Апрель, май и июнь 1944 года были посвящены подготовке двух крупных операций, одна из которых завершится полным провалом, другая – блестящим успехом.

Неудача предпринятого на юге вторжения в Румынию вызвала сильнейшее раздражение Сталина, опасавшегося, что в этом регионе его опередят британцы. Это была личная неудача Конева и Малиновского, потерпевших поражение от немецких VIII и VI армий и от последних боеспособных румынских войск. Общее для двух советских фронтов количество потерь можно предположительно определить в 150 000 человек – вдвое больше, чем у их противников. Советская историография умалчивала об этом эпизоде, к которому Жуков не имел отношения.

Предпринятая на центральном участке фронта операция «Багратион» стала самым страшным поражением в истории германской армии. Перед группой армий «Центр», которой командовал бесцветный фельдмаршал Буш, стояла невыполнимая задача: 47 дивизиями, из которых только 4 были танковыми или механизированными, удержать фронт протяженностью 1100 км. Эти дивизии были разбросаны по четырем армиям: III танковой, IV, IX и II полевым – тем же самым, с которыми Жуков сражался под Москвой в 1941 году, а затем в 1942-м. Еще более опасной для немцев была конфигурация линии фронта, образовывавшей выпуклую полудугу, на севере которой стоял 1-й Прибалтийский фронт, а на юге – 1-й Белорусский: их исходные позиции, в случае наступления, были идеальными для проведения операции на окружение. Гитлер отказывался санкционировать любой отвод войск, ссылаясь на наличие сильных укреплений на нынешних позициях, особенно вокруг городов Витебск, Орша, Могилев и Бобруйск.

В своих «Воспоминаниях» Жуков утверждает, что 22 апреля, в 17 часов, находился в кабинете Сталина, где обсуждал операцию «Багратион». Он представляет дело таким образом, что создается впечатление, будто он является автором идеи плана операции. Но он определенно не был единственным родителем «Багратиона». С одной стороны, мы не находим в журнале посещений кремлевского кабинета Сталина записей о посещении его Жуковым в период между 16 февраля и 25 мая. С другой стороны, в своих мемуарах он дает ценную подсказку, опровергающую его предыдущее утверждение: «В самолете на пути в Москву, изучая последние данные с фронтов, я еще раз пришел к убеждению в правильности решения Ставки от 12 апреля 1944 года, в котором одной из первоочередных задач на лето 1944 года ставился разгром группировки немецких войск в Белоруссии». 12 апреля, между 16:25 и 20 часами, Сталин принял только двух военных: Антонова и Штеменко. В своих воспоминаниях последний приписывает авторство «Багратиона» Генштабу: «Разработка общего оперативного замысла, а затем и плана действий в летней кампании 1944 года велась в Генеральном штабе на основе предложений командующих фронтами, которые знали обстановку до деталей».

Он называет только двух командующих фронтами, которые внесли некоторый вклад в разработку плана: Рокоссовского и Жукова; о втором сказано так: «Г.К. Жуков, назначенный к тому времени на должность командующего 1-м Украинским фронтом… также прислал свои соображения о дальнейших наступательных действиях». Василевский относит зарождение замысла «Багратиона» к марту и в числе его создателей называет Генштаб, то есть тандем Антонов – Штеменко, Жукова, Рокоссовского и себя самого.

Штеменко сообщает наиболее связные и наиболее интересные сведения. По его рассказу, Рокоссовский отстаивал идею двойного удара, наносимого силами одного лишь 1-го Белорусского фронта, которым он командовал. Первый удар, наносимый левым флангом, был нацелен на Брест и далее на Белосток с целью отрезать германским войскам пути отступления на запад; второй удар предлагалось наносить из Рогачева на Минск. Но фронт Рокоссовского занимал позиции в плохо проходимых Припятских болотах, поэтому его план был отвергнут из-за сложностей со снабжением. Жуков расширил масштаб операции, предложив включить в нее 1-й Украинский фронт, который должен был нанести удар на Львов, а затем продолжить наступление в направлении Сандомира в Южной Польше и там создать плацдарм на Висле. В его предложении мы находим черты плана упреждающего удара, представленного Жуковым Сталину в мае 1941 года. На основании содержавшихся в этих предложениях идей Антонов и Штеменко напряженно трудились с 15 апреля по 15 мая, разрабатывая планы операций-близнецов: «Багратион» и Львовско-Сандомирской. Затем план был исправлен с учетом критических замечаний и представлен на рассмотрение высшего командования Красной армии во главе со Сталиным: Жуков, Василевский, Антонов, Штеменко, Воронов (артиллерия), Федоренко (бронетанковые войска). Рассмотрение плана продолжалось с 25 мая по 2 июня. 31 мая Сталин предложил Жукову и Василевскому поделить обязанности представителей Ставки. Второй выбрал роль координатора действий 1-го Прибалтийского (Баграмян) и 3-го Белорусского (Черняховский); Жуков взял на себя координацию действий 1-го (Рокоссовский) и 2-го (Захаров) Белорусских фронтов, а позднее и стыка левого фланга 1-го Белорусского фронта с 1-м Украинским (Конев).

