Глава 18 КРИП ВОРЛАНД
Йиктор, который я знал, был похож на все планеты этого типа: равнины, перемежающиеся холмами, растительность в разных стадиях. Ырджар, форт Озокана, Йим–Син, храм Умфры имели своих аналогов на многих планетах, но там, где мы сейчас ехали, все было по–другому.
Призыв накладывал на нас такие обязательства, что нам и в голову не приходило ослушаться его. И мы ехали дальше и дальше на север и поднимались все выше и выше. Здесь не было ни деревьев, ни кустарников, только небольшие участки, покрытые травой, уже убитой первым дыханием зимы, прерывали общее уныние камней.
Поистине, печальная местность. Я бывал на планетах, сожженных атомной войной в незапамятные времена, задолго до того, как мой народ вышел в космос. У каждого, кто видел те руины, сжималось сердце. Здесь же все выглядело еще более чуждым: бесконечное, безбрежное одиночество, отвергающее ту жизнь, которую мы знаем, обглоданные кости самого Йиктора.
Тем не менее жизнь здесь была. Пока мы все больше углублялись в дикую страну голого камня и песка, мы видели следы тех, кто прошел тут до нас следы фургонов и верховых казов.
Мы были как очарованные. Мы не разговаривали друг с другом, и у меня не было желания оглянуться на равнины, на то, что раньше казалось мне самым неотложным делом. Наступала ночь. Время от времени мы спешивались, давали отдых казам и сами ели из запасов в седельных сумках, ходили, разминая ноги, затем снова пускались в путь.
На рассвете мы проехали между двумя высокими утесами. Я подумал, что когда–то, на заре Йикторианской истории, здесь было русло великой реки.
Здесь были песок, гравий и валуны, но ничего живого, даже обычного кустика высохшей травы. Это речное русло вывело нас в громадную круглую чашу.
Видимо, когда–то здесь было озеро, был целый ряд широких отверстий, обрамленных резьбой, теперь уже почти незаметной. Сейчас в этом каменном жилище были обитатели, поскольку перед ним стояли фургоны и поднимался дым от костров. Но людей не было видно.
Майлин подъехала к частоколу, сошла с каза и тут же расседлала его.
Каз потряс головой, лег и с фырканьем стал кататься по песку, и мой каз сделал то же самое, когда я расседлал его.
– Пойдем, – обратилась ко мне Майлин впервые за эти часы.
Я положил седло и пошел через долину к южной точке стены. Там был вход, раза в два больше остальных. Я подивился затейливой резьбе, но не мог понять, что было изображено, настолько она стерлась от времени.
Где же Тэсса? Повсюду я видел только фургоны и казов и получил ответ на свой вопрос, лишь когда подошел к двери: оттуда доносился звук, который был чем–то большим, чем просто песня. Он каким–то образом смешивался с движением воздуха – в нашем словаре нет слов, чтобы описать это. Я бессознательно уловил ритм и тогда понял, что мне хорошо. Рядом со мной поднялся в песне голос Майлин.
Через тяжелый портал мы вошли в зал. Там было светло от лунных ламп, висевших высоко над головой, и мы шли в лунном свете, хотя в нескольких шагах за дверью светило солнце. И Тэсса здесь было так много, что и не сосчитать. Перед нами в самом центре зала находилось возвышение, и Майлин подошла к нему. Я неуверенно шел шага на два позади. Песня звучала в ушах, билась в крови, стала как бы частью нас.
Мы подошли к овальной платформе, на которую вело несколько ступенек.
На платформе стояли четверо: двое мужчин и две женщины. Они были крепки телом, с живыми блестящими глазами, но над ними была такая аура возраста, авторитета и мудрости, которая поднимала их над другими, как их теперешнее положение на платформе ставило их физически выше остальных.
Каждый из них держал жезл, но не такую относительно короткую палочку, как у Майлин – верхушка их жезла доходила до головы, а конец упирался в пол и свет, сиявший на древках, соперничал со светом ламп и заставлял его бледнеть.
Майлин не стала подниматься по ступенькам, а остановилась у них.
Когда я нерешительно подошел и встал рядом, я увидел ее замкнутое холодное лицо.
Они все пели, и мне стало казаться, что мы не на твердом полу, а плывем в волнах звуков. Мне казалось, что я вижу не Тэсса, а каких–то духов. Я не видел их полностью – они были призраками того, чем могли бы быть.
