Книга: Антология черного юмора
Назад: ГАЛАНТНЫЙ ТИГР
Дальше: ВЫХОД В СВЕТ

ЛЕОНОРА КАРРИНГТОН
(р. 1917)

Мишле, так замечательно отдавший должное всевластию Колдуньи, особо выделяет два ее дара, бесценных прежде всего потому, что обладать ими может только женщина: это ее «мудрость безумной провидицы» и «божественная способность понимать то, что неподвластно разуму других». В своей книге он, кроме того, стремится развенчать вдохновленные христианством расхожие представления, согласно которым колдунья должна непременно быть уродливой старухой. «При слове колдунья мы обычно представляем себе безобразных ведьм из "Макбета". Однако летописи, что повествуют о жестоких расправах над ними, говорят скорее об обратном. Многие из них взошли на костер прежде всего потому, что были молоды и красивы».
Пожалуй, в наши дни никто так не соответствует этому определению, как Леонора Каррингтон. Почтенные господа, чуть больше десяти лет тому назад пригласившие ее отобедать в шикарном ресторане, наверное, до сих пор не оправились от того смущения, которое они испытали, когда, ни на мгновение не прерывая увлеченной беседы, она скинула свои туфли и начала намазывать босые ноги ровным слоем горчицы. Из всех гостей, которые нередко собирались у нее в Нью-Йорке, я, наверное, один неизменно воздавал должное тем диковинным блюдам, приготовлению которых она посвящала не один час самых трогательных забот, вооружившись староанглийской поваренной книгой и полагаясь исключительно на собственную интуицию, если ей приходилось заменять отсутствующие или попросту не существующие в наше время ингредиенты (но после того, как однажды я вынужден был практически в одиночку расправиться с кроликом в устричном соусе — остальные благоразумно предпочли удовольствоваться лишь его ароматом, — признаюсь, мне пришлось пропустить несколько последующих пиров).
Всеми этими свершениями Каррингтон и множеством других — из них, несомненно, и состоит та «маска, оберегающая от злобы конформизма», которую она «хотела бы снимать и надевать в зависимости от настроения» — правит ее взгляд, одновременно насмешливый и нежный, чья волшебная сила только возрастает от неожиданного сочетания с ее почти мужским хриплым голосом. Ее любопытство, граничащее подчас со жгучим, неуемным желанием знать все, способно утолиться только запретным. После одного из тех путешествий, откуда обычно не возвращаются — с безжалостной точностью описанного в новелле «Там, внизу», — Каррингтон сохранила почти ностальгическую привязанность к берегам Стикса, по которым ей довелось пройти, а потому с тех пор она отчаянно стремится вернуться к ним вновь, на этот раз по собственной воле и запасшись билетом в оба конца. Свидетельством того паломничества служат также восхитительные картины, которые она пишет с 1940 года — во всей сегодняшней живописи они, наверное, больше других проникнуты чудесным; они лучатся каким-то нездешним светом и способны немало рассказать нам о ее взглядах как на бытие («К звездам мы обращается правым глазом, через телескоп, а бактерии сквозь микроскоп изучаем левым»), так и на сознание («Голос Разума не должен сторониться голоса сердца — да и мало ли в нас звучит различных голосов!»).
Назад: ГАЛАНТНЫЙ ТИГР
Дальше: ВЫХОД В СВЕТ