В июне командующие и войска развернули лихорадочную деятельность. С 5 по 23 июня Жуков объехал все армии, находившиеся у него в подчинении. Командующему каждой он растолковывал его роль в форме штабной игры, затем отправлялся тщательно инспектировать участок прорыва, чего он не делал во время операции «Марс». «Эти места я знал хорошо, так как прослужил здесь более шести лет и в свое время исходил все вдоль и поперек. В болотах в районе Паричи мне довелось хорошо поохотиться на уток, которые там гнездились в большом количестве, да и боровой дичи было великое множество…» Он, вместе со Штеменко, наблюдал за подготовкой наступления, следил, чтобы масштабные подготовительные мероприятия укладывались в график. Войскам подвезли 400 000 тонн боеприпасов, 300 000 тонн горючего, 500 000 тонн продовольствия и фуража. 2000 танков, 30 000 орудий, сотни понтонов и автомобилей-амфибий ждали своего часа, спрятанные в лесах и болотах. Было построено двести аэродромов.

Гениальным ходом Генштаба – в соответствии с первоначальной идеей Жукова – была одновременная – и почти открытая – подготовка наступления 1-го Украинского фронта, левого соседа Рокоссовского. Конев получил четыре танковые армии, что обмануло немцев, уверившихся в намерении Сталина сначала совершить прорыв к Львову, а потом резко повернуть на север, к истокам Вислы, чтобы окружить всю группу армий «Центр». Но план советского Генштаба был гораздо более изощренным. Первый удар нанести в Белоруссии, в районе Минска. Поскольку успех не вызывал сомнений, дождаться, пока немцы бросят для удержания Минска все или часть своих по-прежнему представлявших немалую силу 16 танковых дивизий, входивших в состав групп «Северная Украина» генерала Моделя и «Южная Украина» генерала Шернера. И вот тогда, только тогда, Конев начнет наступление на Львов и Сандомир, оборона которых окажется ослабленной. Так что советское наступление предполагалось двойным, с элементом дезинформации, целью которой было лишить противника его единственного козыря – танковых соединений,  – чтобы они или вообще не участвовали в боях, или попали под мощный удар. Огромный успех, который имели эти две операции, великолепно иллюстрируют главные составляющие победы СССР над Третьим рейхом: достигнутое превосходство в военной промышленности и оперативное и стратегическое мастерство советского командования, которое стоило больше немецкого тактического мастерства. Учитывая очень благоприятное для Красной армии соотношение сил, успех собственно операции «Багратион», если вернуться к ней, не вызывал никаких сомнений. Четыре советских фронта насчитывали 1 254 000 человек, 24 000 орудий, 4000 танков и самоходных артиллерийских установок, более 5300 самолетов. У немцев было всего лишь 500 000 человек, 3300 полевых орудий, 500 танков и самоходок и 600 боевых самолетов.

Операция «Багратион» (лето 1944 г.)

Наступление символически началось 22 июня. Уже через двое суток один немецкий корпус оказался окружен в Витебске. Затем III танковая армия была разгромлена в ходе фазы преследования быстро введенными в прорыв мобильными соединениями. Во время отступления IV армия была уничтожена между Оршей и Березиной, в то время как Рокоссовский, появившийся с юга, загнал IX армию в Бобруйский котел, а затем продолжил наступление на Минск. К 4 июля советские войска продвинулись на запад на 250–300 км и освободили Минск. В плен было взято 57 000 немецких солдат и офицеров, в том числе 12 генералов. Толпы пленных провели по улицам Москвы, жители которой теперь уже не сомневались в скорой победе. В следующие четыре недели темп наступления несколько замедлился. Немцы перебросили на этот участок танковые дивизии групп «Север» и «Северная Украина», но все равно им пришлось отступить еще на 300 км, оставив Брест-Литовск, Белосток и Вильнюс. В этих боях немцы понесли самые тяжелые потери за всю войну. Всего за месяц 250 000 солдат и офицеров были убиты и пропали без вести, 400 000 ранено, 28 дивизий потеряли более 75 % личного состава, притом что советские войска потеряли убитыми 97 000 человек. Можно себе вообразить, как сильно Сталин и Жуков радовались свершившемуся возмездию, разгромив группу армий «Центр» в Белоруссии, в тех же краях, где немцы одержали победу в 1941 году, ровно три года назад, день в день.