Раф, скорчившись на небольшой с мягкой обивкой платформе, приподнятой на шесть дюймов над полом, пытался рассмотреть обитателей помещения, в то же время стараясь не обидеть их своим разглядыванием. На первый взгляд, вопреки необычной одежде и странной привычке раскрашивать лица, жители города могли показаться людьми. Но потом он разглядел их длинные худые руки с тремя одинаковой длины пальцами и противопоставленным им большим, увидел под сложным головным убором жёсткие колючки, которые служили им волосами.

Ну, по крайней мере они не проявляли враждебности. На крышу, где их ждали земляне, обитатели планеты вышли с пустыми руками, делая приветственные жесты. И легко убедили троих исследователей пройти в их помещения. Раф не оставил бы флаер, если бы не получил прямой приказ капитана Хобарта, приказ, с которым пилот до сих пор внутренне не соглашался.

Землянам предложили еду и питьё. Помня первое правило звездных путешествий, они отказались, что вовсе не привело и к отказу хозяев. Напротив. Наблюдая за ними, Раф подумал, что для них такие пиры — редкость. Соседи тут же разделили его порцию между собой, и она исчезла даже быстрее, чем их собственные.

В другом конце комнаты Хобарт и Лабле пытались общаться со старшими среди чужаков, а Сорики с помощью маленькой камеры записывал всё происходящее.

Раф переводил взгляд с одного своего соседа на другого. Сосед справа выбрал для своих одежд ослепительно яркий, болезненный для глаз алый цвет: алые полоски закутывали его тело каким–то бесконечным бинтом. Только ладони, ступни с четырьмя пальцами и голова были свободны от этой повязки. А на лице лежала жёлтая краска, тоже очень яркая, так что под её толстым слоем трудно было рассмотреть черты лица; краску нанесли полосками под глазами и кругами вокруг рта, эти круги полностью покрывали безбородые щёки. На голове возвышался тюрбан из многоцветных полосок; едва голова шевельнётся, как они меняют цвет.

Большинство чужаков в комнате были одеты так же: сами обмотаны лентами, лицо раскрашено, на голове тюрбан. Но были и исключения — три чужака. И один из них — сосед слева от Рафа.

На лице у него чередовались консервативные полосы чёрного и белого цвета. Мускулистые руки были обнажены по плечи, а грудь и спину охватывало нечто вроде металлической раковины, похожей на древние доспехи с родной планеты Рафа. Остальную часть тела покрывали бинты однообразного чёрного цвета; из–за худобы конечностей эти черные повязки придавали чужаку неприятное сходство с пауком. Талию туго стягивал пояс, с которого свисали многочисленные ножны и карманы; на голове блестел металлический шлем. Военный? Раф был убеждён, что его догадка верна.

Офицер, если это был офицер, уловил взгляд Рафа. Он раскрыл круглый маленький рот и быстрыми движениями рук изобразил полет флаера. Своими говорящими пальцами он явно задал вопрос: а не пилот ли флаера Раф?

Юноша кивнул. Потом указал на офицера и постарался воспроизвести вопрос.

Ответ последовал быстро и охотно: чужак тоже пилот или командир флаеров. И впервые с того момента, как он вошел в это здание, Раф слегка расслабился.

Гладкая, без единой морщинки тёмно–жёлтая кожа чужака вкупе с раскрашенным лицом напутает любого земного ребёнка; общее впечатление совсем непривлекательное. Но он — пилот флаера и хочет говорить об общих проблемах, насколько они могут общаться, не зная языка друг друга. И так как одетый в алое чужак слева был поглощён едой, жадно подбирая последние кусочки с тарелки, Раф всё своё внимание уделил офицеру.

Их уст военного потоком полилась щебечущая речь. Раф с сожалением покачал головой, на что собеседник с почти человеческим раздражением дёрнул плечом. Почему–то это подбодрило Рафа.

Со множеством догадок, большинство из которых, вероятно, были неверны, Раф понял, что офицер — один из немногих, кто ещё умеет управлять воздушным кораблём этого гибнущего города. На пути с крыши Раф уже подметил, что жителей города осталась всего лишь горстка и все они живут либо в центральном здании, либо вблизи от него. Жалкая горстка выживших среди останков прежнего величия.

