Книга: В чем сила?
Назад: Глава 17
Дальше: Эпилог

Глава 18

Дрезина от места боя находилась в паре сотен метров, Кирилл и Ганс сидели спиной друг к другу, выставив стволы в полумрак тоннеля.
— А где остальные? — мрачно и тревожно спросил ученый, когда сталкеры подошли вплотную.
— Скоро подтянутся… — соврал Фома.
— А что они… э…
— Да не будет никого, нашел, кого слушать, — объяснил Барон.
— Погибли? — не веря спросил Кирилл.
— Нет. — Совершенно серьезно покачал головой Фома — Назад повернули. Говорят, надоело им. Хотят вернуться, разобрать завал и выбраться.
— Но…
— Не слушай его, я тебе говорю! — Барон больше злился на непонятливого ученого, нежели на циничные шутки бойца — Снорки их порвали! Нет их! Нет! Их убили, они умерли, их нашла смерть! Как тебе еще сказать?!
— Ага, и души их будут вечно томиться в чертогах Черного Сталкера, покуда не явится Тот, кого зовут Отшельником, и не избавит их от черного плена, тем самым давая им вечно наслаждаться дарами Благословенного Монолита! — Фома держался торжественно и произносил речь, как на тризне в древние времена говорили фанатичные вожди племен или языческие пророки, которые несли чушь не меньшую, чем сейчас.
Все трое смотрели на него, как психа из диспансера, который утверждал, будто он не кто иной, как Наполеон Бонапарт собственной персоной. Барон, наконец, не выдержал:
— Ты чё за муть тут несешь?! Совсем с катушек съехал?!
— Ни разу. Просто все в Зоне именно так себя и ведут, как я говорил. Только прозаичнее во много раз, а так… — Фома постучал кулаком по шлему.
— О, Отшельник! — внезапно обрадовался Барон.
— Что «отшельник»? — не понял Фома.
— Ну, Прохор этот твой… я думаю, что он и есть Отшельник. Говорят же среди сталкеров, что где-то в Зоне живет некий Отшельник. Только мало кто его видел, а те, кто видел, не помнят ни его, ни встречу.
— Смахивает на бред. Причем, запущенный до беспредела. Кончал бы ты мозгом пользоваться, а то не получается. Ты лучше инстинктам доверься, не подведут. Теперь о более насущном — вы двое на рычаги и поехали отсюда, пока живы. А нет, так я пешком и один пойду.
— А ты чего это командуешь? — возмутился Барон.
— Тебя ждать? Так может, не надо было прыгать через «холодец»? А чего, ждали бы господина Барона, пока он не соизволит сам до всего додуматься! Или едем сейчас, или отдаешь мне любой ствол и я иду один, и сидите тут и молитесь на свою Зону, Черных Сталкеров, Отшельников и долбаный Монолит! Решай!
Кирилл и Ганс работали рычагами дрезины не очень слаженно и, соответственно, ход был не самым быстрым. Барон немного расщедрился и разрешил Фоме отдохнуть после адской мясорубки, на чем последний и сам упорно настаивал. Сам же лидер держал на мушке все, что появлялось в поле зрения по мере движения, изредка поглядывая назад.
У очередного полустанка снова были снорки — их проскочили без единого выстрела. Но сдаваться просто так твари не собирались.
— Э, капитан Черная Борода, назад глянь, — позвал Фома.
Барон оглянулся, смачно выругался и пересел назад, споро проверяя дробовик. За дрезиной на всех парах мчались снорки, постепенно догоняя.
— Ходу! — потребовал командир и выстрелил в прыгнувшего снорка.
Дрезина пошла быстрее, но совсем скоро потеряла набранное преимущество, — «машинисты» устали — и снорки, поначалу отставшие, снова нагоняли. Проехали еще три участка, где были их норы в обрушившихся стенах. Это означало только одно — жди подкрепления…
— Фома, помоги! — потребовал Ганс.
— Нет. — Возразил Барон ко всеобщему изумлению — Если драка, то у вас шансов нет. Он один столько их нарезал, сколько мы втроем не настреляли. Лучше терпи.
