За два года, что вы здесь работаете, — сказал Найперс, — дела фирмы идут в гору.

Пендрейк рассмеялся.

— Опять твои шуточки, Найперс? Что ты имеешь в виду, говоря о двух годах. По мне так, я здесь уже столько, что успел состариться.

Найперс кивнул узколобой и мудрой головой.

— Я знаю, каково это, сэр. Постепенно все остальное становится смутным и нереальным. Возникает чувство, что кто-то другой прожил ту, прошлую жизнь. — Он повернулся. — Ладно, я оставляю вам для подписания контракт с «Уинтропом».

Пендрейк наконец отвел взгляд в сторону от гладкой поверхности дубовой двери, за которой исчез старый клерк. Он покачал головой, сначала удивленно, потом с досадой на себя. Однако, садясь за стол, он усмехнулся.

«Что-то старый мистер Найперс расчувствовался сегодня утром. За два года, что вы здесь работаете… Посчитаем, сколько лет я являюсь управляющим компании „Несбитт“? Посыльным стал в шестнадцать лет — это было в 1956 году, младшим клерком — в девятнадцать, потом старшим клерком и наконец управляющим. Когда в 1965 году началась война с Китаем и мне был предоставлен бессрочный отпуск. Вернулся я в 1968 году и с тех пор работал на этой должности не покладая рук. Время мчалось, словно подгоняемое устойчивым северным ветром.

Сейчас 1975 год. Гм-м! Шестнадцать лет работы в фирме, не считая войну — и из них семь в качестве управляющего. Откуда следует, что в этом году мне исполнится тридцать пять».

Пендрейк помрачнел, внезапно почувствовав раздражение. Что заставило Найперса сказать эти слова: За два года, что вы здесь работаете… Эти слова как бы что-то замкнули в его сознании, и он полуавтоматически нажал кнопку на своем столе.

Открылась дверь, и вошла белолицая сухопарая женщина лет тридцати пяти.

— Вы звонили, мистер Пендрейк?

Тот сразу не ответил, колеблясь, он начал чувствовать себя дураком, слегка удивляясь своей вспышке гнева.

— Мисс Пирсон, — сказал наконец он, — сколько лет вы работаете в компании «Несбитт»?

Женщина пристально посмотрела на него, и слишком поздно Пендрейк вспомнил, что в эти дни агрессивной женской эмансипации работодатели не задают служащим-женщинам вопросов, которые могут рассматриваться как не относящиеся к делу.

Через несколько секунд глаза мисс Пирсон утратили суровость, погас враждебный огонек, и Пендрейк задышал спокойнее.

— Пять лет, — резко бросила она.

— Кто нанял вас на работу? — заставил себя задать этот вопрос Пендрейк.

Мисс Пирсон пожала плечами, видимо, этот вопрос вызвал в ней какие-то ассоциации. Однако голос ее прозвучал как обычно ровно:

— Ну, разумеется, мистер Летстоун, он тогда был управляющим.

— Да, — согласился Пендрейк.

Он едва не заметил, что уже пять лет, как он главный управляющий, но вовремя сдержался, главным образом потому, что мысли, которые вызвали эти слова, были совершенно неопределенными. В его мозгу образовалась пустота, но он оставался относительно спокойным. Наконец появилась мысль, логическая и четкая. Он произнес спокойным тоном ее вслух:

— Пожалуйста, принесите мне личные дела персонала за 1973 год.

Она принесла книгу и положила ее на стол. Когда она ушла, Пендрейк открыл толстый том на разделе: «ЖАЛОВАНЬЕ за декабрь месяц» и нашел запись: Джеймс Пендрейк, главный управляющий, 3250 долларов.

В ноябре — та же история. В нетерпении он пролистал книгу сразу на январь. И прочитал:

Два года! За два года, что вы здесь работаете…

Нечитаный контракт с «Уинтроп» лежал на дубовом столе. Пендрейк встал и прошел к огромному окну из витринного стекла, украшавшему угол его кабинета. Он подумал о том, что привык считать себя одним из тех счастливчиков, которые своим упорным трудом добивались руководящих постов в компаниях и занимали соответствующее положение в низших ступенях иерархической лестницы класса с высокими доходами.

Пендрейк угрюмо покачал головой. Не было этих годов упорного труда. И поэтому оставался вопрос: каким образом он получил отличную работу с высокой заработной платой в фирме с такой великолепно отлаженной организацией, где ему приходится иметь дело с богатыми клиентами? Жизнь текла без забот, милая и приятная, как глоток чистой холодной воды, одним словом — идиллия, просто-таки образец счастливого существования.

