На следующее утро путешественники узнали, что предлагал им Ион. Караван пошел своей дорогой, а офф–велдеры остались со скремами. Два девза снова уселись на походные седла, хотя Акс уехал с караваном. Было очевидно, что священник намеревался сохранять собственные источники информации или контроля, сопровождающие партию закатана. Караван уже удалился от места привала на значительное расстояние, и только тогда скремы принялись за дело. Порывшись во мху на некотором отдалении от лагеря, Ион вернулся с тремя стержнями, образующими треногу, вроде той, на которую монтировался сканер. Но к треноге крепился диск из материала вроде хрусталя в оправе из материала, из которого были сделаны стержни.

Пока офф–велдеры сидели у своей клади, скрем двигал эту пластину на треноге, отгибая ее то назад, то вперед. Жофре узнал предмет, знакомый ему со времени пребывания в Ложе — при помощи таких зеркал их часовые передавали сообщения на дальние расстояния. Должно быть, это было такое же средство связи.

Скрем быстро наклонял сигнальное зеркало в разных направлениях. Потом с севера донеслось ответное мигание света. Скрем методично принялся разбирать прибор, который снова спрятал в гуще мха.

Сколько им ждать? Тайнад откинулась назад, опершись спиной о ящик с припасами. Теперь ей казалось, что у нее определенно не работали мозги, когда они присоединились к компании этого полоумного закатана. Жофре присягал ему, а она нет, только дала обещание на словах. Миссия на Цсеке была ее первым крупным заданием, и оно провалилось не по ее вине. Ей были переданы приказания, почему же она продолжала в них сомневаться? Она лишь могла мысленно вернуться к тем мгновениям, когда они с Яном и Жофре составляли одно целое, как будто в их усилиях родилось нечто вроде кровной клятвы. Ей казалось, что ее воля ослабла. Тайнад слышала, что так бывает с теми, кто попадает во власть дурных видений, когда борется против невидимой злой силы.

Власть — сильная, непоколебимая… Она представила себе огонь, рвущийся в небеса, жар, как от солнца, но имеющий иной источник. Напротив нее присел Ян. Он положил переднюю лапку на ее руку и уставился ей прямо в глаза своими круглыми глазками. Власть… Да! Это понятие исходило от Яна, а не из ее мозга. Она бросила взгляд на Жофре.

Он был полностью поглощен наблюдением за скремом, словно ожидал, что тот сделает зло каким–нибудь простым движением. Нет, эта неоформленная власть, видимо, не достигла Жофре.

Тайнад нежно сомкнула руку на лапе жата.

— Власть? — Она изо всех сил постаралась превратить это слово в вопрос.

То, что пришло к ней в ответ, ее почти не удивило: в ее мыслях возникло колеблющееся, странно освещенное лицо Жофре, каким видел его Ян.

— Власть? — снова задумчиво спросила она.

Пламя, потоки пламени выплеснулись наружу, словно по одной цели пальнули из дюжины лазеров. Она инстинктивно отпрянула. Ян был очень уверен.

Она была убеждена, что пламя олицетворяло наказание, происходящее от этого лица. Жофре не мог бы протащить сюда никакое оружие, которое так бы себя обнаружило. На самом деле Тайнад была убеждена, что ей точно известны число и вид оружия, которое он прятал на себе.

Рассказывали, что Шагга могут вызывать странные эффекты — подавлять зрение, заставлять людей видеть то, чего нет, хотя исша способны от этого уберечься. Но Жофре не был Шагга, наоборот, священники считали его врагом и хотели стереть с лица земли любой ценой.

Не ясно, почему они хотели, чтобы он был доставлен на Асбарган, им было бы выгоднее, чтобы отступник погиб в офф–велде. А может быть, — ее мысль сделала скачок в ином направлении, — эти палочки и содержавшееся на них повеление — подделка? Считалось, что Гильдия обладает бесконечными знаниями. Ей было известно, что Зарн вел с Гильдией какие–то переговоры деликатного свойства. А что если Жофре нужен Гильдии — мертвым или живым, но пленником?

