Весь январь дули завывающие зимние ветры. Пятнадцатого числа метель похоронила под белым саваном почти весь штат Нью-Йорк и Пенсильванию. Утром 16 января люди проснулись в мире, который опять стал белым, чистым, без распрей и раздоров.

В этот же день далеко на юге Хоскинс и Кри Липтон, проанализировав причины, которые привели их в Южную Америку, вылетели из Бразилии в Германию рейсом, совершающим остановки в Дакаре, Алжире и Виши.

Целью их поездки был американский штаб на Унтер-ден-Линден в Берлине. Через огромную, покрытую толстым ковром Красную комнату на втором этаже американский генерал провел их в охраняемый кабинет.

— Это, — он показал рукой, — то, что мы называем картой смерти. Здесь нанесен маршрут, проделанный вами за последние несколько недель, и карта эта представляет собой довольно любопытный документ.

Карта длиной в тридцать футов была утыкана разноцветными значками. «Едва ли это можно назвать документом», — с кривой усмешкой подумал Хоскинс. Но он ничего не произнес, просто смотрел и слушал, нетерпеливо ожидая выводов.

— Месяц назад, — начал генерал, — мы отправили грузовики во все районы Европы, находившиеся ранее под оккупацией. На каждом грузовике был установлен плакат с запросом о двигателе. Текст был написан в соответствии с полученными от вас инструкциями.

Он достал пачку сигарет и предложил их собеседникам; Хоскинс, отказываясь, слегка покачал головой и стал нетерпеливо ждать, когда его партнер прикурит. Потом генерал продолжил:

— А теперь, прежде чем я расскажу вам, чего мы добились, мне хотелось бы вкратце обрисовать ситуацию, что сложилась в данный момент в Германии. Как вам известно, метод Гитлера состоял в том, что он на все руководящие посты назначил членов нацистской партии. В Западной Германии мы давно уже избавились от этих фюрерчиков, заменив их на оставшихся в живых довоенных демократов. В Восточной же Германии Советы попытались использовать многих бывших фашистов, правильно полагая, что коммунисты и нацисты в глубине души мало чем отличаются друг от друга. Но вот чего они не приняли во внимание, так это того, что немец, более образованный, никогда в душе не будет считать обычного славянина равным себе — по крайней мере, это касается нынешнего поколения — как бы ни вдалбливали в их мозги ленинскую доктрину по национальному вопросу.

— И только когда мы сообщили Советам то, что обнаружили вы, они осознали: прямо под их носом в Восточной Германии сформировалась тайная террористическая организация, состоящая из одних немцев. После этого они дали нам возможность действовать, и вот что нам удалось выяснить: прямо сейчас немцы совершают по тысяче убийств в неделю в самой Восточной Германии и приблизительно еще восемьсот — по всей Европе.

— Каким образом это связано с информацией о двигателе и о семи пропавших ученых с семьями, тела которых мы не смогли обнаружить в США? — спросил Липтон.

— Мы взяли статистику убийств для каждого района Европы, — последовал ответ, — и после распространения запроса информации по двигателю мы день за днем следили за повышением числа убийств, исходя из предположения, что нацисты предпримут особые меры предосторожности в тех районах, где существует возможность утечки информации.

Он повернулся к обоим собеседникам с хмурой улыбкой на лице.

— И теперь со смешанными чувствами я должен сообщить вам, что число убийств на двух весьма далеко отстоящих друг от друга территориях выросло сверх всякой нормы. Это Гогенштайн в Саксонии и Латски, городок в Болгарии.

— Болгария! — озадаченно воскликнул Липтон.

Хоскинс быстро произнес:

— В конце концов, с особенной тщательностью мы всегда следили за Германией. Наверное, они поняли, что безопаснее установить межпланетные базы в районах, где проживают симпатизирующие их целям люди; ведь нет сомнений в том, что болгары больше всех пострадали от коммунистов.

Проницательные карие глаза генерала внимательно посмотрели на него.

— Совершенно верно. Мы очень осторожно обследовали оба этих района. На третий день поисков мы обнаружили прекрасно оборудованную и оснащенную шахту в Гогенштайне. Очевидно, она была поспешно покинута.

