Он поднялся над вершиной скалы, продвигаясь на самой большой скорости, на которую ему хватало сил, чтобы избежать этой зловещей летающей твари. Тело монстра извивалось и изгибалось легко, как у змеи. Он не отставал от Фарри, а постоянно летел чуть выше параллельным курсом. Затем из его чудовищной пасти вырывался язык пламени, после чего тварь зависла в воздухе над жертвой, словно выбирая направление, откуда напасть на Фарри, а между ними осталось расстояние в две длины его туловища. Фарри весьма удивляло, почему чудовище медлит расправиться с ним. Фарри резко вскинул голову, чтобы убрать со лба прядь волос, мешавшую как следует разглядеть, что же все–таки преследует его.

И тут снова могучий мысленный поток овладел его разумом с такой силой, что его тело даже вздрогнуло, ибо послание стало четким, и теперь он коротко и еле слышно выдохнул:

— Дартор! Дартор! — вырвались из него слова. Однако на этот раз обрывок воспоминаний не явился очень быстро.

Больше Фарри не пытался удрать, но в то же время постоянно следил за угрожающим объектом. Неужели это?.. Ну, конечно же, это был он!

— Дартор, варж! — и, с силой взмахнув крыльями, Фарри вознесся еще выше, а потом описал небольшой круг, чтобы оказаться с монстром лицом к лицу.

Существо снизило скорость. Оно устремилось на север, хотя продолжало пристально рассматривать Фарри своими оранжевыми глазами.

— Дартор, варж! — громко закричал Фарри, как кричит тот, кому удалось подчинить себе воплощение ужаса неизвестной планеты и кто теперь мог воздействовать на него всей своей волей.

Тварь пронзительно закричала, размахивая хвостом раза в три длиннее его тела. Из пасти снова вырвалось пламя, напоминающее огромный костер. Теперь чудовище не уходило от Фарри по спирали, а лишь, изменило линию полета так, чтобы лететь с ним в тандеме, не отставая.

Фарри тотчас же отправил мысленное послание:

— Дартор, слуга, твоя охота — не в моей тени! — К его удивлению, эти слова явились к нему именно в том виде, как он отправил их этому существу, с интонациями обращения к тому, кто должен повиноваться. После этой беззвучной речи он получил смутное изображение: Дартор устремился за чем–то летящим, неистово размахивая крыльями, тогда как за ним летел еще кто–то, державший в руке сверкающий прут. Он сам! Нет, этого не может быть… Это не он, а кто–то похожий, для кого Дартор вылетел как охотник. И все же первые страхи Фарри не успокоились окончательно. Ведь не он управлял этим существом. Тогда почему он знал его и боялся его близости?

Несколько мгновений он ничего не делал. Дартор летал как–то странно, рывками и петляя, и постоянно не сводил взгляда с Фарри. Что–то коварно–зловещее чувствовалось в этом взгляде, и еще создавалось впечатление, что с каждой петлей чудовище все более срывается с неба, а через секунду–две вообще лишится своего зыбкого управления.

Сейчас они находились в чаше долины. С вершин на корабль наползали мрачные тени. Фарри направился к горе, которую увидел первой, когда ступил на эту неведомую планету. И тут он вздрогнул от пронзительного вопля, который, казалось, издали сами скалы. Едва его нога коснулась горы, он взглянул вверх и увидел преследовавшего его монстра, размахивающего хвостом, извивающегося изящным туловищем и машущим крыльями по воздуху, словно он пытался заставить Фарри броситься обратно в полет. Чудовище продолжало при этом неистово размахивать крыльями и издавать пронзительные крики.

В этих попытках чувствовалась страшная ярость и жажда нападения. Передние лапы чудовища с устрашающими когтями вытянулись, точно желая разорвать в клочья воздух. Тут Фарри ощутил рядом какое–то движение. Он увидел Ворланда, тот уже расстегнул кобуру станнера и приготовился стрелять.

— Нет! — что есть мочи заорал Фарри, стараясь отвести в сторону уже прицелившуюся руку. — Дартор… стражник… — он попытался собрать воедино ничтожные обрывки знаний. — Он боится… тебя!