Она перевела взгляд на руку, которой гладила жата. Тень не убивает Тень. У нее должны быть более веские основания… Что возвращает ее к…

Жат подобрался к ней поближе… Другая ментальная картина — неясная, настолько неясная, что она ничего не может в ней понять. Она лишь была уверена, что на картине какой–то предмет, что–то принадлежащее Жофре, или находящееся под его контролем, или…

— Они идут! — Цуржал вскочил на ноги, вглядываясь в тундру в том направлении, откуда доходили вспышки. Там действительно было движение, скорость которого явно превосходила поступь носильщиков. Приближающаяся группа, пересекавшая тундру, имела такой же гротесковый, чуждый офф–велдерам вид, как у Ю–Ку и его каравана.

Там было четверо верховых, за каждым из них следовала вереница четвероногих животных, но веревок не было видно, животные просто шли по шестеро за каждым из всадников.

Они были такого же желтого цвета, как тундра, имели безволосые очень худые тела и тонкие длинные ноги. Животные держали головы прямо, по одной линии с прямым телом, а их морды имели острые клювы. Эти головы были непропорционально малы по сравнению с венчавшими их плоскими рогами, направленными назад. На них ехали скремы, держась за рога.

Ростом животные были с маленьких лошадок, которых Жофре видел на Вейрайте, где на них катались для удовольствия; на спине тех, у кого не было всадника, были странного вида сбруи. Но седел не было, очевидно, предполагалось, что всадник должен взгромоздиться на их спину как скрем, уцепиться за рога и полагаться на везение.

Скремы не помогали офф–велдерам грузить багаж или садиться. Они столпились вокруг Иона и громко трещали. К счастью, животные не выразили протеста, когда трое офф–велдеров стали распределять груз по мешкам для клади. Жофре сомневался, выдержат ли эти существа их тяжелый груз, но, если не считать пары криков, они не жаловались.

В конце концов настало время им самим забраться на спины животных, оказалось, что сидеть на них неудобно, но как и в случае с двойными сиденьями, на которых они добрались сюда, им оставалось смириться. Всадники заняли свои места. Ион также оседлал одну из «Лошадок». По какому–то сигналу, который офф–велдеры не уловили, отряд снялся с места, отправляясь в северо–восточном направлении в таком же строгом порядке, в котором пришел.

Всадников трясло, и то, что они держались за рога животных, мало им помогало. Но по крайней мере, они двигались в хорошем темпе, и животные, которые везли груз или людей, должно быть, намеревались выдерживать эту скорость. Вскоре у них на пути оказалась преграда, вроде стены. Ее серые камни прорезали мох. Девзы, которые не помогали устраивать багаж и оба взгромоздились на одно животное, издали крик, в котором слились их голоса. Это был Вар, естественная, как считали лочане, преграда, отделявшая равнины от горной области. Там был также овраг, через который был перекинут чрезвычайно хрупкий на вид мостик, вокруг которого толпились и девзы, и гривастые. Однако завидев скремов, они расступились, и первые всадники отряда вступили на мост.

По крайней мере, здесь «лошадки» замедлили шаг и ступали на мостик, соблюдая определенный интервал, а перейдя преграду, останавливались, чтобы подождать остальных. Их путь продолжался между оврагов и холмов. Сильно изменилась растительность. Желтого мха тундры больше не было видно. Поросль состояла из тощих, как скелеты, кустов, торчавших из травы, окрашенной ярко–голубыми, пронзительно зелеными и кроваво–красными пятнами. Трава была усажена колючками, скорее, даже шипами и привлекала во множестве летучих насекомых.

Они петляли между этими оврагами и холмами, иногда чуть ли не обходили их кругом. Впереди виднелись более высокие вершины — горы. Здесь, как и в тундре, Жофре не удавалось различить ни тропинок, ни даже каких–нибудь знаков, тем не менее, их вожак шествовал уверенно, а те, кто следовал за ним, не сомневались в правильности пути.