Однако сейчас он не чувствовал, что офицер, пытавшийся говорить с ним, представляет умирающую расу. Да и вообще, глядя на чужаков в комнате, Раф замечай их проворство и сдержанную энергию, свойственную молодому, полному жизни народу.

Офицер пытался уговорить его пойти куда–то, но Рафу не хотелось в чужом городе отделяться от товарищей, он уже хотел отрицательно покачать головой, но тут в голову ему пришла новая мысль. Ведь недавно он не хотел уходить от флиттера. Может, удастся уговорить чужака под предлогом осмотра незнакомой машины отвести его назад к флаеру. Там он и останется. Он не знал, чего надеялись достичь здесь капитан Хобарт и Лабле. А что касается его самого, тут Раф был уверен: он не успокоится, пока снова не пересечёт горную цепь и не сядет рядом с РК–10.

Чужак словно прочел его мысли. Он расправил свои чёрные ноги и одним гибким движением встал; Раф, тело которого затекло от необычной позы, с трудом последовал его примеру. Никто как будто не заметил их ухода. Когда Раф остановился, пытаясь уловить взгляд капитана Хобарта и объяснить, чужак легко тронул его за руку и поманил к завешенному выходу. Понимая, что теперь нельзя отказываться, Раф неохотно вышел.

Они оказались в коридоре, на стенах которого сплетались полосы невообразимых цветов, глаза землянина с трудом выдерживали их. Раф торопливо опустил взгляд к серому полу под башмаками. Он уже обнаружил, что попытка проследить узор этих многоцветных лент вызывает боль в глазах и приступы паники. Космические ботинки с магнитными прокладками в подошвах громко стучали по полу, босые ноги спутника не производили никакого шума.

Коридор постепенно перешёл в ведущую вниз рампу, и Раф узнал спуск. Его уверенность росла. Они были на пути из здания. Здесь росписи на стенах отсутствовали, поэтому он мог оглядываться в поисках знакомых предметов.

Юноша был уверен, что банкетный зал находится примерно на десятом этаже. Но спуститься по всем десяти пролётам ему не пришлось. После третьего пролёта офицер резко свернул влево, поманив за собой Рафа. Когда землянин упрямо остался на месте, указывая в направлении, которое должно было вернуть его к флиттеру, офицер жестами описал машину в полёте. Вероятно, собственную.

Раф вздохнул. Он не видел выхода, разве что повернуться и убежать. Но прежде чем он выбежит из этого муравейника на улицу, его легко догонят. К тому же, несмотря на то, что он пытался запомнить путь, пилот вовсе не был уверен, что найдёт обратную дорогу к флаеру, даже если будет свободен. Он сдался и последовал за офицером.

Внезапно они вышли на один из изящных мостов, которые паутиной прикрывали весь город, соединяя здания и башни. Раф, пилот флиттера, всегда считал, что не боится высоты, но сразу обнаружил, что одно дело — сидеть во флаере, и совсем другое — идти по узкому мосту высоко над улицей. Юноша чувствовал, как дрожит под ним мост, словно вот–вот дополнительная тяжесть сорвёт его с опор и обрушит на землю.

К счастью, им пришлось пройти относительно короткое расстояние, но Раф с облегчением вздохнул, только когда они достигли двери на противоположной стороне. Они переправились в тонкую башню. Однако это была всего лишь промежуточная площадка перед следующим хрупким мостом, уходившим вниз. Раф с облегчением ухватился за перила. Их присутствие свидетельствовало, что не все пользующиеся мостом так же беззаботны, как офицер, легко шагавший впереди. Теперь землянину стало понятно, почему чужак босой: ходить босиком по таким мостам гораздо легче.

Спуск привёл их новому зданию, выглядевшему как–то пожилому, чем не могло похвастаться ни одно окружающее сооружение. Войдя в дверь, Раф сразу услышал непрерывный гул; чтобы устоять на ногах, он коснулся стены и ощутил слабую дрожь, как будто в здании работали какие–то механизмы. Но офицер провёл Рафа по коридору, а потом по подъёму, показавшемуся пилоту очень крутым, на крышу. Там их ждал не флаер в форме языка, какой они увидели первым, а блестящий шар. Офицер остановился, взгляд его в немом приглашении перешёл от землянина к машине. Офицер как будто приглашал гостя разделить его гордость. Пилот не нашёл в шаре сходства ни с каким знакомым ему воздушным транспортом. Но он не сомневался, что перед ним высшее достижение чужаков, и очень хотел увидеть его в действии.