Как и ожидалось, снорков значительно прибавилось. Барон стрелял из дробовика в тех, которые подбирались достаточно близко для прыжка. В перерывах между перезарядкой его заменял Фома, скупо постреливая из пистолета, и каждый выстрел лишал жизни очередного мутанта. Меткость за последние дни тоже возросла достаточно высоко, чтобы почти не целиться.
Вскоре снорки отстали, и вовремя — патроны на дробовик у Барона закончились, и он выбросил его в одну из последних настойчивых тварей. Дальше тоннель был плохо освещен и временами, а точнее через равные промежутки, уходил под небольшим наклоном вверх. Лидер обрадовался и сам налег на рычаги, сменив измученного и взмокшего Кирилла.
— Ты не слишком рано радуешься? — спросил его Фома.
— В самый раз. Чуешь, тоннель вверх уходит? Значит, наши шансы выбраться на поверхность возрастают в несколько раз.
— А если…
— Не каркай! — перебил Барон.
— Еще один. Ладно, фиг с тобой. Ганс, давай сюда все патроны на винтовку.
— Зачем? Как я стрелять буду?
— У тебя ОЦ есть. Второй — от очкарика — Барону, а мне патроны от винтовки. У меня на пистолет обойма осталась и на М-16 запас истончился.
— А я что, без оружия буду? — испугался Кирилл.
— А тебе зачем, ты же не пользуешься? — Фома строго заглянул ему в глаза — Ты еще ни разу не стрелял на моей памяти. Это все вокруг стреляют, защищая тебя. Помнишь, я тебе говорил, что все лягут ради тебя? Сбывается. Ох, не завидую я тебе, если у тебя совесть есть! А ты, пенек импортный, не жди поддержки главаря, не дождешься! И вообще, кто спорить будет, того прямо на ходу высажу! Считайте меня злым контролером на рейсовом автобусе.
— Не очень удачно пошутил. — Хмуро подметил главарь — Я б на твоем месте не каркал, а то встретим реального контролера. И он не будет спрашивать билеты, просто мозги сожжет и все.
— Ты на своем месте сам себе ума не можешь дать, еще мне советуешь. Заканчивай бредни о мистике, о легендах и о Зоне вообще, ладно. Уже сил терпеть нет, пришибить охота.
Неожиданно Барон нажал на тормоз, всех дернуло вперед. Дрезина остановилась, и только Фома собирался высказаться по поводу вождения, как заметил перед носовой частью «машины» стену — тоннель кончился. Вокруг темнота, ни одна лампа не горит. В абсолютной тишине были слышны сильно приглушенные звуки выстрелов. О том, что это выстрелы, говорила периодичность — больше всего это было похоже на очереди.
— Стрельба. Похоже, мы где-то под Припятью. — Сообщил лидер — Хоть в чем-то повезло.
— А если мы на юге или востоке города окажемся? — подлил масла в огонь Ганс.
— Ты-то хоть не каркай! Лучше выход наверх поищи!
Впрочем, искать не пришлось. Путь наверх был рядом и представлял собой несколько железных лестничных маршей. На лестнице покоились два истлевших тела в сильно сгнившей форме, в которой с трудом угадывалась принадлежность к секте. Лестница кончилась малюсенькой комнаткой, из которой единственным выходом был люк в потолке со скобами вместо лестницы к нему. Звуки стрельбы стали отчетливей.
— Кто первым? — неуверенно спросил Барон.
Вместо ответа Фома смело поднялся, с трудом откинул крышку люка — звуки стрельбы многократно усилились — и выбрался наверх. Это был подвал обычной многоэтажки. Посреди подвала была огромнейшая «электра» и вылезший следом Барон сочно выругался.
— Может, хватит матюгаться? — пожурил Фома — У меня от твоих выражений уже глаз раду… тьфу ты, дергается!
— Да все, кранты! Назад нельзя и впереди это вот! Как мы по-твоему выберемся? Стены долбить?
Он не ответил и, оставаясь спокойным достал «Проводник». Граница «электры», не смотря на некоторые ниточки молний, проходила в полуметре от стены. Все молча наблюдали, как Фома подошел к стене, снял рюкзак и швырнул вдоль видимой только ему границы. Рюкзак благополучно шмякнулся на той стороне.
— Как ты это узнал? — вытаращился Барон.