— В ходе проведенного опроса горожан, — продолжал генерал, — удалось выяснить, что ночью вблизи заброшенной шахты видели летательный аппарат, похожий на дирижабль.

— Господи милостивый!

Едва ли Хоскинс заметил, что издал это восклицание. Но спустя мгновение он вдруг понял, что прислушивался до этого к словам генерала с нарастающим нетерпением, ему хотелось перейти от слов к делу. Теперь же…

Ничего не нужно было делать. Поиски были закончены — или почти закончены. Все предварительные работы были успешно доведены до конца.

— Сэр, — заметил он с теплотой в голосе, — знаете, а вы выдающийся человек.

— Позвольте мне закончить. — Генерал широко улыбнулся. — Я еще не дошел до конца.

И он продолжал педантично:

— Мы отобрали три письма из тысяч, которые несомненно подлинные, и имеют отношение к нашему делу. Третье, и самое важное из них, было послано фрау Крайгмайер, женой человека, босса болгарской националистической партии в Латски в течение трех лет. Оно пришло к нам прошлой ночью, когда я был уже осведомлен о вашем прибытии. Господа, — продолжал он спокойным, но твердым голосом, — к концу недели у нас будет вся информация, которую мы еще можем получить на этом континенте.

Его тщательно сформулированное обещание произвело на Хоскинса шокирующее воздействие.

— Разумеется, — закончил он, — нацисты изо всех сил постараются помешать нам получить эту информацию. Тем не менее…

К полудню 4 декабря у них были тела людей, принимавших участие в поселенческом проекте Лэмбтона. Семь пожилых мужчин, девять женщин, две девушки и двенадцать молодых парней лежали друг подле друга на холодной земле. В гробовой тишине тела поместили в катафалки и отправили в порт, откуда их морским путем доставят в Америку для погребения.

Когда катафалки скрылись из виду, Хоскинс стоял вместе с остальными среди зарослей кустов, куда их привел тучный муж фрау Крайгмайер. Дул холодный северный ветер, и люди в бронированных машинах, сопровождавшие их, хлопали в ладоши, пытаясь согреться.

Несмотря на холод, Хоскинс обратил внимание, что герр Крайгмайер сильно вспотел. «Если кто-нибудь когда-либо заслуживал петли…» — подумал он.

Но они обещали — в плакатах — деньги, безопасный переезд и максимально возможную полицейскую защиту.

Подошел генерал.

— Землекопы закончат без нас, — начал он. — Идемте. Я жду не дождусь, когда окажусь в теплом номере отеля. Там вы сможете пораскинуть мозгами над успехами, — он бросил быстрый взгляд на Хоскинса, — и неудачами.

Материала для исследований у них было не слишком много. Хоскинс молча взирал на потрескивающий в камине огонь, перечитывая перевод единственного документа, который им удалось восстановить:

— Я бы не стал, — устало заметил Хоскинс, — посылать в какое-либо патентное бюро эти записи. Боюсь, что мы зашли в тупик с этим делом о двигателе, а это значит, что надежда на скорейшее спасение Пендрейка и его жены тает на глазах. Остаток этой чепухи, — он помахал отпечатанными на машинке листками, — состоит из инженерных указаний по установке двигателя. Основная часть документа отсутствует. Похоже, в том пустом мешке, что мы держим, зияет огромная дыра.

Он поднял глаза.

— Есть какие-нибудь новости из Гогенштайна, второго центра убийств?

— Ничего, — ответил Кри Липтон. — Ясно только то, что это один из их портов для космических кораблей. Его поспешно эвакуировали перед самым нашим появлением. Они переправили свое основное оборудование, все секреты на Марс или Венеру…

Хоскинс прервал его:

— На Луну! Наверняка именно туда! Марс или Венера слишком далеки от Земли, хотя они ближе всего к ней из всех планет. Кроме того, они не решились бы показать своей молодежи, какой планетой может стать Венера (если верить тому рекламному обещанию, каким завлекали людей в участие в Лэмбтоновском поселенческом проекте). Но у немецких руководителей на уме лишь кровь и сталь — они помешаны на идее спасти Восточную Германию и добиться воссоединения своей страны. И пока это не выполнено, они заставляют низы упорно трудиться в трудных, суровых условиях и верить в лучшую жизнь в будущем. У них недостаточно было времени, чтобы установить повсюду действительно благоустроенные базы. Поэтому я считаю, что нам лучше вернуться в Америку. Там найдется работа.