Долго ли мы стояли так? Я по сей день не знаю и могу только догадываться о смысле того, что происходило. Я думаю, что своей объединенной волей они составляли большую силу, из которой черпали, сколько требовалось, для их целей. Это очень неумелое объяснение того, к чему я присоединился в этот день.
Песня умирала, слабея в серии рыдающих нот. Теперь она несла с собой тяжкий груз печали, как будто вся личная скорбь старого–старого народа просочилась сквозь века и каждая мельчайшая капля отчаяния хранилась для будущей пробы.
Эта последняя песня Тэсса была не для посторонних ушей. Я мог носить тело Маквэда и каким–то образом соответствовать путям Тэсса, но все–таки я не был Маквэдом и потому зажал уши – я не мог больше выносить эту песню.
Слезы текли по моим щекам, из груди рвались рыдания, хотя вокруг меня люди не выражали никаких внешних признаков нестерпимого горя, которое они разделяли.
Один из четверых на возвышении качнул жезл и указал им на меня – и я больше ничего не слышал! Я был освобожден от облака, которое не мог вынести. И так продолжалось, пока не кончились песни.
Затем пошевелился второй главный в этом собрании и указал жезлом на Майлин. Ее собственный символ власти сам собой вырвался из ее пальцев и полетел к большому жезлу, как железо к магниту. Майлин вздрогнула и протянула руку, как бы желая удержать его, но тут же опустила руку и застыла.
– Что ты скажешь в этом месте и времени, Певица?
Вопрос, прозвучавший также и в моей голове, не был высказан вслух, но был от этого не менее понятным.
– Дело было так… – начала Майлин и рассказала все просто и ясно.
Никто не перебивал ее, не комментировал наши невероятные испытания. Когда она кончила, женщина на помосте сказала:
– И еще что–то было в твоем уме, Певица: в твоем клане есть одна, испытавшая сердечный голод, и если подобие того, о ком страдает ее сердце, вернется, возможно, это принесет ей облегчение.
– Это правильно? – спросил мужчина, стоящий справа от говорившей.
– Сначала я не думала об этом. Позже… – рука Майлин поднялась и упала в слабом жесте покорности.
– Пусть та, кого это касается, выйдет вперед! – приказала Женщина.
Движение в толпе – и вышла девушка. Хотя я не силен в определении возраста Тэсса, я сказал бы, что она была еще моложе Майлин. Она протянула Майлин руку, их пальцы сцепились во взаимном приветствии и глубокой привязанности.
– Мерли, посмотри на этого мужчину. Тот ли это, кого ты оплакивала?
Она быстро повернулась и взглянула на меня. На секунду на лице ее появилось что–то вроде пробуждения, глаза вспыхнули, как у человека, увидевшего чудо, затем глаза погасли, лицо затуманилось.
– Это не он, – прошептала она.
– И не может быть им! – резко сказала другая женщина на помосте. – Ты и сама это знаешь, Певица! – ее резкость усилилась, когда она обратилась к Майлин. – Уставные Слова не могут измениться, Певица, ради личных причин, каковы бы они ни были. Ты давала клятву, и сама ее нарушила.
Мужчина на возвышении поднял свой жезл и провел его светящейся верхушкой по воздуху между Майлин и остальными тремя главными.
– Уставные Слова, – повторил он. – Да, мы полагаемся на Уставные Слова, как на якорь и поддержку. А теперь мне кажется, что эта печальная спираль началась как раз из–за Уставных Слов. Майлин, – он один назвал ее по имени, и в его голосе слышалось страдание. – Первый раз она спасла этого человека, уплачивая долг. За большую часть того, что случилось с тех пор, она также не ответственна. Поэтому мы обязаны сделать то, что она предполагала – вернуться с ним в Ырджар и исправить то, что было сделано ее властью.
– Она не может этого сделать, – сказала женщина с резким голосом, и я услышал в ее тоне удовлетворение. – Разве вы не слышали, что случится с Майлин–Певицей, если ее там увидят?
Майлин подняла голову и с удивлением посмотрела на нее:
– Что ты имеешь в виду, Древняя? Какая опасность грозит мне в Ырджаре?
– Инопланетники, которые зажгли пожары, убивали людей и выпустили барсков войны, уверяли, что Майлин околдовала Озокана, сделала его сумасшедшим, и ее нужно убить. Многие этому верят.
– Инопланетники? Какие? И зачем? – я вмешивался вроде бы не в свое дело, оно касалось только Майлин и правительства ее народа. Но инопланетники? Причем они тут?
