ЖАН ФЕРРИ
(1906-1974)
За исключением приведенной ниже новеллы, которая по прочтении сразу же показалась мне замечательным выражением всей сумятицы послевоенного времени и своего рода продолжением в наши дни «новых токов» тогдашней атмосферы, остальные лирические тексты Жана Ферри выстроены, как правило, вокруг образа заблудившегося человека. Корабль отплыл без предупреждения, а пассажиры разбрелись кто куда. Остров по-прежнему пуст, хотя было объявлено о прибытии поселенцев. У Ферри не человек скитается по земле — это сама земля уходит у него из-под ног. Осязаемый мир оказывается вдруг целиком соткан их тех силков, в которые раньше мы попадались лишь время от времени: «Вам когда-нибудь случалось ступать в темноте на последнюю половицу старой лестницы — ту, которой нет? ... Так вот, здесь так всегда. Тот материал, из которого была сколочена ступень-невидимка, в этом краю и есть сама материя». Поскольку наша земля — шар, то Чингиз-хан, безумный завоеватель, не оставлявший за собой камня на камне, в конце концов пожирает собственный хвост, вторгаясь во владения, уже когда-то выжженные им и разграбленные. Невозможно определить не только откуда мы взялись, но и от кого: во всяком случае, у нас нет ничего общего с теми, кто якобы произвел нас на этот свет — да и на какой свет? Уж лучше написать генеалогию самим, следуя своей фантазии и зову сердца — но что, если ЭТИМ она не по нутру? (Здесь можно усмотреть невольное «проговаривание» одного из основных убеждений ребенка, выражение протеста всей его жизни: он — не тот, кем его считают; он словно был похищен вопреки своей воле. Что ж, хватайтесь за голову, если хотите, но время пришло: теперь уже дети «не признают» своих родителей.) Немаловажно, что человек в данном случае теряется уже в самом ближайшем прошлом, а значит, словно по закону отражения, не сможет найти себя и в будущем.
Одной из основных движущих сил юмора Ферри является обыденная усталость, которую сам он не пытается скрыть, а она, в свою очередь, пользуется любой возможностью заявить о себе, рассыпая перед нашими глазами искры неуемной энергии. Усталость служит Ферри превосходным трамплином для вдохновения; в этой связи мне вспоминается дуэт клоунов, лет тридцать тому назад выступавших в «Олимпии» с номером, который назывался «Сдувающийся человек». Они изображали каменщиков, занятых возведением дома (от которого в итоге, разумеется, оставались лишь развалины), и один из них был вынужден все время поддерживать и встряхивать другого — стоило оставить того без внимания, как он начинал уменьшаться прямо на глазах, шатаясь из стороны в сторону и закатывая глаза, пока не исчезал совершенно, оставляя по себе только горстку одежды. Мне не доводилось с тех пор видеть ничего столь же заразительно смешного и пугающего одновременно. Похоже, Жан Ферри соединяет в себе оба эти персонажа — у них даже гербовая бумага одна на двоих:
«Жан Ферри — Изготовление сценариев любого рода — Работает быстро и добросовестно — Мастер психологических мотивировок — Широкий выбор парадоксов, смелых новаций и пр. — Всегда в наличии захватывающие и трогательные сюжеты — Лирические отступления: по договоренности — Стрелы юмора: в зависимости от объема».
Не оставляя без внимания «уставшего сверх меры» Жана Ферри-2 — даже если, приходя ему на помощь, приходится напрочь забывать о себе, — первый Жан Ферри в течение десяти лет разрабатывал и сумел даже отчасти довести до конца один из самых трудных и неосуществимых проектов: расшифровку загадки под названием «Реймон Руссель».
