Кафе, выбранное Йорисом, находилось рядом с рынком Гроот. Квинн понял, что оно не такое знаменитое, как «Врийтхол», но, вероятно, больше подходит для газетчиков. Хотя качеством пищи американец остался доволен и не заметил никаких недостатков.

— Сейчас не самое лучшее время для Маастрихта, — сообщил ему Йорис. — В конце февраля принц устраивает здесь карнавал. Тогда весь город надевает маскарадные костюмы, и вообще чувствуется большое оживление. А пока — ничего интересного, кроме одного–двух пилигримов и ещё солдат, оставшихся на границе от оккупационной армии…

Но Квинн уже не слышал его. Он смотрел на листок с меню, который держал в руках. Так вот где Старк написал своё последнее письмо! Это было несколько месяцев назад — запомнил ли его кто–нибудь? Квинн потрогал край карточки. Стоит ли выяснить?

— Здесь бывает много туристов? — поинтересовался он.

Маартенс рукой показал на столик в противоположном конце зала. Там сидели три английских солдата.

— По–видимому, открыли это кафе для военных. А что касается остальных — не думаю. Туристы отправляются в места, указанные в путеводителях, — «Врийтхол» или ресторан в Доминиканском отеле. И только во время карнавала, когда все кафе переполнены, некоторые забредают сюда. Кафе расположено слишком далеко от других привлекательных для туристов мест — церкви святого Серватуса или гробницы Морской Звезды.

Квинн ещё не решил, стоит ли продолжать расспросы, как нечто странное заставило его забыть о вопросах. Хотя он не смотрел специально на входящих посетителей, его взгляд был направлен в сторону двери. И этого человека он заметил сразу. Опять у него появилось ощущение, что такое с ним уже было в прошлом.

Появившись в двери, мужчина остановился, словно сомневаясь, идти ли дальше. Потом пересёк зал и сел за столик в дальнем углу. Квинн не решался повернуть голову и посмотреть в его сторону. Облизав неожиданно пересохшие губы, он попросил Маартенса:

— В правом углу кафе сидит человек. Опишите его!

— Я готов поклясться, что это азиат. Чёрные прилизанные волосы, не очень широко раскрытые глаза. Но нос — нос у него совсем не восточный, он тонкий и заострённый. Человек молод. Вы его знаете?

— Только одно: готов поклясться, что он следил за мной в ресторане Дордрехга. А Дордрехт слишком далеко от Маастрихта, чтобы я поверил в случайную встречу…

Йорис отломил кусочек хлеба и принялся медленно жевать.

— Да, в этом вы правы. И поездка из одного города в другой не типична для обычного путника. Больше ничего о нём не знаете?

— Ничего. А хотел бы узнать. Но ведь нельзя просто подойти к незнакомцу и…

— Спросить прямо: «Сэр, пожалуйста, скажите, как вас зовут и какое у вас здесь дело!» Это верно. Хотя такой поступок уберёг бы от многих неприятностей — конечно, если ответ окажется правдивым. Зато ваше желание узнать побольше о нём было бы удовлетворено. Я посмотрю, что можно сделать. Конечно, нельзя совсем отвергать случайность. И поскольку большинство голландцев прибыли из колоний, появилось много людей со смешанной кровью. Они оказались в стране, в которой у них нет корней и которая встретила их не слишком доброжелательно. Возможно, он один из таких невинных беженцев и совершенно случайно встретился с вами дважды.

Квинн рассмеялся.

— Если это так, я буду рад!

Но Йорис не улыбнулся.

— С другой стороны, — продолжал он спокойно и чётко, — мне приходят в голову и иные объяснения, и большая часть их совсем не приятные. Я предложил бы вам держаться с осторожностью. Понимаете: меня не интересует ваше дело. Но если у вас есть враги, возможно, один из них находится в этом зале. Так что, как только представится возможность, я попытаюсь что–нибудь выяснить о нём.

Он занялся опустошением тарелки, и Квинн последовал его примеру.

Но уделить всё внимание еде не смог. Интересно, действительно ли волоски на его шее, как ему кажется, встали дыбом? Смотрит ли на него этот загадочный незнакомец? Плечи Квинна заболели от нестерпимого желания повернуться назад и убедиться в своём подозрении.