– Не твоего племени, сын мой, – сказал один из мужчин. – Это тот, кто приходил к Майлин до всей этой истории и хотел сделать ее своим орудием, а также те, для кого он действовал. Похоже, что у тебя и твоего народа тот же сильный враг, что принес войну на Йиктор.
– Но… если ты имеешь в виду людей Синдиката, – я ничего не понимал.
– У меня нет личных врагов среди них. В древние времена наш род и их враждовали, это правда. Но в последнее время наши разногласия были улажены. Это какое–то безумие!
Одна из женщин на платформе печально улыбнулась.
– Всякое убийство и война – безумие, будь то между человеком и человеком или между человеком и животными. Однако по каким–то причинам те люди сражаются на равнинах и назначили цену за Майлин. Возможно, они боятся, что она слишком много о них знает. И ехать в Ырджар…
– Как Майлин, – сказала девушка, стоящая рука об руку с моей спутницей, – наверное, нельзя. А как Мерли?
Старейший задумался, затем кивнул почти с сожалением.
– Сейчас самое время. Третье кольцо уже начинает бледнеть, а только под ним можно по–настоящему обменяться Тэсса с Тэсса. У вас это сохранится не более четырех дней.
– Наверное, надо, – сказала Мерли, – произвести обмен не здесь, а на холмах, на границе с равнинами. Тогда четырех дней будет достаточно, чтобы съездить в Ырджар.
Майлин покачала головой.
– Лучше уж я поеду в своем теле, чем рискну твоим, сестра. Я сама плачу свои долги.
– Кто говорит, что ты не платишь, – возразила Мерли. – Я прошу только, чтобы ты следовала мудрости, а не глупости. Ты говорил, – Мерли обратилась к вождю, – что Майлин имеет право довести эту авантюру до конца. В Ырджаре многие знали, что Маквэд и я были спутниками жизни. Если мы пойдем вместе, кто нас в чем–нибудь заподозрит? Это самый лучший способ.
Наконец, было решено, что ее план хорош. Меня не спрашивали. По правде сказать, я был занят мыслями об инопланетниках. По словам Майлин, Слэфид с самого начала был замешан в интригах Озокана и угрожал Майлин и Малику. Но ведь я знал, что он всего–навсего младший офицер на корабле Синдиката. Зачем Синдикату война на Йикторе? В прошлом они устраивали такое на примитивных планетах – мы знаем об этих кровавых историях – и ловили рыбку в мутной воде, когда обе воюющие стороны истощались. Но на Йикторе, насколько я знаю, нет таких богатств, чтобы стоило идти на риск привлечь внимание Патруля.
Я ломал себе голову над этим, пока мы ехали обратно по своему следу.
Ехали мы верхом – я, Майлин, Мерли и двое мужчин Тэсса, ехали с такой скоростью, на какую были способны животные. Через три дня скачки мы добрались до укромного уголка у спуска на равнины и разбили там лагерь.
В эту ночь мы спали и на следующий день оставались там же, так как обмен между Майлин и Мерли требовал ненапряженных, отдохнувших тел. Тем временем я пытался узнать, что мог, относительно инопланетников. Понимая мою заинтересованность, все обсуждали со мной этот вопрос, но никто не мог представить себе, по каким причинам Йиктор оказался мишенью для подобного вмешательства.
– Ты говорил о сокровищах, которых много и самых разных, – сказала Майлин. – Ты говорил, что вещь, стоящая в одном мире дороже человеческой жизни и свободы, в другом мире – ничто, детская игрушка. И я не знаю, что у нас есть такого ценного, что принесло нам бедствие со звезд.
– Я тоже не знаю, – сказал я. – Ничего нового и потрясающего на ярмарке не появилось. Все товары, что были там, уже известны Свободным Торговцам. Мы, наверное, взяли на Йикторе выгодный груз – иначе «Лидис» не ушел бы – но груз недорогой, не тот, что мог заставить Синдикат броситься в набег.
– Матэн, – сказал один из Тэсса своему товарищу, – когда мы снова поедем, нам, пожалуй, не придется говорить «это не наше дело, пусть равнинные жители сами разбираются», потому что весь наш мир может оказаться запутанным в это дело, и тогда это коснется и нас.
– В Ырджаре есть консул–инопланетник, – я ухватился за последнюю надежду узнать, как и почему случилось все это. – Он должен знать, хотя бы частично!