Он понял, что сказал правду. Воздушная тварь сосредоточила взгляд желтых глаз на Ворланде и изрыгнула пламя.

— Ему нельзя находиться здесь, — произнес Фарри и снова понял, что это — правда. Он не видел вздымающейся стены волнистого тумана, и все–таки существовал какой–то невидимый барьер, хотя сам Фарри не чувствовал его, когда летел, ибо этот барьер препятствовал только другим созданиям. В этот момент, снова издав пронзительный вопль, летающий монстр снова совершил нечто вроде нападения.

Ворланд вскрикнул. Хотя станнер задрожал в его руке, он не выронил его, хотя и упал на колени. Фарри почувствовал, что его задело краем невидимого удара, но не от Дартора — тварь всего лишь освободилась от того, что снедало ее.

«Я называю имена… Фрагон, Властелин Теней». — Фарри почувствовал страшную боль в запертом мозгу и едва не послал это же сообщение скорчившемуся неподалеку Ворланду. — «Я называю имена», — повторил он с трудом. В голове возник сумасшедший вихрь цвета, препятствуя его мыслям и пытаясь заглушить его разум, чтобы, подобно повязке на глазах, не позволить увидеть то, происходит.

— Фрагон… Фрагон… — пропел он вслух, стараясь четко обратиться к летающему существу. — Фрагон, — повторил он и снова нараспев продолжил: — Во имя небесного хранилища, во имя трона, во имя зеленого и серебряного червя, я называю имя — твое имя!

Тварь на вершине скалы скорчилась и соскользнула вниз, словно схваченная чьей–то гигантской рукой. Снова послышался пронзительный крик, но по–видимому его перекрыла адская боль. Ворланда трясло, его лицо неестественно вытянулось, но он поднялся, хотя станнер остался лежать на густой зеленой траве у его ног.

Новая сила наполнила Фарри. Он ощутил прилив такой мощи, какой никогда раньше не ведал. Он широко раскрыл крылья и поднял над головой руки, сжатые в кулаки.

— Убери отсюда свою Тень, Фрагон! — с каждым словом высказанные им мысли становились громче и требовательнее. — Отзови Дартора, Фрагон! А здесь тебе не будет пищи!

Тотчас же сумятица от мысленного послания существа стала утихать. Но тварь все еще нависала над ними, держа голову ниже своего свернутого спиралями туловища. Фарри понимал, что даже на расстоянии чудовище, пристально наблюдающее за ними, все лишь инструмент кого–то еще, кого–то, кто был начеку, очень осторожен и, пребывая в неистовой ярости, еще не решался вступить в сражение. Затем существо, извиваясь всем телом, захлопало крыльями, которые понесли его на север, где над грядою вершин клубился плотный туман, скрывая собою то, что могло ожидать их впереди.

Фарри, крепко взяв Ворланда за плечо, помогал космонавту подняться, когда тот наклонился, чтобы поднять станнер — для того лишь, чтобы вложить его в кобуру. Потом Ворланд взглянул на своего спутника.

— Что это было? Оно могло бы убить?..

Фарри отрицательно покачал головой, провел ладонью по лбу, чтобы покончить с сильнейшей головной болью и беспорядком в мыслях. Он знал… знал… но знал что и почему? В эти мгновения он не мог привести в порядок мысли и рассортировать их в нужном виде. Сперва был какой–то контакт, а теперь — сплошная пустота, абсолютное отсутствие мыслей.

— Я… не знаю… — дрожащим голосом произнес он. Мысли беспорядочно носились в голове, а сам он ощущал головокружение. Боль же, истязавшая его на протяжении этой атаки, осталась, однако теперь не замечал ее, словно она затаилась где–то глубоко внутри.

— Но ты же назвал его, — сказал Ворланд. — И еще назвал второе имя — Фрагон…

Фарри затрепетал, а после услышал еще один голос. Этот голос говорил, но не вторгался в то самое место, где его мучила все больше возрастающая боль в мозгу.