— С помощью «Ведьминого шара». — Фома потряс рукой с артефактом.
— Это вот эта штуковина и помогла? А ну, дай попробовать!
— Не получится. Лысый с Жужей тоже пробовали, но не видели ничего. Только я могу с его помощью видеть границы аномалий.
Он не стал объяснять ничего больше, просто развернулся и аккуратно прошел вдоль стены. Следом стали продвигаться и остальные, что далось с величайшим трудом — страха натерпелись все.
Из подвала вышли на улицу и оказались у торца одной из пятиэтажек Припяти. Была ночь. На небе ни облачка, свет луны почти померк, значит, скоро рассвет. Кончавшуюся уже ночь постоянно тревожили автоматные и пулеметные очереди, одиночные выстрелы из СВД, временами рвались гранаты — в городе шли бои. Шли они, по счастью, в основном с южной стороны, но иногда перестрелки разгорались и гораздо ближе.
— Нам дважды повезло, — весело сообщил Барон — Мы почти там, где нужно. Две улицы поперек пройти и мы на месте. Пошли.
Первый дом и улицу пересекли быстро и легко, стараясь двигаться в тени и как можно быстрее. Как только засели в зарослях сирени у очередного торца здания, по улице промчался отряд из десяти человек.
— Кто? — шепотом спросил Фома.
— Фанатики. — Ответил Барон — Наверно, на подмогу к своим спешат. Видать крепко их вояки пощипали, раз они туда все силы стягивают.
Немного осмотревшись, лидер махнул рукой, и отряд пересек еще одну улицу, — последнюю — оставалось преодолеть только один дом, и можно было попытаться уйти зарослями, вдоль идущего к ЧАЭС шоссе. И как назло, путь преграждала целая россыпь гравитационных аномалий, расположенных максимально тесно.
— Придется идти сквозь дом. Фома, в доме с артом будь аккуратен, фонари включать нельзя. Щас гляну и пойдем.
Барон вернулся к углу дома, долго выглядывал и наконец, подозвал отряд. Двинули к подъезду. На подходе пришлось залечь — через улицу со стороны атомной станции промчался еще один отряд. Сталкеры направились к подъезду, и в этот момент прозвучала очередь…
Пули прилетели мгновением позже. Одна ударила Ганса в предплечье, вторая чиркнула по шлему Фомы, остальные ушли мимо. Все попадали на асфальт. Как оказалось, последний боец из отряда бежал с отставанием и не успел появиться из-за угла, а когда появился, проявил бдительность.
— Фома, хватай очкарика и через дом! — рявкнул Барон и открыл огонь в ответ.
Монолитовца скосило. Фома поднял ученого и потащил в подъезд. Со стороны убежавшей группы монолитовцев прилетела еще одна очередь, вскрикнул Барон, пару пуль врезалось в рюкзак Кирилла, отчего он чуть не упал. Сзади завязалась перестрелка, прикрывающие бойцы вбежали в подъезд, но Фома не отвлекался — упорно шел вглубь первой попавшейся квартиры. Не повезло — каждое из окон закрывали космы «жгучего пуха», растущего внутри дома прямо с потолка. Артефакт никак его не позиционировал — значит, тоже растительность.
— Давай на второй этаж! — он побежал обратно.
Перестрелка перенеслась вглубь дома, куда-то влево — наверняка бойцы уводят врага в сторону. Фома выскочил в подъезд и лицом к лицу столкнулся с одним из монолитовцев — повезло, что с последним. Одет, как и те, что попадались в тоннеле, только живой и без маски или шлема. Если человека с таким выражением лица можно назвать живым. Эмоций его лицо не выражало никаких, ни малейшего движения мышц, ни даже намека на них. Страха или каких-либо других чувств сектант тоже не выражал и глядел двумя стеклянными невыразительными шариками глаз. С виду обычный парень лет двадцати пяти, но выглядит так, словно робот. Киборг, если точнее. Как терминатор с киноленты, только вживую. Такой одинаково ровно убьет человека, или приласкает котенка, все одно — выражение застывшего лица не изменится ни на йоту.