На вторую ночь заработала магия Тэсса. На этот раз я в ней не участвовал, и меня послали ждать ту, что выйдет из маленькой палатки, которую они поставили для своих действий. И когда она вышла, одетая в плащ и готовая ехать, мы с ней отправились к равнинам. Остальные остались.
Признаки войны были заметны и здесь, и мы старались как можно меньше быть на виду. Я уже начал сомневаться, попадем ли мы вообще в Ырджар.
Вполне возможно, что город в Осаде. Майлин, бывшая в теле Мерли, не разделяла моего пессимизма. Ырджар всегда был нейтральным городом, местом для встреч, даже когда ярмарка не работала. И если восстание действительно спровоцировано инопланетниками, они первым делом постараются сохранить свободный доступ к космопорту. Войны на Йикторе, в основном, проходили в набегах, быстрых атаках, а не в осадах хорошо укрепленных фортов. От такой осады мало пользы, и свободно организованные объединения бойцов быстро теряют терпение.
К счастью, нам не надо было ехать в окруженную стеной часть города, так как дом консула стоял на краю площади порта. Так что мы свернули на юг, оставив дорогу в Ырджар в стороне, и въехали в порт. Там был всего один корабль – официальный курьер, и я заметил, что он стоит необычно близко к дому консула. В остальном порт был абсолютно пуст. Мы ехали медленно, усталые от двухдневной скачки. Наши казы чуть не падали от усталости, и нам нужны были новые, если нам, вернее, Майлин придется ехать снова. Если все пойдет хорошо, меня выгонят из Ырджара только на корабле.
Мы доехали до края поля без какого–либо оклика, и мне не нравилась тишина, ощущение, что жизнь существует только по ту сторону, в остальном мире. Мы осторожно подъехали к воротам консульства и там были остановлены, но не стражниками, а силовым полем. Видимо, оно окружало все здание.
Я приложил ладонь к переговорному устройству внешнего поста, хотя ладонь Тэсса ничего не значила для замка, и сказал в микрофон, что у меня важное дело к Прайдо Алсею. Долгую, очень долгую минуту я думал, что либо войду в пустой офис, либо покажусь столь подозрительной фигурой, что скорчусь от удара луча.
Но затем экран осветился, я увидел лицо консула и знал, что он тоже меня видит.
Когда я заявил о своем деле, я говорил на языке Торговцев, и теперь консул смотрел на меня с удивлением. Он повернул голову и что–то сказал через плечо, потом снова взглянул на меня.
– Что у вас за дело? – спросил он по–ырджарски.
– Важное, и именно к вам, Благородный Гомо, – ответил я на базике.
Видимо он не поверил мне, потому что не ответил. Но через несколько секунд отворилась дверь во внутренний двор, и консул появился там с двумя охранниками. Да и силовой щит был достаточно надежной защитой против любого оружия, известного на Йикторе.
– Кто вы?
Я решил сказать правду, в надежде, что кажущаяся ложь разбудит его любопытство, и он позволит мне рассказать все.
– Крип Ворланд, помощник суперкарго, Свободный Торговец с «Лидиса»!
Он уставился на меня и сделал какой–то жест. Один из стражников подошел к стене, и на мгновение свет силового поля исчез. Оба охранника направили на нас излучатели, как бы захватывая нас лучом. Мы въехали на шатающихся казах во двор, и я услышал свист, будто за нами задвинулся экран.
– А теперь, – торопливо сказал Алсей, – для разнообразия начните с правды.
Все, кто ходит по звездным переулкам, должны принимать самые невероятные вещи, переходящие всякие границы достоверного. Однако я думаю, консул в Ырджаре нашел мой рассказ наиболее странным из всего, что когда–либо слышал. Но хотя я и выглядел Тэсса, я выложил столько инопланетных деталей, что консул согласился, что такое мог знать только тот, кто служил на корабле Торговцев. Когда я закончил, он долго смотрел то на меня, то на Майлин.
– Я видел Крипа Ворланда, вернее, то, что от него осталось, когда его принесли. А теперь появляетесь вы и рассказываете мне обо всем этом. Что вы хотите?
– Сообщить на «Лидис». Позвольте мне самому составить сообщение. Я могу указать детали, которые докажут, что я говорю правду.
– Я дам вам разрешение, Ворланд, – он сухо улыбнулся, – передать все, что вы захотите – если вы сможете.
– Как это – если смогу?
– Я, как вы могли угадать по моему приему, больше не являюсь свободным агентом на Йикторе. Тут работает спутник–перехватчик на орбите.