— Этот Фрагон — могущественная ментальная сила, — услышал Фарри и увидел подошедшего к ним Зорора. Тот смотрел прямо на Фарри. — Итак, мой маленький брат, твой мысленный барьер все еще крепок? — Он вытянул руку и ласково оттащил пальцы Фарри с его ноющего лба, потом надавил своим пальцем Фарри на голову в том же самом месте.

Это было подобно живительному глотку влаги, поднесенному к пересохшему рту: от этих легчайших прикосновений Фарри ощутил приятный холодок.

— Я ни разу не был здесь прежде, — вслух проговорил Фарри, — и все же я знаю!

Он почувствовал, как Ворланд подошел к нему вплотную, а потом Зорор снова заговорил:

— Что тебе известно, мой маленький брат?

— Эту землю… или ее часть! — вскричал Фарри, указывая не в сторону долины, а туда, что лежало за ее пределами. Потом он посмотрел на Зорора, по–прежнему разглядывающего его. Ему было очень трудно уловить какое–либо выражение на этом чешуйчатом лице, настолько отличающемся от гуманоидов, однако он осознал, что теперь обычный интерес закатанина стал остро направленным, как луч, подобно смертоносному языку Дартора, жалящим с такой же силой.

Он мгновенно закрыл глаза в надежде закрыть двери от невысказанного зондирования собеседника. При этом Фарри не покидало чувство, что Зорор страстно ожидает от него ответа.

— Где ты побывал, брат мой? — Фарри и не заметил, как Майлин тоже появилась здесь. Ее пальцы указывали на Фарри.

— Там, наверху, — тупо ответил Фарри, показывая на скалы, обрамленные драгоценными камнями. Ему хотелось хоть немного отдохнуть, успокоиться или хотя бы суметь избавиться от беспорядочных мыслей, носившихся в голове. — Там широкая, очень широкая долина. — Он ткнул пальцем на запад. — А там — животные… думаю, что это — животные. Потом там есть что–то похожее на дорогу, изрытую колесами тяжелых повозок. Потом… — он в беспомощном жесте поднял обе руки, — и еще там туман… стена…

Он попытался описать природу этого препятствия, и едва он закончил, как Зорор его спросил:

— Почему ты покинул нас, мой маленький брат?

Фарри ответил правду:

— Я услышал… призыв. И мне пришлось ответить на него.

— Ну и… — настойчиво вопрошал Зорор.

— Как только появилась стена, призыв пропал.

— Возможно, он пропал, когда в том месте появился Дартор? Возможно, — предположил Ворланд, — ты не смог ответить достаточно быстро? И этот импульс, что побудил тебя на твои действия, стал не очень сильным…

— Нет! — резко перебил его Фарри. Он слегка изменил позу, чтобы повернуться лицом к северу, где в небе скрывалась высочайшая вершина, похожая на палец. Теперь ее не было видно совершенно. — Они не такие!

— Кто они? — тихо и мягко осведомилась Майлин. Сейчас она не пыталась вступить с ним в мысленную связь, и за это Фарри был ей очень благодарен.

— Там… — Тут он посмотрел на руки, а потом с усилием поднял свой сапог. Саленж рос здесь густо, но он был притоптан, и поэтому Фарри хорошо видел Тоггора. Он наклонился, схватил смукса и крепко прижал его к себе. Во всем этом запутанном лабиринте отвратительных обрывочных воспоминаний Тоггор остался реальным, живым, и поэтому Фарри держался за него, как за подобие якоря. И он начал убаюкивать смукса, наслаждаясь чувством близости этого крошечного живого комочка. — Это приходит ко мне только обрывками. Когда я думаю, мысли доставляют мне боль, — медленно произнес он. — Но я уверен, что здесь существуют две силы, которые исключают одна другую. То есть, они не срабатывают вместе. Фрагон — не просите меня рассказать, откуда мне это известно и кто или что носит это имя — управляет туманом… и шпионами, рыщущими по этой земле. Дартор создает видения о том, что происходит на земле, если пробираться сквозь туман. Мне кажется… — он нахмурился, и смукс чуть–чуть зашевелился, будто Фарри слишком сильно нажал ему на спинку. — Мне кажется, что за туманом есть нечто… кто или что… в общем, это и призывало меня. Оно сейчас находится в громадной опасности и нуждается в помощи.