Вслед за офицером он подошёл к люку в основании шара и увидел лесенку. Вначале юноше показалось, что он не сможет подняться: ступеньки были совершенно крошечные, как раз для босых пальцев экипажа. Но включив свои магнитные присоски, Раф всё–таки смог подняться, хотя и гораздо медленнее проводника. Они миновали несколько уровней кают и оказались в рубке управления корабля.

Для Рафа многочисленные кнопки и рычаги не имели никакого смысла, но он пристально следил за жестами своего спутника. И вскоре понял что это не космический корабль. Он вообще сомневался в том, что чужаки побывали даже на соседних планетах своей системы. Но этот корабль обладал мощностью много большей, чем у первого флаера. И его явно готовили к длительному полёту.

Земной пилот сел на маленькое сидение перед приборами. На экране перед ним по вечернему небу плыли облака. Раф неудобно поёрзал. Уже вечер. Он вновь почувствовал настойчивое желание уйти, вернуться к РК–10. Он не хотел проводить ночь в городе. Нужно постараться убедить офицера провести его к флиттеру. Лучше он побудет в нём, чем в одном из зданий чужаков.

Одновременно Раф разглядывал панораму на экране, стараясь отыскать крышу, на которой оставил флиттср. Но ничего не мог узнать.

Раф повернулся к офицеру и в который раз попытался дать ему понять, что хочет вернуться к своей машине. Но либо он не сумел это сделать, либо чужак не захотел понимать. Потому что, оставив рубку управления, они отправились осматривать другие помещения корабля, включая отсек, где размещались двигатели. В других обстоятельствах Раф мог бы провести тут часы.

В конце концов землянин решительно направился к лестнице и вскоре оказался на крыше под сумеречным небом. Юноша медленно прошёлся по широкой площадке, пытаясь найти какие–нибудь ориентиры. Хорошо видно было центральное здание и несколько башен вокруг него. Но рядом с какой из них спряталась крыша, на которой стоит его флиттер? Рафа непреодолимо влекло к его машине.

Офицер смотрел на него; но вот он положил трёхпалую ладонь на руку Рафа и прощебетал вопрос.

Без особой надежды Раф повторил жесты, которые делал раньше. И изрядно удивился, когда офицер повёл его вниз, в здание. Однако на этот раз они прошли не к мосту через улицы, а продолжали спускаться по лестницам внутри дома.

Во всём здании велась какая–то бурная деятельность. По коридорам часто проходили чужаки, все в чёрных обмотках, с металлическими грудными и наспинными плитами; они же занимались в помещениях какими–то непонятными операциями. И Рафу показалось, проводник старается побыстрее увести его отсюда.

Только когда они достигли уровня улицы, офицер остановился у одной из дверей и повелительно поманил Рафа. Землянин неохотно повиновался, и тут его чуть не вырвало.

Он увидел мёртвое, очень даже мёртвое тело. Судя по многоцветным обрывкам на теле это тоже был чужак, один из знатных, не военный в чёрном. Страшные раны почти разорвали его тело. Ничего подобного Раф не видел.

С гортанным криком, лучше слов выражающим чувства, офицер подобрал с пола сломанное копьё; с его наконечника капала красновато–жёлтая кровь, такая же, какая ещё сочилась из разорванного тела. Размахивая оружием, так что землянин вынужден был отступить на несколько шагов, чужак разразился страстной речью. Потом снова перешёл к жестам, которые космонавту легче было понять.

Это работа их смертельного врага, понял Раф. И такая же судьба ждёт всякого, кто выйдет за определённые безопасные пределы. И если этот враг не будет уничтожен, город… сама жизнь… перестанет существовать.

Увидев такие страшные раны, говорящие о безумной ненависти, Раф вполне мог в это поверить. Но ведь примитивное копьё не в силах противостоять оружию, которое имеется в распоряжении его спутника.

