Много струн у горя на лютне,

У счастья же нет ни одной.

Жил ли кто меня бесприютней

И глубже изведал ли дно?

Я не прожил – я протомился

Половину жизни земной.

Если б верил, если б молился,

Ждал бы жизни уже иной.

Но моя озорная сила

Не склонялась перед крестом.

Не за то ли всю жизнь томила

Мысль об этом, дума о том,

Том и этом, мне недоступном…

Что имелось, то я не берег!

Слабый в вере, слабый в преступном,

Чем я стал и чем быть бы мог?

Отчего, Господь, моя сила

Не смирялась перед Твоей?

Ты был добр, и меня любила

Нина – перл твоих дочерей.

Да, любила! Теперь не знаю —

Любим я еще или нет?

Живем мы с ней порознь. Я таю.

Стал поэтом. Пишу сонет.

Но любовь разве цветик алый,

Чтобы ей лишь недолго жить?

Но любовь разве пламень малый,

Чтоб ее я мог потушить?

С этой тихой и грустной думой

Как-нибудь я жизнь дотяну.

О грядущей Ты, Бог, подумай, —

Я и так погубил одну!