— И Фрагон всячески мешает ему получить эту помощь, не так ли? — поинтересовался Ворланд.

Фарри кивнул.

— Только я не сумел бы пройти сквозь туман… потому что это стена. И наверное существует еще одна, поскольку Дартору не удалось добраться до нас. Две… две силы… — прошептал он.

Фарри посмотрел на Майлин и увидел знакомое в ее взгляде. Она явно к чему–то прислушивалась. Леди Майлин всегда выглядела так, когда пыталась войти в контакт с кем–нибудь из животных или птиц. С подобными существами она провела всю свою жизнь.

Зорор с Ворландом тоже наблюдали за Лунной Певицей. Солнце опускалось, повсюду кружились серые тени. Солнце уже почти скрылось за скалами, на которые они не смогли бы взобраться. Руки женщины начинали вбирать в себя энергию и порозовели. Фарри подумал, что она сейчас применяет свое могущество в полную силу, подобно тому, как применяла его возле хранилища тайных знаний ее народа, чтобы уничтожить опасность, оставшуюся со времен до того, как тэссы превратились в скитальцев по земле планеты, которой некогда безраздельно владели.

И она начала тихо напевать; этот еле слышный звук проникал в Фарри, в то время румянец покрывал ее кожу, становясь все сильнее и сильнее.

Майлин открыла глаза.

— Да, там что–то есть. И оно не дает нам возможности для каких–либо поисков. О моем народе оно не знает. Но ему известно… о нас. Оно… — Она не закончила фразу, и ее руки опустились. Впрочем, скорее ее руки указывали на склон холма, на котором все они стояли.

Фарри затаил дыхание, услышав шипение Зорора. А потом прямо под ними, там, где они стояли!.. Словно бы что–то тяжело пробивалось к ним прямо через скалы.

Фарри импульсивно схватил Майлин за пальцы. Он понимал, что это нечто, разбуженное ото сна, настроено отнюдь не дружественно. Затем осмелился потрясти Майлин за руку, словно пытался сбросить с нее оковы оцепенения. Наконец она обратилась к Фарри:

— Что явилось на мой призыв?

Где–то внутри его сознания на короткое время открылся источник, помогший ему ответить; причем он был полностью убежден, что все это — правда.

— Шестой защитник Хар–ле–дона. Тот, кто должен пробудиться в последние дни Долгого Пути, больше не связанный клятвой ни с одним властелином, но постоянно связанный тьмою… — закричал Фарри и, запрокинув голову, посмотрел в вечернее небо. Там не было ни одного крылатого существа, равно как не слышно было волнующей сердце песни, призывающей к бою.

— Для нас не настал день тьмы, и все же это еще не рассвет! — Эти слова он прокричал не на обычном торговом языке, а на каком–то другом, но почему–то знакомом ему.

Первым начал действовать Зорор. Его чешуйчатые руки обхватили плечи Майлин, и она, ведомая им, легко сбежала с вершины холма, в то время как Ворланд спускался большими прыжками, и очень скоро между ними и холмом оказалось приличное расстояние.

— Фарри! — одновременно с Зорором крикнул он. Однако тому показалось, что они остались где–то позади, а вокруг росла пышная трава, цепляющая его за ноги с такой силой, словно желала задержать его. А еще что–то прикоснулось к его сознанию — правда, очень слабо. На этот раз Фарри ощутил не боль, а скорее холод, распространяющийся по его телу. То, что исследовало его, по–видимому, не полностью пробудилось, еще не могло действовать в полную силу…

Собрав все свои силы, Фарри отражал нападение и неистово защищался. Он поднялся в воздух, но полетел не к кораблю, куда сперва было решил лететь… Он словно бы получил какой–то приказ, которого не мог ослушаться. Фарри приземлялся несколько раз на возвышенностях, потом, несколько секунд отдохнув, взлетал опять. Его снова охватило навязчивое желание пересечь открытое пространство, перелетая с одной горы на другую, то на высокую, то на более низкую, до тех пор, пока он не очутился возле северной стены барьера из скал. Здесь он немного передохнул и, повернувшись, полетел обратно к стоянке корабля. Когда он коснулся его, то ощутил такую свободу, какой еще не ощущал с тех пор, как они приземлились. Он сам не мог понять, что вынудило его совершить этот полет. Сложив крылья, он стал пешком подниматься по трапу, по пятам тех, кто уже проследовал в этом направлении. Ему не хотелось оглядываться через плечо, чтобы посмотреть, претерпел ли какие–либо разрушения холм, потревоженный снизу.

