссман, стоявший рядом с ним, глядел вверх в окно Мерфи. Заместитель шерифа не мог не видеть этот странный цилиндр, висевший там (или, может, видение его), однако никак не обнаруживал это.
К ним подошел репортер, продолжая свою работу. Фурлоу узнал этого человека: Том Ли из «Сентинел».
— Мерфи все еще там? — спросил Ли.
— Точно, — ответил Моссман.
— Привет, доктор Фурлоу, — поздоровался Ли. — На что это вы так пялитесь? В то окно, где заперся Мерфи?
Фурлоу схватил Ли за плечо. Два существа на цилиндре вернулись к управлению своей трубой и навели ее на группу офицеров. Фурлоу показал рукой в их сторону, вдруг почувствовал сильный острый запах одеколона, исходивший от репортера.
— Том, что это там за чертовщина? — спросил Фурлоу. — Сфотографируй это.
Обернувшись, Ли поднял взгляд.
— Что? Что сфотографировать?
— Ту штуковину за окном Мерфи.
— Какую еще штуковину?
— Разве ты не видишь нечто, висящее прямо за тем окном?
— Мошки роятся, наверное. Их много в этом году. Они всегда собираются там, где есть свет.
— Какой свет? — не понял Фурлоу.
— Гм-м! Ну…
Фурлоу сорвал свои поляризованные очки. Похожий на облачко цилиндр исчез. На его месте располагалась какая-то смутно различимая фигура, которая быстро двигалась. Он снова надел очки. И вновь увидел цилиндр с двумя фигурами на выступе. Сейчас эти фигуры навели свою трубу на вход здания.
— Он выходит! — раздался крик слева.
Ли чуть не сбил Фурлоу с ног, бросившись вслед за Моссманом с камерой наготове к входу в здание. За ними устремились и другие офицеры.
Когда приземистый, уже начавший лысеть человек невысокого роста появился в освещенных прожекторами дверях конторы Мерфи, Фурлоу на мгновение застыл. Когда лучи прожекторов осветили его, он прикрыл одной рукой глаза. Фурлоу заморгал от ослепительного света. Глаза заслезились.
Помощники шерифа плотным кольцом обступили стоявшего в дверях человека.
Ли отошел в сторону и, подняв камеру над головой, направил ее вниз, в центр группы.
— Дайте мне заснять его лицо, — попросил Ли. — Расступитесь немного.
Однако офицеры не обратили внимание на него.
И снова сверкнула вспышка фотоаппарата.
На мгновение Фурлоу увидел лицо задержанного — маленькие мигающие глаза на круглом багровом лице. Удивительно, но в них не было страха. Узнав психолога, Мерфи пристально посмотрел на того.
— Энди! — закричал он. — Позаботься о Рути! Слышишь? Позаботься о Рути!
А затем лишь лысина его была видна в толпе фуражек. Его затолкали в машину, стоявшую у правого угла здания. Ли все еще вертелся вокруг, щелкая вспышкой.
Фурлоу судорожно вздохнул. Ему казалось, словно воздух сгустился вокруг него. Когда машины отъезжали, запах толпы смешался с выхлопными газами. С опозданием он вспомнил о цилиндре у окна и, подняв глаза, увидел, что он стал подниматься вверх, исчезая в темноте ночного неба.
Все это: видение, шум, громкие приказы — вдруг показалось ему каким-то ночным кошмаром.
Один помощник шерифа, остановившись рядом с Фурлоу, сказал:
— Клинт просил передать вам спасибо. Он сказал, что вы можете поговорить с Джо через пару часов — после того, как его допросит прокурор, или же утром — как вы захотите.
Фурлоу облизнул губы. Он ощутил металлический привкус во рту.
— Я… — начал он. — Наверное, утром. Зайду в следственный отдел и попрошу свидания с ним.
— Похоже, это будет не такое уж простое дело, — заметил помощник шерифа. — Я передам Клинту ваши слова. — Он забрался в машину, стоявшую рядом с Фурлоу.
Подошел Ли с наброшенным на шею фотоаппаратом. В левой руке он держал записную книжку, а в правой — огрызок карандаша.
— Эй, док, — начал он, — верно ли то, что сказал Моссман? Мерфи не хотел выйти, пока вы не приехали сюда?
Фурлоу кивнул и отскочил в сторону, когда патрульная машина начала разворачиваться. Этот вопрос казался совершенно бессмысленным, наверное, рожденный тем же безумием, из-за которого он оставался стоять здесь, на улице, после того, как полицейские машины на полной скорости скрылись за углом. Запах вытекшего бензина с резкой болью бил в ноздри.
Ли что-то черкнул в записной книжке.
— А ведь когда-то дочь Мерфи была вашей подружкой, правда? — спросил Ли.
— Мы были друзьями, — ответил Фурлоу. Казалось, что эти слова говорил не он, а некто другой.
— Ты видел тело? — спросил Ли.
Фурлоу покачал головой.
— Просто какое-то грязное кровавое месиво, — заметил Ли.
Фурлоу хотелось бросить ему: «Это ты грязная жаждущая крови свинья!» — но голос не повиновался ему. Адель Мерфи… мертва! Тела людей, умерших насильственной смертью, одинаково безобразны: неуклюжая поза, кровавые лужи, черные раны… полицейские с профессиональной отрешенностью записывают, делают замеры, задают вопросы… Сейчас Фурлоу чувствовал, как его собственная профессиональная отрешенность покидает его. Тело, о котором Ли говорил с таким жадным интересом, это тело было человека, которого знал Фурлоу — матерью женщины, которую он любил… и все еще любит.
Фурлоу признался себе в этом сейчас, вспоминая Адель Мерфи, ее удивительно спокойное выражение глаз, так похожие на глаза Рут… оценивающие взгляды, которые она бросала на него, прикидывая, подойдет ли ее дочери такой, как он, муж. Но и это тоже давно кончилось. И кончилось первым.
— Док, что это вам показалось, что вы увидели возле того окна? — спросил Ли.
Фурлоу посмотрел на толстяка-коротышку, на его толстые губы, проницательные умные глазки и подумал, какой же будет его реакция, когда он опишет фотографу ту штуковину, висевшую за окном Мерфи. Непроизвольно Фурлоу взглянул в сторону окна. Теперь там ничего не было. Ночь вдруг показалась ему холодной. Фурлоу поежился.
— Может, Мерфи выглядывал наружу? — спросил Ли.
Гнусавый голос репортера действовал Фурлоу на нервы.
— Нет, — ответил Фурлоу. — Я… Полагаю, я просто увидел какой-то отблеск.
— Не знаю, что можно вообще рассмотреть сквозь ваши очки, — заметил Ли.
— Вы правы, — согласился Фурлоу. — Конечно, это все из-за моих очков, вот мои глаза и увидели… какое-то отражение.
— У меня есть еще куча вопросов, док, — сказал Ли. — Может, заскочим в «Ночную Индейку», где мы можем спокойно поговорить. Давайте сядем в мою машину, и я отвезу вас…
— Нет, — перебил его Фурлоу и покачал головой, чувствуя, как проходит его растерянность. — Нет. Может быть, завтра.
— Черт побери, док, но уже завтра наступило.
Однако Фурлоу уже отвернулся и побежал к своей машине. В его голове стучала лишь одна мысль, слова, брошенные Мерфи: «Позаботься о Рути».
Фурлоу знал, что должен найти Рут, предложить ей всю свою помощь. Она вышла замуж за кого-то, но это не уничтожило того, что было между ними.