— Как продвигается ваше дело о поддельном Вермеере? — сменил он тему, когда они перешли к кофе.

Йорис пожал плечами.

— В основном всё сводится к ногам. Я хожу, брожу, с трудом ползаю по всему Маастрихту, задаю глупые вопросы и не получаю нужных ответов. Однако это моя работа, и я намерен когда–нибудь её закончить. Тем не менее за время поисков я наткнулся на кое–что интересное — случай загадочного исчезновения… — На мгновение он утратил своё невозмутимое и несколько циничное отношение к окружающему и слегка оживился.

— Исчезновение? — заинтересовался Квинн. Он сразу подумал о Старке. Ведь именно в Маастрихте произошёл несчастный случай с его братом.

— Да, так считают многие мои информаторы. В поисках минхеера Бланка из Антверпена я сегодня встретился с одной женщиной. Ей не известно о минхеере Бланке, но я многое узнал от неё о минхеере Тьюбаке.

Примерно два месяца назад он снимал квартиру в её доме. Приятный старик, мягкий и безобидный. Приехал в этот город в 1946 году, чтобы оправиться после болезни. Он сидел в концентрационном лагере в Амерсфоорте. Ему крайне не повезло: его бабушка оказалась еврейкой. Жил он тихо и был самым респектабельным и законопослушным гражданином. Может, немного застенчивый, но очень умный. Мевроув считает, что он какой–то авторитетный специалист по вопросам искусства и работал в Амстердаме. Она очень похвально о нём отзывается.

Однажды он получил письмо. И, прочитав его, очень обрадовался, пришёл в крайнее возбуждение. Сказал мевроув, что письмо от старого друга, которого он потерял во время войны. Он только что бежал из одной страны из–за «железного занавеса». Этот друг болен и очень хочет увидеть минхеера Тьюбака. Он заплатил за квартиру за три недели вперёд и взял с собой только маленький чемоданчик, оставив всё, включая несколько книг, которые, как знала мевроув, он высоко ценил. В тот же день Тьюбак уехал, возбуждённый и счастливый. И с тех пор от него никаких вестей. Мевроув начала беспокоиться. Пролетели три недели, но он так и не появился. Прошло ещё какое–то время, новостей всё не было, и тогда она обратилась в полицию. Начались поиски. На вокзале установили, что он купил билет до Валькенбурга в горах. Кроме этого, выяснить ничего не удалось. След к тому времени, конечно, совсем затерялся. Очевидно, у него не было родственников, которые беспокоились бы о нём и подталкивали власти в его поиске. Так и осталась загадка, о которой до сих пор размышляет только мевроув…

— Но кто был этот Тьюбак? — заволновался Квинн. Человек, исчезнувший примерно в то время, когда погиб Старк. Похоже, что это не простое совпадение.

— Очень интересный вопрос. Кто был Тьюбак — или что он знал? В наши дни некоторые сведения очень опасны. Я считаю, что случай Тьюбака заслуживает более внимательного изучения. Но кто побеспокоится о нём? Он старик, у него нет родственников, по крайней мере, о них ничего не известно. Денег было немного. Зачем кому–то искать его?

— Тем более интересно, что случилось.

— Natuurlijk — естественно. Меня заинтересовала судьба Тьюбака. Он может оказаться даже интереснее псевдо–Вермеера. Так что я о нём обязательно подумаю.

Когда они выходили из кафе, Квинн умудрился посмотреть на азиата. Тот сидел непринуждённо, деля внимание между тарелкой и развернутой газетой. Если Квинн и интересовал его, то внешне он никак не проявил этого. Но самому Квинну потребовалось величайшее самообладание, чтобы не оглядываться и не проверить, следует ли за ним незнакомец.

Йорис шёл всё медленней и медленней. Наконец, пройдя два квартала, он остановился и стал внимательно разглядывать витрину магазина, словно его привлекло прекрасное оформление. Квинн с искренним удивлением взглянул на собрание ужасных гравюр и две аляповатые хромолитографии. Неужели Йорис так интересуется плохим искусством, что его занимает этот хлам?

— За нами хвост, — негромко проговорил голландец. — К тому же очень неумелый, этого сапожника нужно отправить назад в первый класс, чтобы подучил азбуку.