Фома замешкался лишь на миг, краткий, как мысль, выбил оружие из рук врага ударом ноги. Второй удар сектант парировал, поймав ногу. Но Фома снова оказался быстрее — недаром прошел адское подземелье — быстро отбросил винтовку, ткнул несвободной ногой врага в стену, освобождая ее, и впечатал кулак ему в лицо, заглушая крик о помощи. Затем ударил еще, заткнул ему рот рукой и провел ножом по горлу.
Кирилл стоял сзади и обомлел от ужаса и той простоты, с которой сталкер убил врага.
— Хватай его ствол и бегом наверх! — прошипел Фома и помчался по лестнице.
Второй этаж был чист от врагов и аномалий и он уже наметил окно для прыжка. Перестрелка была уже в соседнем доме — Барон с Гансом умело уводили врага в сторону. Подоспел ученый.
— Слушай внимательно. Снимешь и сбросишь мне рюкзак. Когда будешь прыгать, держи ноги плотнее и в конце сделай кувырок в сторону.
— Зачем? — оторопел Кирилл.
— Энергию падения погасишь и травм избежишь. Держи.
Он отдал рюкзак, винтовку и выпрыгнул в окно. Стоя внизу, поймал всю поклажу и несколько секунд матерился сквозь зубы, ожидая, когда прыгнет ученый. Кирилл все сделал правильно, но недостаточно — приложился плечом. Фома искренне не мог понять, как — он же смог с первого раза. Или рожденному ползать, летать не положено?
— Где сканер надо ставить?
— Можно где-нибудь здесь. Только от лишних глаз спрятать. — Ответил ученый, потирая плечо.
— Готовь.
Стрельба, учиненная Бароном и Гансом, ушла далеко и почти прекратилась. Ученый достал один из кейсов и впервые за все время выругался, отчего Фома невольно вытаращил глаза.
— В чем дело?
— Сканер невосстановимо поврежден. Черт! Две пули и обе в цель.
— Ну, второй-то цел?
— Цел. Но его надо поставить там.
— Какая разница? Ставь и пошли отсюда!
— Вот именно — какая тебе разница, здесь его ставить или там? — запротестовал ученый — Все равно пришлось бы туда идти, если бы не утрата одного из сканеров. А данные с него, расположенного там, будут ценнее.
— Собирайся тогда. Где твой ствол?
— Я… не взял его. Замешкал.
Фома сквозь зубы выругался, сгреб в охапку нерадивого ученого и заспешил к атомной станции. Стрельба — не только ближайшая, но вообще любая во всем городе — затихла. Лишь изредка кое-где громыхала очередь и все затихало снова.
До пруда охладителя добрались быстро, не смотря на приличное расстояние. Дороги Фома не запомнил, растрачивая внимание на постоянный контроль на все триста шестьдесят, опасаясь быть замеченными. Но никто не показывался ни впереди, ни сзади. Атомная станция, омрачавшая дух своим видом издали, была еще более мрачной и молчаливо-одинокой вблизи. В рождавшемся безоблачном рассвете полосатая труба выглядела одиноко протянутой рукой к небесам в мольбе о помощи. Громада саркофага внушала панические мысли — это то, что ощущал Фома со своим упертым безразличием. Казалось, каждая песчинка обладала противной всему живому волей, и в особенности — к человеку. Как чувствовал себя ученый, он не знал, но судя по виду — ничего хорошего.
— Разворачивай свой сканер, и валим отсюда! — Фома закричал, решая не обращать внимания на атмосферу абсолютной, вселенской безнадежной пустоты, и… помогло. Не стало ничего, только одинокая станция, копошащийся в рюкзаке ученый и… какой-то звук, сродни человеческому голосу.
Кирилл уже развернул маленькую складную — по принципу веера — сетчатую антенну, приладил к ней штырь, вставил все это в коробку сканера, и на нем замигала зеленая лампочка. Снова показалось, что кто-то кричит. Фома обернулся и к своему радостному изумлению обнаружил в пятидесяти метрах позади Барона с Гансом. Лидер почти на себе тащил немца.
— Ставь сам, я помогу нашим! — Фома бросился на помощь.
Добежал, подхватил раненого в грудь Ганса и хотел уже потащить его на себе, как Барон — тоже, кстати, раненый в ногу — заорал:
— Стой! Куда?! Фома, останови его!