Когда пилот попытался выразить это, проводник лишь покачал головой, словно отчаялся быть понятым, и поманил Рафа за собой. Они вышли на загромождённую обломками улицу и двинулись в сторону от центрального здания, где находились остальные трое землян. Раф, при виде сгущавшихся сумерек, удлинявшихся теней и помня то копьё, не мог удержаться и не оглядываться время от времени через плечо. Не привлечёт ли стук его металлических подков внимание тех, с кем он не хотел бы встретиться? Он положил руку на рукоять станнера. Но офицер не казался встревоженным; он шёл вперёд с уверенностью человека, которому нечего опасаться.

Однако и Раф вскоре узнал цветную полоску и слегка успокоился: они шли к флиттеру. Он уже проходил по этой улице. И не возражал против длительного подъёма по рампам. Этот подъём в конце концов и привёл их к флаеру. Облегчение пилота было так велико, что он провёл ладонью по гладкому борту машины, словно это любимое домашнее животное.

— Курби?

Услышав голос Хобарта, Раф застыл.

— Да, сэр!

— Мы остаёмся здесь на ночь. Нужно обдумать наши дальнейшие планы.

— Да, сэр! — с этим Раф был вполне согласен. Попытаться пролететь над горами в темноте — самоубийство. Он бы всё равно отказался. С другой стороны, он бы спал спокойнее вне пределов города. И Раф подумал, не предложить ли использовать последние мгновения светлого времени, чтобы вылететь на открытое место и там устроить лагерь.

Офицер–чужак что–то сказал своей свистящей речью и исчез в тени. Раф увидел, что остальные уже достали свои спальные мешки и раскладывают их под флиттером, а Сорики связывается с РК–10.

— …установить взаимопонимание было нетрудно, — говорил Лабле, когда Раф забрался во флиттер за своим мешком. — У них имеют значение цвет и его интенсивность. Нам надо поскорее изучить основы их языка. Мы рассмотрим записи с помощью сканера… Установили его, Сорики?

— Можете нажимать кнопку. Если сканер сможет их прочесть, то прочтёт. Я записал всю речь, которую произнёс их вождь, король или кто там ещё, когда мы уходили.

— Хорошо, очень хорошо! — Лабле сел у переносной панели коммуникатора Сорики и воткнул в уши пробки сканера, с отсутствующим видом принимая у капитана свою порцию концентратов и одновременно слушая запись, сделанную связистом днём.

Хобарт повернулся к Рафу.

— Вы выходили с офицером. Что он вам показал?

Пилот описал шар и тело, которое ему показали, и добавил то, что понял из объяснений жестами. Капитан кивнул.

— Да, у них есть летательные аппараты, они их используют. Но мне кажется, большой у них только один. И они ведут войну. Всю колонию мы не видели, но я заключаю, что их осталось очень немного. Они окопались здесь и нуждаются в помощи, иначе варвары всех их прикончат. Они об этом много говорили.

Как раз на этом месте Лабле, с чрезвычайно возбуждённым выражением лица, вытащил из ушей пробки.

— Вы абсолютно правы, капитан! Они предлагают нам сделку. Предлагают все сокровища знаний этой планеты!

— Что? — в голосе Хобарта послышалось недоумение.

— Где–то там… — ксенобиолог махнул рукой, указывая куда–то на восток, — спрятана сокровищница знаний их расы. Она в самом сердце вражеской территории. Но враг пока о ней не знает. Наши хозяева уже дважды летали туда за разными материалами, и их корабль может совершить ещё только один перелёт. Они предлагают нам равную долю, если мы полетим с ними и поможем очистить склад…

В ответ Хобарт только присвистнул. На худом лице Лабле появилось голодное выражение. Никакая другая взятка не могла бы так соблазнить его. Но Раф, вспоминая разорванное тело, сомневался.

«В сердце вражеской территории», повторял он про себя.

Лабле добавил ещё кое–какую информацию.

— В конце концов, их враг силён только своим количеством. Это животные…

— У животных не бывает копий! — возразил Раф.

— Это экспериментальные животные, сбежавшие во время войны много поколений назад, — сообщил Лабле. — И как будто поднявшиеся до полуразумного состояния. Я должен их увидеть!

Хобарт не собирался торопиться.

— Подумаем, — решил он. — Нам нужно время для обдумывания.