Он обнаружил остальных в пилотской кабине. Зорор держал считывающее устройство, его глаза быстро бегали по маленькому экрану, много меньшему, чем его узкая ладонь.

— Люди с Холмов, — почти прошипел он, как делал всегда, когда пребывал в волнении. — Это очень древнее название — Люди с Холмов. А их королевства, места убежищ, как часто говорили, находятся под холмами!

— Чары.

Трое повернули головы и посмотрели на Фарри. На лицах Майлин и Ворланда чувствовалось понимание, однако глаза Зорора налились огнем.

— А–а, чары! — повторил он.

— Только не задавайте мне вопросов! — выпалил ему в лицо Фарри. Он снова схватился за голову, ибо ощутил сильнейшую боль. — Я не знаю, откуда взял эти слова… И не знаю — почему…

— Это не вопрос, — продолжал Зорор. — Скорее — часть легенды о «маленьких людях». Во многих рассказах и их обрывках, что собирались с планет, в свое время колонизированных древними терранами, есть такие маленькие разрозненные фрагменты. Одна из этих историй, рассказываемая сотни и сотни раз, состоит из двух основных частей. Первая часть гласит о том, что у Людей с Холмов (и это название вполне соответствует их сущности, мой маленький брат) бывает разный темп течения времени. Когда смертный мужчина или женщина находились у них, то, вполне могло статься, что для них одна ночь равнялась целому году жизни, а пробыть под холмами год — означало несколько столетий для пленника или гостя из чужого мира.

Другой необычный дар заключался в чарах, позволяя им очень легко вводить в заблуждение и обманывать людей из верхнего и внешнего мира, заставляя их полагать, что они видели нечто весьма отличное от реальности. Маленькие Люди могли заплатить за услугу золотыми монетами, а затем тот, кому заплатили, обнаруживал у себя в кармане сухие листья или комья или скрученную траву. Эти люди иногда имели великолепные здания, достойные людей высокого происхождения, но тот, кто пировал с ним, мог проснуться утром не на роскошном ложе, а полуразвалившемся заброшенном хлеву. Также говорили, что если человеку почему–то удавалось распознать их иллюзию, он мог внезапно ослепнуть, если бы выдал это свое знание.

— Выходит, они всегда выступали врагами других народов? — спросил Ворланд.

Зорор почесал когтистыми пальцами нижнюю челюсть. Он немного изменил позу и теперь воззрился на скалы к северу от корабля.

— Судя по рассказам, они бывали непостоянны. Порой они могли оказать помощь непримиримому врагу, а иногда могли подвернуть жесточайшим пыткам ни в чем не повинного человека просто ради развлечения…

— Иными словами, — проговорил Ворланд, выслушав закатанина, — они очень похожи на нас — если не считать того, что пользовались оружием, которым мы не способны управлять.

— Совершенно верно, — кивнул Зорор. — Что они и попытаются сделать с нами теперь — поэтому нам следует быть начеку и ждать.

— Быть начеку! — Майлин не повторила слова Зорора, а скорее сосредоточилась.

Наступил вечер. Солнце скрылось за скалами, оставив в небе увядающую розово–голубую полоску. Однако во впадине долины появился какой–то иной свет. Это свечение слабыми всполохами касалось вершин утесов и скал, словно огонь от свечи. Они распадались на всевозможные оттенки, и один цвет переходил в другой — розовый оттенок превращался в алый, то, что сперва вспыхнуло ярко–зеленым, превратилось в синий; вдали виднелись отчетливые желтые тона, малиновые, даже насыщенно–пурпурные. Только самый большой холм все же оставался прежним.