И вот на тебе…

Как человеку узнать, чем он занимался в предшествующие тридцать один год своей жизни? Но кое-что, самое простое, Пендрейк может проверить перед тем, как приступить к действиям. Приняв внезапно решение, он вернулся к своему столу, взял диктофон и начал:

— Министерство обороны, архивный отдел, Вашингтон, округ Колумбия. Убедительно прошу вас, пожалуйста, как можно скорее вышлите мне копию моего послужного списка во время войны с Китаем. Я проходил службу в…

Он затем подробно перечислил все подробности своей жизни, постепенно набираясь уверенности. Все главные факты отлично сохранились в его памяти. Настоящая армейская жизнь, сражения — они казались чем-то далеким, неясным. Но он точно помнил, что было путешествие в Канаду с Анреллой, которое они совершили прошлым летом. Сейчас это было, не более чем смутным воспоминанием, и лишь отдельные проблески подтверждали, что все это действительно происходило с ним.

Вся его жизнь оказалась процессом забывания своего прошлого.

Второе письмо он направил в службу регистрации актов гражданского состояния в родном штате.

— Я родился, — диктовал он, — в городе Кресцентвилль первого июня тысяча девятьсот сорокового года. Пожалуйста, переправьте мне как можно скорее мое свидетельство о рождении.

Он позвонил мисс Пирсон и передал ей записанные сообщения.

— Проверьте правильность этих адресов, — коротко проинструктировал он ее. — Я полагаю, там должны быть незначительные изменения. Выясните, какие именно, вложите формы запроса на оплату услуг и отправьте оба письма авиапочтой.

Он был доволен собой. Не стоит зря волноваться обо всем этом. В конце концов, он-то здесь, работает, крепко сидит на своем месте, и думать он не разучился. Нет причин для беспокойства, и уж тем более лишним было бы позволить другим заметить, что он попал в непростое положение. В свое время эти письма дойдут до адресата, и уж тогда можно будет подумать о дальнейших действиях…

Пендрейк взял контракт с «Уинтропом» и начал читать его.

Через двадцать минут он в шоке осознал, что большую часть этого времени он провел, пытаясь вспомнить, что же он делал с сентября 1973 года. Ведь именно в этом месяце американцы высадились на Луну, через три года после русских. Пендрейк вспомнил заголовки в газетах. Он не сомневался. Он действительно видел их. Он может рассматривать сентябрь, свой первый месяц работы в компании «Несбитт», если верить записям в разделе «Жалованье», как последующую часть своего предыдущего существования.

А как насчет августа? В августе начались международные дрязги, которые почти что разрушили единство мощного союза женских организаций. И какие же тогда были заголовки в газетах? Пендрейк напряг свою память, но так ничего и не смог вспомнить. Он подумал: «А как насчет первого сентября? Если между августом и сентябрем проходит линия раздела, тогда, возможно, первый день сентября приобретет особое значение?» Как раз в то время, как смутно припомнилось ему, он болел.

У него в памяти совершенно не отложился тот первый день сентября. Предположим, он позавтракал. Предположим, он, получив один из долгих прощальных поцелуев Анреллы, отправился в офис. Его мысль замерла на половине, словно птица, подстреленная на лету. «Анрелла! — мысленно воскликнул он. — Она должна быть там и 30 августа, и 29, и в июле, июне, мае, апреле, и так далее, так далее, так далее…»

Но ничто, ни один факт не всплывал в его памяти, который подтверждал бы то, что они женаты много лет, как, впрочем, и все ее поведение в сентябре.

Откуда следовало, что… Анрелла знает!

Эта догадка обладала эмоциональными ограничениями. Его мечущийся в любопытстве мозг в момент осознавания этой мысли попался в сети более рассудительной логики и немного успокоился. «Итак, Анрелла знает. Ладно, она и должна знать». Он, очевидно, здесь уже много лет. И случившееся изменение произошло в мозгу у него, а не у нее.

Пендрейк посмотрел на настенные часы: без пятнадцати двенадцать. Уже пора ехать домой на обед. Обычно он обедал в городе, но он хотел срочно получить нужную ему информацию.

