Жители долины и сокольничьи с равным усердием занялись подготовкой к встрече захватчиков. Все понимали, что их успех или поражение определят судьбу не только их долины, но и всех окружающих долин и, вероятно, историю всего мира.

Работа предстояла трудная, огромная и как будто безнадежная, но стена, которой предстояло стать их защитой, поднималась с чудесной скоростью.

Материала у них было достаточно, природа об этом позаботилась. Все камни, все булыжники и обломки собрали с берега и с мелководья, чтобы никакое убежище, никакие метательные снаряды не могли помочь султанитам в их темных замыслах. Много больших камней спустили с окружающих склонов, некоторые были похожи скорее на миниатюрные скалы, чем на отдельные камни. Для их перевозки потребовалась сила всех лошадей и быков. Их перевозили на полозьях и потом перекатывали на место. Огромные камни стоили таких усилий, потому что их невозможно пробить никаким тараном. Пространство между ними заполняли камнями меньшего размера. Стена росла гораздо быстрее, чем если бы строители использовали более обычные материалы.

Длинная приземистая стена, выраставшая из камней, которые громоздили защитники, была совсем не красива, но крепка, и строители считали, что она выполнит свое назначение.

Высота стены не позволяла обыкновенному человеку ее перепрыгнуть, даже используй он для отталкивания копье. Султаниты не ожидают встретить сопротивление и вряд ли привезут с собой тяжелые осадные машины.

Обращенная к морю сторона стены ровная и гладкая, чтобы по ней трудно было подниматься и чтобы не могли найти опору крюки для подъема. Сторона, обращенная к крепости, скорее напоминала груду обломков, круто уходящую вниз от платформы, на которой будут стоять защитники. Платформа была рассчитана так, чтобы на ней могли стоять лучники и стрелять сквозь щели, не выставляясь сами, а воины могли пользоваться мечами и другим оружием, прикрываясь щитами.

Офицерское звание не избавляет сокольничего от работы вместе с отрядом, и капитан и оба его лейтенанта напрягались и потели вместе с подчиненными, когда позволяли другие обязанности.

Все утро Тарлах и Бреннан были очень заняты и страшно устали. Они сели на огромный камень, который поставили на место; тяжело дыша, закрыли глаза.

Хорошо отдохнуть хоть несколько минут, вобрать в болящие легкие холодный сладкий воздух.

Но вот Горный Сокол открыл глаза и посмотрел в серое небо.

— Если на нас не нападут султаниты, то это сделает непогода. Эти тучи предвещают бурю.

— Это все, что нам нужно.

Тарлах оперся на локоть. Он провел взглядом вдоль стены.

— В сущности нам везет. Работа закончена, а отдыхать можно в дождь так же хорошо, как в ясный день.

Интересно, когда начнется дождь.

— Трудно сказать. Может, вечером. А может, завтра.

Во всяком случае до серьезной бури будет несколько приступов поменьше.

— Мы не можем жаловаться на их приход. Сейчас самое время бурь, и погода еще проявила милость, что до сих пор нас не беспокоила.

— Наш предполагаемый враг тоже. Возможно, так будет и дальше, и султаниты решат высаживаться где–нибудь подальше от этого берега. Признаюсь, я чувствовал бы себя лучше в другом месте, где у нас было бы побольше воинов.

Командир сочувственно улыбнулся.

— Мы мыслим одинаково, друг мой. Я даже не стал бы жалеть об усилиях, которые мы затратили, готовясь к встрече.

Оба воина выпрямились, увидев приближающуюся фигуру.

Пира быстро и легко передвигалась среди множества работающих. Она несла каменный кувшин, который протянула сперва Тарлаху, потом Бреннану.

Лейтенант выпил добрую половину содержимого, прежде чем вернуть кувшин.

— Спасибо, — искренне сказал он. — Никакое вино не бывает слаще.

— Еще одно из богатств Морской Крепости, птичий воин. Ты хорошо выбрал место для Гнезда, — сказала она, обращаясь к капитану. — Надо отдать тебе должное.

— Жаль, что ты не видела это место в нормальном состоянии, — с искренним сожалением ответил ей Тарлах. — Эти люди искусны и храбры, но они предпочли бы работать, со скотом, землей, ловить рыбу в море, чем готовиться к войне.

— Ну, хотели или нет, но в чрезвычайных обстоятельствах они хорошо себя проявили. Они мне нравятся, и я их уважаю. — Женщина улыбнулась, может быть, чуть мрачновато, но все равно ее резкие черты лица стали более приятными. — По крайней мере, один из наших предрассудков может уйти. Мы считали, что сокольничьи способны только на сражения, конечно, помимо обучения птиц и лошадей. Но я вижу, что вы и работать можете.

— А кто, по–твоему, содержит в порядке наши лагеря, а до того Гнездо? — спросил Бреннан. — У нас нет слуг, и рабов мы не держим.

— Откуда нам было это знать? — ядовито спросила Пира. — Вы постарались сделать так, чтобы ваша жизнь была для нас загадкой. — Она удобно устроила тяжелый кувшин на коленях, — Госпожа Уна выглядит так, словно ей не помешает отдохнуть. Мне лучше идти к ней.

— Скажи, чтобы она лучше рассчитывала свои силы, — мрачно приказал Тарлах. — Я не хочу, чтобы она загнала себя, соревнуясь с моими воинами.

Женщина только рассмеялась.