Жофре спрашивал себя, как можно выбраться отсюда. А по тому немногому, что им удалось узнать, Вздыбленная земля выглядела еще более хаотично.

Они наконец сделали привал — очень кстати, потому что у офф–велдеров, казалось, от тряски перемешались все кости. Цуржалу, который был выше ростом, этот переход, вероятно, показался еще более мучительным, но он не жаловался. Здесь из расщелины в скале вырывался родник, питавший своими водами маленькое озерцо, из которого, в свою очередь, вытекал ручеек. Над водой носились насекомые с прозрачными крыльями, сквозь которые преломлялся свет, отражавшийся в озерке тонким кружевом, усеянным драгоценностями.

Вожак, с которым Ион сидел на одном животном, не слез со своей «лошадки», когда остальные спешились. Он верхом отправился медленным шагом к ручью, оставив свой отряд. Остальные скремы, не обращая внимания на офф–велдеров, скучились вокруг Иона, доставая мешки, в которых было что–то вроде пригоршней сена. Двое из группы поползли на четвереньках к берегу ручья, где стали ползать с камня на камень, временами наклоняясь и вытягивая из воды извивающихся огромных бледных пиявок, которых они закидывали на плечо под радостные возгласы своих соплеменников. Очевидно, настало время перекусить.

Жофре имел достаточный опыт выживания на асбарганском подножном корме и пробовал, хоть и без удовольствия, но со стоицизмом жесткую траву и горных насекомых, однако теперь он порадовался, что у них еще есть дорожный паек.

Скот поплелся вниз по течению ручья, заглатывая жесткую траву, которую потом долго пережевывал, брызгая красноватой слюной. Держа в здоровой руке сушеную мясную галету, Цуржал достал отрастающей ручкой почти прозрачный материал, сложенный в очень плотную пачку, с шелестом развернул его и стал рассматривать образовавшийся большой лист, — как понял Жофре, это была карта, привезенная с Лочана спейсером из трагической экспедиции и приобретенная закатаном у его умирающего товарища. То, что Цуржал мог в ней что–то понять, изумляло его телохранителя. Эта холмистая местность, разумеется, имела тысячи приметных мест, по которым мог сориентироваться искушенный глаз местного жителя, но спейсер, пробывший на планете краткое время, не мог бы к ней привыкнуть.

Закатан всматривался в даль, туда, где на севере гряды гор вгрызались в небо, как обломанные зубы. Они скорее шли параллельно этой гряде. Но там ли находится граница Вздыбленной земли? Жофре был уверен, что даже Цуржал не мог этого сказать.

Жофре поднялся на ноги и стал расхаживать взад и вперед, стараясь размять мышцы, задеревеневшие от езды верхом.

Внутреннюю часть бедер у него сводило судорогой. Но если он так страдал, каково же было Тайнад!

Девушка сидела, прислонившись спиной к камню, обросшему лишайником. У нее были закрыты глаза, а на лице застыла неподвижная маска спокойствия, такое выражение было хорошо понятно Жофре. В одной руке она держала квадратик сушеного мяса, который даже не надкусила, а второй гладила по голове жата.

— Ешь! — сказал Жофре, встав напротив Тайнад так, что отгородил ее собой от остальной компании, а тень от его тела падала на девушку. — Без еды уходят силы.

Собственный голос резал ему ухо, а он должен говорить так, чтобы Тайнад обратилась к своим внутренним силам, без этого ей не выдержать. Он ни в коем случае не верил, что скремы будут приспосабливаться к удобствам их компании. Хотя любая Сестра, прошедшая обучение на исша, должна была обладать стойкостью, Жофре не имел понятия, каковы ее пределы, подготовка Сестер отличалась от подготовки Братьев, но он не знал, в какой степени. Зачем она приняла предложение Цуржала? Пока что ее навыки общения не пригодились. Ему хотелось поделиться с ней силой, как он это сделал, когда они вместе выводили из комы жата, но он не знал, как это сделать. Он очень мало знал о женщинах, это был предмет, о котором не говорил ни один Магистр, а к тому времени, как мальчики достигали зрелости, они выучивалась контролировать свои телесные желания.