Кирилл во всю прыть бежал напрямик к атомной станции. Фома со всех ног бросился за безумцем, но расстояние было велико. Только и успел заметить, как очкарик скрылся в неприметном с виду месте — в какой-то пристройке.
Не помня от злости ни себя, ни толком дороги, он бежал за придурком, успевая держать его спину в поле зрения, но не более. Ощущение было таковым, будто парня магнитом тянуло в недра станции.
Бесконечные коридоры и переходы сменялись много раз, и все, что было ясно Фоме — это то, что ученый бежит вниз, под землю. Уже трижды он спускался за ним по длиннющим лестницам.
Наконец, Фома чуть приотстал, но из коридора был только один выход. Он выводил в огромный по величине зал, заваленный разным железным хламом, бетонными плитами, уложенными стопками, бетонной и кирпичной крошкой и осколками, кучами коробок, ящиков и контейнеров всех размеров и форм. Темнота окружала все многообразие беспорядка и скрывала собой потолок, лишь фонарь, закрепленный на шлеме, давал возможность не налететь на мусор.
— Наконец-то ты услышал! Иди ко мне!
Механический и бесцветный мужской голос разорвал тишину. Сталкер заметался во все стороны, водя стволом и выискивая неизвестного. Потом осознал, что уши-то не ловили никаких звуков, подумал: «Глюки, чтоб тебя! Доигрался! Хотел же свалить…» — и продолжил поиски. Но рядом никого не было. Впереди забрезжил зелено-белый свет, и он рванул туда, на ходу выкрикивая имя ученого.
— Забудь о нем. Я дам тебе все.
Голос повторился. После него послышался радостный лепет Кирилла с той стороны, где был свет. Фома, уже не обращая на издевательства неизвестного никакого внимания, побежал на свет.
В середине светового круга была черная каменная глыба в форме многогранного кристалла, уходящая ввысь и скрывающая свою вершину во тьме. Вокруг камня проходило металлическое кольцо, а бетонный пол выглядел так, словно камень вырос из земли, проломив бетон. Но, мало ли в Зоне необъяснимого? Правильно, вопрос риторический. Вопреки логике, именно от камня и исходил бледный мертвенный бело-зеленый отсвет. Более того, ни одна из граней не отражала свет фонаря, а его свечение поглощало луч сине-белого света.
Вокруг камня находились мертвецы. Их было много — десятка три, не меньше. Все трупы давно истлевшие, как мумии, и расположены в таких позах, что Фома раскрыл рот от удивления — такого видеть ему еще приходилось.
Один из мертвецов сидит в позе лотоса, другой в молитвенном поклоне касался лбом пола, третий с вытянутыми руками стоит на коленях, как и многие другие, и словно глядит на непонятный камень. Многие лежали во всевозможных позах, один даже держал руку с ножом в своей груди, где и так было полно ножей. От одного из мертвецов остались только сапоги с обрывками ног, где было остальное, понять было невозможно. Трупов было столь много, что Фома не стал разглядывать всех — все-таки, надо найти Кирилла, если тот жив. Общим у мертвецов было одно — сталкерская одежда.
Вдруг, один из сидящих покойников радостно выкрикнул «ДА!» голосом Кирилла. Фома метнулся на звук — так и есть, никакой это не труп. Ученый сидел и таращился на камень довольными одержимыми глазами, не обращая никакого внимания на попытки сталкера привести его в чувство.
— КИРИЛЛ!!! — Фома заорал ему в самое ухо — Какого лешего ты пялишься на эту гребаную каменюку?! Вставай и пошли! Барон и Ганс ждут!
— Я — не камень! — Все тот же голос теперь звучал с оттенком гордости.
Фома на секунду оторопел, показалось самое дурное. Но взяв себя в руки, он выкрикнул в пустоту зала:
— Слышишь ты, умник, если ничего, кроме голоса в тебе не имеет смелости, то стой и молчи, кто и где бы ты ни был! А если не боишься, выходи сучара и не выделывайся!
— Здесь только два человека и один из них рядом с тобой.
— А второй? — невольно вырвалось у сталкера.
— Второй — это ты. — В голосе появилась насмешка.
— Тогда кто говорит? Кирилл, вставай! У нас гости, а ты в эту хрень пялишься! — Фома от злости влепил по роже ученому. Того отбросило, но он поднялся и принял ту же сидячую позу, не обращая внимания на боль.