Квинн смотрел на отражение в пыльном стекле. За ними, в половине квартала, уличный фонарь. Тот человек задержался под ним на мгновение. Даже взгляду неопытного Квинна было ясно, что человек очень неумело притворяется, делая вид, что задержался в нерешительности, не зная, куда идти.

— Это наш друг из ресторана, — Йорис гораздо лучше американца распознавал лица. — Теперь нужно выяснить, за кем из нас он следит. Я пойду с вами в гостиницу. Если он займёт наблюдательный пост поблизости, я дам вам знать. В таком случае вы должны лечь в постель и спокойно спать всю ночь, чтобы этот сапожник потоптался до утра. Пошли…

Когда спустя минут двадцать они расстались, Квинн ненадолго задержался в вестибюле. Было ещё рано, ему не хотелось проводить длинный скучный вечер в своём номере. Но он обещал дождаться там звонка Йориса. Наконец он купил несколько газет и поплёлся наверх. Лоренса Кейна он не встретил, и никакого сообщения ему не оставляли. Очевидно, человек ван Норриса не считал нужным связаться с ним.

Несколько минут Квинн потратил на звонок доктору Герхардту Роосу, и доктор как будто искренне обрадовался ему. Он назначил встречу в своём доме на следующее утро, в одиннадцать тридцать, и дал Квинну самые подробные указания, как добраться до него.

Потом Квинн достал рекомендательное письмо графа ван дер Хорне тёте Матильде, приписал к нему несколько слов, прося назначить встречу в удобное для неё время, и запечатал в конверт для отправки почтой. Как будто все намеченные дела выполнены. Он принялся готовить постель, и в это время зазвонил телефон. В трубке послышался голос Йориса:

— Вы — собака, к которой прикреплён хвост. Я посоветовал бы вам никуда не выходить ночью и прочнее закрыть дверь…

— Она уже закрыта. И я собираюсь лечь в постель.

— Весьма мудрое решение. Увидимся утром. Возможно, к тому времени я узнаю кое–что новое об угрозе с Востока. Goed nacht.

— Goed nacht… — Но Маартенс уже повесил трубку.

Квинн подошёл к окну. Заглянул в тёмный колодец пяти этажей, уходящих вниз. Карниза нет, подняться по стене без приспособлений невозможно. Потом Квинн пересёк комнату и проверил дверь. Она была прочно закрыта. Но впервые за последнее время Квинн пожалел, что у него не было оружия посерьёзней, чем перочинный нож. Он с трудом удержался, чтобы не положить его под подушку.

Он долго не мог заснуть, и было достаточно поздно, когда на следующее утро он пришёл в себя после тревожных снов. Квинн неторопливо оделся. Если наблюдатель ждёт его снаружи, пусть подождёт ещё несколько минут.

Когда Квинн спустился в вестибюль, там уже был Йорис, он сидел в кресле и просматривал первую страницу газеты. Когда Квинн остановился, чтобы бросить письмо в ящик, голландец подошёл к нему.

— Дела привели меня по соседству, и я решил, что нам будет неплохо позавтракать вместе…

— С радостью. Поедим в гостинице?

— Если хотите. Или… сегодня базарный день. Если прогуляемся, вы увидите много интересного, — Йорис перешёл на английский.

— Значит, кафе на рынке.

Выходя, Квинн быстро посмотрел вверх и вниз по улице. Но насколько он мог судить, никаких подозрительных лиц не видно. Он перешёл улицу рядом с голландцем.

— Как наш хвост?..

— Очевидно, уставшие ноги заставили его отдохнуть, — усмехнулся Йорис. — По каменной мостовой нелегко ходить. Мне сообщили, что он ждал здесь до пяти утра, а потом ушёл. И никто его не сменил. Нет, не нужно оглядываться. Теперь за вами будут присматривать другие люди. У меня есть для вас новости, и лучше сообщить их на открытом месте, здесь на улице.