Исша, которые хорошо выполняли свою миссию, делом доказывали, что их род заслуживает продолжения, разрешалось заводить детей, женщин им подбирали в Ложах. После этого они переходили в другую категорию воинов, становясь преподавателями или тренерами. В остальном же женщины не играли никакой роли в их жизни.

В нем росло убеждение, что они действительно разные, хотя оба — обученные исша. Она могла бы стать его боевым товарищем, если бы они дали двойную присягу. Но, как Драгоценная, она исполняла миссии совершенно иного рода. Он ощутил собственную неуклюжесть, как мальчик, впервые оказавшийся на плацу.

Однако он теперь присел рядом с девушкой. Жат, поглядев на него, зашевелился. Он протянул лапу Жофре над коленями девушки, руку которой не отпускал.

Жар дохнул на его тело вначале теплом, а затем — пламенем. Камень из Куа–эн–иттер! Теперь он не сомневался, чт могло таким образом дать о себе знать.

Власть — сила… его мысли сосредоточились на них. Поток силы–он старался вытянуть его наружу, как это делал, спасая жата. И он пришел, поднялся по его руке, вверх по всему телу, в другую руку, в лапку, которая в него вцепилась. Хотя Жофре не мог проследить его движения дальше жата, он был уверен, что через Яна оно перетекает к Тайнад.

Ее глаза открылись и сфокусировались на нем. Прекрасное лицо девушки едва исказили нахмуренные брови.

— Насыщайся! — это единственное слово прозвучало как приказ.

Поток продолжал течь, он был не таким могучим, как вначале, но стал ровным и достаточно обильным. Потом рука девушки оторвалась от жата, разомкнув цепь.

— Кто ты? — Резко спросила она, расправляя плечи и отодвигаясь от камня, на который опиралась.

— При необходимости исша подкармливает исша, — заметил он, вынимая руку из поясной сумки.

Почему бы ему не рассказать ей о своей находке? Он не мог это объяснить, но на этой истории как будто висел замок, и когда он думал о камне, его мысли отгораживались от всего мира.

— Это хорошо, — она снова надела маску спокойствия. — Мне кажется, я слишком далека от Ложи, слишком давно ее оставила.

Ему показалось, что в эти слова закралась неприязнь. Тайнад говорила на языке Лож, а он был очень богат окончаниями слов и различными оттенками. Разумеется, неприязнь могла происходить от сознания, что она показала другим свою усталость.

— Отдавать всегда хорошо. — Он повторил формулу, которую говорил им наставник. — Разве это не записано в законе Квэка?

Возможно, она собиралась ему ответить, но Жофре так и не услышал ее слов, так как Цуржал поднялся, убирая свою таинственную карту, а по гравию зашуршали копыта животных, возвращавшихся с водопоя.

Они снова сели верхом, вначале вожак вел их вдоль ручья, потом они взбирались на холм, и наконец показалась настоящая тропка, которая петляла, поднимаясь в горы. Этот перегон был гораздо сложнее петляния по оврагам. Оттого, что надо было крепко держаться за рога скота, пальцы офф–велдеров стала сводить судорога. Смотреть прямо перед собой, вверх или вниз было одинаково тревожно.

Теперь они подошли к тому, что могло быть перевалом, по обе стороны от которого поднималась каменная стена. Дул холодный пробирающий до костей ветер, столь же неприятный, каким был бы жаркий ветер в тундре. Однако в этих местах была жизнь: Жофре, позволив себе на минуту поднять глаза, увидел, что стена оплетена паутиной и паутинки колеблются, оттого что по одной из них спускается существо с шарообразным телом, почти не отличавшимся по цвету от скалы, с тонкими ножками, которые были, должно быть, такими же гибкими, как и сама паутина, выделяемая его брюхом.