— Не стоит его бить, он тебе не ответит. И я, как ты выразился не «хрень». Я — Монолит! — под конец голос был сплошной гордостью.
Фома с недоумением и сомнением посмотрел на глыбу. Долго не решался, но все же спросил одними губами, обращаясь к остаткам своего здравого смысла:
— Что за хрень?
— Я — Монолит.
— Дожил, с камнем говорю! Все блин, хана — галюны пошли! Точно! Доигрался, твою мать! — в сердцах прошептал Фома, опустив голову.
— Я не твоя галлюцинация, я реален. Ты абсолютно здоров психически и морально, но почти истощен физически. Я поражен твоей стойкостью — еще ни один человек не мог противостоять моему зову так долго. Из трех сотен моих посылов тебе, ты слышишь на данный момент восьмой. Назови свое Желание и я его исполню.
— Как камень может издавать звуки? — сталкер был изумлен до предела и оглядывал зал, пытаясь найти динамики или неизвестного шутника, а заодно и уверить себя в своей нормальности.
— Мой голос звучит лишь в твоих мыслях. Я вижу твое сомнение. Оно сродни тому, что ты испытывал поначалу, когда не хотел верить в способности тех, кого вы, сталкеры, зовете контролерами. Помнишь тот холодок в своей голове, когда ты впервые встретился с одним из них? Это и есть мизерный процент того, что ты допускаешь такие способности. Но ты отвергаешь любую мысль о том, что кто-то из контролеров и им подобных может навредить твоему разуму. Потому даже простой гипноз Прохора от тебя неизмеримо далек. Ты отвергаешь любое проявление такого воздействия, но сейчас ты думаешь, что рядом находится один из контролеров. Теперь ты веришь, что я реален, и ты не поражен галлюцинациями?
— Так-так… — выдохнул от шока Фома — Если рассуждать логически, то кто бы ты ни был, — сталкер еще раз оглядел зал, надеясь найти виновника сомнений в своем здоровье — Ты не мог ни слышать, ни знать об этом. Кто ты и как ты можешь проникать в мою голову? Хотя нет, стоп! Этот очкарик мог рассказать все, пока меня не было. Выходи!
— Я Исполнитель Желаний, Кристалл или как меня чаще называют — Монолит. Я вижу твои мысли, и ты не веришь мне. Сила твоей веры необычайно высока. Прохор не учел это, когда искал источник твоей силы в споре со сталкером Жужей. Таких, как ты еще не было среди достойных сталкеров, чьи желания я исполнил. Ты до сих пор не веришь в реальность происходящего. Я докажу тебе, что ты слеп в своей вере. Никто, кроме тебя самого не знает о «Проводнике», всем твой артефакт известен как «Ведьмин шар». Никому не говорил ты, что тебе по-настоящему жаль сталкера Жужу, чего не было в остальных случаях, когда ты видел смерть. Никому из сталкеров ты не сказал, что простил сталкера Барона. А теперь я покажу тебе, что стало с твоей группой, когда сталкер Жужа оглушил тебя, чтобы окончательно убедить тебя. Смотри.
На одной из больших ровно отполированных граней Монолита появилась картинка, и Фома подошел почти вплотную, чтобы лучше разглядеть.
— Вот твоя группа идет через Рыжий лес, — раздался голос Монолита, в точности объясняя движущуюся картину: Прохор вел отряд, он — Фома спрашивал что-то, но никто не отвечал. Первая картина скоро сменилась другой — отряд вышел из леса, прошел немного и Фома увидел, как Прохор бросает гильзу ему под ноги, а потом Жужа от души бьет его прикладом пулемета. Потом другая картинка — отряд заперт в каком-то ангаре, отовсюду прут снорки и псевдособаки. Сталкеры отстреливаются, и от грохота он просыпается от болезненного сна. Но Жужа опять бьет его по спине, всего Фома насчитал четыре мощнейших удара. Затем отряд спускается в подвальное помещение, ниже и ниже, спасаясь от зверья. Вот Ганс стреляет из подствольника в нахальную тварь типа «псевдособака» и потолок рушится. Монолит комментировал каждое движение и закончил на обвале, оборвав «трансляцию».