Когда он направился к лифту, в коридоре стояло несколько привлекательных женщин. Они столь внимательно разглядывали его, что, почувствовав этот взгляд, Пендрейк отвлекся от своих сумбурных мыслей, повернул голову и посмотрел на них.

Одна из женщин говорила что-то в небольшое блестящее на ее запястье устройство. Пендрейк с интересом подумал: «Чудо техники — вмонтированное в браслет радио».

Потом он оказался в лифте и на время спуска забыл об этом незначительном факте. Когда он вышел из лифта, то заметил, что в вестибюле и перед входом тоже стоят женщины. К обочине дороги припарковано с полдюжины автомобилей, и за рулем каждой из них сидит женщина-водитель. Через несколько минут улицы заполнятся торопящимися на обед толпами, но сейчас, кроме этих женщин, почти никого и не было.

— Мистер Пендрейк?

Тот повернулся. К нему обратилась одна из молодых женщин, что стояли прямо перед входом — стройная, по-спортивному подтянутая, но со странно напряженным выражением лица.

Пендрейк внимательно посмотрел на нее.

— Да? — спросил он.

— Вас зовут Джеймс Пендрейк?

Этот вопрос вывел его из полузабытья.

— Ну да, я… Что…

— Все в порядке, девочки, — произнесла молодая женщина.

Пораженный Пендрейк увидел сверкающие на солнце пистолеты. Он не успел и глазом моргнуть, как его схватили за руки и подтолкнули к ближайшему лимузину. Он мог бы попытаться оказать сопротивление, но не стал — он не ощущал настоящей опасности. Его мозг был просто парализован, не в силах оценить происходящее. И прежде, чем способность здраво мыслить снова вернулась к Пендрейку, он оказался в машине, которая тут же тронулась с места.

— Эй, послушайте! — начал было он, но его прервала та же женщина, что обратилась вначале к нему:

— Пожалуйста, мистер Пендрейк, не задавайте вопросов. — Она сидела справа от него. — Вам не будет причинено никакого вреда — если только вы будете себя вести как послушный мальчик.

Словно желая проиллюстрировать эту угрозу, две женщины, сидящие лицом к Пендрейку на маленьких откидных сиденьях в центре лимузина, многозначительно помахали сверкающими пистолетами.

Через минуту все оставалось по-прежнему… «Значит, это не сон».

— Куда вы меня везете? — спросил Пендрейк.

— Пожалуйста, не задавайте вопросов!

В этом приказе прозвучало нетерпение, с каким отвечают на глупый вопрос ребенку. Угрюмый и разгневанный, Пендрейк откинулся на спинку сиденья и враждебным взором окинул женщин, захвативших его. Типичные «новые» женщины — в мини-юбках. Тем, что держали оружие, было уже далеко за сорок, хотя они сохранили стройную фигуру. Их глаза горели специфическим блеском, свойственным женщинам, прошедшим курс «Уравнителя», делающего тебя равной мужчине, он был основан на использовании наркотических средств. Такой же блеск сиял и в глазах их более молодой предводительницы и девушки, сидевшей слева от Пендрейка.

Все они выглядели уверенными в собственных силах.

В этот миг автомобиль свернул за угол на длинную наклонную эстакаду. У Пендрейка было время узнать въезд в гараж отеля-небоскреба «Маккэндлес», а в следующую секунду они оказались внутри и направились к видневшейся вдалеке двери.

Автомобиль остановился рядом с ней. Пендрейк молча подчинился, когда ему махнули пистолетом выходить из машины. По пустынному коридору его провели к грузовому лифту. Лифт остановился на третьем этаже. Окруженный тремя охранницами, Пендрейк прошел по сверкающему коридору к какой-то двери.

Переступив порог, он оказался в огромной комнате, великолепно и со вкусом обставленной. В дальнем конце, спиной к огромному окну, на зеленом кресле развалился седовласый мужчина приятной наружности. Справа от него за столом сидела молодая женщина. Пендрейк едва удостоил взгляда последнюю. С широко раскрытыми глазами он наблюдал за тем, как молодая предводительница его охраны приблизилась к седовласому мужчине и сказала:

— Как вы того и хотели, президент Дейлс, мы доставили к вам мистера Джеймса Пендрейка.

Именно эти слова, столь вежливо произнесенные, помогли ему поверить в то, что он не ошибся: невероятно, но он видел человека, чье лицо он привык видеть в газетах — перед ним сидел сам Джефферсон Дейлс, президент Соединенных Штатов.