– Спутник–перехватчик! Но…
– Вот вам и «но». Сто лет назад это было бы обычной, вполне приемлемой ситуацией, но в наше время это просто ошеломляет, правда?
Кобург, глава Синдиката, или какие–то агенты, представители этого Синдиката высадились здесь и уверены, что все в их руках. Я видел доказательства их безжалостных действий.
– Но чего они добиваются? – спросил я. Как он справедливо заметил, сто лет назад такое пиратство никого не удивляло, но сейчас! Патруль давно уже подрезал аппетиты крупных компаний и синдикатов, и за подобные действия строго взыскивалось.
– Что–то есть, – ответил Алсей, – но что именно, не вполне ясно.
Итак, ваша проблема становится относительно малой – разумеется, не для вас. Дело в том… – он замялся. – Наверное, я не должен был бы рассказывать вам об этом, но вы должны быть готовы. Я видел ваше тело, когда оно вернулось сюда. Ваш врач не был уверен, что вы сможете лететь, и протестовал. «Лидис» получил частное предупреждение от местных купцов и согласился отвезти мое письмо в ближайший пост Патруля. Потом из разных намеков и слухов я понял, что «Лидис» стартовал как раз вовремя. Но вы или ваше тело – возможно, не пережили взлета.
Я взглянул на свои руки, лежащие на столе. Длинные тонкие пальцы, кожа цвета слоновой кости – чужие руки, но они служат мне хорошо и слушаются моих команд. А что, если консул прав, если Крип Ворланд, взятый обратно на «Лидис», теперь мертв, положен в гроб по обычаю моего народа и будет вечно кружиться среди звезд?
Рядом зашевелилась Майлин.
– Я должна ехать, – голос ее был слабым и очень усталым. Я вспомнил: обмен между Майлин и ее сестрой не может длиться долго. С каждой минутой опасность для них росла.
– Вы так и не узнали, чего хочет здесь Кобург?
– Тут многое. Недавние перемены в Совете, особенно потому, что они касались правительств некоторых внутренних планет. Этот мир может служить убежищем или базой, временно, конечно, но, возможно, необходимой для какого–нибудь экс–президента, которому не повезло в его родном мире. Здесь он может тренировать армию, а потом вернуться с нею.
Это звучало неправдоподобно, но консул был лучше меня подготовлен к угадыванию правды. Ясно, что сейчас нечего и думать добраться до «Лидиса».
Если капитан Фосс сумел попасть на пост Патруля, то пройдет некоторое время, прежде чем они появятся на Йикторе.
С другой стороны, у Майлин остается очень мало времени. Нам лучше вернуться к ее народу и переждать войну. Я попросил аппарат для звукозаписи и продиктовал письмо, по которому, как я надеялся, меня узнают на «Лидисе». Затем я сообщил Алсею, что собираюсь делать, и он одобрил мой план.
Он дал мне новых казов, правда, не таких выносливых и привычных к горам, как те, что везли нас в Ырджар. В сумерках мы выехали из порта. На этот раз нам не удалось остаться незамеченными: нас выследили, и только благодаря влиянию Майлин на казов мы ушли от преследования. Пение еще больше истощило Майлин, и она потребовала увеличить скорость, так как боялась упасть раньше, чем мы достигнем лагеря. Под конец этой кошмарной скачки я пересадил Майлин на своего каза, потому что она больше не могла сидеть одна. Выбиваясь из сил, мы въехали в овраг между двумя холмами, где остальные должны были ждать нас.
На Земле валялась скомканная, разодранная палатка. Запутавшись в ее складках, лежал один из Тэсса.
– Мунстенс! – Майлин вырвалась из моих рук и бросилась к нему. Она взяла его за голову обеими руками, вглядывалась в неподвижное лицо и прислушивалась к его дыханию. Весь перед его туники был в алых пятнах, однако он каким–то образом удерживал последние капли жизненных сил до нашего приезда.
– Мерли, – раздался его мысленный шепот, хотя ни одного слова не вышло с помертвевших губ, – ее увезли, думали, что это ты…
– Куда? – одновременно спросили мы.
– На восток…
Он многое сделал для нас, но это был конец. Легкий вздох – и жизнь ушла из него.
Майлин взглянула на меня.
– Они искали меня. Хотят моей смерти. Если они поверили, что теперь я в их руках…
– Мы поедем следом! – обещал я, и будь что будет, но я сдержу свое слово.