Этот свет, распускающийся подобно пышному бутону, не был подобен свету от свечи; скорее он расцветал кругами, от кромки, выстреливающей дротиками свечения, напоминающего мерцание драгоценных камней. Его цвет тоже различался и даже мог показаться застывшим серебром на заснеженном берегу, когда полная луна проплывает над ледяными кристаллами. А кончики каждого «дротика» вспыхивали то синим, то зеленым.

— Корона, — тихо проговорила Майлин.

Фарри до боли прикусил нижнюю губу и пытался успокоиться. И точно так же, как раньше его потянуло в воздух, чтобы полететь куда–то над этой неведомой планетой, другая мания охватила все его естество. Сам не зная, зачем он это сделал, Фарри вытянул руку вперед, хотя гора находилась очень далеко от него, и его пальцы машинально согнулись, будто ему захотелось схватить эту корону. Затем он покачал головой, подобно человеку, старающемуся избавиться от какого–то наваждения, и тогда его рука сложилась в кулак.

— Яд Ставера… — почти прошептал он. — Забери же это — и мир того, кто обладает им! — Потом он заговорил громче, почти вскричал, и этот вопль пронесся над расцвеченным драгоценностями пламенем. — Ты не волнуешь меня, Древнейший! Мне не нужна твоя сила! Засни же снова, Хавермут — ибо твое время еще не настало! — Он весь дрожал, трепетал, а тем временем одной рукой прижимал к груди Тоггора, который почему–то нашел себе убежище в том месте, где слились в вихре силы, борющиеся друг с другом.

Он перегнулся через металлические перила корабля, и тут из его перекошенного рта полились самые отвратительные и непристойные ругательства, которым он научился в Приграничье. Фарри проклинал корону из света, все эти ночные огни и страх, пытаясь побороть его при помощи этих проклятий.

Его слова, вырвавшиеся наружу, будто бы вобрали в себя некую силу из виднеющихся мерцающих огней. То, что он назвал Ядом Ставера, раздувалось, становясь все больше и больше, захватывая холм почти целиком, и затем Фарри увидел крест. От него исходило серебряное сияние, ускользающее дальше и дальше, опускаясь на округлые стороны холма. Это больше не походило на корону — скорее смахивало на колесо, что покатилось вниз, разбрасывая во все стороны сверкающие дротики света. Они в свою очередь превращались в круги, причем все очень похожие друг на друга.

Фарри, охрипший от крика, вцепился в перила. Ему надо всего лишь… Нет! — кричала другая часть его существа прямо ему в мозг, пробившись туда первой — ведь впереди действительно расстилается яд, который может парализовать его — ибо не было никакой короны из голубой луны, это был скорее обман, трюк, ловушка, западня, чтобы схватить недотепу! В этом он ни капли не сомневался.

Колесо вновь достигло уровня земли, обрисовав стену вокруг долины. И из него стал медленно подниматься туман…

Фарри вздрогнул. Одной рукой он крепко прижимал Тоггора, другой же шарил по воздуху, вытягивая вперед пальцы и словно бы стараясь стереть все, что видел.

Высоко над стеной долины, с той стороны, откуда наступала ночь, появилась колонна света, похожая на лазерный луч. Она быстро пробежалась по все еще горящим свечкам, а потом полностью осветила всех, стоящих на площадке корабля. Зорор закричал и упал. Радуга искр изошла от пальцев Майлин. Ворланд подхватил женщину, когда она уже падала на спину, и быстро прижал ее к себе. В это мгновение космонавт казался сильнее их всех. Однако Фарри оставался недвижим, словно эта игла света пришпилила его к пространству.

Оно пришло с севера. Фарри пристально вглядывался туда и не мог повернуть ни головы, ни глаз; он видел не всполохи света, а только то, что находилось за ними, далеко впереди. Это был балкон, расположенный на стене, а нем стояли другие — но он не мог отчетливо разглядеть ни их лиц, ни их тел, и все–таки понимал, зачем они здесь. Они хозяева этой планеты, и для них все, прилетавшие на кораблях, считались страшными врагами.