Прошло три дня.

Президент Дейлс, направляясь на вертолете в Маунтинсайд, штат Калифорния, слушал Кри Липтона о возрождении немецкого духа в Восточной Германии. Липтон закончил доклад настоятельным требованием отправления экспедиции на Луну, для чего необходимо было выделить средства из федерального бюджета. Президент кивнул, полностью согласный с этими мерами.

— Да-да, — произнес он, — сделайте также и это. У нас готово к запуску несколько искусственных спутников. Мы можем ступить на Луну, даже хотя это выльется нам в астрономическую сумму. Но я смогу оправдать это тем, что средства военного ведомства будут отпущены для последнего удара по остаткам гитлеровской банды. Расконсервируйте столько ракет, сколько посчитаете нужным. Кажется, до заключения соглашения с Советами, явившегося действительно величайшим событием в истории, имевшего своей целью не довести наши страны до банкротства, мы успели произвести с десяток тысяч ракет-носителей. А они обошлись нам в кругленькую сумму. — Потом мрачно продолжил: — Те, кто сделал это открытие, не верили, что такие быки, как мы, сможем правильно его применить. И тогда, после открытия этого и вами и ими, они поддались безумию скрываемого до этого национализма. Мы живем в безумном мире, мистер Липтон.

Кэй, которая до этого слушала молча, спросила:

— Мистер Липтон, вы только что сказали, что одна из целей вашего помощника мистера Хоскинса состоит в спасении Джима Пендрейка и его жены от нацистов на Луне?

— Да. — Крупный мужчина, похоже, удивился этому вопросу.

Возникла пауза. Президент и его секретарша обменялись быстрыми взглядами.

— Поподробнее расскажите нам об этом, — наконец попросил президент Дейлс.

Липтон так и сделал.

— В ходе расследования исчезновения миссис Пендрейк, — сказал он в конце, — выяснилось, что в поместье совершил посадку какой-то самолет и что она улетела на нем. Все: записка, оставленная ею, ее поведение при отъезде, то, как самолет взлетал в воздух, указывало на то, что ее похитили и что похитителями были люди, владеющие именно этим особым типом летательных аппаратов.

Глава исполнительной власти страны повернулся к Кэй.

— Ты можешь дать мне объяснение тому, что информация об исчезновении миссис Пендрейк так никогда и не дошла до меня?

Женщина пожала плечами.

— Миллионы различных данных приходят в Пентагон. И только крошечная часть из них передается в Белый Дом.

Президент Дейлс поджал губы.

— Ладно, будем считать, что миссис Пендрейк была увезена на Луну. Но почему вы думаете, что мистер Пендрейк тоже совершил это путешествие?

Липтон рассказал о послании миссис Пендрейк, из которого следовало, что ее муж отправился в башни Лэмбтона.

— И поскольку, — сказал он в конце, — как мы выяснили, она была схвачена восточно-германской тайной организацией заговорщиков, мы можем предполагать, что и Пендрейк был схвачен либо убит. В первом случае его также могли увезти с планеты. Мистер Хоскинс лично заинтересован в благополучии Пендрейков. Он служил с Пендрейком в одной и той же эскадрилье в Китае.

Президент Дейлс, который также был лично заинтересован в благополучии Джеймса Пендрейка, кивнул.

Документы, в которых содержался приказ вооруженным силам тайно подготовиться к вторжению на Луну, был подписан переодевшимся президентом в крошечном кабинете гостиницы в городке Маунтинсайд.

После ухода Липтона Кэй произнесла:

— На многие вопросы так и не были даны ответы. Если Пендрейк доставлен на Луну, то каким образом он сбежал от немцев? И как он возвратился обратно на Землю?