— Владелица долины не так глупа, уверяю тебя. Задачи, которые она перед собой ставит, она в состоянии выполнить.

***

Немного погодя Пира подошла к женщине из долины. Уна приняла воду с такой же благодарностью, как и мужчины.

— Тебе следовало бы отдохнуть, — сказала она, возвращая кувшин. — Ты почти всю ночь не спала.

— Кому–то приходится это делать.

Гагатовые глаза разглядывали ее.

— Ты начинаешь по–новому смотреть на нас.

— Почти то же самое сказал мне твой Горный Сокол.

— Я рада, — негромко ответила правительница долины. — Это означает, что у него еще есть надежда на будущее.

— Это значит также, что он по–настоящему беспокоится о твоих людях. И о тебе тоже. Он считает, что ты работаешь слишком много.

Уна фыркнула.

— Не заметила, чтобы он себя щадил! — Глаза ее снова затуманились. — Я хотела бы поговорить с тобой о Морской Крепости, Пира. Как тебе у нас понравилось? — Пока сокольничий Тарлах сохраняет надежду на то, что жизнь сохранится и можно будет еще что–то создать, она не сдастся.

— Твои люди мне очень нравятся, — ответила Пира. — Ваши женщины похожи на нас, а ваши мужчины и юноши естественны и удовлетворены тем, что имеют. Уникальное положение, насколько я могу судить, и достойное зависти. Я бы с большой осторожностью приглашала сюда мужчин из соседних долин, хотя ваши женщины и нуждаются в мужьях. Теперь мало кто согласится возвращаться к прежней жизни.

— Труднее понять твоих наемников. Они никогда не теряют вежливости и хорошо сработались с твоими людьми, но они еще не ваши товарищи, пока еще нет.

— Конечно нет, но разве можно было ожидать большего за такое короткое время?

— Я не виню их, госпожа. Я сама не ожидала бы от них этого и даже не поверила бы тому, что вижу здесь ежедневно.

— Остальное тоже придет, конечно, если мы выживем. — Уна печально покачала головой. — Время интересное, конечно, но я знала, что меня ждет, когда нанимала их.

— Правда?

— Ну, конечно, не все, — ответила она с улыбкой. — Я не думала, что они останутся с нами так надолго или что станут нашими постоянными соседями. — Она распрямилась. Тарлах вопросительно смотрел на нее, как будто хотел поговорить, поэтому она попрощалась с Пирой и направилась к нему.

***

Бреннан приветствовал правительницу долины, потом ушел. Тарлах улыбнулся, когда они остались одни, и Уна видела, что он доволен тем, как продвигается работа.

— Мы опередили твои расчеты, Горный Сокол, — с такой же удовлетворенностью сказала она.

— Да, госпожа.

Она провела взглядом вдоль стены.

— Закончена?

— Да. Остается немного выправить платформу, но ничего существенного.

— Значит я могу отводить своих людей, тех, кто не будет сражаться. Они заберут с собой остатки имущества.

Тарлах кивнул.

— Как можно быстрее. Невозможно отблагодарить тебя за то, что ты сделала. Мои товарищи не сделали бы и половины без помощи твоих людей, и только ты могла с ними справиться. Этого одного достаточно, а ты еще организовала и отход на высокогорья.

Она серьезно посмотрела на сокольничего.

— Тебя удивляет, что я оказалась способной на это? — негромко спросила она.

— Нет, госпожа, — после недолгой паузы задумчиво ответил наемник, — больше не удивляет. Ты наследница, и твои обязанности, умение брать на себя ответственность — это у тебя врожденное. И тебя к этому готовили. — На его губах появилась улыбка. — Но это не уменьшает моей благодарности.

— Рада это слышать, — с легким вздохом ответила Уна. — Я не чувствую себя очень уверенной, когда думаю о том, что нас ждет.

— Ты справишься со своей частью, У на из Морской Крепости. Может быть, одинокий воин перед битвой и чувствует себя спокойным и сильным — если такие дураки существуют, но тот, на ком груз ответственности, такого никогда не испытывает. С того момента, как мы узнали об угрозе, я боюсь за свой отряд.

Она посмотрела ему в глаза и увидела, что он не просто успокаивает и утешает ее.

— Спасибо за эти слова, — негромко сказала она. — Думаю, в предстоящие дни я часто буду их вспоминать, когда меня начнет оставлять храбрость.

— Все мы будем опираться на воспоминания, госпожа.

Уна опустила глаза, чтобы скрыть выражение жалости.

Она никогда не поймет, как эти наемники выдерживают свой образ жизни, постоянную опасность, постоянные утраты и угрозу утрат. Когда–то она считала их черствыми и поддерживающими только самый поверхностный контакт с окружающими. После знакомства с Тарлахом она поняла свою ошибку и теперь знала, что сокольничьи глубоко привязаны друг к другу, и содрогалась в глубине души, думая о том, что означает предстоящее столкновение для человека рядом с ней. Удивительно, как он мог так мягко и мудро обращаться с ней. Он прекрасно понимает необходимость вселять уверенность, что–то оставлять в резерве и использовать его, когда вокруг воцарится ужас.

Она положила руку ему на руку, слегка прикоснулась.

— Не будь слишком сильным, Горный Сокол. Необходимо, чтобы ты и мы отдавали все, что сможем. Позволь нам, позволь мне разделить твою тяжесть в том, что нас ждет.