Жофре заметил, что их вожак и сидевший позади него Ион одновременно сделали резкие движения, что–то бросая. Живой шарик конвульсивно дернулся и повис на паутине, цепляясь за нее всего парой ножек, лихорадочно дрыгая другими в воздухе. Жофре разглядел, что у него из спины торчат два стержня. Потом шарик оторвался и полетел вниз, стукаясь о каменные выступы, упал прямо под ноги «лошадки» Жофре и полетел дальше от ее пинка, такого яростного, что седок чуть не свалился.

Очевидно, опасность миновала, так как они двинулись по перевалу к северу. Пройдя через перевал, «лошадки», тащившие кладь, остановились, а те, на которых сидели люди, пройдя несколько шагов, стали, сгрудившись в кучу, словно желая дать седокам посмотреть на открывшийся перед ними пейзаж.

То, что они увидели, представляло собой гримасу природы. Жофре, внимательно изучавший записи и считавший, что он готов ко всему, при виде этого ландшафта не поверил своим глазам, он просто не допускал мысли, что такое может существовать.

Эту местность называли Вздыбленной землей, и это было очень точное название. Она вся состояла из обломков утесов, выставивших вверх свои острые, как лезвие ножа, ребра, между которыми застыли темные капли. Словно один из древних богов ветра, схватив шпагу размером с полнеба, резал и снова перерезал землю, выворачивая почву там, где его клинок застревал в вулканической лаве.

Как вообще кто–нибудь мог пробраться через эту местность? Экспедиция, закончившаяся столь неудачно, прилетела сюда на флиттере, но Жофре спрашивал себя, как их транспорт мог сесть, учитывая изменяющееся направление воздушных течений вблизи почвы. Но пешком? Это было одно из тех неисполнимых заданий, которые давались героям древности для достижения бессмертия. Жофре подумал, что в каком–то другом смысле его можно было обрести, попросту погибнув в каменной пустыне.

«Лошадка», на которой ехал Ион, подошла к закатану и остановилась.

— Вот страна, которую ты ищешь, чужеземец. И что же тебе здесь нужно?

Цуржал достал из своего пояса овальную оправу, в которую осторожно вставил какой–то шарик. Держа его, он вытянул руку в направлении Вздыбленной земли.

Через мгновение этот предмет, по–видимому, это был какой–то прибор, издал пронзительный звук, который был слышен даже сквозь громкое завывание ветра.

Цуржал медленно, бесконечно осторожно отвел руку на несколько дюймов в сторону, и звук усилился.

— То, что нам нужно, находится там! — он указал на север.

Хотя глаза скремов не были видны, Жофре подумал, что их спутники смотрят на прибор с изумлением. Скремы взволнованно застрекотали между собой. Потом Ион повернулся к Цуржалу и задал ему новый вопрос.

— А как далеко?

— Это мы должны узнать сами, — ответил закатан, — но сигнал — сильный. Это не может быть слишком далеко.

Один из девзов, спешившись, присоединился к ним. Ветер поддувал в его плащ, делая его похожим на парус.

— Сюда никто не заходит, — сказал он на всеобщем языке, но с таким сильным акцентом, что его было трудно понять.

Скрем повернулся в седле. Очевидно, тяжелый шлем не давал ему двигать головой.

Он что–то заговорил, и переводчик Цуржала уловил его речь, хотя она была обращена не к офф–велдерам.

— Скремы едут, куда они хотят. Мы можем посмотреть, что они ищут. Если находка имеет ценность, она будет оценена.

Не сказав ни слова, вожак, сидевший перед Ионом, вцепился в рога своей «лошадки», и та ступила на первый каменный обломок, ведущий во Вздыбленную землю.