— Теперь ты мне веришь? — голос Монолита торжественно ворвался в его мысли после продолжительной паузы.
— Ну, допустим. Почему старик это сделал?
— Не обязательно произносить слова, я их слышу из твоего разума.
— Не куску породы решать, что мне делать, если это ты, конечно? И на вопрос ты не ответил. — Фома наперекор проговорил громко и четко, чеканя каждое слово.
— Ты сам знаешь ответ. Однажды ты касался этого вопроса и нашел ответ. Но я помогу тебе — его обуяла зависть, ведь он не может уберечься от контролеров. Не может он противостоять и тому, что вы называете Выбросами, он соврал тебе. Ты очень прозорлив, силен и уверен в себе, причем твоя вера и прозорливость много раз спасали тебе жизнь и они же едва не сгубили тебя — Прохор возненавидел тебя за эти качества.
— И в чем я прозорлив еще?
— Сталкер Перец был обнаружен тобой под землей. Тогда ты заподозрил, что другой сталкер — Щеколда его убил и завладел его артефактом. Твоя брезгливость не дала тебе проверить свою догадку. Если не веришь мне — посмотри вправо. Это сталкер Щеколда и при нем артефакт «Ведьмин шар».
Фома повернулся и только сейчас обнаружил рядом с собой мертвеца. Тот видимо, раньше стоял на коленях, а сейчас сидел на собственных ногах. В его руках был запыленный круглый предмет. Мертвец пялился на артефакт, склонив голову. Фома подул и слетевшая пыль явила взору точно такой же артефакт, как у него самого.
— Ну, допустим, я молодец. Дальше что? Постой. Что это вообще за покойники вокруг? Одного я теперь знаю, но ты мне не их имена называй, а объясни, почему они все сдохли?
— Это те, кто пришел ко мне, чтобы я выполнил их Желания. Самые заветные в их жизни. Они получили, что хотели.
— Ага, аж сдохли от счастья! Чего, к примеру, жаждал тот же Щеколда?
— Он всегда хотел владеть индивидуальным артефактом друга и убил его. Но своих свойств «Ведьмин шар» ему не открыл и тогда он пришел ко мне — просить, чтобы я даровал ему видеть аномалии через артефакт. Я дал ему то, что он просил.
— Не густо. А почему он не ушел?
— Он сам не захотел уйти, когда понял, что других желаний в его жизни нет.
— Ага, ясно. — Фома спокойно повесил винтовку за спину — Этот больше всех не хотел уходить, да? Аж ноги себе оторвал! — он с насмешкой показал на обрывки ног в сапогах, что стояли почти рядом — Или того терзало чувство ностальгии по дому, что он вырезал ее из груди аж пятью разными ножами! Все, довольно! Кирилл, подорвался и бегом отсюда!
— Он тебя не слышит.
— Так это твоя работа? Что с ним?
— Он нашел то, что искал. Он искал знаний и нашел их. Мне остается только дать их ему.
— Знания не даются в одночасье.
— Не скажи. Ты и без артефакта легко обходил аномалии. Хочешь, я приумножу твои возможности во много раз? Только назови свое Желание вслух.
— Слишком мелко.
— Тогда назови свое самое заветное Желание! — в равнодушном голосе Монолита просиял призыв.
— И что ты можешь? — надменно спросил Фома.
— Я могу дать тебе все. И не будь так горделив. А теперь назови свое Желание!
— Сам ты и подавно горделив. Если ты можешь все, то прочти мое желание в моем сердце.
— Ты должен назвать его сам. И прежде, чем ты его назовешь, дай свою гранату своему другу. Только будь милостив ко мне, как не был милостив к моему служителю, которого убил в городе — не спрашивай зачем.
— Хороши служки, ничего не скажешь. — Хохотнул Фома — Все с тобой ясно, ты ни хрена не можешь!
— Я могу все!!! — исполненный гордости голос проревел во много раз громче.
— Не ори! Я трижды тебе докажу обратное. Почему ты не мог донести до меня все свои слова, когда этот очкарик наверняка слышал их еще с поверхности?
— Я не смог пробить твою волю и веру в себя, но все же смог.