Наш азиатский друг — загадочный человек. Прошлое его абсолютно неизвестно, и мои источники не смогли в него проникнуть. Если бы он принадлежал к организации, на которую я могу лишь намекнуть, его снабдили бы самой подробной легендой, так тщательно разработанной, что мы смогли бы узнать, что он ел в день рождения, когда ему исполнилось два года. Там всегда очень внимательно относятся к таким вещам. За ним оставался бы ясный след, который, впрочем, никуда не привёл бы. Но у нашего друга нет прошлого. Так что, он либо сверхизобретателен, либо любитель и не принадлежит к враждебной организации.

Он высадился две недели назад в Роттердаме с грузового судна, пришедшего из Малайи. Документы у него на имя Васбурга, Вильгельма Васбурга, по паспорту он голландец с Суматры. О его делах здесь ничего не известно. Из Роттердама он отправился в Дордрехт и прожил там с неделю, как будто ожидая чего–то…

Сердце Квинна дрогнуло, он едва не споткнулся.

— Да, вполне возможно, что он ждал вас…

— Но почему? Никто не знал…

— Что вы приедете? — Йорис рассмеялся. — Мой американский друг, вы действительно невинный ягнёнок в лесу, полном волков. Если есть надёжные источники и возможность заплатить необходимую цену, можно узнать всё! Но я привёл в движение кое–какие рычаги, и, может быть, завтра утром… или чуть позже… мы узнаем о минхеере Васбурге побольше. Теперь за ним следят. И всё–таки на вашем месте я бы не стал выходить по ночам в одиночку.

Квинн сжал кулаки в карманах. Старк вышел ночью один. Может, и тогда за ним шёл Васбург?

— Что вы собираетесь делать сегодня? — поинтересовался Йорис, когда они сидели в кафе.

— На одиннадцать у меня назначено свидание с доктором Роосом. Он помогал моему отцу собирать материалы о замке Стернлитцев.

— А, доктор Роос! Он известный учёный, историк, но сейчас на пенсии, нигде не преподаёт и пишет свою великую историю средних веков. Вы можете… — Йорис неожиданно замолчал и сосредоточенно посмотрел перед собой. А когда заговорил снова, то рассказывал уже о своих планах на день. Он поведал со вздохом, что они заключаются в том, чтобы бегать с места на место в поисках следов, ведущих к Вермееру.

— А Тьюбак? Вы хотите найти его? — напомнил Квинн.

— Да, загадка Тьюбака. Я начинаю думать, что он герой одного из ваших превосходных полицейских романов. Я прочёл их множество. Спокойный маленький человек, не имеющий ни врагов, ни друзей, который и ряби на воде не поднимет — пока не исчезнет без следа и без видимой причины…

— Он мог быть дельцом чёрного рынка или шпионом, — предположил Квинн. — Эксперт–искусствовед — этим занятием можно прикрыть любую деятельность…

Йорис снова нахмурился.

— В разговоре с мевроув он именно так себя и назвал: эксперт–искусствовед…

— А на самом деле это не так? Вы уже установили это?

— Он рассказывал, что до войны у него была собственная галерея в Амстердаме. Вчера вечером я просмотрел довоенный указатель по городу. В 1939 году в Роттердаме жило несколько Тьюбаков. Но ни один из них не занимался предметами искусства. Когда найдётся свободная минута, я снова поговорю с мевроув, вернее, послушаю, что она скажет. Она очень разговорчива, и в её словах обычно мало смысла, но, может, я пропустил какие–то ключи в её болтовне.

— Итак, Тьюбак — маленький человек, которого нет?

Йорис выглядел удивлённым, он повторил фразу, как будто переводил её про себя, потом рассмеялся.

— Очень подходящее для него имя. Он не был в Амстердаме, а теперь его нет здесь. Меня всё больше интересует этот минхеер Тьюбак. Поэтому… но смотрите, сколько уже времени. Мне нужно торопиться. Желаю вам интересно провести утро среди исторических томов, Андерс. Пока…

По пути к дому доктора Рооса Квинн несколько раз пользовался витринами. Но слежки не обнаружил. И если Йорис действительно приставил к нему охрану, то и этого человека тоже не удалось заметить. Квинн размышлял, какую игру ведёт Йорис. Ему теперь стало ясно, что у молодого журналиста прочные связи с друзьями мистера Копии. Возможно, его теперь прикрывает мощная и широко разветвленная организация. Эта мысль заставила Квинна слегка рассмеяться собственному эгоизму. И в этот момент он подошёл к нужному зданию.