— Важно то, что ты не мог! — с презрением поправил Фома — Прочти сам мое желание в моем сердце и можешь его не выполнять.
— Я не могу его прочесть в сердце. Я могу прочесть его только в мыслях. Но в твоих мыслях его нет. К тому же, ты должен озвучить его.
— Вот именно, не можешь! Это уже два! И хотя я сам устанавливаю правила, я назову его сам. Верни жизнь моей маме, если ты такой всемогущий — в чем я сомневаюсь.
— Я не властен над этим. Тем более она погибла давно и не здесь.
— Вот!!! — Фома от торжества не сдержался и выкрикнул — Три!!! Ты не можешь ровным счетом ничего, кроме промывания мозгов слабакам и бахвальства. А теперь отпусти сознание парня и мы пошли.
— Такого уговора между мной и тобой не было! Если ты попытаешься его спасти он умрет от сердечного приступа! Я просто внушу ему и он умрет.
— Тогда освободи его ровно на пять минут, и я его оставлю решать свою участь самому. Даю слово, я — Андрей Конев.
— Хорошо, время пошло. Он твой на пять минут.
Кирилл после этих слов обрел осмысленный вид и Фома поспешно ухватил его голову руками, чтобы тот не умер от страха, увидев мертвецов.
— В глаза смотри!!! — закричал сталкер.
— Ч-что? Где мы? Что случилось? — ученый завертел глазами.
— Я сказал, в глаза смотри! Кирилл, где фотоаппарат? Ты снимок сделал? Как я смогу доказать, что группа выполнила свою задачу?
— У меня ничего нет. Почему ты говоришь только о себе?
— Скоро узнаешь. Как, а? КАК я докажу, что сканер установлен?!
— Я не знаю. — Кирилл снова попытался оглянуться на источник зеленоватого света, но налобный фонарь и руки сталкера ничего не позволяли.
— А на честное слово мне не поверят, так?
— Фома, прости, но… Ганс с Бастианом посланы с целью убить всех сталкеров после выполнения. Пожалуйста, не убивай меня! Я не хочу твоей смерти, потому что ты не раз спасал мне жизнь. Прости, но на Янтарь тебе нельзя. Тебя убьют.
— Вот так значит…. Ну, тогда шиш вам, а не исследования. Угроблю я твой сканер, будь уверен, выживешь или нет.
— Пожалуйста, не убивай меня!!! — взмолился Кирилл.
— Сдался ты мне. Спасибо, что хватило совести предупредить.
— Это тебе спасибо за твои слова…
— Это я его заставил сказать тебе правду. Я предлагаю тебе стать одним из моих адептов и нести свет просвещения от моего имени. Мне нужны сильные сторонники. — Голос Монолита вмешался в разговор, но сталкер выставил кулак в сторону камня и издевательски медленно оттопырил средний палец.
— Держи. — Фома снял с разгрузки гранату и вложил в трясущиеся руки ученого.
— Зачем?
— Скоро узнаешь. Стой здесь с закрытыми глазами и что бы ни происходило, не открывай их и не делай ни шага в сторону, ясно? А лучше попытайся изменить свое отношение к тому бреду, которому в Зоне подвержены все поголовно. Прощай.
Кирилл закивал и послушно закрыл глаза. Фома медленно повернулся к Монолиту, доставая «Орла».
— Пять минут еще не прошло, так что не пытайся меня одурачить. Я, как ты сказал, прозорлив и давно понял, зачем ему моя граната и что с ним станет. А попытаешься, так я убью его раньше, чем он выдернет чеку и ты не получишь его.
— Даже если ты не падешь от осколков, думаешь, тебе удастся уйти далеко в одиночку? Я видел твои мысли — тебе было страшно возвращаться одному. Ты не уйдешь далеко! — Голос Монолита был полон ненависти и презрения к маленькому и простому человеку, который так легко выстоял в ментальной схватке.
— А ты останови! — Фома бросил вызов, согнул правую руку, положив на сгиб левую — Это тебе, камушек! Я сказал — уйду, и я это сделаю.
— Зверья и мутантов ты не боишься, но скоро Выброс…
— Имел я ввиду тебя и твои Выбросы, понял?!!! — сталкер развернулся и ушел прочь.
Назад: Глава 17
Дальше: Эпилог