Тёмные камни высокого дома доктора Рооса свидетельствовали о древности. Первое впечатление подкреплял вид древней городской стены, которая возвышалась за домом. Узкий старинный фасад мог бы послужить превосходной декорацией для каких–нибудь удивительных приключений в лаборатории алхимика. Квинна провели в очень аккуратный кабинет–библиотеку, который совершенно не соответствовал наружности дома.

Со своего места у одного из безупречно чистых — ни пылинки — книжных стеллажей к нему повернулся человек, такой же высокий и тонкий, как и дом. Его голос оказался необыкновенно низким, от него чуть ли не разлетались со стола многочисленные бумаги. Этот голос — смесь английского и голландского — совершенно отвлёк Квинна от мыслей о подполье и хвостах.

В течение следующего часа они разговаривали — энергично, оживлённо, перебивая друг друга, извергая потоки дат и имён. Доктор Роос доставал книги, перелистывал их, чтобы доказать свою правоту. Квинн перестал быть братом Старка, он теперь был только сыном доктора Андерса.

Наконец их потревожила служанка с приятным лицом, та самая, которая впустила Квинна в дом.

— Я ухожу, доктор…

— Danke, Анна. Мы справимся сами. Передай привет сестре и мои пожелания скорейшего выздоровления…

— Danke, доктор.

Чуть позже они услышали, как хлопнула входная дверь.

— Анна пошла к своей больной сестре. Её не будет несколько часов. Это одна из причин, почему я пригласил вас именно сегодня утром. Вы ведь пришли ко мне не только для консультаций по вопросам истории…

Квинн колебался. Да, ему посоветовали обратиться к доктору Роосу, но он не хотел упоминать о сокровище епископа. И он рассказал историю, приготовленную на этот случай.

— Мой брат Старк Андерс был офицером американской оккупационной армии. Его убили здесь, в Маастрихте, примерно три месяца назад. Полиция утверждает, что это был наезд, и шофёр скрылся…

— Но вы в это не верите?

— Не верю! — Квинн думал, что бы ещё добавить.

Доктор Роос протестующе поднял худую, в голубых прожилках руку.

— Не говорите, почему вы не согласны с официальным заключением. Достаточно того, что эти причины настолько основательны, что вы действовали по определённым каналам. У вас также были неприятности после прибытия в нашу страну?

Квинн вкратце рассказал, что с ним произошло. Доктор Роос слушал молча и очень внимательно. Такое же внимание он, должно быть, проявляет к новой исторической теории, о которой ему впоследствии необходимо будет высказать своё мнение.

— Весьма волнующее знакомство с нашей страной, обычно считающейся прозаичной и банальной, минхе–ер Андерс. Кто–то очень хочет задержать вас. Мне не нравятся эти осложнения. Для сына вашего отца и такого же искателя исторической истины я сделаю всё, что смогу. А тем временем помните, что заверения минхе–ера Маартенса верны: отныне, пока находитесь с нами, вы будете под защитой.

Я бы посоветовал вам продолжать вести себя, как человек, занятый изучением истории. Прекрасный ход — посещение фрейле ван т’Оостернберг, как посоветовал граф. Всякий, кто пишет историю рода Стернлитцев, безусловно, должен посетить последнюю представительницу этого семейства. Занимайтесь своим делом открыто. Если считаете, что за вами наблюдают, не обращайте внимания. Этим займутся другие.

А теперь, — он взял листок бумаги и быстро принялся писать наклонным почерком, — если у вас возникнут трудности, в любое время звоните мне. Если не застанете дома, я записал четыре места, где можно оставить для меня сообщение.

С другой стороны, если вы получите сообщение от яхтмеестера — хозяина псов, знайте, что оно очень важно. Мы обещаем предоставить вам любую возможную помощь.

Нет, не нужно благодарить, минхеер Андерс. В наше время люди доброй воли должны действовать вместе, иначе мы все погибнем, нас смахнут, как надоедливую муху. С 1940 года мы были вынуждены учиться в особой школе и хорошо усвоили её уроки. Я помогаю вам сейчас — может быть, когда–то вы поЧюжете одному из нас. «Держитесь вместе или вас уничтожат поодиночке!» — отличный девиз для нашего времени.